Софисты

При оценке воззрений софистов мы наталкиваемся на значительные трудности. Из их сочинений практи­чески ничего не сохранилось, а изучение при помощи непрямых сведений сложно тем, что они не стремились создать определенную цельную систему знаний. При обучении они не придавали большого значения систе­матическому овладению учащимися знаниями, их целью было обучить учеников использовать приобре­тенные знания в дискуссиях и полемике. Поэтому они значительный упор делали на риторику.

В античной софистике практически невозможно найти цельные школы или течения. Наоборот, она характеризуется пестротой воззрений и учений ее от­дельных представителей. Некоторым общим признаком представителей софистики является их общественное положение.

Относительно исторической последовательности можно говорить о «старших» и «младших» софистах. Термин «софист» приобретает иногда умеренно презри­тельную окраску. Видимо, подобная оценка идет уже от Аристотеля, который в одном из своих произведе­ний, названном «О софистических доказательствах», раскрывает «несерьезность» некоторых суждений со­фистов, что не всегда бывает правильно понято некоторыми историками философии. Также нельзя согласиться с дифференциацией, которую применяют некоторые историки философии. Согласно их пред­ставлениям, «старшие» софисты считаются политически умеренными, почти консерваторами, тогда как «млад­шие» характеризуются как приверженцы крайнего радикализма, которым присуща несерьезность, грани­чащая с обманом.

Расцвет деятельности софистов падает на период Пелопоннесской войны (431—404 до н. э). Во время жизни Аристотеля софистика уже приходит в упадок. К наиболее видным представителям так называемых старших софистов принадлежат Горгий, Протагор, Гиппий, Продик и Антифонт.

Горгий (ок. 483—373 до н. э.), наиболее вероятно, был учеником Эмпедокла, а также знаком с учением элеатов и взглядами Демокрита. И хотя он несколько раз бывал в Афинах, большую часть своей жизни прожил в Лариссе и Фессалии. Он является видней-

шим сторонником релятивизма среди софистов. Его релятивизм граничит со скептицизмом. Как свидетель­ствует Секст Эмпирик, в сочинении «О не-сущем, или О природе» Горгий последовательно приводит три тезиса.

Первый: ничего не существует; второй: если что-то и существует, его нельзя познать; третий: если это и можно познать, то нельзя его передать и объяснить другому '. При доказательстве этих тезисов он исполь­зует аргументацию, напоминающую аргументацию элеатов. Вся конструкция доказательства каждого из этих тезисов состоит, собственно, в принятии определен­ной предпосылки, из которой затем выводятся следст­вия, ведущие к спору. Для иллюстрации приведем часть доказательства первого тезиса «ничего не существует», как его воспроизводит Секст Эмпирик.

«О том, что ничего не существует, он рассуждает следующим образом. Именно, если что-нибудь сущест­вует, то оно есть или сущее, или не-сущее, или сущее и не-сущее [вместе]. Но оно не есть ни сущее, как сейчас будет ясно, ни не-сущее, как будет показано, ни сущее и не-сущее вместе, как будет преподано и это. Значит, ничего не существует. Таким образом, не­сущее не существует.

В самом деле, если не-сущее существует, то нечто должно существовать и не существовать: поскольку оно не мыслится сущим, оно не должно существовать; поскольку же оно есть не-сущее, то в таком случае оно все-таки есть. Однако совершенно нелепо чему-нибудь одновременно быть и не быть. Следовательно, не-сущее не существует. И еще иначе: если не-сущее существует, то не должно существовать сущее, потому что это «сущее» и «не-сущее» противоположны одно другому; и если не-сущему свойственно бытие, то сущему должно быть свойственно небытие. Но во всяком случае нельзя признать, что сущее не сущест­вует.

Следовательно, не должно существовать не су­щее» ².

Приведенный фрагмент ясно показыват, как Гор­гий весьма точно различает значение слов и использует изменения значения в разном контексте. Эта манипу­ляция с речью, ее логической и грамматической структурой, характерна и для других софистов. Большое внимание, в частности, Горгий обращал на риторику

и ее теорию, на влияние словесного воздействия на слушателей.

Речь он считал наилучшим и совершеннейшим инструментом (орудием) человека: «Речь является могущественной владычицей, которая выполняет боже-ственнейшие дела наименьшим и наинезаметнейшим телом, ибо способна и отогнать страх, и отвести скорбь, и вызвать заботу, и увеличить сочувствие...» ³ Вклад Горгия в философию не ограничен лишь риторикой, его релятивизм и скептицизм, осознание различия между познаваемым и познающим, между мыслью и ее изложением сыграли позитивную роль в конфронтации с элейской философией.

Релятивизм проявляется и в произведениях другого представителя старшей софистики — Протагора (ок. 481—411 до н. э.). Он происходил из Абдер.и существует предположение, что был учеником Демокрита. В его воззрениях наиболее выразительно проявляется мате­риалистическая ориентация старших софистов. «Про-тагор... говорит, что материя текуча, а так как она течет, то нечто постоянно приходит на место того, что отходит, а восприятия преобразуются и изменяются соответственно возрасту и прочему состоянию тел. Говорят также, что основания всех явлений скрыты в материи, материя также, если о ней говорить, может быть всем, чем она явится каждому» ⁴.

Материализм Протагора связан также с атеизмом. Приписываемый ему трактат «О богах» начинается следующей мыслью: «О богах ничего не могу знать, ни что они существуют, ни что они не существуют, ни какое они имеют подобие» ⁵. Согласно сохранившим­ся сведениям, Протагор был обвинен в безбожии и вынужден оставить Афины.

В теории познания Протагор отстаивал сенсуализм. На его основе он приходит к определенному гносеоло­гическому релятивизму. Если рассмотреть наиболее известное изречение Протагора о том, что «человек — мера всех вещей, существующих, что они существуют, несуществующих же, что они не существуют» ⁶, в соот­ветствии с его общей материалистической ориентацией, то по сути оно гласит, что человек воспринимает мир таким, каков он есть.

Большинство мыслей Протагора (как и Горгия) относится прямо к человеку, его жизни, к практической и познавательной деятельности. Софисты, собственно,

переносят центр внимания из области природы на человека. Связано это также с ориентацией всей их деятельности, целью которой было «учить людей». Поэтому они и уделяют такое большое внимание языку как средству передачи «мнений» и изучению челове­ческого «мнения» и «знания».

Наиболее выдающимися представителями младшей софистики являются Фразимах, Критий и ученики Горгия Алкидам, Ликофрон и Полемон. И хотя неко­торые софисты были последователями аристократиче­ской партии, большинство их (как старших, так и младших) целиком и полностью стояли на стороне рабовладельческой демократии. Их философские воз­зрения по большей части имели материалистический и атеистический характер. Сохранились (кроме упоминаемого уже фрагмента из Протагора) мысли Продика, который естественным образом пытался объяснить возникновение религии. Он утверждал, что «солнце, луну, реки, источники и вообще все, что полезно нашей жизни, предки считали божествами, как египтяне — Нил» ⁷. С такой же откровенной декла­рацией атеизма можно встретиться у Фразимаха. Он говорит, «что боги не видят людские дела: ибо они не могли бы не заметить величайшее достояние людей — справедливость; мы же видим то, что люди к ней не прибегают» ⁸.

Вопрос о возникновении общества софисты решают с позиций стихийного материализма.^Они отдают пред­почтение естественному порядку ве'щей, предпочитая его закону как социальной норме. Гиппий даже говорит, что «закон, правя людьми, понуждает многое против природы»⁹. Софисты отстаивают взгляд, согласно которому люди равны от природы, а развиваемый Антифонтом и Алкидамом, этот взгляд отчасти стано­вится критикой основного принципа рабовладельче­ского общества. Утверждение Антифонта, что «все мы от природы во всем одинаково рождены — и варвары и греки» ¹⁰, заметно опережает свое время, равно как и тезис Алкидама, что «бог дал всем свободу; природа никого не сделала рабом» ".

Этические взгляды софистов отличались, в част­ности, релятивизмом, доходящим до цинизма. Однако они отражают социальную реальность своего времени. Ничто не может лучше характеризовать греческое рабовладельческое общество конца Пелопоннесской

войны, чем утверждение Фразимаха, «что справедли­вое — это не что иное, как выгода (польза) сильней­шего» '², или тезис о том, что добро и зло суть релятивные понятия и, что для одного является добром, для другого может быть.(и часто так бывает) злом. О том, что подобные мысли касались самой сути рабо-1У!адельческого общества, свидетельствует и раздра­женная реакция Аристотеля, который в адрес софистов, выражающих наиболее откровенно суть тогдашнего общества, говорит: «Им кажется странным, что побежденный должен быть рабом и подчиниться тому, кто одержал над ним победу...» ^|3

Софисты, однако, учили не только риторике и фило­софии. Они занимались математикой (например, Антифонт или Протагор), поэзией, музыкой, астроно­мией и т. д. Весьма знаменательно, что, опираясь на свое убеждение о важности речи, они способствовали формированию тогдашнего языкознания. Протагор, например, первым начал определять род имен сущест­вительных, разделил «речь на четыре вида: просьбу, вопрос, ответ и предписание... и назвал их корнями речи» ¹⁴. Продик был известен своими рассуждениями о синонимах.

Определенная демократическая ориентация вид­нейших представителей софистики вызвала весьма резкое выступление против них ряда мыслителей, стоящих на стороне аристократии. Эту позицию занял и один из наиболее выдающихся философов не только того времени, но и античности вообще — Сократ.

Дата добавления: 2014-12-29