Андреева Галина Михайловна 6 страница

Дискуссионные проблемы эксперимента в социальной психологии

В значительной степени эти проблемы сконцентрированы вокруг возможностей лабораторного эксперимента, а именно: какова экологическая валидность лабора­торного эксперимента, т.е. возможность распространения полученных данных на «реальную жизнь», и в чем опас­ность смещения данных в связи с особым подбором испытуемых. Как более принципиальный методологический вопрос выдвигается вопрос о том, не утрачивается ли в лабораторном эксперименте реальная ткань общественных отношений, то самое «социальное», которое и составля­ет важнейший контекст в социально-психологическом исследовании. Относительно первой из поставленных проблем существуют различ­ные точки зрения. Многие авторы согласны с названной ограниченнос­тью лабораторных экспериментов, другие считают, что от лабораторного эксперимента и не надо требовать экологической валидности, что его ре­зультаты заведомо не следует переносить в «реальную жизнь», т.е. что в эксперименте следует лишь проверять отдельные положения теории, а для анализа реальных ситуаций применять другой набор методов. Третьи, как, например, Д. Кзмпбелл, предлагают особый класс «квазиэкспериментов» в социальной психологии. Их отличие — осуществление экспериментов не по полной, диктуемой логикой научного исследования схеме, а в свое­образном «усеченном» виде. Кэмпбелл скрупулезно обосновывает право исследователя на такую форму эксперимента, постоянно апеллируя к спе­цифике предмета исследования в социальной психологии. Вместе с тем, по мнению Кэмпбелла, надо учитывать многочисленные «угрозы» внут­ренней и внешней валидности эксперимента в этой области знания и уметь преодолевать их. Главная идея заключается в том, что в социально-психо­логическом исследовании вообще и в экспериментальном в частности не­обходимо органическое сочетание количественного и качественного ана­лиза. Такого рода соображения могут, конечно, быть приняты в расчет, но не снимают всех проблем [Кэмпбелл, 1996].

Другая ограниченность лабораторного эксперимента связана со спе­цифическим решением проблемы репрезентативности. Обычно для ла­бораторного эксперимента не считается обязательным соблюдение принципа репрезентативности, т.е. точного учета класса объектов, на которые можно распространять результаты. Однако, что касается соци­альной психологии, здесь возникает такого рода смещение, которое нельзя не учитывать. Чтобы в лабораторных условиях собрать группу испытуемых, их надо на более или менее длительный срок «вырвать» из реальной жизнедеятельности. Понятно, что условие это настолько слож­но, что чаще экспериментаторы идут по более легкому пути — исполь­зуют тех испытуемых, кто ближе и доступнее. Чаще всего ими оказыва­ются студенты психологических факультетов, притом те из них, "кото­рые выразили готовность, согласие участвовать в эксперименте. Но именно этот факт и вызывает критику (в США существует даже пренеб­режительный термин «социальная психология второкурсников», иро­нически фиксирующий преобладающий контингент испытуемых — сту­дентов второго курса психологических факультетов), так как в социаль­ной психологии возрастной, профессиональный статус испытуемых играет весьма серьезную роль и названное смещение может сильно ис­казить результаты. Кроме того, и готовность работать с эксперимента­тором тоже означает своеобразное смещение выборки. Так, в ряде экс­периментов зафиксирована так называемая «предвосхищающая оцен­ка», когда испытуемый подыгрывает экспериментатору, стараясь оправдать его ожидания. Кроме того, распространенным явлением в ла­бораторных экспериментах в социальной психологии является так на­зываемый Розенталь-эффект, когда результат возникает вследствие при­сутствия экспериментатора (описан Розенталем).

По сравнению с лабораторными эксперименты в естественных ус­ловиях обладают в перечисленных отношениях некоторыми преимуще­ствами, но в свою очередь уступают в отношении чистоты и точности. Если учесть важнейшее требование социальной психологии — изучать реальные социальные группы, реальную деятельность личностей в них, то можно считать естественный эксперимент более перспективным ме­тодом в этой области знания. Что касается противоречия между точно­стью измерения и глубиной качественного (содержательного) анализа данных, то это противоречие действительно существует и относится не только к проблемам экспериментального метода.

Как уже отмечалось, в последние годы все большую популярность приобретают различные качественные методы, хотя точного перечня их не существует до сих пор, поскольку многие из обозначенных выше ме­тодов порою рассматриваются именно и как качественные, что уже было сказано применительно к методу наблюдения. Точно так же некоторые формы интервью (например, глубинное интервью) квалифицируются как качественные. Вопрос о дальнейшей разработке качественных ме­тодов — актуальная задача социальной психологии.

Все описанные методики обладают одной общей чертой, специфи­ческой именно для социально-психологического исследования. При любой форме получения информации, при условии, что источником ее является человек, возникает еще и такая особая переменная, как взаи­модействие исследователя с испытуемым, что ярче всего проявляется в интервью, но фактически дано при любом из методов. Сам факт, требо­вание его учета уже давно констатируются в литературе. Однако серьез­ная разработка, изучение этой проблемы еще ждут своих исследовате­лей. Не случайно разделы о методах занимают видное место во всех со­временных учебниках социальной психологии, в том числе и в переведенных на русский язык (см. прилагаемый список литературы).

Ряд важных методологических проблем встает и при характеристи­ке второй группы методов, а именно методов обработки материала. Сюда относятся все приемы статистики (корреляционный, факторный, кла­стерный анализ) и вместе с тем приемы логической и теоретической обработки (построение типологий, различных объяснительных моде­лей и т.д.). Здесь вновь обнаруживается отмеченное противоречие. В ка­кой мере исследователь вправе включать в интерпретацию данных со­ображения не только логики, но и содержательной теории? Не будет ли включение таких моментов снижать объективность исследования, вно­сить в него то, что на языке науковедения называется проблемой ценнос­тей? Для естественных и особенно точных наук проблема ценностей не стоит как специальная проблема, а для наук о человеке, и в том числе для социальной психологии, она является именно таковой.

Полемика вокруг проблемы ценностей находит свое разрешение в формулировании двух образцов научного знания — «сциентистского» и «гуманистического» — и выяснении отношений между ними. Сциентист­ский образ науки был создан в философии неопозитивизма. Главная идея, которая была положена в основу построения такого образа, зак­лючалась в требований уподобления всех наук наиболее строгим и раз­витым естественным наукам, прежде всего физике. Наука должна опи­раться на строгий фундамент фактов, применять строгие методы изме­рения, использовать операциональные понятия (т.е. понятия, по отношению к которым разработаны операции измерения тех призна­ков, которые в понятии выражены), обладать совершенными приема­ ми верификации гипотез. Никакие ценностные суждения не могут быть включены ни в сам процесс научного исследования, ни в интерпрета­цию его результатов, поскольку такое включение снижает качество зна­ния, открывает доступ крайне субъективным заключениям. Соответ­ственно этому образу науки трактовалась и роль ученого в обществе. Она отождествлялась с ролью беспристрастного наблюдателя, но отнюдь не участника событий изучаемого мира. В лучшем случае допускается выполнение ученым роли инженера или, точнее, техника, который раз­рабатывает конкретные рекомендации, но отстранен от решения прин­ципиальных вопросов, например относительно направленности исполь­зования результатов его исследований.

Уже на самых ранних стадиях зарождения подобных взглядов были выдвинуты серьезные возражения против такой точки зрения. Особен­но они касались наук о человеке, об обществе, об отдельных обществен­ных явлениях. Такое возражение было сформулировано, в частности, в философии неокантианства, где обсуждался тезис о принципиальном различии «наук о природе» и «наук о культуре». В психологии эта про­блема была поставлена В. Дильтеем при создании им «понимающей психологии», где принцип понимания выдвигался на равную ступень с принципом объяснения, защищаемым позитивистами. Таким образом, полемика имеет долгую историю. Сегодня это второе направление отож­дествляет себя с гуманистической традицией и во многом поддержано философскими идеями Франкфуртской школы.

Возражая позиции сциентизма, гуманистическая ориентация наста­ивает на том, что специфика наук о человеке требует включения ценно­стных суждений в ткань научного исследования, что относится и к со­циальной психологии. Ученый, формулируя проблему, осознавая цель своего исследования, ориентируется на определенные ценности общества, которые он признает или отвергает; далее, принимаемые им ценности позволяют осмыслить направленность использования его рекомендаций; наконец, ценности обязательно «присутствуют» и при интерпретации ма­териала, причем этот факт не «снижает» качество знания, а, напротив, де­лает интерпретации осмысленными, поскольку позволяет в полной мере учитывать тот социальный контекст, в котором происходят изучаемые ученым события. Философская разработка этой проблемы дополняет­ся в настоящее время и вниманием к ней со стороны социальной пси­хологии. Один из пунктов критики американской традиции, как внут­ри нее [Герген, 1995], так особенно со стороны европейских авторов, состоит именно в призыве к учету ценностной ориентации социально-психологических исследований [Московией, 1984. С. 216].

Проблема ценностей является отнюдь не абстрактной, но весьма ак­туальной проблемой для социальной психологии. Тщательность подбора, разработки и применения конкретных методик не может сама по себе при­нести успех социально-психологическому исследованию, если утрачено видение проблемы в целом, т.е. в «социальном контексте». Конечно, глав­ная задача — найти способы, при помощи которых этот социальный кон­текст может быть схвачен в каждом конкретном исследовании. Но важно видеть и проблему в целом, сознательно контролировать собственную со­циальную позицию, выбор тех или иных ценностей. На уровне каждого отдельного исследования вопрос может стоять так: перед началом иссле­дования, перед выбором методики необходимо продумать для себя основ­ную канву исследования, осознать, ради чего, с какой целью исследова­ние предпринимается, из чего исходит исследователь, начиная его.

Средством реализации всех этих требований является построение программы социально-психологического исследования: в ней четко обозначить цель, эксплицировать решаемые задачи, выбор объекта, сфор­мулировать проблему, которая исследуется, уточнить используемые по­нятия, а также системно обозначить весь набор используемых методов. Это во многом будет способствовать «методологической оснащеннос­ти» исследования. Именно при помощи программы можно проследить, каким образом каждое исследование включается в «социальный кон­текст». Современный этап развития социальной психологии ставит за­дачу построения своеобразного «эталона» социально-психологическо­го исследования в противовес тому эталону, который был построен в традиции, преимущественно сформировавшейся на основе философии неопозитивизма. Именно построение программы может способствовать совершенствованию исследований, превращению их в каждом отдель­ном случае из простого «собирания данных» (даже совершенными ме­тодами) в подлинный научный анализ изучаемого объекта.

Литература

Алешина Ю. Е., Данилин К. Е., Дубовская Е. М. Спецпрактикум по социальной психологии: Опрос, семейное и индивидуальное консультирование. М., 1989.

Богомолова Н. И., Мельникова О. Т., Фоломеева О. В. Фокус-группы как ка­чественный метод в прикладных социально-психологических исследованиях // Введение в практическую социальную психологию. М., 1995.

Богомолова Н. Н., Стефаненко Т. Г. Контент-анализ. М., 1992.

Корнилова Т. В. Экспериментальная психология. Теория и методы. М., 2002.

Кэмпбелл Д. Модели экспериментов в социальной психологии и приклад­ных исследованиях / Пер. с англ. СПб., 1996.

Лекции по методике конкретных социальных исследований / Под ред. Г. М. Андреевой. М., 1972.

МайерсД. Социальная психология. СПб., 1997 (Гл. 1).

Мельникова О. Т. Качественные методы в решении практических социаль­но-психологических задач // Введение в практическую социальную психоло­гию. М., 1994.

Мельникова О. Т. Фокус-группы в маркетинговом исследовании: Методо­логия и техника. М., 2003.

Методы социальной психологии / Под ред. Е. С. Кузьмина и В. Е. Семено­ва. Л., 1977.

Московиси С. Общество и теория в социальной психологии // Современная зарубежная социальная психология: Тексты. М., 1984.

Свенцицкий А., Семенов В. Е. Социально-психологическое исследование // Методы социальной психологии. Л., 1977.

Хьюстон М., Штребе В., Стефенсон Дж. Перспективы социальной психо­логии. М., 2001 (Ч. 1. Гл. 4).

Ядов В. А. Стратегия социологического исследования: Описание, объясне­ние, понимание социальной реальности. М,, 1998.

Раздел II

ОБЩЕНИЕ И ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ

Глава 4

Место общения в жизни общества

Общественные и межличностные отношения

Если исходить из того, что социальная психология прежде всего анализирует те закономерности человеческого поведе­ния и деятельности, которые обусловле­ны фактом включения людей в реальные социальные группы, то первый эмпирический факт, с которым сталки­вается эта наука, есть факт общения и взаимодействия людей. По ка­ким законам складываются эти процессы, чем детерминированы их раз­личные формы, какова их структура; наконец, какое место они занима­ют по всей сложной системе человеческих отношений?

Главная задача, которая стоит перед социальной психологией, — раскрыть конкретный механизм «вплетения» индивидуального в ткань социальной реальности. Это необходимо, если мы хотим понять, каков результат воздействия социальных условий на деятельность личности. Но вся сложность заключается в том, что этот результат не может быть интерпретирован так, что сначала существует какое-то «несоциальное» поведение, а затем на него накладывается нечто «социальное». Нельзя сначала изучить личность, а лишь потом вписать ее в систему соци­альных связей. Сама личность, с одной стороны, уже «продукт» этих социальных связей, а с другой — их созидатель, активный творец. Взаи­модействие личности и системы социальных связей (как макрострукту­ры — общества в целом, так и микроструктуры — непосредственного окружения) не есть взаимодействие двух изолированных самостоятель­ных сущностей, находящихся одна вне другой. Исследование личности есть всегда другая сторона исследования общества.

Значит, важно с самого начала рассмотреть личность в общей сис­теме общественных отношений, каковую и представляет собой обще­ство, т.е. в некотором «социальном контексте». Этот «контекст» пред­ставлен системой реальных отношений личности с внешним миром.

Проблема отношений занимает в психологии большое место, у нас в стране она в значительной степени разработана в работах В. Н. Мясищева [Мясишев, 1949]. Фиксация отношений означает реализацию более общего методологического принципа — изучения объектов природы в их связи с окружающей средой. Для человека эта связь становится отношением, по­скольку человек дан в этой связи как субъект, как деятель, и, следователь­но, в его связи с миром роли объектов связи, по словам Мясищева, строго распределены. Связь с внешним миром существует и у животного, но жи­вотное, по известному выражению Маркса, не «относится» ни к чему и вообще «не относится». Там, где существует какое-нибудь отношение, оно существует «для меня», т.е. оно задано как именно человеческое отноше­ние, оно направлено в силу активности субъекта.

Но все дело в том, что содержание, уровень этих отношений челове­ка с миром весьма различны: каждый индивид вступает в отношения, но и целые группы также вступают в отношения между собой, и, таким образом, человек оказывается субъектом многочисленных и разнооб­разных отношений. В этом многообразии необходимо прежде всего раз­личать два основных вида отношений: общественные отношения и то, что Мясищев называет «психологические» отношения личности.

Структура общественных отношений исследуется социологией. В социологической теории раскрыта определенная субординация раз­личных видов общественных отношений, где выделены экономические, социальные, политические, идеологические и другие виды отношений. Все это в совокупности представляет собой систему общественных от­ношений. Специфика их заключается в том, что в них не просто «встре­чаются» индивид с индивидом и «относятся» друг к другу, но индивиды как представители определенных общественных групп (классов, про­фессий или других групп, сложившихся в сфере разделения труда, а так­же групп, сложившихся в сфере политической жизни, например поли­тических партий и т.д.). Такие отношения строятся не на основе симпа­тий или антипатий, а на основе определенного положения, занимаемого каждым в системе общества. Поэтому такие отношения обусловлены объективно, они есть отношения между социальными группами или между индивидами как представителями этих социальных групп. Это означает, что общественные отношения носят безличный характер; их сущность не во взаимодействии конкретных личностей, но, скорее, во взаимодействии конкретных социальных ролей.

Социальная роль есть фиксация определенного положения, которое занимает тот или иной индивид в системе общественных отношений. Более конкретно под ролью понимается «функция, нормативно одоб­ренный образец поведения, ожидаемый от каждого, занимающего дан­ную позицию» [Кон, 1967. С. 12—42]. Эти ожидания, определяющие общие контуры социальной роли, не зависят от сознания и поведения конкретного индивида, их субъектом является не индивид, а общество. К такому пониманию социальной роли следует еще добавить, что суще­ственным здесь является не только и не столько фиксация прав и обязан­ностей (что выражается термином «ожидание»), сколько связь социальной роли с определенными видами социальной деятельности личности. Можно поэтому сказать, что социальная роль есть общественно необходимый вид социальной деятельности и способ поведения личности. Кроме этого, соци­альная роль всегда несет на себе печать общественной оценки: общество может либо одобрять, либо не одобрять некоторые социальные роли (на­пример, не одобряется такая социальная роль, как «преступник»), иногда это одобрение или неодобрение может дифференцироваться у разных со­циальных групп, оценка роли может приобретать совершенно различное значение в соответствии с социальным опытом той или иной обществен­ной группы. Важно подчеркнуть, что при этом одобряется или не одобря­ется не конкретное лицо, а прежде всего определенный вид социальной деятельности. Таким образом, указывая на роль, мы «относим» человека к определенной социальной группе, идентифицируем его с группой. В действительности каждый индивид выполняет не одну, а несколь­ко социальных ролей: он может быть бухгалтером, отцом, членом проф­союза, игроком сборной по футболу и т.д. Ряд ролей предписан челове­ку при рождении (например, быть женщиной или мужчиной), другие приобретаются прижизненно. Однако сама по себе социальная роль не определяет деятельность и поведение каждого конкретного ее носителя в деталях: все зависит от того, насколько индивид усвоит, интернализу­ет роль. Акт же интернализации определяется целым рядом индивиду­альных психологических особенностей каждого конкретного носителя данной роли. Поэтому общественные отношения, хотя и являются по; своей сущности ролевыми, безличными отношениями, в действитель­ности, в своем конкретном проявлении приобретают определенную: «личностную окраску». Хотя на некоторых уровнях анализа, например в социологии и политической экономии, можно абстрагироваться от этой «личностной окраски», она существует как реальность, и поэтому в спе­циальных областях знания, в частности в социальной психологии, долж­на быть подробно исследована. Оставаясь личностями в системе безлич­ных общественных отношений, люди неизбежно вступают во взаимодей­ствие, общение, где их индивидуальные характеристики неизбежно проявляются. Поэтому каждая социальная роль не означает абсолютной заданности шаблонов поведения, она всегда оставляет некоторый «диа­пазон возможностей» для своего исполнителя, что можно условно на­звать определенным «стилем исполнения роли». Именно этот диапазон является основой для построения внутри системы безличных обществен­ных отношений второго ряда отношений — межличностных (или, как их иногда называют, например, у Мясищева, психологических).

Место и природа межличностных отношений

Теперь принципиально важно уяснить себе место этих межличностных отноше­ний в реальной системе жизнедеятельности людей.

В социально-психологической литературе высказываются различные точки зрения на вопрос о том, где «расположены» межличностные отно­шения, прежде всего относительно системы общественных отношений. Иногда их рассматривают в одном ряду с общественными отношениями, в основании их, или, напротив, на самом верхнем уровне [Кузьмин, 1967. С. 146], в других случаях — как отражение в сознании общественных от­ношений [Платонов, 1974. С. 30] и т.п. Нам представляется (и это под­тверждается многочисленными исследованиями), что природа межлич­ностных отношений может быть правильно понята, если их не ставить в один ряд с общественными отношениями, а увидеть в них особый ряд от­ношений, возникающий внутри каждого вида общественных отношений, не вне их (будь то «ниже», «выше», «сбоку» или как-либо еще). Схемати­чески это можно представить как сечение особой плоскостью системы общественных отношений: то, что обнаруживается в этом «сечении» эко­номических, социальных, политических и иных разновидностей обще­ственных отношений, и есть межличностные отношения (рис. 2).

При таком понимании становится ясным, почему межличностные отношения как бы «опосредствуют» воздействие на личность более широкого социального целого. В конечном счете межличностные от­ношения обусловлены объективными общественными отношениями, но именно в конечном счете. Практически оба ряда отношений даны вместе, и недооценка второго ряда препятствует подлинно глубокому анализу отношений и первого ряда.

Существование межличностных отношений внутри различных форм общественных отношений есть как бы реализация безличных отноше­ний в деятельности конкретных личностей, в актах их общения и взаи­модействия. Вместе с тем в ходе этой реализации отношения между людьми (в том числе общественные) вновь воспроизводятся. Иными словами, это означает, что в объективной ткани общественных отноше­ний присутствуют моменты, исходящие из сознательной воли и особых целей индивидов. Именно здесь и сталкиваются непосредственно соци­альное и психологическое. Поэтому для социальной психологии поста­новка этой проблемы имеет первостепенное значение.

Предложенная структура отношений порождает важнейшее след­ствие. Для каждого участника межличностных отношений эти отноше­ния могут представляться единственной реальностью вообще каких бы то ни было отношений. Хотя в действительности содержанием межлич­ностных отношений в конечном счете является тот или иной вид обще­ственных отношений, т.е. определенная социальная деятельность, но содержание и тем более их сущность остаются в большой мере скрыты­ми. Несмотря на то что в процессе межличностных, а значит, и обще­ственных отношений люди обмениваются мыслями, сознают свои от­ношения, это осознание часто не идет далее знания того, что люди всту­пили в межличностные отношения.

Отдельные моменты общественных отношений представляются их участникам лишь как их межличностные взаимоотношения: кто-то вос­принимается как «злой преподаватель», как «хитрый торговец» и т.д. На уровне обыденного сознания, без специального теоретического анализа дело обстоит именно таким образом. Поэтому и мотивы поведения часто объясняются этой, данной на поверхности, картиной отношений, а вовсе не действительными объективными отношениями, стоящими за этой кар­тиной. Все усложняется еще и тем, что межличностные отношения есть действительная реальность общественных отношений: вне их нет где-то «чистых» общественных отношений. Поэтому практически во всех груп­повых действиях участники их выступают как бы в двух качествах: как ис­полнители безличной социальной роли и как неповторимые человечес­кие личности. Это дает основание ввести понятие «межличностная роль» как фиксация положения человека не в системе общественных отноше­ний, а в системе лишь групповых связей, причем не на основе его объек­тивного места в этой системе, а на основе индивидуальных психологичес­ких особенностей личности. Примеры таких межличностных ролей хоро­шо известны из обыденной жизни: про отдельных людей в группе говорят, что он «рубаха-парень», «свой в доску», «козел отпущения» и т.д. Обнару­жение личностных черт в стиле исполнения социальной роли вызывает в других членах группы ответные реакции, и, таким образом, в группе воз­никает целая система межличностных отношений [Шибутани, 1991].

Природа межличностных отношений существенно отличается от природы общественных отношений: их важнейшая специфическая чер­та — эмоциональная основа. Поэтому межличностные отношения можно рассматривать как фактор психологического «климата» группы. Эмоцио­нальная основа межличностных отношений означает, что они возникают и складываются на основе определенных чувств, рождающихся у людей по отношению друг к другу. В отечественной школе психологии разли­чаются три вида, или уровня, эмоциональных проявлений личности: аф­фекты, эмоции и чувства. Эмоциональная основа межличностных от­ношений включает все виды этих эмоциональных проявлений.

Однако в социальной психологии обычно характеризуется именно третий компонент этой схемы.— чувства, причем термин употребляет­ся не в самом строгом смысле. Естественно, «набор» этих чувств безгра­ничен. Однако все их можно свести в две большие группы:

1) конъюнктивные — сюда относятся разного рода сближающие лю­дей, объединяющие их чувства. В каждом случае такого отно­шения другая сторона выступает как желаемый объект, по отно­шению к которому демонстрируется готовность к сотрудниче­ству, к совместным действиям и т.д.;

2) дизъюнктивные — сюда относятся разъединяющие людей чувства, когда другая сторона выступает как неприемлемая, может быть, даже как фрустрирующий объект, по отношению к которому не возникает желания к сотрудничеству и т.д. Интенсивность того и другого родов чувств может быть весьма различной. Конкрет­ный уровень их развития, естественно, не может быть безраз­личным для деятельности групп.

Вместе с тем анализ лишь межличностных отношений не может счи­таться достаточным для характеристики группы: практически отноше­ния между людьми не складываются лишь на основе непосредственных эмоциональных контактов. Сама деятельность задает и другой ряд от­ношений, опосредованных ею. Поэтому-то и является чрезвычайно важ­ной и трудной задачей социальной психологии одновременный анализ двух рядов отношений в группе: как межличностных, так и опосредо­ванных совместной деятельностью, т.е. в конечном счете стоящих за ними общественных отношений.

Все это ставит очень остро вопрос о методических средствах анализа. Традиционная социальная психология обращала преимущественно вни­мание на межличностные отношения, поэтому относительно их изучения значительно раньше и полнее был разработан арсенал методических средств. Главным из таких средств является широко известная в социаль­ной психологии методика социометрии, предложенная американским ис­следователем Дж. Морено [Морено, 1991], для которого она есть прило­жение к его особой теоретической позиции. Хотя несостоятельность этой концепции давно подвергнута критике, методика, разработанная в рам­ках этой теоретической схемы, оказалась весьма популярной.

Сущность методики сводится к выявлению системы «симпатий» и «антипатий» между членами группы, т.е., иными словами, к выявлению системы эмоциональных отношений в группе путем осуществления каж­дым из членов группы определенных «выборов» из всего состава груп­пы по заданному критерию. Все данные о таких «выборах» заносятся в особую таблицу — социометрическую матрицу или представляются в ви­де особой диаграммы — социограммы, после чего рассчитываются раз­личного рода «социометрические индексы», как индивидуальные, так и групповые. При помощи данных социометрии можно рассчитать по­зицию каждого члена группы в системе ее межличностных отношений. Изложение подробностей методики сейчас не входит в нашу задачу, тем более что этому вопросу посвящена большая литература [Волков, 1970; Коломинский, 1979; Лекции по методике, 1972]. Суть дела сводится к тому, что социометрия широко применяется для фиксации своеобраз­ной «фотографии» межличностных отношений в группе, уровня разви­тия позитивных или негативных эмоциональных отношений в ней. В этом качестве социометрия, безусловно, имеет право на существова­ние. Проблема заключается лишь в том, чтобы не приписывать социо­метрии и не требовать от нее больше, чем она может. Иными словами, диагноз группы, данный при помощи социометрической методики, ни в коей мере не может считаться полным: при помощи социометрии схва­тывается лишь одна сторона групповой действительности, выявляется лишь непосредственный слой отношений.

Дата добавления: 2014-12-24