ВВЕДЕНИЕ 12 страница

Глава шестнадцатая ЭЛЛИНИЗАЦИЯ: УСПЕХИ И ПОРАЖЕНИЯ 1. К. Jaspers. Way to Wisdom, 1967, р. 39. 2. Послание Аристея, 142. 3. Там же, 15. 4. Епископ Анатолий (ок. 270 г.) считал "славного Аристобула" одним изпереводчиков Библии и, следовательно, относил время его жизни к III в. до н.э. (см. Евсевий. Церк. История, VII, 32). Однако Климент Александрийский,живший раньше Анатолия, приводит цитату из книги Аристобула, где говорится оПтолемее Филометоре (171-145). 2 Макк называет Аристобула дидаскалосом(учителем) царя (1, 10), и из текста явствует, что он был еще жив в 124 г.до н. э. Выдержки из книги Аристобула сохранились у Климента (Строматы I,15, 22, V, 14, VI, 3) и Евсевия (Praeparatio evangelica, VIII, 9-10, XIII,12). 5. См. напр. Платон. Послесловие к Законам, 987с. В середине III в. дон. э. Гермип выводил учение Пифагора из религии иудеев. См.: Тh. Rеinach.Техtes d'auteurs grecs et romains relatifs au judaisme, р. 39-40. О союзеиудейского первосвященника со спартанским царем см.: 1 Макк 12, 7 сл.,Флавий. Арх. XII, 4, 10. Относительно хронологии этого события см. еп.Иосиф. Первая Книга Маккавейская. ТБ, т.VШ, с. 97-99. 6. Первые попытки аллегорического толкования мифов, как утверждаетДиоген Лаэртский (II, 10), принадлежат Анаксагору. Впоследствии этим методомпользовался Платон, но особенно ценили его стоики. В Ветхом Заветеалллегоризм впервые появляется у пророка Иезекииля (ср., напр, гл. 37). 7. Выдержки из трудов Димитрия, Артапана (по-видимому, псевдоним) уЕвполема приводятся Климентом (Строматы, I, 21, 23) и Евсевием (Praep.Evang., IX, 17-18, 23, 26, 30-34, 39). Время составления "Истории" Евполемаотносят к 168 г. до н.э. См.: М. Непgel. Judentum und Hellenismus, s. 171. 8. Цитаты из драмы Иезекииля сохранены Климентом (Строматы, I, 23) иЕвсевием (Praep. Evang., IX, 28-29). Мы приводим отрывок в переводе С.Аверинцева (см. ТЛДМ, с. 249 сл.). 9. Хасидов (евр. хасидим, греч. ассидеи) не следует смешивать с членамиеврейской мистической секты XVIII в., носившими то же название. В 1 Макк 2,42 говорится о сплоченном союзе хасидов (в синодальном переводе "множествоиудеев"). "Синагога" в данном случае означает обособленное братство. 10. Шаббат, 146. Мишна говорит о том, что Иосе из Цереды был выходцемиз священнического сословия (Хагига, II, 7). 11. Полибий, XXXI, 4, 9. Кроме Полибия, данные об Антиохе приведены вКн. Даниила, Маккавейских книгах, у Диодора, Ливия и Флавия. См. обзор этихисточников в кн.:Е. Shurer. Тhe History of the Jewish people in the Age ofJesus Christ, v. I, р. 17-68. 12. 2 Макк 4, 13. Маккавейские книги были написаны уже после того, какэллинизация запятнала себя насилием. 1 Макк написана ок. 100 г. до н. э. вПалестине на еврейском (или арамейском) языке. Она описывает события 175-135гг. до н. э. Автор ее-религиозно настроенный историк, желавший прославитьоснователей династии Хасмонеев. 2 Макк написана в ином жанре. Этоназидательный рассказ, стоящий ближе к целям "исторических книг" Библии, чемк античной историографии. Книга обнимает период между правлением Селевка IV(80-е годы II в. до н. э.) и победой иудеев над Никанором в 160 г. Написанэтот труд в Александрии и является сокращенным изложением книги еврейскогоисторика Ясона Киренского (2 Макк 2, 24). Время составления 2 Макк относитсяк 20-м годам II в. до н. э. 1 и 2 Макк книги дошли до нашего времени вгреческом переводе и отнесены к неканоническим. См. Н. Родников. К вопросу опроисхождении 1-й Маккавейской книги. ТКДА, 1907, Э 6, с. 312-324; М.Schoenberg. Тhe First and Second Books of Maccabees, 1966, р. 5-12. 13. И.Флавий (Против Апиона, II, 80,112,ср. Тацит. Ист. V, 3 сл.)приводит легенду, согласно которой ослы спасли евреев в пустыне, приведя ихк источнику. Впоследствии культ осла приписывали христианам. См.: С. Лурье.Антисемитизм в древнем мире, с. 20-21. Глава семнадцатая ВЕТХОЗАВЕТНЫЕ МУЧЕНИКИ. КНИГА ДАНИИЛА Иудея, 168-166 гг. до н.э. В апокалиптическом свете метафизика истории раскрывает двойственность грядущего. Н. Бердяев Два года в Антиохии шла усиленная подготовка к войне. По словамПолибия, Эпифан начал ее "вопреки собственным заверениям, и письменным иустным" (1). На этот раз он был полон решимости присоединить Египет к своейкороне. Однако из Рима теперь уже зорко следили за передвижениями сирийцев,и, едва Антиох разбил лагерь у Пелузия, туда спешно выехал посол сената ГнейПопилий Ленат. Антиох встретил его с напускной радостью и заискивающе протянул рукуримлянину; Попилий же, вместо того чтобы пожать ее, вручил царю текстультиматума: "Рим требует немедленно прекратить войну с Птолемеем",Растерянный Эпифан попросил было отсрочки для военного совета, но сенаторгрубо оборвал его и, начертав тростью круг на песке вокруг царя, сказал:"Думай здесь". Выбора не было. "Недовольный и огорченный", Антиох отдалприказ к отступлению. Он понял, что его план расширить границы монархиистолкнулся с неодолимым препятствием и что теперь все силы нужно бросить наее внутреннее укрепление. Мысли царя вновь обратились к непокорномуИерусалиму. Он уже понес наказание, теперь пришла пора окончательно сломитьего упорство. Сразу после возвращения из неудачного похода, а возможно еще с дороги,Антиох выслал в Иудею двухтысячную армию во главе со сборщиком податейАполлонием. Ничем не проявляя враждебности, тот вступил в Иерусалим,дождался праздника и лишь тогда бросил войска на безоружную толпу. Городмгновенно превратился в ад: солдаты разрушали стены, поджигали дома, сгонялиженщин и детей, предназначенных на продажу. Отныне мятежники должны былинавсегда забыть о сопротивлении. Перед тем как удалиться, Аполлоний построил рядом с Храмом крепостьАкру и оставил там сильный гарнизон, снабженный всем необходимым на случайбеспорядков. Но это был только первый акт драмы, задуманной Антиохом. Человеку, считавшему себя воплощением Зевса, было нестерпимо знать, чтоу него еще есть подданные, которые не чтут Олимпа и не верят вбожественность царя. Следовало нанести смертельный удар по Богу иудеев. Осенью 168 года Антиох велел прекратить службу в Иерусалимском Храме иразослал по городам эмиссаров с указом: все живущие во владениях царя отнынедолжны считаться "одним народом и оставить свой закон". Евреям строговоспрещается читать Писание, соблюдать субботу, совершать обрезание и дажепросто называться "иудеями". Ослушников ждет смертная казнь. Узурпатор Менелай и кучка эллинистов подчинились эдикту. Большинство жеуцелевших жителей Иерусалима предпочло бросить свои дома, но не отступить отверы. Люди разбегались, ничто не могло удержать их в городе; он стал "чужимдля народа своего, и дети его оставили его" (2). Правительственные чиновники разъезжали тем временем по стране, убеждая,грозя, чиня расправы. Свитки Библии, которые попадали им в руки, они рвалина куски или предавали огню. Третий акт разыгрался в Храме. В декабре, в 15-й день месяца кислева167 года, во дворе святилища был сооружен жертвенник Зевсу Олимпийскому. Навосточный манер его велено было называть Ваал шамем, владыка неба. Но народпереиначил этот титул в шикуц мешомем, то есть "отвратительная гнусность"или "мерзость запустения" (3). А через десять дней вышел новый приказ: собраться к Храму для участия вязыческом богослужении. В жертву были принесены свиньи, чтобы лишний разпоказать, что с иудейскими обычаями покончено Вместо левитов в помещениях Храма теперь поселились вакханки, а когданаступил день Диониса, жалкую толпу отступников, увенчанных плющом,заставили идти в шествии, прославляя бога вина. Худшего унижения невозможнобыло придумать. Самаринский храм на Гаризиме также был превращен в капище, Егопосвятили Зевсу Странноприимному. Выбор этот был сделан ради греков,переселившихся в Сихем. Иосиф Флавий уверяет, что самаряне сами пошлинавстречу пожеланию царя. Во всяком случае, об их отказе выполнить эдиктничего не известно (4). Вскоре, однако, правительство убедилось, что этих мер недостаточно.Тогда на страну обрушились репрессии. Убивали и тех, кто отказывался ставитьу своего дома языческий алтарь, и тех, кто не желал являться в оскверненныйДом Божий. Женщин, тайком совершавших обряд обрезания над сыновьями,отправляли на виселицу вместе с детьми. Каждый случай неповиновения ещебольше разжигал ярость палачей. Наступил час еврейских мучеников. Из Палестины гонения перекинулись и на другие подвластные Антиохуобласти. Кто мог, бежал в Египет, большинство же укрывалось в глухихдеревнях, в горах и пустынях. Как и впоследствии, когда гнали христиан, наиболее беспощадны властибыли к духовным вождям народа. В книжниках и раввинах видели корень зла. Вто же время многих из них пытались склонить к отречению, чтобы поколебатьпростых людей. Как рассказывает историк той эпохи, сирийцы, захватив старогозаконоучителя Элеазара, убеждали его хотя бы притворно нарушить Закон, чтобыспасти свою жизнь и подать пример другим. На это Элеазар ответил, чтоединственное его желание-умереть как можно скорее. "Ибо недостойно нашеговозраста лицемерить,-сказал он,-чтобы многие из юных, узнав, чтодевяностолетний Элеазар перешел в язычество, и сами из-за моего лицемерия,ради краткой ничтожной жизни, не впали через меня в заблуждение, и я тем быположил пятно бесчестия на мою старость" (5). Его, разумеется, казнили. Где черпали силу эти ветхозаветные исповедники веры? Если мученикихристианства видели впереди вечную жизнь, на что могли уповать люди,умиравшие за Закон? Ведь для них, казалось бы, все кончалось земной жизнью.Однако это было не так. В народной вере уже произошли большие перемены.Именно в грозный час разгула тирании дал наконец обильные всходы посевАпокалипсиса Исайи. Его слова о воскрешении мертвых укрепили мучеников итех, кто оплакивал своих близких, сложивших голову за веру. Впервые в Израиле прозвучали молитвы за умерших (6). О вере в будущуюжизнь свидетельствует автор 2-й Маккавейской книги, повествующей огероической смерти семи иудейских юношей. Их допрашивал сам Антиох; онрассчитывал, что мать уговорит сыновей отречься от веры, но она, напротив,вдохнула в них решимость стоять до конца. "Тот, кто принимает смерть от рукчеловеческих,-сказал один из братьев царю,-возлагает надежду на Бога,Который вновь оживит их. Для тебя же не будет воскресения в жизнь". Так жестокие преследования открыли души верных для нового Откровения.Отныне Ветхий Завет уже не расстанется с этой надеждой. Тем не менее перед народом встал вопрос: что же делать дальше? И нужноли вообще что-либо предпринимать? Волна насилий постепенно спадала. Все, кто попали в руки врага и неотреклись, погибли, тысячи верных покинули города. Проходили томительныемесяцы, а просвета не предвиделось. Иерусалим оставался безлюдным.Храм-оскверненным. Единственным живым местом в городе была цитадель Акра,где хозяйничали греки и евреи-отступники. Только чудо могло воскреситьИзраиль после нанесенного ему удара. Прежде, когда Иудея была разорена Навуходоносором, люди утешались покрайней мере тем, что эта катастрофа, предсказанная пророками, естьвременное испытание. А теперь? Кто ободрит, кто научит, кто объяснитсовершающееся? Не наступило ли время отмены Завета?.. Но вот однажды в тайных убежищах, где писцы прятали свитки Библии,появилась новая книга. Она подоспела очень вовремя. Ее с жадностью читали,переписывали и пересказывали. Причину вызванного ею волнения нетруднопонять: она рассеивала мрак и возвращала доверие к Промыслу Божию,действующему в земных событиях. Книга носила имя Даниила, мудреца, жившего, по преданию, в годывавилонского плена. Часть ее была написана прямо от его лица, и поэтомуестественно, что Даниила сочли автором книги. Лишь впоследствии это мнениестало оспариваться. Исследователи Библии установили, что в окончательномвиде книга появилась не в VI, а во II веке до н. э., в разгар Антиоховыхгонений. Впрочем, ценность и значение ее не зависят от даты или авторства(7). Иудеи, а потом христиане приняли Книгу Даниила как Слово Боие, поставивее в один ряд с боговдохновенными писаниями пророков и мудрецов ВетхогоЗавета. Греческая и русская Библии помещают Книгу Даниила в раздел Пророков, нопервоначально она была включена в сборник Писаний. Это было связано с тем,что к середине II века сборник Пророков считался завершенным (8). Крометого, и стиль, и манера изложения в Книге Даниила существенно отличают ее отпророческой литературы. Что же побудило автора назвать себя именем человека, жившего за тристалет до него? Ответ на этот вопрос дает предыстория книги. Она не была вполнеоригинальным творением. Писатель положил в ее основу старые тексты исказания, связаннее с именем Даниила, родиной которых были страны восточнойдиаспоры: Персия и Халдея. На извесгной фреске Микеланджело Даниил изображен углубленным в чтениефолианта. Художник верно понял основной характер книги. В отличие отпророков, непосредственных глашатаев Откровения, автор ее смотрел на себялишь как на хранителя и истолкователя Божиих тайн, возвещенных прежде. Емубыло важно найти в хартиях минувшего ключ к пониманию кризиса, постигшегоИзраиль у него на глазах. Некоторые библеисты полагают, что Даниил (так мы будем называтьсоставителя книги) был одним из хасидов (9). Однако гипотеза эта весьмаспорна. Правоверный хасид, ослепленный фанатизмом и национальной узостью,вряд ли мог создать творение, настолько проникнутое духом терпимости иблагожелательным отношением к иноземцам. По-видимому, книга вышла из-подпера хакама, который хотя и звал народ к верности Закону, но не чуждался приэтом элементов языческой философии (10). Впрочем, то был уже не "мудрец"прежних времен, равнодушный к истории; его занимают мировые события инаполняют эсхатологические предчувствия. Страдая за свой угнетенный народ,он увидел его судьбу и судьбу империй в панораме вечности. Последний изхакамов оказался в числе зачинателей иудейской апокалиптики. Идеи пророковИезекииля, Второзахарии, Иоиля и автора 2427-й глав Книги Исайи нашли уДаниила законченную форму. Первая часть Книги Даниила представляет собой сборник мидрашей,вторая-запись видений. В мидрашах, которые отличает напряженный драматизмдействия, Даниил проводит общую для хакамов мысль о том, что Бог Израиля-Богвсех народов, что язычество халдеев или персов есть лишь временноезаблуждение. Они вполне способны познать Господа, Творца неба и земли. В тоже время, следуя пророкам, мудрец не связывает величие Ягве с земной славойЕго народа. Уже в начале книги он говорит, что именно Бог попустил Израилютерпеть притеснения и за грехи отдал Иоакима, царя Иудейского, и Свой Храм вруки Навуходоносора. Рассказывая о жизни юного Даниила и трех его друзей в плену, писательотмечает доброе отношение к ним со стороны язычников. Вавилонский царь дажеделает их своими приближенными. Но молодые люди смущены: как смогут они придворе блюсти уставы Торы, в частности-касающиеся пищи. Эта проблематревожила тогда многих иудеев рассеяния, и Даниил показывает, что вполневозможно оставаться сыном Закона, даже живя среди иноверцев. Это первый урок Даниила. Второй заключается в том, что истинных слугБожиих никакие угрозы не могут заставить отречься от веры. Книга прославляетюношей, которые не поклонились идолу, и самого Даниила, продолжавшего,вопреки указу царя, молиться истинному Богу. Они вручили себя Небесам и быличудесно спасены и в раскаленной печи, и во рву со львами. Пораженныеязычники обратились к Господу, даже сам Навуходоносор склонился перед Ним.Нетрудно представить, с каким чувством читали подобные рассказы во дниАнтиоха. С тех пор книга Даниила на все времена стала манифестомсопротивления насильникам и апофеозом мужества верных. Третий урок можно выразить евангельскими словами: "Не бойся, малоестадо, ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство". Пусть ничтожно числоверных и велика сила неправды-Слово Божие в конце концов победит. Даниил повествует о вещем сне Навуходоносора: царь стоял перед огромнойстатуей, голова была из золота, грудь и руки-из серебра, бедра-из меди, аноги-частью из железа, частью из глины. Этот колосс на глиняных ногах былсокрушен: от скалы оторвался камень, он пал на идола и, разрастаясь,заполнил собой всю землю. Никто, кроме пленного иудея Даниила, не мог истолковать царю егосновидение. Представ перед ним, мудрец заявил, что он будет говорить повелению Бога, Который "изменяет времена и годы, низлагает и ставит царей,дает мудрость мудрецам и разум- разумным". В этих словах выражена одна изведущих идей книги ее философия истории. Истукан, по разъяснению Даниила, означает мировые державы, идущие купадку. Их сменит Царство Божие, которое "разрушит все царства, а само будетстоять вечно" (примечательно, что сам термин "Царство Божие" в Библиивпервые появляется у Даниила, хотя вера в него господствует во всейпрофетической традиции). Как и пророки, мудрец ожидает высшего и конечного Богоявления. Однако,говоря о судьбе человечества, он указывает на возрастание зла и нисходящиестадии в истории. Еще Иезекииль и автор Апокалипсиса Исайи предвидели последниеконвульсии богоборчества при конце мира, но у них это выражено в неясныхаллегориях и намеках. Даниилу же определенно открыто, что приближениеБожиего Царства будет сопровождаться разгулом зла и беззакония. Форма, в которую было облечено это пророчество, взята Даниилом издревних сказаний о вырождении цивилизации (11). Боговдохновенный писательиспользовал их для большей наглядности и конкретности. Суть же его учениязаключалась в раскрытии двуликости исторического процесса. В какой-то мереэто было предвосхищено еще старыми пророками, которые противопоставлялиИерусалим и Вавилон как два духовных принципа (12). Град Божий и Град земнойвыступают в Библии в виде антагонистов. Впоследствии образ двух Градов будетцентральным в христианской историософии, начиная с бл. Августина (13). С известными оговорками воззрения Даниила могут быть названыдуалистическими, и здесь, видимо, сказалось влияние иранских идей (См."Вестники Царства Божия"). Но дуализм книги не метафизический и неабсолютный. Он не связан с понятием об извечности зла или сатаны, а лишьуказывает на свободу твари, свободу, которая обусловила возможностьвосстания против божественного замысла о мире. Кроме того, мысль Даниила сосредоточена не столько на космосе, сколькона истории. Если в древней библейской традиции мы находим противящийся БогуХаос, то Даниил видит эту борьбу прежде всего в исторической драме. Онописывает ее по-разному, постоянно к ней возвращаясь. В рассказе о безумииНавуходоносора изобличается гордыня земного Града; загадочные слова,начертанные на стене Валтасарова дворца, предрекают конец деспотии (14). Об исходе борьбы двух Градов говорят видения Даниилова апокалипсиса.Четыре чудовищных зверя, вышедшие из волн, означают царства мира сего. Море,которое их породило, есть библейский символ демонизма, а их устрашающийоблик указывает на "звериную" сущность империи (15). Число четыре, часто встречающееся в книге, не случайно. В древнихучениях оно играло исключительную роль. Четверка ассоциируется с квадратом,четырьмя сторонами света, четырьмя стихиями; она была символом Вселенной,четырех фаз ее циклического развития. Мировые циклы были в мифах лишьмоментами в бесконечном круговороте, на который обречен мир. Вспомним хотябы о четырех поколениях богов в вавилонской, хеттской, финикийской,персидской и греческой мифологии, о четырех "веках" Гесиода, каждый изкоторый хуже предыдущего (16). Даже религия Заратустры с ее верой в победудобра и правды не была свободна от идеи вечного возвращения (17). Любопытно,что в XX веке своеобразный вариант исторического циклизма был предложен О.Шпенглером, учение которого о весне, лете, осени и зиме цивилизаций оказалоогромное влияние на историческую мысль наших дней. Шпенглер внес в наукупонятие "судьбы", смыкаясь тем самым с языческим фатализмом. Даниилу-и в этом он подлинный выразитель библейского духа-идея циклизмасама по себе глубоко чужда. У него число четыре знаменует только вехи напути человечества, ведущие державы: Вавилонскую, Мидийскую, Персидскую иЭллинскую. Приняв схему четырехфазной истории, мудрец не приемлет языческуюидею циклов с ее пессимизмом и безысходностью. Даниил знает, что в мире естьтенденция к вырождению, что в нем действуют разрушительные силы, но ни наминуту не забывает, что рядом с этим нисходящим потоком пролегает руслодругого, восходящего, цель которого Царство Господне. Провидец говорит оконце истории как о новой ступени на пути человечества. Грядущее созидаетсяв противоборстве двух начал и в торжестве небесного Града найдет своеосуществление. Этот Град явится не для того, чтобы все повторилось вновь, ачтобы открыть твари мир божественного света. В сновидении Навуходоносора таинственный камень - это Сам Господь,Который выносит приговор земному Граду, а в видениях Даниилу открыто, чтохищные монархии оставлены властвовать "только на время и срок". В облакенебесной Славы сойдет Победитель и положит им конец. Видел я в ночных видениях: шел с облаками небесными подобный Сыну Человеческому. Он приблизился к Ветхому днями и был подведен к Нему, И дана Ему Власть и Слава и Царство. И люди всех народов, племен и языков стали служителями Его. Владычество Его - владычество вечное, И Царство Его не разрушится никогда. Дан 7,13-14 Сын Человеческий-по-арамейски Бар-енаш - означает просто смертного. Новыданном случае Даниил говорит не только о человеке. Это-Существо, грядущеесреди облаков, сходящее с Неба. Оно превосходит любого из земнородных. В тоже время его человеческий образ указывает на отличие мессианского Царства от"звериных" империй. Для Даниила Бар-енаш одновременно и сам Мессия, и весь "народ святыхВышнего", то есть Церковь Господня (18). В Нем соединились Небо и Земля,Личность и Община. Именно поэтому из всех наименований Помазанника Иисуспредпочитал Даниилово: Сын Человеческий (19). Итак, основная мысль книги-противоборство двух миров: Мессии и Егопротивника, или, как бы мы теперь сказали, Христа и Антихриста. ПоэтомуАпокалипсис Иоанна-это новозаветное раскрытие смысла истории-сталпродолжением и углублением проповеди Даниила. И пророческое, и апостольскоеписания актуальны в любую эпоху, ибо проникают в самое средоточие мировогопроцесса. Каждый век может рассматривать свои события под этим библейскимуглом зрения. Книга Даниила, рожденная в тяжкую годину, насквозь проникнута ощущениемвеликой схватки добра и зла. Ее слова повторит Христос, говоря о закатеветхозаветной эры, ее язык станет языком иудейских и христианскихапокалипсисов. В ее пророчествах многие толкователи-от Ипполита Римского(III в.) до Исаака Ньютона и адвентистов-будут искать указаний на последниевремена. Однако необходимо помнить, что эта удивительная книга была в первуюочередь обращена к Церкви ветхозаветной, переживавшей суровые испытания.Если игнорировать это, легко прийти к самым фантастическим выводам. Читаясегодня откровение Даниила в контексте его эпохи, мы можем яснее увидеть,что в книге относится к прошлому, а что-ко всем временам. Для первых ее читателей важно было не только утвердиться в надежде, чтоГосподь не забыл людей Своих, но и получить уверенность, что день свободыблизок. Даниил сам признается, что Бог посетил его, когда он в скорбномнедоумении размышлял над пророчеством Иеремии. Оно обещало конец испытанийчерез семьдесят лет, но прошли уже века, а зло по-прежнему всесильно. В ответ на его вопрошания небесный муж Гавриил, страж престола Божия,открыл мудрецу, что пророк разумел не годы, а семилетия ("седмины"), то есть490 лет (20). Этот период разделяется на три этапа, первый из которых длилсяот Иеремии до возвращения из плена и "Помазанника", то есть первосвященникавозрожденной Общины. Это вавилонская эра-золотая голова из снаНавуходоносора. Вторая фаза-время господства мидо-персов и греков. Оназавершается "смертью Помазанника"- убийством Ония III в 171 году. И наконец,в последнюю "седмину" наступает самая горькая пора. Надменный богохульник,"Вождь народов", прервет богослужение в Храме, и воцарится "мерзостьзапустения". Даниил видит, как враг "вознесся до воинства небесного, инизринул на землю часть сего воинства и звезд, и попрал их. И даже вознессяна Вождя воинства сего, и взята была у Него ежедневная жертва, и поруганобыло место святыни Его" (8, 10). Любой израильтянин догадывался, что подэтим богоборцем Даниил подразумевает Антиоха Эпифана (21). Книга Даниила округляет даты, следуя общепринятой тогда цифровойсимволике. Но конец гонений он предсказал почти точно. По его словам,"мерзость запустения" просуществует три с половиной года, и последующиесобытия подтвердили это пророчество (22). Даниил, однако, полагал, что тотчас после крушения врага наступитпоследняя эра, время земного Царствования Мессии. В каком-то смысле мир,действительно, уже вступал в предновозаветную эпоху. И так ли уж важно, чтоболее точные сроки ускользнули от Даниила? Провидцам дано открывать не их, аобщие векторы истории. Главное остается: вера в торжество Добра. Пусть чудовища сменяют другдруга, пусть приходят и уходят деспотии, пусть свирепствует гонитель-грядетСын Человеческий, Который положит начало новому миру. Пока же народ Божийдолжен собрать все свое мужество, стоять насмерть, ждать и надеяться. Подобно живой воде падали слова Даниила в измученные души. И особенноокрыляло их пророчество о судьбе людей, сохранивших верность до последнегодыхания. Они погибли, но смерть их-только временный сон. В День Суда многие из спящих во прахе земном пробудятся: одни - для жизни вечной, другие - на вечное поругание и посрамление. А разумные будут сиять, как светила на тверди, и обратившие многих к правде-как звезды, вовеки, навсегда. Дан 12,2-3 В конце времен архангел Михаил, покровитель ветхозаветной Церкви,ополчится на сатанинскую рать и одолеет ее. Вообще всей Книге Данииласвойственно чувство близости незримых сил, участвующих в мировой драме (23).Ему открыто, что дела человеческие тесно сплетены с духовной битвой, котораякипит во Вселенной между силами света и тьмы. Даниил не звал евреев браться за оружие, но его книга, подобно трубномузвуку, пробудила в людях боевой дух. Сознание обреченности сменила вера впобеду над гонителем. Именно она подвигла мужей Израиля подняться на защитународа и святыни. К началу 166 года Антиох закончил свои акции в больших городах, итеперь сирийцы стали прочесывать селения и местечки в поисках непокорных.Однажды царские чиновники явились в поселок Модин, расположенный наполдороге между Яффой и Иерусалимом. Как всегда, жителям было приказанопринести жертву богам. Многие послушно собрались на зов. Но старый священникМаттафия из рода Хасмонеев сам отказался и запретил своей семье выполнитьцарскую волю. "Даже если,-заявил он,- все народы и области, подвластныецарю, послушаются и отступит каждый от богослужения отцов своих, исогласится с указом его, то я и сыновья мои и братья мои поступим по заветуотцов наших. Помилуй нас Бог, чтобы оставить Закон и заповеди" (24). Он вышел с другими на площадь, но лишь для того, чтобы видеть, какбудут поступать люди. Когда же первый изменник подошел к алтарю, чтобывоздать честь идолу, Маттафия не выдержал. В присутствии ошеломленной толпыон нанес отступнику смертельный удар, сразил воина, охранявшего жертвенник,и опрокинул алтарь. Вслед за тем, окруженный сторонниками, Маттафия обошелгород с кличем: "Кто ревнует о Законе и тверд в Завете, следуй за мной!" Это было началом восстания. Надеяться на успех было, конечно, безумием. Что мог маленькийугнетенный народ противопоставить могущественным врагам? Но людей одушевлялавера в чудесную помощь свыше. Поэтому, когда семья Маттафии ушла в горы, кним начали стекаться толпы народа. Шли с женами и детьми, с имуществом искотом, вооруженные чем попало. Во главе партизанских отрядов встали пятьсыновей Маттафии: Иоханан, Симон, Элеазар, Ионатан и Иуда, прозванныйМаккаби, Маккавеем, что значит "Молот". По нему и все движение сталиназывагь Маккавейским. При первой же вести о событиях в Модине из Акры выступило войскокарателей. Они настигли одну из повстанческих групп и взяли ее голымируками, так как иудеи отказались сражаться в субботу. Узнав об этом,Маттафия был охвачен горем и негодованием. Отныне, объявил он, на все времявойны закон субботы для носящих оружие отменяется. Несмотря на такое отступление от обычаев, к восстанию примкнули хасиды,среди которых были "мужи, крепкие силой и верные Закону" (25). Впоследствииони разошлись с Хасмонеями, но в момент общей опасности действовали с нимизаодно. Под началом сыновей Маттафии была уже целая армия, хотя и плохооснащенная. Они стали делать вылазки в города, изгоняя царских людей иразрушая идольские алтари. "Так,-говорит историк,- защищали они Закон отязычников и от рук царей и не дали торжествовать нечестивцу". В 166 году Маттафия, ослабевший в скитаниях по горам, заболел ипочувствовал приближение смерти. Старец собрал сыновей и завещал им битьсяза веру, доколе язычники не отступят. Власть военного вождя он передал Иуде,"сильному от юности своей". Этот выбор стал решающим. Маккавей оказался темчеловеком, который дал тирану отпор и с честью выполнил задачу, возложеннуюна него историей.

ПРИМЕЧАНИЯ

Глава семнадцатая ВЕТХОЗАВЕТНЫЕ МУЧЕНИКИ. КНИГА ДАНИИЛА 1. Полибий, XXIX, 26. Данные о походе Антиоха и его последующихпредприятиях в Иудее находятся также в 1 и 2 Макк. и у Флавия, который,впрочем, лишь пересказывает повествование Макк. 2. 1 Макк 1, 38. 3. 1 Макк 1, 54, ср. Дан 2, 31, 12, 11. Название божества ВааЛшамемсвязанос тем, что в Сирии Зевс был отождествлен с туземнымВаалом-Хададом.Остаетсянеясным был ли поставлен в Храме идол Зевса илиАнтиох ограничился жертвенником. Большинство историков считает второепредположение болеевероятным. См.: Н. Rоwlеу. Menelaus and the Abominationof Desolation. - "Studia Orientalia Joanni Pedersen", 1953, р. 303-315. 4. И. Флавий в Арх. XII, 5, 5 приводит послание самарян к Антиоху, гдеони называют его "богом", отмежевываются от иудеев и во всем соглашаются суказом царя. Впоследствии, во время восстания против Антиоха, самарянепомогали ему в войне с иудеями (1 Макк 3, 10). См.: В. Рыбинский. Самаряне,С. 249. 5. 2 Макк 6, 18-31. Нет оснований подвергать сомнению это свидетельствоо мучениках Элеазаре и семи юношах лишь потому, что, согласно рассказу, самАнтиох присутствует при пытках. Книга не указывает, где происходили этисобытия (ср. 2 Макк 6, 8-9). См.: Г. Грец. История еврейского народа, т. 3,с. 261. Христианская Церковь доселе чтит память этих мучеников (1/14августа). 6. 2 Макк 12, 43-45. Хотя эти строки написаны спустя 40 лет послесобытий, Кн Даниила показывает, что вера в воскрешение мертвых укрепилась ираспространилась именно в годы преследований. См.: П. Страхов. Воскресение,с. 167 сл. 7. В связи с проблемой датировки Кн. Даниила С. Булгаков справедливозамечает, что историческая критика "не исчерпывает вопроса о религиозномавторитете священных книг, который зависит отнюдь не от историческойточности надписания их автора, но от церковной оценки содержания этойкниги,, выражающейся в признании ее каноничности и опирающейся на еесодержание" (С. Булгаков. Два града. М.,1911,т. 2, с. 52-53). Библеистыприводят следующие аргументы в пользу датировки Дан II в. до н. э.: 1) книгане упоминается ранее этого времени (в частности, ее не знает Бен-Сира), 2)автор делает множество намеков на эпоху Селевкидов, которую знает хорошо, вто время как история Халдеи и Персии периода плена воспринимается им черезпризму легенд, 3) западноарамейский диалект, употребляемый в ряде глав Дан,был распространен во II в, 4) слова о "мерзости запустения", упомянутой и в1 Макк, указывают на гонение Антиоха IV; 5) в годы плена еще не было ученияо воскресении мертвых, 6) Дан говорит о "царстве Греческом", т. е. оМакедонской монархии, которая возвысилась в IV в. (см.: R. Н. Вrowп. ТhеВооk оf Daniel. New York, 1962). Тем не менее в основу повествовательнойчасти Дан легли старые предания, восходившие к эпохе плена (см.: "ВестникиЦарства Божия"). 8. Бл. Иероним подчеркивает, что иудеи отнесли Кн. Даниила к"Писаниям"(Кетубим) в связи с тем, что Даниил представлен в книге нестолькокак пророк (в традиционном смысле слова), сколько как мудрец (бл.Иероним. Толкование на Кн. пр. Даниила,I, 3). 9. J. Вright. Нistory of Israel, р. 408. 10. Характерные черты мировоззрения автора Кн. Даниила, указывающие наего связь с традицией мудрецов, отмечены у G. vоп Rad (Old TestamentTheology, v. 2, р. 308 ff.). 11. Ср.: Гесиод. Труды и дни, 109-174. См.: А. Мень. Дионис, Логос,Судьба. Миф о "золотом веке" и упадке человечества был, вероятно,заимствован Гесиодом из восточных источников. См.: ТЛДМ, с. 26, 90. 12. Ср.: Ис 13-14. Иногда символом греховного Града были Эдом илиКириам-Тоху (Город Хаоса) (см.: Авд 1, 1-3; Ис 24, 10, Малах 1, 2-5). 13. Концепция Августина изложена в его книге "О Граде Божием" (XIV, 28сл). Идеи Августина, основанные на Библии, получили развитие в главныхнаправлениях христианской историософии. Она отрицает как языческий циклизм,так и учение об однолинейном прогрессе, рассматривая историю как целостныйпоток, который до наступления Царства Божия отличается двойственнымхарактером (см.: А. Мень. Истоки религии, гл. VIII). Град земной обречен,ибо в своих устремлениях не выходит за пределы посюстороннего. Град же Божийидет по пути бесконечного восхождения (см. Н. Бердяев. Смысл истории. Париж,1963, с. 227). 14. Дан 4, 25 сл.; 5, 1 сл. 15. Дан 7, 2-8 "Четыре ветра" в ст. 2 указывают на всемирное значениесобытий, отраженных в видении. Как полагают современные экзегеты, ст. 4-5первоначально читались так: "Первый-как лев, но у него орлиные крылья, междузубов во рту его три клыка. Ему сказано: Встань и ешь мяса много. Я смотрел,доколе не вырваны были его крылья, и поднят он был от земли. Вот еще зверь,похожий на медведя; он стоял с одной стороны и стал на ноги, как человек, исердце человеческое дано ему". Три клыка первого зверя означают,по-видимому, трех главных вавилонских царей "Человеческое сердце" второгозверя указывает на относительную мягкость законов Мидийского царства.Четыреголовы третьего зверя-Кир, Ксеркс, Артаксеркс и Дарий. Рог четвертого зверя(эллинистические царства)-Антиох Эпифан. 16. См: А. Гринцер. Две эпохи литературных связей-ТЛДМ, с. 26, М.Еliadе. Тhе Мyth оf the Eternal Return, р. 124. 17. По свидетельству Плутарха, персы считали, что после эры торжестваДобра и справедливости настанет время "покоя" Божества (Плутарх. Об Исиде иОсирисе, 47). Вполне вероятно, что иранцы усвоили идею, родственнуюпредставлениям индийцев о "днях" и "ночах" Брамы. См.: еп. Хрисанф. Религиидревнего мира, т. I, с. 577-580; М. Еliadе. Тhе Мyth оf the EternalReturn,р. 80. Полагают, что идея о вечном возвращении (Пифагор, Гераклит)пришла в Грецию из Персии. См.: М.L. West. Еаrly Greek Philosophy andOrient, 1971, р. 173 ff. 18. Дан 7, 27. Некоторые толкователи, ссылаясь на слова Кн. Даниила,что Сын Человеческий означает "царство святых Вышнего" (7, 18),ограничиваются этим собирательным пониманием образа. Однако в данном случаеследует помнить, что в библейской символике собирательный образ нередкоозначает и личность (напр, Эвед-Ягве, Служитель Господень). Во всякомслучае, в апокрифах, появившихся в ту эпоху. Сын Человеческий понимаетсябезусловно как личность. См.: О. Сullmann. Тhе Christology of the NewTestament. London, 1967, р. 139-140. 19. Слова "Сын Человеческий" встречаются в Новом Завете более 80 раз.См.: И. Громогласов. Наименование Иисуса Христа Сыном Человеческим.ЧОЛДП,1894, Э 2, с. 107 сл. 20. Древние христианские толкователи полагали, что 70 седмин означаютвремя от 490 года до рождения Мессии. Однако большинство современныхбиблеистов считает, что автор имел в виду период от Иеремии до конца гоненийАнтиоха. См.: А. Карташев. Ветхозаветная библейская критика. Париж, 1947, с.37-38. 21. Так считал не только языческий писатель Порфирий (IV в.), которыйпервым отнес Кн. Даниила к эпохе Антиоха (см.: А. Ранович. Античные критикихристианства. М., 1935, с. 121 сл.), но и многие христианские толкователи.См.: св. Ипполит Римский. Толкование на Кн. пр. Даниила, IV, 26; бл.Иероним. Толкование на Кн пр. Даниила, VII, 8; св. И. Златоуст. Творения, т.VI, с. 689. 22. Сроки в Дан 7, 25; 8, 14; 12, 11-12 округленно означают полседмины,т. е. три с половиной года. 23. Большое внимание, которое Кн. Даниила и апокрифы уделяют ролиангелов в истории, историки нередко связывали с идеей трансцендентностиБога. Отдаленность Его от мира якобы требовала посредников. На самом же делерост ангелологии связан с исчезновением опасности поклонения духовным силам,которая угрожала Израилю до плена См.: С. Трубецкой. Учение о Логосе, с.256. 24. 1 Макк 2, 19. Слово "Хасмоней" происходит от евр. имени Хашмона,родоначальника семьи Маттафии. См.: И. Флавий. Арх. XII, 6, 1. 25. 1 Макк 2, 42. Как было уже отмечено, в синодальном переводе вместо"союз (или собрание) хасидов", стоит "множество иудеев". Глава восемнадцатая ЧАЯНИЯ ОСВОБОЖДЕННОГО ИЕРУСАЛИМА Иудея, 166-160 гг. до н. э. История имеет смысл только в том случае, если она кончится, если она не будет бесконечной. Н. Бердяев Восставшие уповали на чудо, и чудо произошло. Правда, впоследствииисторики объяснили его слабостью Антиоховой державы, на которой сказалисьполитические неудачи и внутренние смуты. И все же явилось неожиданностью,что Иудея смогла успешно бороться с военной машиной Селевкидов. БойцыМаккавея говорили, что вместе с ними сражаются ангелы; действительно, трудноповерить, что в этой неравной схватке религия Библии могла быть спасена безпомощи Божией... Уверенные в легкой победе, полководцы Антиоха долго не понимали, чтоимеют дело не с бандой мятежников, а с серьезной военной силой. Иной раз онизаранее брали с собой работорговцев, готовясь пополнить казну за счетпродажи пленных, а вместо этого их собственным солдатам приходилось искатьспасения в бегстве. Один за другим следовали бои, неизменно приносившиеМаккавею победы. Казалось, Иуда давно уже готовился к этим дням. Он проявил себяталантливым стратегом: применял сложные маневры, нападал на врагов ночью,пользуясь преимуществами внезапной атаки. Все оружие его людей былозахвачено у противника; он сам носил меч, снятый с тела Аполлония-палачаИерусалима. Первое время иудейское ополчение было плохо организовано, но этовосполнялось энтузиазмом и глубокой верой в небесное заступление. Люди, никогда не воевавшие прежде, совершали чудесахрабрости. Девизом Иуды были слова: "Помощь Божия". Если случалось, что воиныколебались, видя превосходящие силы неприятеля, он ободрял их, говоря: "Неот множества войск бывает победа, но приходит с Неба". Если на успехрассчитывать было трудно, Маккавей обращался к своим полкам: "Лучше намумереть в сражении, чем видеть бедствия нашего народа и святыни. И каковабудет воля Неба-так да сотворит!" Он всенародно исповедал веру ввоскресение, и впервые в его стане начали возносить молитвы за павших наполе брани (1). Два года сын Маттафии вел борьбу на несколько фронтов, и все это времяего тяготила мысль о положении Храма, который оставался в руках язычников.Наконец, после разгрома войск генерала Лисия при Бетцуре, он воспользовалсяпередышкой и в декабре 164 года двинулся на Иерусалим. Там часть его армии осадила Акру, где заперся Менелай с сирийскимгарнизоном, а сам Иуда в сопровождении главных сил вступил на храмовую гору.Укрепления ее были разрушены еще Аполлонием, и ничто не стояло на путииудеев. Глазам воинов предстало удручающее зрелище. Все вокруг было разорено изапущено, крыши зданий поросли деревьями. Язычники разбежались, но на святомместе стояли их алтари и эмблемы. Под пронзительные звуки вестовых трубиудеи пали на землю и со слезами разодрали свои одежды в знак великойскорби. Оплакав оскверненный Дом Божий, Маккавей немедленно взялся за еговосстановление. Одни люди несли караул вокруг Храма, другие-разбирали алтариЗевса. Камни вытащили на свалку, а на месте "мерзости" соорудили новыйжертвенник из нетесаных глыб. Бывшие в рядах Хасмонеев священники принеслиутварь, какую могли собрать, и вот в 25-й день месяца кислева, почти тригода спустя после поругания Храма, он был вновь освящен. Снова, как прежде,зазвучали над холмом библейские гимны и поднялся к небу дым курений. Восемь дней длились торжества. Со стен Акры враги видели толпы,которые, держа в руках цветы и пальмовые ветви, благодарили Бога заокончание "дней гнева". Ночами в городе загорались бесчисленные огни. Воинысидели у шатров-почти все дома были разрушены,- отдыхали после боев ирадовались победе. Этот праздник, получивший потом название Ханука(Освящение), было решено с тех пор справлять ежегодно. Говорили, что Иуда нашел в одном из тайников освященный елей,оставленный прежними служителями Храма, и, взяв его, зажег первую лампадупраздника (2). Эта ханукальная легенда как бы символизировала неистребимостьверы, сломить которую не смогли никакие гонения. По окончании праздника Иуда приказал строить стены вокруг святилища, асам выступил на юг, откуда ему стали угрожать соседние племена. Тем временем в Персию, где воевал Антиох Эпифан, дошло известие охасмонейских победах. В ярости царь объявил, что сделает Иерусалим"еврейским кладбищем", сроет его до основания, так что само имя города будегзабыто. Но для новой кампании ему нужны были дополнительные средства.Поэтому царь решил обобрать один из богатых эламских храмов, забыв, что егоотцу подобная операция стоила жизни. И на этот раз посланный за добычей отряд получил отпор. Неудача такпотрясла царя, что он впал в настоящее неистовство. Полибий утверждает, чтос ним случилось помрачение рассудка (3). Во время одного из таких приступовАнтиоха и настигла смерть. Это случилось вскоре после того, как Иудаотвоевал и очистил Иерусалимский Храм. Антиох IV оставил свою монархию в трудном положении. Сын его Антиох Vбыл еще ребенком, а живший в Риме брат Эпифана Деметрий считал себя законнымнаследником. В результате началась долгая борьба между регентами,узурпаторами и правомочными претендентами на престол, которая не разприводила к гражданским войнам. После Эпифана ни один из девятнадцати царейдинастии не умер своей смертью. Однако Селевкиды были пока еще достаточносильны, чтобы не отказываться от захваченных территорий. Удобноестратегическое положение Палестины побуждало их продолжать борьбу с иудеями. В 163 году было вновь предпринято генеральное наступление. Желаярассчитаться за прошлые неудачи, Лисий двинулся на юг во главе огромнойармии и на сей раз решил одним ударом сломить восставших. Впервые на поляхПалестины появились невиданные прежде чудовища-боевые слоны. Остановить этотвал Иуда был уже не в состоянии. Брат его Элеазар погиб, пронзив копьемпередового слона, но остальные продолжали двигаться вперед. После жестокогобоя Лисию удалось прорваться в Иерусалим и соединиться с гарнизоном Акры.Однако Иуда не сдался. Он занял оборону в одной из крепостей и стал снованабирать ополчение. Несмотря на поражение Маккавея, его первый натиск все же не прошелдаром. Лисий, бывший регентом империи, понял бесплодность и опасностьрелигиозной политики Эпифана. Решив отныне действовать мирным путем, онотменил эдикт прежнего царя и вернул иудеям свободу вероисповедания. Этим оннадеялся заодно вбить клин между Иудой и умеренными, которые требовали лишьодного: неприкосновенности Закона и Храма. Лисий пошел еще дальше, казнивМенелая как виновника всей смуты, а вместо него предложил некоего Элиакима,или Алкима. Как член архиерейской фамилии, он мог быть в глазах иудеев вполнезаконным кандидатом. Вскоре тревожная новость заставила Лисия покинуть Иерусалим. Он узнал,что Деметрий бежал из Рима и провозгласил себя царем. Когда же Лисий прибылв Антиохию, армия перешла на сторону Деметрия. Регент и юный Антиох V былиубиты. Переворот, однако, не привел к переменам в Палестине. Новый монархпродолжил осторожную тактику Лисия. Он подтвердил права первосвященникаАлкима, снабдил его войском и послал своего друга Никанора в Иерусалим,чтобы обеспечить там порядок. Вначале Никанор действовал успешно, пользуясь трениями междусторонниками Иуды и Алкимом, который был склонен к эллинизму и считалХасмонеев опасными бунтарями. Но самой большой удачей Никанора явилосьзаключение мира с Иудой. Маккавей после этого прибыл в Иерусалим, женился и,казалось, оставил мысль о борьбе. На некоторое время воцарилось обманчивоеспокойствие. Хасиды были вполне довольны создавшимся положением. Полагая, что цельвосстания достигнута, они решили признать законность нового архиерея.Делегация, в которую входили почтенные книжники, отправилась к Алкиму."Священник из рода Ааронова пришел вместе с войском и не обидитнас",-говорили они. Но, вопреки ожиданиям, Алким обошелся с ними круто.Считая хасидов союзниками Иуды и подстрекателями мятежа, он казнил многих изних. чтобы устранить прочих. Не довольствуясь этим, Алким внушил Никанорумысль арестовать Иуду, с тем чтобы навсегда погасить очаг восстания. ОднакоМаккавей успел вовремя скрыться. Никанор понял, что может вспыхнуть новая война, и стал требовать выдачиИуды, грозя в противном случае разрушить Храм и построить на его местесвятилище Дионису. Но осуществить угрозу он не успел, так как вскоре получилизвестие о приближении Маккавея во главе большого войска. Противники сошлись под Бет-Хороном. Слоны уже не помогли сирийцам. Всамом начале битвы Никанор погиб, его солдаты обратились в бегство, а Иудавторично занял Храм. Шел март 160 года. Теперь можно было ожидать, что из Антиохии прибудут новые силы.Маккавей решил на этот раз не останавливаться, пока полностью не свергнет"иго язычников". Он даже отправил послов в Рим, чтобы заручиться поддержкойэтого грозного соперника Селевкидов. Алким после гибели Никанора, вероятно, скрылся в Акре; он был уверен,что большинство народа на стороне Иуды. На самом же деле далеко идущие планывождя не встречали среди иудеев того сочувствия, какого можно было ожидать.У ревнителей Закона преобладали совсем иные настроения. Они все большесклонялись к мысли, что время земных войн вообще прошло, что нужно надеятьсяне на Рим, а на Мессию, Который скоро явится в освобожденный Иерусалим. Людине хотели верить, что великая битва за Закон была нужна лишь для созданиямаленького, пускай и независимого государства. Сама ветхозаветная религия непозволяла им мириться с этим. Только всемирное торжество Правды Божиейпочиталось достойной целью и предметом упований. Здесь проявился тотдуховный максимализм, который не давал Израилю покоя и влек его к безмерномуи сверхчеловеческому... В Книгах Маккавеев и у Иосифа Флавия мало говорится об этих народныхчаяниях. Между тем именно они сформировали облик иудейства той эпохи исреду, в которой было возвещено Евангелие. Для того чтобы понять, во чтоверило и на что надеялось поколение, прошедшее через годы испытаний иборьбы, мы должны теперь обратиться к еврейской апокрифической литературе. Греческое слово апокриф означает нечто сокровенное, спрятанное втайнике. Дело в том, что многие книги иудейских апокалиптиков быливпоследствии отвергнуты Общиной и стали осуждаемой, "потаенной" литературой(4). Впрочем, такое название вполне соответствует самому духутаинственности, свойственному литературе этого рода. Когда возникли апокрифы, точно установить едва ли возможно. В прежниевремена диапазон между предполагаемыми датами измерялся в сотни и дажетысячи лет. Теперь же с уверенностью можно утверждать одно: они писались отэпохи Эпифана до первых веков нашей эры. Нелегко ответить и на вопрос, кто были авторы апокрифических книг: этозадача со многими неизвестными. Ясно только, что они не принадлежали клагерю эллинистов. Вряд ли были они и ортодоксальными хасидами: слишкоммалое место занимают у них уставы Торы. Ближе всего создатели апокрифовстоят к фарисеям и ессеям, но эти течения возникли уже после появленияпервых апокрифических писаний. Остается, следовательно, предположить, чтосреди иудейских книжников была какая-то особая группа, идеи которойотразились в "потаенной" литературе. Эти люди, как видно из их книг,называли себя "избранниками", "праведниками", "бедняками". Они явились, содной стороны, выразителями популярных верований и надежд, а с другой-сталиродоначальниками ессейского движения. При всем разнообразии апокрифов их объединяет тема "последних времен".И прежде исторические грозы будили в Израиле пророческое вдохновение,Маккавейская же эпоха целиком проходила под знаком эсхатологии. Правда,теперь уже редко кто решался говорить прямо от лица Божия, как Исайя илиИеремия. Все сознавали, что время такого непосредственного Откровениякончилось. Поэтому, силясь рассеять мглу грядущего, апокалиптики, как иДаниил, искали ответа у древних. В заголовках апокрифических книг мы видимимена славных мужей прошлого: Еноха, Патриархов, Баруха, Эзры. Апокалиптики считали себя толкователями тайн седой старины, о которыхне знал никто, кроме посвященных. Именно в силу этого авторы апокрифовпретендовали на авторитет, равный библейскому. На самом же деле ониосновывались не на Писании, а на агаде' легендах, поверьях, мифах, словом,на том, чем народ изукрашивал строгую ветхозаветную религию. Отсюда крайняяпротиворечивость и неравноценность апокрифов. В них безнадежно сплетеныфольклор и астральная мифология с прозрениями почти библейского уровня. Этикниги можно сравнить с подражанием эпигона великому мастеру, когда даже вгрубых формах сохраняются благородные контуры первообраза. Метафорический язык пророков доведен у апокалиптиков до крайности. В ихкнигах присутствуют и космология и оккультные знания; они перенасыщеныаллегориями и намеками. Однако за всеми этими огненными реками и скалами,крылатыми существами и чудовищами проступает одно центральное видение:близость Царства Божия. В то время как хасмонеи делали ставку на вполне земную политическуюнезависимость, апокалиптики всецело жили мессианской идеей. Они не осуждалиИуду и даже восхищались им. Возможно, некоторые из них, как и хасиды,сражались в рядах его войска. Впрочем, военные замыслы казались"избранникам" ничтожными на фоне грандиозных картин Грядущего. То былиреволюционеры, но революционеры-мистики, жаждавшие вселенского переворота,который совершит десница Господня. Как было уже сказано, иудейская Община не включила апокрифы в составПисания. Во-первых, не все верили, что их авторы на самом деле Енох, Соломон или Барух. А во-вторых, была для недоверияи другая, более серьезная причина, хотя прямо о ней не говорили. Оназаключалась в том, что по некоторым важным пунктам апокалиптика отступила отисконно библейской традиции. Начиная с Торы Библия всегда ставит альтернативу, говорит о выборе путии ответственности. История творится в диалоге между Промыслом и человеческойволей. Для мира нет жестко обусловленного будущего; оно зависит от того, каклюди отзовутся на Божий призыв. Автор Книги Ионы подчеркивает это, повествуяо прощении раскаявшейся Ниневии. Поэтому-то пророки так настойчивовмешивались в события своего времени, учили народ, предостерегали его отгрехов и заблуждений. Философского ответа на вопрос о связи свободы с предопределением вБиблии мы не найдем. Она просто утверждает реальность того и другого, непытаясь интегрировать парадокс в виде рациональной формулы. Эту великуюмудрость Ветхого Завета усвоило и христианство, которое не боялосьантиномично выражать истины Откровения. Позднее иудейство нередко принимало более упрощенные и логическиобъяснимые точки зрения. Иосиф Флавий говорит о спорах богословов, многие изкоторых все сводили либо к воле Творца, либо к воле человека (5). Изапокрифов видно, что авторы их рассматривали историю в духе предопределения(6). Таким образом они невольно сближались с астрологией и стоическимфатализмом - самыми популярными доктринами эпохи. Если в АпокалипсисеДаниила дух профетизма еще сохранен, то апокрифы зачастую оказывались ужевне рамок Писания. Книжники-апокалиптики по-своему истолковали учение о БожиейПремудрости, понимая ее как некую небесную скрижаль, где изначалапредустановлено все добро и зло мира, весь ход событий до конца Вселенной.Они полагали поэтому, что избранный мудрец, приобщившись к сокровенномузнанию, может прочесть эту скрижаль целиком. Но фаталистический уклон не исчерпывает сущности апокалиптики,сочетавшей разнородные аспекты иудейского мышления. Мы должны суметь увидетьв ней не только замутненность библейской веры, но и то, что сделало апокрифызвеном между Ветхим и Новым Заветами. Самый ранний апокрифический апокалипсис - Книга Еноха. Впрочем, цельнойкнигой он стал потом, а вначале его части были отдельными произведениями,которые писались долго: от начала Маккавейского восстания до времениразрушения Иерусалима римлянами. Кроме этой книги, существовали и другие,носившие имя Еноха и появившиеся еще позднее (7). Но почему их авторы избрали именно Еноха - десятого по счету праотцанародов? Ведь в Книге Бытия о нем сказано всего несколько слов. Тем не менееслова эти многозначительны. Енох был первым человеком, изъятым из общейучасти смертных: "Бог взял его" (8). Уже одно это привлекало к Енохувнимание тех, кто размышлял над мировыми загадками. Само библейское сказание о нем восходит к отдаленнейшим временам.Прототипом его была, вероятно, вавилонская легенда о десятом допотопном цареЕмендуранки, которого бог Солнца вознес в свой чертог, открыл ему небесныетайны и сделал родоначальником касты жрецов (9). Быть может, кроме скупогосообщения Библии, иудеи знали и другие предания о Енохе, аналогичныевавилонским, которые могли лечь в основу книг "Еноховой школы". НедаромБен-Сира назвал Еноха "образом познания для всех родов". Основная идея апокалиптики сквозит уже в первой части книги. Енох, отлица которого говорит писатель, призывает людей исследовать законы природы,чтобы убедиться в их непреложности. Его картину мира в каком-то смысле можнобыло назвать "научной": "Я наблюдал все, что происходит на небе: как светила небесные неизменяют своих путей, как они восходят и заходят по порядку, каждое в своевремя, не преступая своих законов. Взгляните на землю и обратите внимание навещи, которые на ней, от первой до последней, как произведение Божиеправильно обнаруживает себя!" (1 Ен 2, 1-2). Подобно ангелам в Прологе "Фауста", Енох сначала не усматривает вмироздании никаких изъянов. Но он не может уклониться от вопроса: что жетогда ввергло мир в пучину греха? Маздеистскую идею изначальности Зла он категорически отвергает: "Грех не был послан на землю, но люди произвели его из своей головы;превеликому осуждению подпадут те, кто совершает его" (1 Ен 98,4). Однако это не значит, что именно в человеке Енох видит первоисточникгреховности. Он пытается заглянуть глубже в мрачную бездну, породившую Зло.Хотя он не обращается к древнему библейскому символу Хаоса, тем не менееговорит о тварных духовных силах, нарушивших божественный Закон. Идея эта,впервые столь ясно выраженная в Книге Еноха, привлекла к ней вниманиепервохристиан (10). Енох развивает своеобразную концепцию Грехопадения, исходя не израссказа о Еве и Змие, а из шестой главы Книги Бытия. Там говорится о "сынахБожиих", прельстившихся красотой земных женщин. Согласно Еноху, эти"небесные стражи", поддавшись чувственному соблазну, пришли в мир вопрекиволе Творца, что послужило началом всех человеческих зол. Именно падшиеангелы научили людей опасной мудрости, магии и волхвованиям. Енохов мидраш,напоминающий античные мифы и использованный впоследствии Мильтоном иБайроном, важен для нас своей главной идеей: противоборство Богу возникло внедрах творения, в его духовной сфере. В черной бездне Енох видит скованныезвезды-это ангелы, совратившие мир. Их мольбы напрасны, им не может бытьпрощения. Енох, впрочем, не склонен утверждать, что грех порожден свободой,ибо в его понимании свободанечто условное. Для него ходистории-детерминированный процесс, в котором нельзя изменить ни одной черты. Книга фактически исповедует фатализм, хотя ее автор и не произноситслова "Судьба". Он считает, что сюжет всемирной драмы во всех ее деталяхразработан и предписан раз и навсегда. Пророчество Еноха о будущих векахосновано именно на этом убеждении. Ангелы-искусители наказаны, но останутся последствия их преступления.Под их влиянием люди развратятся до такой степени, что Премудрость Божияпокинет землю. "Пришла Мудрость, чтобы жить между сынами человеческими, и не нашла длясебя места. Тогда Мудрость возвратилась назад в свое место и заняла своеположение между ангелами. И Неправда вышла из своих хранилищ, и, не искавшаяего [места], она нашла его и жила между ними" (1 Ен 42, 1-3). Потоп истребил нечестивых, однако не исцелил общечеловеческого недуга. Автор апокрифа куда пессимистичней Даниила, который еще допускаетпрощение раскаявшихся и вразумление падших. Апокалиптики порой ближе по духук тем язычникам, которые видели в мире лишь неуклонный упадок. Енохсимволически изображает историю в виде десяти седмин; на их протяжении злыеветры все время крепнут. Хотя Бог постоянно указывает истинный путь Своимизбранникам, враги Его Закона преобладают. Но есть в книге и нечто, заставляющее забывать о всех ее слабыхсторонах. В глазах Еноха грех заключается не столько в нарушении ритуальныхпредписаний, сколько в преступлениях против человечности. Он не желаетмириться с насилием и неправдой. Обличения его могли быть произнесеныбоговдохновенным пророком: они напоминают речи Исайи и даже слова СамогоСпасителя. Горе вам, воздающим своему ближнему злом, ибо вам будет уготовано повашим делам. Горе вам, лжесвидетелям, и тем, которые показывают неправду, ибо вывнезапно погибнете. Горе вам, грешникам, так как вы преследуете праведных, ибо вы будетепреследуемы, вы,-люди неправды, и тяжко будет на вас их ярмо. Вы, праведные,надейтесь, ибо грешные внезапно погибнут перед вами. Но и вы не бойтесь, вы,страдающие, ибо для вас будет исцеление. Горе вам, которые едите тук пшеницы, и пьете силу коня источника, ипоражаете своею силой униженных! Горе вам, совершающим неправду, обман и зло, это будет памятью противвас к вашему злу. Горе вам, сильные, поражающие своею силой праведного, ибо придет деньвашей погибели. 1 Ен 95-96 Подобные чувства, должно быть, воодушевляли людей, поднявшихся попризыву Маттафии. Аллегорическая притча Еноха изображает историю Израиля с ее бурями ипотрясениями до того дня, как явился среди "стада Господня" агнец с "великимрогом" - Иуда Маккавей. Но его победы-лишь предвестие финальной эры. Сам Богразрушит старый Храм, чтобы на его месте явился новый, исполненныйнеописуемой красоты и великолепия. Тогда придет на землю Сын Человеческий,"Который имеет правду, при Котором живет правда и Который открывает всесокровища сокровенного, ибо Господь духов избрал Его". В Книге Еноха Сын Человеческий, несомненно, Личность. Он названМессией-Помазанником, Избранником, Праведным, Сыном жены. Сыном мужа (11).Но это не просто земной потомок Давида, военный вождь и вообще не человек,подобный прочим смертным. Прежде чем звезды небесные были сотворены, Его имя было названо предГосподом духов... Он был избран и сокрыт пред Ним прежде, чем создан мир, и Он будет предНим до вечности. 1 Ен 48. 3,6 И все же эти слова не означают, что Сын Человеческий - существобожественное. Скорее его можно сравнить с членом ангельского сонма. Неслучайно его роль в апокрифах иногда выполняет архистратиг Михаил (12).Существование Мессии "от века" - просто один из аспектов предопределенностивсей мировой истории. Откровение о Богочеловеке принес только Новый Завет. Мессианизм Еноха имеет двойственный характер. Национальнаяисключительность сталкивается в апокрифе со вселенской широтой. С однойстороны, Мессия изображается как Владыка только Израиля, а с другой - какСудия и Царь всего человечества. Он будет светом народов и надеждой тех, кто опечален в сердце своем. Пред Ним упадут все живущие на земле и будут хвалить, и прославлять, и воспевать имя Господа духов... И все сыны человеческие должны сделаться праведными, и все народы будут воздавать Мне почитание и славить Меня, и будут поклоняться Мне. И земля будет очищена от всякого греха, и от всякого наказания, и отвсякого мучения. 1 Ен 48, 4-5; 10,21-22 По-видимому, апокриф считает эру Мессии временной, за ней доследуетборьба с тьмой, конечное Богоявление и Суд Божий. Вот Он идет с мириадами святых, чтобы совершить суд над ними, И Он уничтожит нечестивых, и будет судиться со всякой плотью.. И отныне не будут более сильными и вознесенными те, которые владеютземлею. 1 Ен 2,9; 38,4 Учение Еноха о Суде столь же двойственно, как и его мессианизм.Искренняя жажда справедливости омрачена у него духом насилия. Это общаяболезнь народных эсхатологии, привносящих в веру террор вооруженныхпереворотов. Людям нередко хочется представить Божие всемогущество в видечего-то внешнего, осязаемого, земного. Ненависть ко злу вырождается тогда вмстительную тиранию. В апокрифах Мессия нигде не изображен Искупителем,страждущим Рабом Господним, узрев Которого грешники сражены судом своейсовести. Енох бесконечно далек от слов Христовых: "Суд же состоит в том, чтосвет пришел в мир: но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому чтодела их были злы" (Ин 3,19). Под гнетом неправды человек склонен мечтать о добре, которое явится кактриумф карающего насилия. Это апокалиптическое злорадство было обличено ещеавтором Книги Ионы. Однако пережило и ее, и век апокрифов и сумело заразитьдаже христианское сознание, не устоявшее перед соблазном силы. Евангелие и Апокалипсис Иоанна тоже говорят о "бедствиях, грядущих навселенную", но их грозные пророчества есть форма призыва к покаянию, ибо Богне хочет ничьей погибели. Напротив, апокалиптики, подобно библейскому Ионе,с нетерпением ждут-когда на мир обрушатся небесные громы... Есть еще одно внутреннее противоречие, характерное для Книги Еноха, исвязано оно с понятием о "жизни будущего века". Енох, подобно Даниилу, верит в воскресение; более того, он впервыеговорит и о загробном воздаянии, которое ждет людей еще до Судного Дня (13).Но когда книжник пытается нарисовать картину Царства Божия, он оказывается вплену грубого материалистического хилиазма*. Жизнь людей Грядущегопредставлена подчиненной тем же законам, что и в нынешнем "веке". Мир лишьдостигает расцвета и полноты земного благоденствия. --------------------------------------------------- * т.е. учения о тысячелетнем Царстве Божием на земле. (От греч."тысяча") "В те дни вся земля будет обработана в справедливости, и будет всяобсажена деревьями, и исполнится благословения. Всякие деревья веселиянасадят на ней, и виноградники насадят на ней. Виноградник, который будетнасажден на ней, принесет плод в изобилии, и от всякого семени, котороебудет посеяно, одна мера принесет десять тысяч, и мера маслин даст десятьпрессов елея" (1 Ен 10, 18-19). Одним словом, в этой безыскусной картине мы узнаем ту мечту, которая всовременной секулярной мифологии именуется "светлым будущим" и бесконечнымпрогрессом (14). Нетрудно обнаружить общие корни у старого и новогохилиазма. Именно вера в благую цель истории не мирится с возможностью ее"неудачи". Если зло так долго царствовало на земле, то должно наконецнаступить и царство добра. От этой идеи нельзя так просто отмахнуться: в нейесть нечто подлинно библейское. Живописуя всемирное благоденствие, еврейскиекнижники чувствуют, что оно не должно, не может стать пределом божественногозамысла о творении. Поэтому, наряду с грезами о тучных виноградниках иблагословенном мире, мы находим у них и нечто иное-подлинно эсхатологическоепредчувствие. Грядущее оказывается не просто возвращением Эдема, но икоренной трансформацией бытия. Люди, говорит Енох, облекутся в "вечнуюодежду жизни", станут подобны ангелам, приблизятся к Богу и будут неразлучныс Его Избранником, Сыном Человеческим. Им откроется доступ к таинственномуДреву Жизни (15). Это уже истинно пророческое видение, угадывающее за горизонтомпреображенный и обновленный мир. Ибо, как бы ни были вожделенны земные целичеловека, они не могут заменить жажды бесконечного совершенства, котороепереходит за грани истории и старой земли... Таковы были надежды Израиля на заре его освобождения от языческойтирании. В писаниях Еноха мы видим их силу и слабость, приземленность ипорывы ввысь. Эти чаяния одновременно заключали в себе и то, что помешалоодним иудеям принять благовестие Иисусово, и то, что подвигло другихсклониться перед ним как перед Сыном Человеческим, Помазанником Господним.

ПРИМЕЧАНИЯ

Дата добавления: 2014-12-25