Культура и становление (образование) личности

Человек, культура, образование

Человек, в отличие от животного, не «вписан» органически, с необходимостью в объективный естественный мир. Животное существует лишь постольку, поскольку соответствует миру. В человеке жизнь возвысилась до духовности, и человек существует, противополагая себя миру как субъективную реальность – объективной реальности. При этом «объективный мир» животного и человека – не одно и то же: у животного это - природная, естественная среда обитания, тогда как «средой» человека оказывается в первую очередь мир духовный (конечно, наряду с материальным), - его можно назвать объективным духом, не имея при этом в виду гегелевского различения объективного и абсолютного духа.

Субъективный дух, объективируясь, порождает многообразные творения, которые, приобретя статус ценностей, продолжают свое существование независимо как от сотворившего, так и от воспринимающего их субъективного духа, и это то, что называется духовной культурой. Жизнь возвысилась до духовности, дух возвысился до культуры. Это и определяет противостояние субъективного и объективного духа, которое есть не что иное, как «встреча» личности с духовной культурой общества. Объективный дух, или духовная культура, оказывается той средой, которую застает субъективный дух с самого начала своего существования и в которой происходит его становление. Становление личности - это взаимодействие субъективного духа с многообразными объективными духовными феноменами (в то время как существование и развитие организма - взаимодействие с объективной природной средой). Иначе говоря, становление личности происходит в процессе освоения духовной культуры.

Практическим выражением духовной природы человека служит нравственное сознание, в основе которого - идея долженствования; должное же в человеческих отношениях определяется нормами. Человек встречается в культуре с образцами, правилами деятельности, причем общество «предлагает» ему следовать этим образцам. Здесь, однако, обнаруживается вполне очевидное противостояние, напряжение между личностью, сущность которой - свобода, и внешне заданными нормами.

В этой связи необходимо задать вопрос, имеющий принципиальный характер: может ли человек, обладая культурными навыками, сам оставаться некультурным? Понятие культурного человека мы связывали со способностью к «культурному синтезу современности», с творческим субъектом истории. Таким образом, если под «культурным человеком» следует подразумевать творческую (свободную становящуюся) личность, тогда как обладание культурными навыками - это лишь овладение нормами культуры, то очевидно, что понятия «культурный человек» и «обладание культурными навыками» не обязательно совпадают. Дело в том, что, понимая становление личности как взаимодействие субъективного духа с объективными духовными феноменами, мы должны иметь в виду, что само это взаимодействие может осуществляться по-разному. Одновременно заметим, что рассмотрение духовной культуры и личности в их противостоянии и взаимодействии - это лишь «рабочая» абстракция, назначение которой - акцентировать внимание на характере этого взаимодействия, чтобы в дальнейшем перейти к осознанию единства «личность и культура».

Интересный вариант подобного рассмотрения дан Г. Зиммелем, который понимает культуру как встречу субъективной души и объективного духовного произведения, соответственно определяя: «Культура есть путь от замкнутого единства через раскрытое множество к раскрытому единству»[298]. Таким образом, требуется выяснить, какой же должна быть встреча личности с произведениями духовной культуры.

Чтобы определить это, можно воспользоваться известным различением процессов становления и изготовления вещи, либо платоновской схемой соотношения идеи и вещи, либо аристотелевским противопоставлением «ложе - форма, дерево - материя», либо примером Г. Зиммеля, который сравнивает взращивание дерева садовником и изготовление из дерева мачты. Вопрос заключается в том, можно ли становление личности уподоблять изготовлению вещи или его надо понимать как «взращивание». Ответ достаточно очевиден. Говоря о взращивании, мы имеем в виду раскрытие собственных возможностей того, что культивируется, и создание благоприятных условий для этого. Одновременно проясняется и то, что скрывается за различными элементами «формулы культуры»: под замкнутым единством можно понимать личность в ее потенциальном состоянии, под раскрытым множеством - ценности культуры, а под раскрытым единством - развивающуюся личность как целостность. Эта формула очень хорошо «работает»: «…содержания, заимствованные из области сверхличностного, как бы посредством скрытой гармонии развивают лишь то в душе, что налично в ней самой в виде ее собственного устремления и внутренней предопределенности ее субъективного завершения»[299]. Заметим, что сравнение духовного роста (становления личности) с ростом растения, конечно, упрощает ситуацию, поскольку личность как дух, в отличие от растения, не имеет однозначно заданного направления становления. Здесь правильнее говорить об экзистенциальном выборе, когда человек - то, чем он себя делает.

Использование модели роста живого организма для объяснения процесса духовного становления, однако, не следует воспринимать как попытку редуцировать духовное к витальному. Важно увидеть, что в модели «садовник и дерево» подчеркивается суть задачи садовника - создать наиболее благоприятные условия для реализации собственных потенций растущего организма. По-видимому, в этом же смысле Ф. Ницше писал о «культивировании породы», о необходимости «взращивать» тип сверхчеловека. Кстати, В. С. Соловьев высоко оценил идею сверхчеловека именно за мотив постоянного самопреодоления, стремления переходить от сущего к должному: «Человеку естественно хотеть быть лучше и больше, чем он есть в действительности, ему естественно тяготеть к идеалу сверхчеловека», ибо человек, в отличие от животного, - это не то, что сделано окружающей средой, а то, что он делает сам в качестве личности[300]. То же пишет о своеобразии человека и С. Л. Франк, как уже отмечалось: «Человек есть существо самопреодолевающее, преобразующее себя самого - таково самое точное определение человека...»[301]

В этом отношении продуктивной представляется концепция образовательного знания М. Шелера: это такое знание, которое служит образованию личности. Образовательное знание - это сущностное знание, которое становится для человека нормой, «правилом схватывания» ситуаций, способом видения (осмысления) мира.

Образовательное знание - это такое знание, которое органично «вживается» в структуру личности, вследствие чего происхождение и источник этого знания, по словам М. Шелера, уже невозможно установить. Это такое знание, которое не остается «непереваренным». Об этом же рассуждает и Ф. Ницше (в работе «О пользе и вреде истории для жизни»), описывая духовный процесс, происходящий от избыточного количества знаний, или «неудобоваримых камней знаний», вследствие чего, как это ни парадоксально звучит, образование ослабляет личность. Это не что иное, как «удивительное противоречие между внутренней сущностью, которой не соответствует ничто внешнее, и внешностью, которой не соответствует никакая внутренняя сущность, - противоречие, которого не знали древние народы»[302].

Другими словами, отношение личности и культуры может оказаться трагичным. «Какая польза от богатства, которое Я не в силах превратить в свое живое достояние? Не будет ли Я скорее обременено им, нежели освобождено? В подобных соображениях культурный пессимизм постоянно выступает в самых ярких и выразительных красках <…> Объем благ, которые производит наше культурное развитие, непрестанно возрастает; но именно в этом росте они перестают быть полезными для нас. Они становятся чем-то чисто объективным; некоторой предметной данностью, которую, однако, Я уже не может ни охватить, ни объять. Их многообразие и их беспрерывно нарастающий вес удушают Я, так что из общения с культурой ему передается больше не сознание своей власти, а всего лишь сознание своего духовного бессилия <…> По одну сторону находится жизнь, по другую - царство идеальных, самодостаточных и объективных ценностей». Трагичность здесь порождается противоречием между культурной ситуацией и сущностью культуры, ибо «человеческую культуру в ее целостности можно описать как процесс последовательного самоосвобождения человека. Язык, искусство, религия, наука суть различные стадии этого процесса»[303].

Образовательное знание складывается в кругу определенного культурного сообщества, причем оно привносится туда избранными личностями, то есть творцами духовной культуры, а затем более или менее быстро усваивается массами. Это перекликается ницшевским пониманием сверхчеловека как «наиболее одаренного духовно»[304] человека, призванного творить культурные ценности. Такая же схема используется и А. Тойнби в рассуждениях о росте цивилизации, ответственность за который возлагается на творческие личности и меньшинства.

Таким образом, культура как раскрытое множество - множество ценностей - представляет собой объективные условия существования личности, которая, осуществляя свободный выбор, осваивает те ценности, что соответствуют ее внутренним интенциям, органично включая их в свою структуру. Иначе говоря, объективный дух создает условия, способствует становлению субъективного духа. Если перефразировать гегелевские слова о том, что самосознание в качестве разума по-новому смотрит на мир, узнавая в нем себя («…оно удостоверилось в самом себе как в реальности, или в том, что вся действительность есть не что иное, как оно... ему кажется, что мир лишь теперь возник для него»[305]), то можно будет сказать, что самосознающий субъективный дух (как раскрытое единство) узнает в объективном духе свое собственное содержание. Тем самым проясняется и мысль о том, что главная цель культуры - развитие личности.

Становление личности означает вместе с тем определенное изменение отношения человека к миру. Как существо материальное, он бесконечно мал перед миром, однако как существо духовное он может стать бесконечно большим и тем самым устранить страх перед бесконечным миром, сравнявшись с ним, освоив его духовно. Главный путь духовного освоения мира - познание.

Дата добавления: 2014-12-27