Андреева Галина Михайловна 10 страница

Экспериментальные схемы регистрации взаимодействий

Обозначение двух полярных типов взаи­модействий оказывается недостаточным для экспериментальной практики. По­этому в социальной психологии суще­ствуют поиски и иного рода — выделить более «мелкие» проявления взаимодействия, которые могли бы быть ис­пользованы в эксперименте в качестве единицы наблюдения. Одна из наиболее известных попыток такого рода принадлежит Р. Бейлсу, который разработал схему, позволяющую по единому плану регистрировать различные виды взаимодействия в группе.

Бейлс фиксировал при помощи наблюдения те реальные проявле­ния взаимодействий, которые можно было увидеть в группе детей, вы­полняющих некоторую совместную деятельность. Первоначальный спи­сок таких видов взаимодействий оказался весьма обширным (насчиты­вал около 82 наименований) и потому был непригоден для построения эксперимента. Бейлс свел наблюдаемые образцы взаимодействий в ка­тегории, предположив, что в принципе каждая групповая деятельность может быть описана при помощи четырех категорий, в которых зафик­сированы ее проявления: область позитивных эмоций, область негатив­ных эмоций, область решения проблем и область постановки этих про­блем. Тогда все зафиксированные виды взаимодействий были разнесе­ны по четырем рубрикам (см. рис. ниже)

Получившиеся двенадцать видов взаимодействия были оставлены Бейлсом, с одной стороны, как тот минимум, который необходим для учета всех возможных видов взаимодействия; с другой — как тот макси­мум, который допустим в эксперименте.

Схема Бейлса получила довольно широкое распространение, не­смотря на ряд существенных критических замечаний, высказанных в ее адрес. Самое элементарное возражение состоит в том, что никакого ло­гического обоснования существования именно двенадцати возможных видов не приводится, равным образом как и определения именно четы­рех (а не трех, пяти и т.д.) категорий. Возникает естественный вопрос: почему именно этими двенадцатью характеристиками исчерпываются все возможные виды интеракций? Второе возражение касается того, что в предложенном перечне взаимодействий нет единого основания, по которому они были бы выделены: в списке присутствуют вперемешку как чисто коммуникативные проявления индивидов (например, выс­казывание мнения), так и непосредственные проявления их в «действи­ях» (например, отталкивание другого при выполнении какого-то дей­ствия и т.д.). Главный аргумент, не позволяющий придавать этой схеме слишком большого значения, состоит в том, что в ней полностью опу­щена характеристика содержания общей групповой деятельности, т.е. схвачены лишь формальные моменты взаимодействия.

Здесь мы вновь сталкиваемся с острым методологическим вопро­сом: может ли в принципе методика социально-психологического ис­следования фиксировать содержательную сторону деятельности? В традиционных подходах подразумевается отрицательный ответ. Более того, в известном смысле эта неспособность рассматривается как отличитель­ная особенность социальной психологии, т.е. включается в определе­ние предмета этой дисциплины, которая, согласно такой точке зрения, и должна исследовать лишь формы взаимодействия, отвечать на вопрос «Как?», но не на вопрос «Что делается совместно?». Отрыв от содержа­ния деятельности получает здесь свою легализацию. Все методики, по­строенные на основе таких исходных позиций, неизбежно будут апел­лировать лишь к формальному аспекту взаимодействия. При отсутствии других методик в определенных границах они могут, естественно, ис­пользоваться, но надо помнить, что все они поставляют данные лишь относительно одного компонента взаимодействия — его формы.

Трудность фиксации в эксперименте содержательной стороны вза­имодействия породила в истории социальной психологии тенденцию упростить ситуацию анализа и обратиться преимущественно к иссле­дованию взаимодействия в диаде, т.е. к взаимодействию лишь двух лю­дей. Такого рода исследования, проводимые в рамках теории «диадического взаимодействия», являют собой еще один пример того, на­сколько даже самое тщательное изучение формы процесса мало дает для понимания его сущности. При изучении «диадического взаимодей­ствия», а наиболее подробно оно исследовано американскими соци­альными психологами Дж. Тибо и Г. Келли, используется предложен­ная на основе математической теории игр «дилемма узника» [Андреева, Богомолова, Петровская, 2001]. В эксперименте фигурируют два узни­ка, находящиеся в заточении и лишенные возможности общаться. Стро­ится матрица, в которой фиксируются возможные стратегии их взаи­модействия на допросе, когда каждый будет отвечать, не зная точно, как ведет себя другой. Если принять две крайние возможности их пове­дения: «сознаться» и «не сознаться», то, в принципе, каждый имеет имен­но эту альтернативу. Однако результат будет различен в зависимости от того, какой из вариантов ответа изберет каждый. Могут сложиться че­тыре ситуации из комбинаций различных стратегий узников: оба сознаются; первый сознается, второй не сознается; второй сознается, а первый — нет; оба не со знаются; первый сознается, второй не сознается; второй сознается, а первый — нет; оба не сознаются. Матрица фиксирует эти четыре воз­можные комбинации. При этом рассчитывается выигрыш, который
получится при различных комбинациях этих стратегий для каждого иг­рока. Этот выигрыш и является исходом в каждой модели игровой си­туации. Применение в этом случае некоторых положений теории игр
создает заманчивую перспективу не только описания, но и прогноза поведения каждого участника взаимодействия.

Однако сейчас же возникают многочисленные ограничения, кото­рые влечет за собой применение этой методики к анализу реальных си­туаций человеческого взаимодействия. Прежде всего, как известно, в теории игр рассматриваются игры двух типов: с нулевой суммой и с не­ нулевой суммой. Первый случай предполагает, что в такой игре выиг­рыш одного точно равен проигрышу другого, т.е. ситуацию, крайне редко встречающуюся в реальном взаимодействии даже двух участников. Что же касается игр с ненулевой суммой, аналогов которых можно найти значительно больше в реальных проявлениях человеческого взаимодействия, то аппарат их значительно сложнее и степень формализации зна­чительно меньше. Не случайно, что их использование в социально-пси­хологических работах встречается довольно редко. Применяемый же ап­парат игр с нулевой суммой приводит к крайнему обеднению специфики социально-психологического взаимодействия людей. В многочислен­ных ситуациях взаимодействия при разработке стратегий своего пове­дения люди чрезвычайно редко уподобляются узникам из дилеммы. Конечно, нельзя отказать этой методике в том, что в плане формально­го анализа стратегий взаимодействия она дает определенный материал, во всяком случае, позволяет констатировать различные способы пост­роения таких стратегий. Этим и объясняется возможность применений
методики в некоторых специальных исследованиях.

Анализ взаимодействия в различных теоретических подходах

Важность интерактивной стороны обще­ния обусловила тот факт, что ее исследо­ванию уделяется специальное внимание в различных концепциях.

Одной из них стал символический интеракционизм, основоположни­ком которого является Г. Мид (Андреева, Богомолова, Петровская, 2001) Взаимодействие (интеракция) выступает здесь исходным пунктом вся­кого социально-психологического анализа, в частности играет решаю­щую роль в становлении человеческого «Я». Личность формируется в ситуациях взаимодействия, где осознает себя, не просто смотрясь в дру­гих, но действуя совместно с ними. Моделью таких ситуаций является игра, которая у Мида выступает в двух формах: play и game. В игре чело­век выбирает для себя так называемого значимого другого и ориентируется на то, как он воспринимается этим «значимым другим». В соответ­ствии с этим у человека формируется и представление о себе самом, о своем «Я», разделенное на два начала: «I» и «те» (здесь за неимением адекватных русских терминов мы сохраняем их английское наименова­ние). «I» — это импульсивная творческая сторона «Я», непосредствен­ный ответ на требование ситуации; «те» — это рефлексия «I», своего рода норма, контролирующая действия «I» от имени других, это усвое­ние личностью отношений, которые складываются в ситуации взаимо­действия и требуют сообразовываться с ними, обеспечивая адекватное восприятие личностью себя самой и своих собственных действий.

Несмотря на важность постановки такой проблемы, в теории Мида содержатся существенные просчеты. Главными из них являются два. Во-первых, непропорционально большое значение уделяется в этой концеп­ции роли символов. Вся обрисованная выше канва взаимодействия де­терминируется системой символов, т.е. поведение человека в ситуациях вза­имодействия в конечном счете обусловлено только их символической интерпретацией. И хотя в определенной мере общество действительно регулирует действия личностей при помощи символов, излишняя катего­ричность утверждения приводит к тому, что вся совокупность социальных отношений, культуры сводится только к символам. Отсюда вытекает и вто­рой важный просчет концепции символического интеракционизма — ин­терактивный аспект общения здесь вновь отрывается от содержания дея­тельности, вследствие чего все богатство макросоциальных отношений личности по существу игнорируется. Единственным «представителем» со­циальных отношений остаются лишь отношения непосредственного взаи­модействия, без привлечения широких социальных связей, в рамках ко­торых данный акт взаимодействия имеет место. Происходит известное «за­мыкание» взаимодействия на заданную группу. Конечно, и такой аспект анализа возможен, и даже заманчив, но он явно недостаточен.

Тем не менее, символический интеракционизм острее многих дру­гих теоретических ориентаций социальной психологии поставил воп­рос о социальных детерминантах взаимодействия, хотя и не выявил их в полной мере. Следствием этого явился отрыв рассмотрения взаимо­действия от широкого социального фона, а значит, и отказ от изучения содержательной стороны общения.

Взаимодействие как организация совместной деятельности

Единственным условием, при котором этот содержательный момент может быть уловлен, является рассмотрение взаимодействия как формы организации какой-то конкретной социальной дея­тельности людей. Общепсихологическая теория деятельности, приня­тая в отечественной психологической науке, задает и в данном случае некоторые принципы для социально-психологического исследования. Подобно тому как в индивидуальной деятельности ее цель раскрывает­ся не на уровне отдельных действий, а лишь на уровне деятельности как таковой, в социальной психологии смысл взаимодействий раскрывает­ся при условии включенности их в некоторую общую деятельность.

Конкретным содержанием различных форм совместной деятельно­сти является определенное соотношение индивидуальных «вкладов», которые делаются участниками. Так, одна из схем предлагает выделить три возможные формы, или модели: 1) когда каждый участник делает свою часть общей работы независимо от других — «совместно-индиви­дуальная деятельность» (пример — некоторые производственные бри­гады, где у каждого члена свое задание); 2) когда общая задача выпол­няется последовательно каждым участником — «совместно-последова­тельная деятельность» (пример — конвейер); 3) когда имеет место одновременное взаимодействие каждого участника со всеми остальны­ми — «совместно-взаимодействующая деятельность» (пример — спортивные команды, научные коллективы или конструкторские бюро) [Уманский, 1980. С. 131]. Психологический рисунок взаимодействия в каждой из этих моделей своеобразен, и задача экспериментальных ис­следований — установить его в каждом конкретном случае.

Однако задача исследования взаимодействия этим не исчерпывает­ся. Подобно тому как в случае анализа коммуникативной стороны об­щения была установлена зависимость между характером коммуникации и отношениями, существующими между партнерами, здесь также не­обходимо проследить, как та или иная система взаимодействия сопряже­на со сложившимися между участниками взаимодействия отношениями.

Так, во взаимодействии «даны» межличностные отношения, кото­рые определяют как тип взаимодействия, который возникает при дан­ных конкретных условиях (будет ли это сотрудничество или соперниче­ство), так и полученный результат (будет ли это более успешное или менее успешное сотрудничество). Присущая межличностным отноше­ниям эмоциональная основа, порождающая различные оценки, ориен­тации, установки партнеров, определенным образом «окрашивает» вза­имодействие [Обозов, 1979]. Но вместе с тем такая эмоциональная (по­ложительная или отрицательная) окраска взаимодействия не может полностью определять факт его наличия или отсутствия: даже в услови­ях «плохих» межличностных отношений, заданных определенной со­циальной деятельностью, взаимодействие обязательно существует. В ка­кой мере оно определяется межличностными отношениями и, наобо­рот, в какой мере оно «подчинено» требованиям выполняемой деятельности, зависит, в том числе, от характера социальных отноше­ний, в которой эта деятельность осуществляется. Мотивация участни­ков взаимодействия в каждом его конкретном акте выявлена быть не может именно потому, что порождается более широкой системой дея­тельности, в условиях которой оно развертывается.

Анализ взаимодействия только с точки зрения его формы взаимодей­ствия (такая попытка была предпринята в формальной социологии Г. Зиммеля) оказывается явно недостаточным. Примером могут служить иссле­дования альтруизма. Альтруизм относится к такой области проявлений че­ловеческой личности, которые приобретают смысл лишь в системе определенной социальной деятельности. Вопрос здесь упирается в содер­жание нравственных категорий, а оно не может быть понято лишь из «близ­лежащих» проявлений взаимодействия. Является ли альтруистическим по­ведение человека, помогающего бежать злостному преступнику? Только более широкий социальный контекст позволяет ответить на этот вопрос.

При анализе взаимодействия имеет значение и тот факт, как осозна­ется каждым участником его вклад в общую деятельность [Хараш, 1977. С. 29]: именно это осознание помогает ему корректировать свою стра­тегию, добиваться успешности во взаимодействии. Но это требует в свою очередь взаимопонимания между его участниками, адекватного представ­ления друг о друге. Таким образом, для познания механизма взаимо­действия необходимо выяснить, как намерения, мотивы, установки од­ного индивида «накладываются» на представление о партнере и как то и другое проявляется в принятии совместного решения. Иными слова­ми, дальнейший анализ проблемы общения требует более детального рассмотрения вопроса о том, как формируется образ партнера по обще­нию, от точности которого и от взаимопонимания с которым зависит успех совместной деятельности.

Литература

Андреева Г. М., Богомолова Н. Н., Петровская Л. А. Современная зарубежная социальная психология. М., 2001.

Базаров Т. Ю., Еремин Б. Л. (ред.). Управление персоналом. М., 2001.

Берн Э. Игры, в которые играют люди. Люди, которые играют в игры / Пер. с англ. М., 1988..

Бородкин Ф. М., Каряк Н. М. Внимание: конфликт! Новосибирск, 1993.

Гришина Н. В. Психология конфликта. СПб., 2000.

Ершов П. Н. Режиссура как практическая психология. М., 1972.

Крижанская Ю. С, Третьяков Г. П. Грамматика общения. Л., 1987.

Куницына В. К, Казаринова Н. В., Погольша В. М. Межличностное общение, СПб., 2001.

Леонтьев А. Н. Проблемы развития психики. М., 1972.

Ломов Б. Ф. Общение как проблема общей психологии // Методологичес­кие проблемы социальной психологии. М., 1975.

МайерсД. Социальная психология. СПб., 1997 (Гл. 15).

Обозов Н. Н. Межличностные отношения. Л., 1979.

Соловьева О. В. Обратная связь в межличностном общении. М, 1992.

Уманский Л. И. Психология организаторской деятельности школьников. М., 1980.

Шибутани Т. Социальная психология / Пер. с англ. Ростов-на-Дону, 1999.

Шмелев А. Г, Продуктивная конкуренция: Опыт конструирования. М., 1997.

Шострам Э. Анти-Карнеги, или Человек-манипулятор / Пер. с англ. М., 1992.

Щепанъский Я. Элементарные понятия социологии / Пер. с польск. М., 1969.

Глава 7

Общение как восприятие людьми друг друга

(перцептивная сторона общения)

Понятие социальной перцепции

Взаимопонимание между партнерами в процессе общения может быть истолко­вано по-разному: или как понимание целей, мотивов, установок партнера по взаимодействию, или как не только понимание, но и принятие, разде­ление этих целей, мотивов, установок. Однако и в том и в другом случае большое значение имеет тот факт, как воспринимается партнер по об­щению, иными словами, процесс восприятия одним человеком другого выступает как обязательная составная часть общения и условно может быть назван перцептивной стороной общения.

Прежде чем раскрывать в содержательном плане характеристики этой стороны общения, необходимо уточнить употребляемые здесь тер­мины. Весьма часто восприятие человека человеком обозначают как «социальная перцепция». Это понятие в данном случае употреблено не слишком точно. Термин «социальная перцепция» впервые был введен Дж. Брунером в 1947 г. в ходе разработки так называемого «Нового Взгля­да» (New Look) на восприятие. Вначале под социальной перцепцией понималась социальная детерминация перцептивных процессов. Поз­же исследователи, в частности в социальной психологии, придали по­нятию несколько иной смысл: социальной перцепцией стали называть процесс восприятия так называемых социальных объектов, под которы­ми подразумевались другие люди, социальные группы, большие соци­альные общности. Именно в этом употреблении термин закрепился в социально-психологической литературе. Поэтому восприятие челове­ка человеком относится, конечно, к области социальной перцепции, но не исчерпывает ее.

Если представить себе процессы социальной перцепции в полном объеме, то получается весьма сложная и разветвленная схема (рис. 9).

Здесь обозначены различные варианты не только объекта, а субъек­та восприятия. Когда субъектом восприятия выступает индивид (И), то он может воспринимать другого индивида, принадлежащего к «своей» группе (1); другого индивида, принадлежащего к «чужой» группе (2); свою собственную группу (3); «чужую» группу (4). Если даже не вклю­чать в перечень большие социальные общности, которые в принципе так же могут восприниматься, то и в этом случае получаются четыре различных процесса, каждый из которых обладает своими специфичес­кими особенностями.

Еще сложнее обстоит дело в том случае, когда в качестве субъекта восприятия выступает не отдельный индивид, а группа (Г). Тогда к со­ставленному перечню процессов социальной перцепции следует еще добавить: восприятие группой своего собственного члена (5); восприя­тие группой представителя другой группы (6); восприятие группой са­мой себя (7); наконец, восприятие группой в целом другой группы (8). Хотя этот второй ряд не является традиционным, однако в другой тер­минологии почти каждый из обозначенных здесь случаев исследуется в социальной психологии. Не все из них имеют отношение к проблеме взаимопонимания партнеров по общению [Андреева, 1981. С. 30].

Для того чтобы более точно обозначить, о чем вдет речь в интересу­ющем нас плане, целесообразно говорить не вообще о социальной пер­цепции, а о межличностной перцепции, или межличностном восприя­тии (или — как вариант — о восприятии человека человеком). Именно эти процессы непосредственно включены в общение в том его значе­нии, в каком оно рассматривается здесь. Иными словами, в данном кон­тексте речь идет лишь о позициях (1) и (2) предложенной схемы.

Но, кроме этого, возникает необходимость и еще в одном коммента­рии. Восприятие социальных объектов обладает такими многочисленны­ми специфическими чертами, что само употребление слова «восприятие» кажется здесь не совсем точным. Во всяком случае ряд феноменов, имею­щих место при формировании представления о другом человеке, не укла­дывается в традиционное описание перцептивного процесса, как он дает­ся в общей психологии. Поэтому в социально-психологической литера­туре до сих пор продолжается поиск наиболее точного понятия для характеристики описываемого процесса. Основная цель этого поиска со­стоит в том, чтобы включить в процесс межличностного восприятия в бо­лее полном объеме некоторые другие познавательные процессы. Многие исследователи предпочитают в этом случае обратиться к французскому выражению «connaissanse d'autrui», что означает не столько «восприятие другого», сколько «познание другого». В отечественной литературе также весьма часто в качестве синонима «восприятие другого человека» упот­ребляется выражение «познание другого человека» [Бодалев, 1982. С. 5].

Это более широкое понимание термина обусловлено специфичес­кими чертами восприятия другого человека, к которым относится вос­приятие не только физических характеристик объекта, но и поведен­ческих его характеристик; формирование представления о его намере­ниях, мыслях, способностях, эмоциях, установках и т.д. Кроме того, в содержание этого же понятия включается формирование представле­ния о тех отношениях, которые связывают субъект и объект восприя­тия. Именно это придает особенно большое значение ряду дополнитель­ных факторов, которые не играют столь существенной роли при вос­приятии физических объектов. Например, такая характерная черта, как селективность (избирательность) восприятия, здесь проявляется весь­ма своеобразно, поскольку в процесс селекции включается значимость целей познающего субъекта, его прошлый опыт и т.д. Тот факт, что но­вые впечатления об объекте восприятия категоризируются на основе сходства с прежними впечатлениями, дает основание для стереотипизации. Хотя все эти явления были экспериментально зарегистрирова­ны и при восприятии физических объектов, значимость их в области восприятия людьми друг друга в огромной степени возрастает.

Поскольку межличностное восприятие является одной из сторон об­щения, предполагается, что особое значение имеет активное участие субъекта восприятия, а также роль ожиданий, желаний, намерений, про­шлого опыта субъекта как специфических детерминант перцептивной ситуации. Все это необходимо учитывать, когда познание другого чело­века рассматривается как основание не только для понимания партне­ра, но и для установления с ним согласованных действий, особого рода отношений.

Отсюда можно сделать вывод, что термин «социальная перцепция», или, в более узком смысле слова, «межличностная перцепция», «восприя­тие другого человека», употребляется в литературе в несколько вольном, даже метафорическом смысле, хотя последние исследования и в общей психологии восприятия характеризуются известным сближением воспри­ятия и других познавательных процессов. В самом общем плане можно сказать, что восприятие другого человека означает восприятие его вне­шних признаков, соотнесение их с личностными характеристиками вос­принимаемого индивида и интерпретацию на этой основе его поступков.

Механизмы межличностного восприятия

Поскольку человек вступает в общение всегда как личность, постольку он вос­принимается и другим человеком — партнером по общению — так же, как личность. На основе внешней стороны поведения мы как бы «читаем» другого человека, расшифровываем зна­чение его внешних данных [Рубинштейн, 1960. С. 180]. Впечатления, которые возникают при этом, играют важную регулятивную роль в про­цессе общения. Во-первых, потому, что, познавая другого, формирует­ся и сам познающий индивид. Во-вторых, потому, что от меры точнос­ти «прочтения» другого человека зависит успех организации с ним со­гласованных действий.

Представление о другом человеке тесно связано с уровнем собствен­ного самосознания. Связь эта двоякая: с одной стороны, богатство пред­ставлений о самом себе определяет и богатство представлений о другом человеке, с другой стороны, чем более полно раскрывается другой че­ловек (в большем количестве и более глубоких характеристиках), тем более полным становится и представление о самом себе. Этот вопрос в свое время на философском уровне был поставлен Марксом, когда он писал: «Человек сначала смотрится, как в зеркало, в другого человека. Лишь отнесясь к человеку Павлу как к себе подобному, человек Петр начинает относиться к самому себе как к человеку». По существу ту же мысль, на уровне психологического анализа, находим у Л. С. Выготско­го: «Личность становится для себя тем, что она есть в себе, через то, что она представляет собой для других» [Выготский, 1960. С. 196]. Как мы видели, сходную по форме идею высказывал и Мид, введя в свой анализ взаимодействия образ «значимого Другого». Однако если у Мида этот образ характеризовал лишь ситуацию непосредственного взаимодей­ствия, то в действительности, по мысли Б. Ф. Поршнева, «Петр познает свою натуру через Павла только благодаря тому, что за спиной Павла стоит общество, огромное множество людей, связанных в целое слож­ной системой отношений» [Поршнев, 1968. С. 79].

Если применить это рассуждение к конкретной ситуации общения, то можно сказать, что представление о себе через представление о дру­гом формируется обязательно при условии, что этот другой дан не абст­рактно, а в рамках достаточно широкой социальной деятельности, в ко­торую включено взаимодействие с ним. Индивид соотносит себя с дру­гим не вообще, а прежде всего преломляя это соотнесение в разработке совместных решений. В ходе познания другого человека одновременно осуществляется несколько процессов: и эмоциональная оценка этого другого, и попытка понять строй его поступков, и основанная на этом стратегия изменения его поведения, и построение стратегии своего соб­ственного поведения.

Однако в эти процессы включены как минимум два человека, и каж­дый из них является активным субъектом. Следовательно, сопоставле­ние себя с другим осуществляется как бы с двух сторон: каждый из парт­неров уподобляет себя другому. Значит, при построении стратегии вза­имодействия каждому приходится принимать в расчет не только потребности, мотивы, установки другого, но и то, как этот другой по­нимает мои потребности, мотивы, установки. Все это приводит к тому, что анализ осознания себя через другого включает две стороны: иден­тификацию и рефлексию. Кроме того, в этот же процесс включается и каузальная атрибуция. Каждое из этих понятий требует специального обсуждения.

Идентификация буквально обозначает отождествление себя с дру­гим, один из самых простых способов понимания другого человека — уподобление себя ему. Это, разумеется, не единственный способ, но в реальных ситуациях взаимодействия люди часто пользуются таким при­емом, когда предположение о внутреннем состоянии партнера строит­ся на основе попытки поставить себя на его место. В этом плане иден­тификация выступает в качестве одного из механизмов познания и по­нимания другого человека. Существует много экспериментальных исследований процесса идентификации и выяснения его роли в про­цессе общения. В частности, установлена тесная связь между иденти­фикацией и другим, близким по содержанию явлением — эмпатией.

Описательно эмпатия также определяется как особый способ по­нимания другого человека. Только здесь имеется в виду не рациональ­ное осмысление проблем другого человека, а, скорее, стремление эмо­ционально откликнуться на его проблемы. Эмпатия противостоит по­ниманию в строгом смысле этого слова, термин используется в данном случае лишь метафорически: эмпатия есть аффективное понимание. Эмо­циональная ее природа проявляется как раз в том, что ситуация другого человека, партнера по общению, не столько «продумывается», сколько «прочувствуется». Механизм эмпатии в определенных чертах сходен с механизмом идентификации: и там, и здесь присутствует умение поста­вить себя на место другого, взглянуть на вещи с его точки зрения. Однако взглянуть на вещи с чьей-то точки зрения не обязательно означает отож­дествить себя с этим человеком. Если я отождествляю себя с кем-то, это значит, что я строю свое поведение так, как строит его этот другой. Если же я проявляю к нему эмпатию, я просто принимаю во внимание линию его поведения (отношусь к ней сочувственно), но свою собственную могу строить совсем по-иному. И в том и в другом случае налицо будет «при­нятие в расчет» поведения другого человека, но результат наших совме­стных действий будет различным: одно дело — понять партнера по об­щению, встав на его позицию, действуя с нее, другое дело — понять его, приняв в расчет его точку зрения, даже сочувствуя ей, но действуя по-своему. Впрочем, оба случая требуют решения еще одного вопроса: как будет тот, другой, т.е. партнер по общению, понимать меня, ибо от это­го будет зависеть наше взаимодействие. Иными словами, процесс по­нимания друг друга осложняется явлением рефлексии.

Рефлексия, в отличие от философского употребления термина, в социальной психологии означает осознание действующим индивидом того, как он воспринимается партнером по общению. Это уже не про­сто знание или понимание другого, но знание того, как другой понима­ет меня, своеобразный удвоенный процесс зеркальных отражений друг друга, «глубокое, последовательное взаимоотражение, содержанием которого является воспроизведение внутреннего мира партнера по вза­имодействию, причем в этом внутреннем мире в свою очередь отража­ется внутренний мир первого исследователя» [Кон, 1978. С. ПО].

Дата добавления: 2014-12-24