Андреева Галина Михайловна 13 страница

В американской традиции проблеме исследования психологии боль­ших социальных групп уделялось весьма специфическое, но в целом не­достаточное внимание [Хьюстон и др., 2001 ], доказательством чего мож­но считать крайне редкое употребление самого термина «большая груп­па». Объяснение такого невнимания к проблематике связывают с традицией существования двух социальных психологии: психологичес­кой и социологической. Именно вторая ветвь рассматривалась как «от­ветственная» за изучение психологии больших групп. Правда, особая разновидность этих групп, а именно стихийные, кратковременно суще­ствующие группы, не была обделена вниманием, но обычно исследова­ния такого рода осуществлялись не в ключе психологии групп, а под рубрикой «коллективное поведение».

Радикальные преобразования в мире в конце XX в., в частности та­кие, как бурные студенческие выступления 1968 г. во Франции, массовые выступления против войны во Вьетнаме и за гражданские права в США, возникновение в Европе движения «зеленых» и др., сделали очевидной необходимость изучения больших социальных групп во всех их проявле­ниях. Не случайно возрождение интереса к этой проблематике характер­но прежде всего для европейской социальной психологии, где изучение психологии больших социальных групп в большей степени обусловлено традицией, восходящей к работам основателей этой дисциплины, а также к богатой социологической традиции изучения социально-классовой структуры общества, прежде всего М. Вебера [Смелзер, 1994].

Новая волна интереса к этой проблематике в Европе возникла в 1970-е годы как ответ на леворадикальные выступления, прокатившиеся по миру, и как критика американской социальной психологии за ее «асоциальность»: необходимость изучения больших социальных групп интерпретируется как одно из направлений усиления внимания к со­циальному контексту. В частности, одна из центральных идей С. Московиси заключается в призыве сделать больший акцент на исследова­нии больших социальных групп, что он обозначает термином «социологизация». Это — своеобразное признание того, что сама социальная психология не может справиться с данной проблематикой и должна ус­воить элементы социологического знания: «Социальная психология становится здесь способом изучения социальных процессов, проте­кающих в обществе в целом в достаточно широких масштабах» [Мос­ковиси, 1984. С. 220]. Но на этом пути социальная психология делает еще первые шаги.

Можно с уверенностью сказать, что проблематика психологии боль­ших социальных групп переживает в настоящее время второе рожде­ние. В сущности социальная психология без раздела о психологии боль­ших социальных групп, очевидно, вообще не может претендовать на то, чтобы быть социальной психологией в точном значении этого слова. Такая позиция характерна для отечественной социальной психологии, где исследования психологии больших социальных групп занимают осо­бое место. Они начали активно развиваться с самого начала «второго рождения» этой дисциплины, т.е. с 1960-х годов [Горячева и др., 1965; Парыгин, 1971]. В значительной степени это связано с формулирова­нием предмета социальной психологии, явившимся следствием дискус­сии 60-х годов, где, как известно, прозвучала мысль о необходимости своеобразного сочетания в этой дисциплине психологического и соци­ологического подходов. Следствием этого явилось признание права на существование специального раздела внутри социальной психологии— «Психологии больших социальных групп», не фигурирующего в тради­ционных учебниках. Важно, что этот раздел включает в себя анализ пси­хологических характеристик различных типов больших социальных групп, как организованных, так и стихийных.

По утверждению Г. Г. Дилигенского, рассмотрение психологии боль­ших групп даже как рядоположенной проблемы социальной психологии (наряду с проблемами малой группы, личности, общения) не может счи­таться правомерным, ибо это не одна из проблем данной дисциплины, а важнейшая ее проблема, поскольку «содержание социально значимых черт человеческой психики формируется именно на макросоциальном уров­не» [Дилигенский, 1971]. Как бы ни была велика роль малых групп и не­посредственного межличностного общения в процессах формирования личности, сами по себе они не создают исторически конкретных соци­альных норм, ценностей, установок, потребностей. Все эти и иные содер­жательные элементы общественной психологии возникают на основе исторического опыта больших групп, опыта, обобщенного знаковыми, куль­турными и идеологическими системами: этот опыт лишь «доведен» до ин­дивида через посредство малой группы и межличностного общения. По­этому социально-психологический анализ больших групп можно рассмат­ривать как «ключ» к познанию содержания психики индивида.

Конечно, наряду с опытом больших социальных групп важнейшее значение для понимания содержательных элементов общественной пси­хологии имеют и массовые социальные процессы и движения. Харак­тер общественных изменений и преобразований, непосредственное уча­стие в революционных (или контрреволюционных) движениях, слож­ные процессы формирования общественного мнения — все это также немаловажные факторы, задающие весь строй психологических харак­теристик больших групп. Поэтому точнее было бы говорить о необхо­димости социально-психологического анализа больших социальных групп, а также массовых процессов и социальных движений. Однако, поскольку эти массовые процессы и движения имеют в качестве своего субъекта большие социальные группы, для краткости можно так обозначить этот раздел — «Психология больших социальных групп». Прежде чем при­ступить к рассмотрению психологических особенностей некоторых кон­кретных больших групп, необходимо выделить как минимум те прин­ципиальные методологические вопросы, без решения которых такое рассмотрение не может быть успешным.

Прежде всего это вопрос о том, какие же группы следует рассматри­вать в качестве «больших». Далее, какова структура психологии боль­ших групп, ее основные элементы, их соподчинение, характер их взаи­мосвязи. В-третьих, это вопрос о том, каково соотношение психики отдельных индивидов, входящих в группу, с элементами групповой пси­хологии. Наконец, в-четвертых, какими методами можно пользоваться при изучении всех этих явлений. Сразу же нужно сказать, что ответы на эти вопросы приходится отыскивать не только, а может быть, и не столько в психологии, сколько в социологии. Это не означает, что в пси­хологической литературе такие проблемы не освещаются, но на них де­лается недостаточное ударение.

Итак, что же такое «большая социальная группа»? Исходя из общих принципов понимания группы, мы не можем, конечно, дать чисто ко­личественное определение этого понятия. В приведенной выше схеме было показано, что «большие» в количественном отношении образова­ния людей разделяются на два вида: случайно, стихийно возникшие, дос­таточно кратковременно, существующие общности, куда относятся тол­па, публика, аудитория, и в точном значении слова социальные груп­пы, т.е. группы, сложившиеся в ходе исторического развития общества, занимающие определенное место в системе общественных отношений каждого конкретного типа общества и потому долговременные, устойчивые в своем существовании. К этому второму виду следует отнести прежде всего социальные классы и слои, различные этнические группы (как их главную разновидность — нации), профессиональные группы, половоз­растные группы (с этой точки зрения в качестве группы могут быть рас­смотрены, например, молодежь, женщины, пожилые люди и т.д.).

Естественно, не может быть предложена некоторая общая схема изучения признаков, структуры, типов коммуникации в этих, столь раз­личающихся между собою группах. Однако общие черты, свойственные большим группам, нельзя абсолютизировать. Каждая разновидность этих групп обладает своеобразием: нельзя выстраивать в один ряд, с од­ной стороны, класс, нацию, какую-либо профессию, молодежь, а с дру­гой — толпу, массу и публику. Значимость каждого вида больших групп в историческом процессе различна, как различны и многие их особен­ности. Поэтому все «сквозные» характеристики больших групп должны быть наполнены специфическим содержанием. Дальнейший анализ по­этому должен быть посвящен каждому из этих типов групп раздельно.

Структура психологии больших организованных групп

Эти группы представляют особый инте­рес, так как имеют наибольшее значение для понимания психологических харак­теристик исторического процесса.

Для всех выделенных таким образом больших социальных групп характерны некоторые общие признаки, от­личающие эти группы от малых групп. В больших группах существуют специфические регуляторы социального поведения, которых нет в ма­лых группах. Это — нравы, обычаи и традиции. Их существование обус­ловлено наличием специфической общественной практики, с которой связана данная группа, относительной устойчивостью, с которой вос­производятся исторические формы этой практики. Рассмотренные в единстве особенности жизненной позиции этих групп вместе со специ­фическими регуляторами поведения дают такую важную характеристи­ку, как образ жизни группы. Его исследование предполагает изучение особых форм общения, особого типа контактов, складывающихся меж­ду людьми. В рамках определенного образа жизни приобретают особое значение интересы, ценности, потребности. Не последнюю роль в пси­хологической характеристике названных больших групп играет зачас­тую наличие специфического языка. Для этнических групп — это само собой разумеющаяся характеристика, для других групп язык может вы­ступать как определенный жаргон, например, свойственный профес­сиональным группам, такой возрастной группе, как молодежь.

В отличие от малых групп, в больших группах этого типа гораздо более непосредственный характер приобретает социальная детермина­ция происходящих в них процессов, в частности, более очевидно значение ценностей и стереотипов. Большие группы существуют на протяже­нии длительного периода времени, поэтому при их исследовании обяза­телен учет двух характеристик времени: синхрония (анализ процессов, про­текающих в одно и то же время) и диахрония (анализ процессов в их вре­менной протяженности, так как именно в этом сечении возможно проследить трансляцию признаков группы от поколения к поколению).

Теперь можно ответить на вопрос: какова структура психологии больших социальных групп? При ответе на него необходимо обозна­чить некоторые принципиальные соображения. Посредствующим зве­ном между экономическим развитием и историей культуры в широком смысле этого слова являются обусловленные социально-экономичес­ким развитием изменения в психологии людей. Эти изменения очевид­ны прежде всего не как индивидуальные изменения в установках, взгля­дах, интересах каждой отдельной личности, но именно как изменения, характерные для больших групп. Влияние сходных условий существо­вания группы на сознание ее представителей осуществляется двумя пу­тями: а) через личный жизненный опыт каждого члена группы, опреде­ляемый социально-экономическими условиями жизни всей группы; б) через общение, большая часть которого происходит в определенной со­циальной среде с четко выраженными чертами данной группы.

Эти особенности групповой жизни обусловливают структуру психо­логии большой социальной группы, которая включает в себя целый ряд элементов. В широком смысле это — различные психические свойства, психические процессы и психические состояния, подобно тому как эти­ми же элементами обладает психика отдельного человека. В отечествен­ной социальной психологии предпринят ряд попыток определить более точно элементы этой структуры. Почти все исследователи (Г. Г Дилигенский, А. И. Горячева, Ю. В. Бромлей и др.) выделяют две составные части в ее содержании: 1) психический склад как более устойчивое образова­ние (к которому могут быть отнесены социальный или национальный характер, нравы, обычаи, традиции, вкусы и т.п.) и 2) эмоциональная сфера как более подвижное динамическое образование (в которую входят по­требности, интересы, настроения). Каждый из этих элементов должен стать предметом специального социально-психологического анализа.

Третья проблема, которая была поставлена выше, — это проблема соотношения психологических характеристик большой группы и сознания каждой отдельной личности, в нее входящей. В самом общем виде эта проблема решается так: психологические характеристики группы пред­ставляют собой то типичное, что характерно всем индивидам, и, следо­вательно, отнюдь не сумму черт, свойственных каждой личности. Изве­стный ответ на этот вопрос содержится у Л. С. Выготского в его рассуж­дениях о соотношении «социальной» и «коллективной» психологии. Поясняя значение термина «коллективная психология», он говорит: «Все в нас социально, но это отнюдь не означает, что все решительно свой­ства психики отдельного человека присущи и всем другим членам дан­ной группы. Только некоторая часть личной психологии может считаться принадлежностью данного коллектива, и вот эту часть личной психики в условиях ее коллективного проявления и изучает всякий раз коллек­тивная психология, исследуя психологию войска, церкви и т.п.» [Выготский, 1987. С. 20].

По-видимому, та часть личной психологии индивидов, составляю­щих группу, которая «принадлежит» группе, и есть то, что можно на­звать «психологией группы». Иными словами, психология группы есть то общее, что присуще в той или иной мере всем представителям дан­ной группы, т.е. типичное для них, порожденное общими условиями существования. Это типичное не есть одинаковое для всех, но именно общее. Поэтому в социологическом анализе, например, предпринима­ются попытки сконструировать особый социальный тип личности как тип, свойственный некоторой социальной группе: чаще всего соци­альный тип личности мыслится как тип личности представителя опре­деленного социального класса, но в принципе понятие «социальный тип личности» может быть отнесено к характеристике типичного предста­вителя и какой-либо профессии (тип учителя, например) или возраст­ной группы («молодой человек XX в.» и т.п.).

Фиксация этого типичного — весьма сложная задача. Общие черты в психологии представителей определенной социальной группы существу­ют объективно, поскольку они проявляются в реальной деятельности груп­пы. По отношению к каждому отдельному «сознанию» групповая психо­логия выступает как некая социальная реальность, выходящая за пределы сознания отдельного индивида и воздействующая на него вместе с други­ми объективными условиями жизни, что, по выражению А. Валлона, при­водит к «удвоению среды», в которой действует человек.

Выявление общего, типичного невозможно путем изучения лишь со­держания индивидуальных сознаний членов группы, прежде всего потому, что не все черты, присущие психологии группы, присущи каждому члену группы. В отдельных случаях какой-либо конкретный представитель груп­пы может вообще в минимальной степени обладать этими общими харак­теристиками. Это объясняется тем, что члены группы различаются между собой по своим индивидуальным психологическим характеристикам, по степени вовлеченности в наиболее существенные для группы сферы ее жизнедеятельности и т.д. Мера усвоения коллективного опыта группы соединяется с индивидуальными психологическими особенностями ее членов, поэтому и получается то явление, о котором говорил Л. С. Выгот­ский: только «часть» психологии личности «входит» в психологию группы.

Здесь мы вплотную подходим к вопросу о том, какими же методами можно исследовать психологию больших социальных групп. Поскольку ее типичные черты закреплены в нравах, традициях и обычаях, соци­альной психологии приходится в данном случае прибегать к использо­ванию методов других наук, в частности этнографии, которой свойствен анализ продуктов культуры. Нельзя сказать, что эти методы вообще не­известны социальной психологии: если вспомнить предложения В. Вундта об изучении языка, мифов и обычаев для познания «психоло­гии народов», то станет ясным, что на заре своего возникновения соци­альная психология обращалась к проблеме использования таких мето­дов. Естественно, сегодня и они претерпели существенные изменения, но в принципе сам набор подобных методов допустим. Одной из совре­менных форм применения таких методов являются так называемые меж­культурные или сравнительные исследования, где термин «межкультур­ные» отдает лишь дань традиции его использования историками куль­туры, в действительности же сравниваются отнюдь не обязательно различные культуры, но и различные социальные группы.

При изучении психологии больших социальных групп могут при­меняться и методы, традиционные для социологии, включая различные приемы статистического анализа. Результаты исследований, выполнен­ных при помощи таких приемов, не всегда вскрывают причинно-след­ственные связи; в них, скорее, описываются некоторые функциональ­ные зависимости, которые позволяют получить значимые корреляции, что допустимо для корреляционного исследования, распространенно­го при изучении психологических характеристик больших групп.

Кроме названных методов исследования, при изучении больших групп социальная психология использует также приемы, принятые в языкознании, поскольку в определенной степени ей приходится здесь иметь дело с анализом знаковых систем. Естественно, и в данном слу­чае возникают проблемы, неизбежные при анализе объектов, требую­щих комплексного подхода, а большие группы являются именно таким объектом. Трудности, стоящие на пути исследования этой проблемы, очевидны, но они должны умножить усилия, направленные на ее раз­работку, а не порождать стремление игнорировать ее.

Существенный вклад в исследование психологии больших соци­альных групп внесен сегодня концепцией «социальных представлений», разработанной во французской психологической школе (С. Москови­си). Она в значительной мере претендует на то, чтобы предложить одно­временно и метод исследования больших групп. Под социальным пред­ставлением в этой концепции понимается обыденное представление ка­кой-либо группы о тех или иных социальных явлениях, т.е. способ интерпретации и осмысления повседневной реальности. При помощи со­циальных представлений каждая группа строит определенный образ со­циального мира, его Институтов, власти, законов, норм. Социальные представления — инструмент не индивидуального, а именно группового социального познания, поскольку «представление» вырабатывается на основе опыта, деятельности группы, апеллируя к почерпнутым в этом опыте житейским соображениям. По существу через анализ социальных представлений различных больших групп познается их психологичес­кий облик [Донцов, Емельянова, 1987].

Механизм связи группы и выработанного ею социального представ­ления выступает в таком виде: с одной стороны, группа фиксирует не­которые аспекты социальной действительности, влияет на их оценку, использует далее свое представление о социальном явлении в выработ­ке отношения к нему. С другой стороны, уже созданное группой соци­альное представление способствует интеграции группы, как бы «воспи­тывая» сознание ее членов, доводя до них типичные, привычные ин­терпретации событий, т.е. способствуя формированию групповой идентичности [Андреева, 2000]. Таким образом, анализ социальных представлений есть ключ к пониманию психологии группы.

Эта концепция помогает более точному определению такого поня­тия, как менталитет, под которым понимается интегральная характе­ристика некоторой культуры, в которой отражено своеобразие видения и понимания мира ее представителями, их типичных «ответов» на кар­тину мира. Представители определенной культуры усваивают сходные способы восприятия мира, формируют сходный образ мыслей, что и вы­ражается в специфических образцах поведения. С полным правом та­кое понимание менталитета может быть отнесено и к характеристикам большой социальной группы. Типичный для нее набор социальных пред­ставлений и соответствующих им образцов поведения и определяет мен­талитет группы. Не случайно в обыденной речи упоминают «ментали­тет интеллигенции», «менталитет предпринимателя» и т.п.

Анализ методологических принципов изучения психологии больших групп можно подкрепить исследованиями психологии конкретных групп.

Социальные классы и слои

Среди всего многообразия больших со­циальных групп особый интерес пред­ставляют собой социальные классы, при анализе психологии которых социальная психология в особенно большой степени сопряжена с определенным социологическим подходом. В многотомном руководстве по социаль­ной психологии под редакцией Г. Линдсея и Э. Аронсона указывается на то, что сам термин «класс» имеет различное содержание для амери­канских и европейских исследователей. Для европейцев, по мысли ав­тора, понятие это более «реально», так как идентификация с классом более очевидна, достаточно часто сопряжена с определением полити­ческой принадлежности. Для американской культуры вообще неха­рактерно оперирование понятиями «рабочий класс», «буржуазия» и т.п., но гораздо привычнее термины «средний класс»,,«низший класс» и др. Это связано с тем, что в социологических теориях социальная структу­ра описывается при помощи такого понятия, как «социоэкономический статус», а не «социальный класс». Естественно, что это не может не сказаться на различиях в трактовке структуры психологии класса; в ча­стности, в большей мере, чем анализ психологии класса, предлагался анализ психологии различных социальных слоев. При всех обстоятель­ствах, однако, важно учесть, что сущность социально-психологическо­го анализа состоит в том, чтобы выявить связь между психологически­ми характеристиками группы и образцами поведения ее членов.

Социологическая традиция, на которую опирается социальная пси­хология, при этом может быть различной. Так, в традиционном для мар­ксистской (и, в том числе, отечественной) социологической традиции понимании класса можно наметить три основные линии исследования психологии классов: это выявление психологических особенностей кон­кретных классов, которые существовали в истории и существуют в на­стоящее время; характеристика классовой психологии разных классов определенной эпохи; анализ соотношения классовой психологии и пси­хологии отдельных членов класса как частный случай проблемы соот­ношения психологии группы и психологии индивида, включенного в данную группу. Для этой традиции характерно само употребление тер­мина «классовая психология», что, впрочем, не исключает из анализа и психологию отдельных слоев, входящих в тот или иной класс [Богомо­лова, Донцов, Фоломеева, 2002].

Естественно, какой бы путь ни был выбран для анализа, необходи­мо при всех условиях возвратиться к структуре психологии группы и пос­мотреть на специфику каждого элемента, представленного в психоло­гии класса. Наиболее полно исследована эмоциональная динамическая сфера классовой психологии, что включает классовые потребности, клас­совые интересы, набор социальных ролей. Поскольку социальное поло­жение определяет объем и состав материальных и духовных благ, кото­рыми каждый член группы располагает, постольку оно же задает и оп­ределенную структуру потребностей, относительное психологическое значение и удельный вес каждой из них. Но этого общего положения недостаточно, коль скоро в анализ включаются более конкретные и сложные факторы, такие, например, как реальная жизненная ситуация различных слоев одного и того же класса. Так, общие условия труда и быта рабочего класса определяют в целом структуру его потребностей, а положение отдельных слоев — ее варианты.

Что касается интересов, то эта проблема гораздо лучше исследована в социологии, чем в социальной психологии. Вместе с тем ряд проблем требует социально-психологического анализа. Интерес формируется как интерес всей группы, но каждый член класса включен не только в данную группу, он — член многих социальных групп: во-первых, внутри самого класса есть много подгрупп, различающихся по уровню квали­фикации, по сферам занятости и т.д.; во-вторых, каждый представитель класса может в то же самое время быть членом какой-либо группы в сфере образования (например, в школе или вузе), где он непосредствен­но взаимодействует с членами другого класса. Возникает переплетение различных интересов, каждый из которых определен принадлежностью к значимой социальной группе. Как в этой системе интересов индиви­да обозначаются наиболее устойчивые интересы и, напротив, при ка­ких обстоятельствах менее коренные интересы начинают играть доми­нирующую роль — имеет принципиальное значение [Социальная пси­хология классов, 1985. С. 10].

Включаемые в динамическую часть классовой психологии такие элементы, как набор социальных ролей и соответствующая социальная ори­ентация личности, ввиду нестрогости предлагаемого перечня, а также неразработанности самих этих понятий в применении к анализу психо­логии больших групп практически не исследовались. То же относится к такому, иногда называемому признаку, как социальные чувства. Поня­тие «социальное чувство» не является общепризнанным в литературе; в известной степени оно спорно и уязвимо, поэтому использовать его можно лишь как описательное определение некоторого состояния эмо­циональной сферы группы (например, достаточно употребительным является такая характеристика, как «классовая ненависть», эмоция, воз­никающая в связи с тем, что всякая социальная дифференциация так или иначе связана с неравенством). Поэтому неопределенность терми­на не умаляет значения самой проблемы, она лишь свидетельствует о том, что в социальной психологии нет сложившейся традиции иссле­довать эту область при помощи научного понятийного аппарата, ей приходится заимствовать терминологию из других традиций, например из традиции гуманистической литературы, философии и истории (Так, в исторических исследованиях, посвященных рабочему классу в периоды его революционных выступлений, неоднократно было констатировано преобладание оп­тимистического настроя, вызванного революционным подъемом; в эпоху буржуазных революций, когда класс буржуазии выступал в качестве революционной силы, домини­рующим типом социальных чувств и внутри этого класса были чувства энтузиазма, уве­ренности в привлекательности политических программ, оптимистического восприятия исторических перемен)..

Когда речь заходит о фиксации в классовой психологии ее наиболее устойчивых компонентов, вопрос представляется значительно менее раз­работанным. В самом деле, важнейшим из таких компонентов является «психический склад», но на операциональном уровне этот компонент от­носительно лучше раскрыт лишь для одного вида больших групп — для наций. Что же касается классов, то «психический склад» здесь обычно описывается как некоторый психический облик, проявляющийся в оп­ределенном способе поведения и деятельности, на основании которого можно реконструировать те нормы, которыми руководствуется данная социальная группа. Этот облик проявляется в социальном характере, но операционально определение и этого понятия слабо разработано в соб­ственно социально-психологической литературе.

Термин «социальный характер», правда, представлен в трудах нео­фрейдистского направления, в частности в работах Э. Фромма. Для него социальный характер — это связующее звено между психикой индиви­да и социальной структурой общества. Но типы социального характера не привязаны у Фромма к определенным социальным классам, а соот­носятся с различными историческими типами самоотчуждения челове­ка в различные эпохи. Так названы: человек эпохи раннего капитализ­ма («накопительский тип»), эпохи 20-х годов XX в. («рыночный тип», связанный с обществом «тотального отчуждения») и т.п. [Фромм, 1993]. Поэтому чаще социальный характер определяется описательно, как то, что проявляется в типичном устоявшемся образе действий представи­телей разных классов в разных ситуациях их жизнедеятельности и от­личает представителей данного класса от представителей других клас­сов. При этом могут быть использованы описания, содержащиеся в ис­тории культуры, гражданской истории, художественной литературе (достаточно вспомнить произведения Бальзака, Драйзера, Горького). Ли­тература, по существу, проделала социально-психологическую работу, являя собой пример того типа исследований, которые именуются мо­нографическими. Тот факт, что продукт такого исследования существу­ет не в форме научной теории, не в системе научных понятий, а в худо­жественных образах, т.е. в свойственной литературе форме отражения действительности, не делает это исследование менее ценным.

Кроме социального характера, психический склад раскрывается в привычках и обычаях, а также в традициях класса. Все эти образования играют роль регуляторов поведения и деятельности членов социальной группы, а потому имеют огромное значение в понимании психологии группы, дают важнейшую характеристику такого комплексного призна­ка класса, как его образ жизни. Социально-психологический аспект ис­следования образа жизни, в частности, в том и состоит, чтобы в рамках объективного положения класса определить и объяснить доминирую­щий образец поведения основной массы представителей этого класса в массовых, типичных ситуациях повседневной жизни. Привычки и обы­чаи складываются под влиянием определенных жизненных условий, но в дальнейшем закрепляются и выступают именно как регуляторы пове­дения. Анализ привычек и обычаев есть собственно социально-психо­логическая проблема. Методы исследования этой проблемы близки к традиционным психологическим методам, поскольку здесь возможно использование методик наблюдения. Что же касается традиций, то часть их воплощена в предметах материальной культуры, и потому к изуче­нию их применимы методики, известные в психологии под названием анализа продуктов деятельности. Степень и мера проявления привычек и обычаев в качестве регулятора социального поведения, естественно, не одинаковы для различных классов различных эпох. Так, установле­но, что прочнее всего привычки и обычаи сохраняются, даже в совре­менных обществах, прежде всего в крестьянстве. Большой город с раз­ветвленной системой общения способствует, напротив, известному сме­шиванию обычаев, привычек и традиций разных социальных групп.

Дата добавления: 2014-12-24