Глава 12 304. И. Франк-Каменецкий. Памятники египетской религии, т. I, с. 52,57. 305. Там же, с. 59, 62. Наос, упомянутый в гимне, означает священныйковчег - модель храма, в котором хранилось изображение божества. 306. См.: M. Матье. Искусство древнего Египта. M., 1961, с. 310. 307. В египетской письменности (как и в еврейской) нет гласных. Словоitn обычно произносят как Атон, хотя есть доказательства, что его можночитать как Итен или Иот (см.: Ю. Перепелкин. Переворот Амен-Хотепа IV. M.,1967, т. I, с. 7. Именование солнечного божества Атоном встречается еще вэпоху Среднего царства (см.: M. Матье. Ук. соч., с. 309). 308. См.: Ю. Перепелкин. Переворот Амен-Хотепа IV, т. I, с. 9, 159. 309. См.: В. Авдиев. Древнеегипетская реформация. M., 1924, с. 84. 310. Там же, с. 150. Глава тринадцатая "ЕРЕТИК ИЗ АХЕТАТОНА" Египет, 1418-1406 гг. Белоснежные пилоны, покрытые росписью, просторные дворы, на которыхвозвышаются жертвенники, никаких идолов, никаких темных зал, овеянныхтайной. Все доступно солнечным лучам, все совершается под открытым небом.Таковы храмы новой веры, воздвигнутые не только в Ахетатоне, но и в другихгородах Египта. Когда солнце поднимается над горами, замыкающими долину, когда егопервые лучи устремляются по пальмовым аллеям, по плоским крышам города,играя на белых стенах храмов, перед ним склоняются его служители. Они поютгимны, сопровождая пение игрой на арфах и звоном систров. Они складываютсвои жертвы перед алтарями и воздевают руки к животворящему Солнцу. Сам царьи его семья принимают участие в прославлении восходящего бога. ПрекраснаяНефертити "ублажает его сладостным голосом, своей игрой на систрах". Дляэтих встреч солнца и для вечерних славословий ему на закате Эхнатон сложилГимн, который является его единственным дошедшим до нас символом веры311: Великолепно твое появление на горизонте, Воплощенный Атон, жизнетворец! На небосклоне вечном блистая, Несчетные земли озаряешь своей красотой, Над всеми краями, Величавый, прекрасный, сверкаешь высоко, Лучами обняв рубежи сотворенных тобою земель, Ты их отдаешь во владение любимому сыну. Ты вдалеке, но лучи твои здесь, на земле, На лицах людей твой свет, но твое приближенье скрыто. Это вступление провозглашает три основных пункта атонизма. Атон -универсальный мировой Бог. Это не бог какого-либо города или какой-то однойстраны, а создатель всех земель. Атон воплощается в солнечном диске, хотясущность его сокрыта от человека. Избранником Атона является Эхнатон, его"возлюбленный сын". Реформатор не строит богословской системы и отвлеченной аргументации.Он только показывает, что без солнца жизнь замирает, а при его восходе -оживает. В этом - свидетельство его всемогущества: Когда исчезаешь, покинув западный небосклон, Кромешною тьмою, как смертью, объята земля. Очи не видят очей. В опочивальнях спят, с головою закутавшись, люди. Из-под их изголовья добро укради - и того не заметят! В отсутствие солнца освобождаются все враждебные силы. Но это немифические чудища и демоны, а вполне реальные опасности: Рыщут голодные львы, Ядовитые ползают змеи. Тьмой вместо света повита немая земля, Ибо создатель ее покоится за горизонтом. Только с восходом твоим вновь расцветает она. Далее рисуется поэтическая картина утреннего пробуждения земли,напоминающая 103-й псалом Библии: Тела освежив омовеньем, одежды надев И воздев молитвенно руки, Люди восход славословят. Верхний и Нижний Египет берутся за труд. Пастбищам рады стада, Зеленеют деревья и травы. Птицы из гнезд вылетают, Взмахом крыл явленье твое прославляя. Скачут, резвятся четвероногие твари земные... Корабельщики правят на север, плывут на юг. Любые пути вольно выбирать им в сиянье денницы. Перед лицом твоим рыба играет в реке. Пронизал ты лучами пучину морскую. Гармоничное единство человека и природы, благословенный труд и радость- вот основное чувство, пронизывающее Гимн. Творческая сила Атона не знаетграниц. От величественных явлений мирозданья до незаметных и таинственных -все подвластно Атону: Жизнью обязан тебе зарожденный в женщине плод, В жилы вливаешь ты кровь. Животворишь в материнской утробе младенца. Во чреве лежащего ты насыщаешь его. Даром дыханья ты наделяешь творенья свои... Даже птенцу в скорлупе дыханье даруешь, Коль скоро ты лепку его завершишь, Скорлупу он, окрепнув, расколет И, лапками переступая, Поспешит объявить о своем появленье на свет. Нет числа разноликим созданьям твоим. Многообразье их скрыто от глаз человека. Ты - единый творец, равного нет божества! В последних словах мы видим уже почти настоящее единобожие. Правда, и вгимнах Амону мы находим провозглашение его единственности, в том смысле, чтоон создатель других богов. Но Амон-Ра сам родился из Нуна - Хаоса, Атон -пребывает вечно. Амон-Ра - отец богов, Атон - единственный Бог. В другомварианте Гимна вместо слов "равного нет божества" стоит "кроме тебя, нетиного"312. Для того, чтобы еще яснее подчеркнуть эту истину, Эхнатонотменяет прежнее наименование Божества, в которое еще входили имена Гора иШу. Теперь Бог именуется: "Ра, владыка небосклона, приходящий как Атон"313. С Атоном не связана никакая космогоническая мифология, в отличие отдругих богов. Это единый живой Творец Вселенной, любящий Отец земли,растений, животных, людей: В единстве своем нераздельном ты сотворил... Все, что ступает ногами по тверди земной, Все, что на крыльях парит в поднебесье. В Палестине и Сирии, в Нубии золотоносной, в Египте Тобой предназначено каждому смертному место его. Ты утоляешь потребы и нужды людей, Каждому - пища своя, каждого дни сочтены. Их наречья различны, Своеобразны обличья, и нравы, и стать, Цветом кожи несхожи они, Ибо ты отличаешь страну от страны и народ от народа. В этих словах содержится целая революция. Эхнатон отверг представлениясвоих предков о том, что только египтяне настоящие люди, а прочие - "сыныдьявола". Он пришел к мысли о том, что Бог объемлет своей любовью все землии все племена. Он намеренно ставит Палестину, Сирию и Нубию на первом месте,а Египет на последнем. Он хочет навсегда положить конец разделениям иоткрыть всем подвластным ему народам единого благого Бога. Эхнатон решился на то, на что не решились жрецы. Он восстал противязычества, магии, идолопоклонства. Если жрецы шли к единобожию путемотождествления богов, сохраняя весь балласт старых преданий,фараон-реформатор не побоялся порвать с ними самым радикальным образом. Но в одном он остался истинным сыном старого Египта. Самосознаниепророка, постигшего новую истину, слилось в нем с древней верой вбожественность царя. Пусть он выкинул имя Гора из своего священного титула,но на деле он продолжал быть тем же "воплощенным Гором", что и егопредшественники: Каждое око глядит на тебя, Горний Атон, с вышины озаряющий землю. Но познал тебя и постиг В целом свете один Эхнатон, твой возлюбленный сын, В свой божественный замысел ты посвящаешь его, Открываешь ему свою мощь... Все для царя расцветает. Так ведется со дня мирозданья, Когда землю ты сотворил и возвеличил ее Во имя любимого сына, плоти от плоти твоей. Это наследие Магизма связывало религию Атона с государственным культомимператора. Перед изваяниями царя и царицы в Ахетатоне совершалисьвоскурения и приносились жертвы. Следуя своему отцу, Эхнатон объявил себя единственным носителем"Истины". Во имя этой "Истины" он стремился создать новый уклад жизни,отличный от прежнего. Его божественность должна была отныне проявляться стакой же благостью, с какой солнце живит землю. Эхнатон стал открытопренебрегать традиционной помпезностью, сопровождавшей прежних фараонов припубличных появлениях. Он не надевал старого фетиша - двойной короны ОбеихЗемель, не любил других царских регалий. От художников, которые украшали его столицу, царь настоятельно требовал"Истины". Это был, пожалуй, единственный в истории случай, когдагосударственная власть оказала творческое воздействие на искусство. Эхнатон,несомненно, обладал чуткой поэтической душой; постоянно окруженныйталантливейшими мастерами своего времени, он во многом сам оказывался под ихвлиянием и в то же время увлекал их своим энтузиазмом на поиски новых путей.Он хотел, чтобы все в его городе было иначе, чем в Фивах. Создавая дворцы ихрамы в Ахетатоне, художники Юти, Бек, Тутмос получили право не считаться сомертвевшими канонами старых школ. Сначала в своем стремлении к Маат онидоходили почти до карикатуры. Не колеблясь они изображали малоизящную фигуруцаря, его большой живот, отвислую челюсть. Но уже в этих новых стилизацияхмы видим удивительное умение показать величие духа Эхнатона, которое неможет скрыть его уродливая внешность. Этот нескладный человек с огромнойголовой на тонкой шее и короткими ногами кажется более прекрасным, чемцветущие и улыбающиеся монархи на парадных статуях прошлых веков. С каждым годом гротеск и вызов традициям уступал новым художественнымпоискам. Возникла новая школа, которая создала изумительные по красотетворения; нежные девичьи фигурки, галерея портретов царя, Нефертити и ихдочерей, картины природы, как бы иллюстрирующие Гимн Солнцу, - все этонепревзойденные шедевры египетского искусства. Здесь не было натурализма, ноприсутствовало какое-то просветленное чувство природы. Искусство Ахетатонанельзя рассматривать вне религии Атона. Ее любовное, бережное отношение кмиру, ее восхищение каждым проявлением в нем красоты одухотворяютпроизведения художников солнечного города. Изменились и традиционные сюжеты. Мы видим фараона не только несущимсяна боевой колеснице, но и в интимной семейной обстановке. Он обнимаетдочерей, целует Нефертити, молится, воздев руки. Солнцу, которое осеняет егосвоими лучами. Между прочим, в этих изображениях небывалую доселе рольиграла Нефертити. В прошлом жены фараонов обычно стояли в тени. А теперь мывидим, что царь постоянно появляется с ней вдвоем: на парадах, на праздникахи на богослужениях. Это можно объяснить не только особенной любовью царя кжене, но и его желанием показать, что он отрекся от прежних обычаев исоздает новые. Он во всем следует "Истине".Проходили годы. Эхнатон не покидал своей столицы. Он слишком хорошопонимал, что реформация вызывает повсюду ропот. Он даже дал торжественнуюклятву никогда не выезжать из Ахетатона. Таким образом, он сделалсядобровольным узником314. Правда, его эмиссары разъезжали по стране, разрушаясвятилища богов, уничтожая надписи с их именами, но это вызывало лишьозлобление. Фивы хранили зловещее молчание. Жрецы Амона, лишенные своихземель и храмов, непрестанно сеяли смуту. Народ охотно слушал их.Религиозные идеи фараона были непонятны массам, которые втайне продолжаличтить старых богов. Люди вздыхали о тех временах, когда Амон приводил в Фивывереницы пленных азиатов, а Осирис встречал умерших в стране Запада.Домашние боги, боги номов и городов были близки и понятны душе крестьянина,ремесленника, писца и родового аристократа. Они были богами, помогающими вповседневной жизни, богами, которых почитали отцы с незапамятных времен. А"учение" царя, скрывшегося в своем Ахетатоне, ничего не говорило им. С другой стороны, создается впечатление, что самого Эхнатона мучилстрах перед богами. Вероятно, он втайне боялся, что они могут оказать нанего пагубное воздействие. Слабое здоровье царя, отсутствие наследника-сына,казалось, подтверждали худшие опасения. Эхнатон становится все болеенепримиримым и фанатичным, приказывает стереть всякий след богов. Сотникаменотесов трудятся над тем, чтобы исковеркать старые иероглифы.Истребляются не только имена богов и слово "боги", но и даже слово "бог".Его заменяют словом "царь", "властитель" 315. По верованиям египтян,уничтожение имени было магическим средством уничтожить его носителя.Вероятно, все мероприятия Эхнатона, связанные с переменами в надписях,объясняются тем, что он не мог избавиться от суеверного страха. Насилия и разрушения принимали все более широкий характер. "Творит он(царь) силу против не знающих поучения его... противник всякий царя обреченмраку"- так гласит одна из надписей того времени316. Но воевать со всейстраной было не под силу даже фараону. Между тем из провинций приходили тревожные слухи. Эхнатон совсемзабросил внешнеполитические дела, а повсюду вспыхивали восстания противЕгипта. Орды воинственных хабири захватывали царские области в Сирии. ЦарьИерусалима, ставленник Египта Абд-Хила, писал фараону отчаянные письма: "Даведает царь все: земли гибнут, против меня вражда... Посему да позаботитсяцарь о войсках и вышлет против тех князей, которые преступили противнего..." Эхнатон не отвечал. Абд-Хила продолжал взывать: "Я не князь, ячиновник царя, я царский офицер, приносящий ему дань. Не мать и не отец, акрепкая рука царя посадила меня в отчину... Да печется царь о своей земле.Погибает вся царская область". В конце концов, ввиду молчания Египта,Абд-Хила умоляет фараона взять его с семьей к себе. Как, должно быть, ликовали противники реформации, когда слухи о потересирийских земель доходили до Египта. Скрывавшиеся жрецы неустанно велипропаганду и наверняка напоминали народу о том, что при господстве Амонаазиаты лежали в пыли, а Атон бессилен перед ними. Этот аргумент был весьмавеским. Все угрозы, которые расточал фараон из Ахетатона, были бессильныостановить рост недовольства. Репрессии лишь подрывали его дело. Он долженбыл почувствовать, что узел затягивается... Гениальный скульптор последних лет царствования Эхнатона запечатлел вбюсте царя, быть может, тот момент, когда реформатор стал понимать, что всеего усилия бесплодны. В его еще молодом лице есть что-то старческое, унылое,безнадежное. Какая-то обреченность чувствуется во всем облике Эхнатона.Кажется, что на его плечи легли все скорби мира и он согнулся, сгорбился,уставившись перед собой с выражением отрешенности. Увлеченный своими преобразованиями, преследуемый одними и теми жемыслями, царь, возможно, плохо следил за событиями. Вероятно, и в людях онразбирался недостаточно хорошо. Его постепенно окружили лживые ничтожества,хитрые выскочки, которые наперебой восхваляли "учение царя", усердствовали вслужении новому божеству и тем приобретали доверие фараона. Искреннихпоследователей у "пророка Атона" не было. Его царедворцы и прихлебатели,выходцы из среды мелких чиновников, с забавной непосредственностью,граничащей с цинизмом, описывали все милости, которыми осыпал их царь за то,что они приняли его веру. Так, военачальник Маи, выдвинувшийся из беднойсемьи, писал о царском благоволении в таких выражениях: "Мой владыкавозвысил меня, ибо я следовал его поучениям, и я внимаю постоянно егословам. Мои глаза созерцают твою красоту каждый день, о мой владыка, мудрый,как Атон"317. Вероятно, Эхнатон испытывал непреодолимую потребность возвещать людямсвою "Истину", между тем аудитория его по большей части состояла из такихугодливых придворных, которые интересовались только чинами и наградами. Царьприближал их к себе, одаривал титулами, землями, золотом. Но это плохойспособ проповеди. Как показали события, последовавшие за смертьюфараона-еретика, у него не было искренне преданных последователей. Все те,кто изливал свои восторги по поводу "учения царя", без колебаний отреклисьот него. В искусстве, как мы видели, Эхнатон неуклонно искал "Истину" и, видимо,получал какое-то горькое удовлетворение, рассматривая свои портреты сподчеркнутыми телесными недостатками. Но и это дало повод льстецам: ониспешат наделить свои собственные портреты отвислыми подбородками, широкимибедрами, сутулой осанкой. По иронии судьбы попытка освободиться от старыхусловностей приводит к появлению новых условностей, еще более нелепых. Можнодумать, что Эхнатон, подобно императору Юлиану, долго не замечал истинныхмотивов усердия адептов его религии, но в один прекрасный день он должен былнаконец понять, что он, в сущности, воюет один. К этому времени относится охлаждение между ним и Нефертити. Онапокинула дворец, и с тех пор до самой смерти они жили врозь. На короткоевремя ее заменила Кия - женщина простого происхождения, удостоившаяся высшихцарских почестей. Но за взлетом последовало падение. Имя Кии выскабливаетсяна великолепной гробнице, которую она приготовила себе и на которой быловысечено ее полное страстной любви обращение к Эхнатону. Последние годы царя-реформатора покрыты мраком. Предполагают, чтонезадолго до смерти он задумал отступление. Но это маловероятно, есливспомнить о непреклонности и фанатичности Эхнатона в проведении всех своихзамыслов. Умер Эхнатон молодым, на восемнадцатом году своего царствования. Передсмертью он, вероятно, осознал неудачу своего дела. У него не было нисыновей, ни энтузиастов-продолжателей. Он прожил в Ахетатоне, окруженномцепью скал, как добровольный изгнанник. Но даже здесь, в городе Солнца, людипрятали по домам изображения богов. Он хотел объединить всех подданных ввере в Единого, но в конце концов привел империю на грань катастрофы. Трагедия Эхнатона заключалась в том, что, отказавшись от магическихверований, он не отказался от их плода - обожествления власти. Проповедьверы, когда она ведется с трона, не может найти настоящего отклика всердцах. Награды и угрозы божественного властителя - вот к чему сводиласьтакая проповедь. И все же Эхнатон не может не быть нам дорог как человек,отважившийся посягнуть на мир богов, человек, ощутивший живое дыханиеЕдиного. Эхнатона погребли в пустыне среди скал, замыкавших долину. Его гробницабыла еще не готова. И прошло совсем немного времени, как в место его вечногоупокоения ворвались осквернители... Пришел конец его династии и,следовательно, его учению... Еще при жизни царь сделал соправителем своего зятя Сменхкару, но тотумер молодым. На престол вступил другой зять Эхнатона - болезненный мальчикТутанхатон. Он очень скоро оказался под влиянием сторонников Фив, которыеубедили его разрешить старые культы. Есть сведения, что первым это сделалеще Сменхкара. Тутанхатон покинул Город Солнца и переехал с женой в Мемфис. Свое имяон переделал в Тутанхамон, чтобы показать, что он порывает с религией Атона.Восемнадцати лет Тутанхамон умер и был погребен в Фивах. Его вдова, юнаяАнхсенпаамон, очевидно не желая отдавать руку старому царедворцу Эйе,рвавшемуся к власти, завязала переписку с хеттским царем, прося прислать вЕгипет одного из принцев, но ее попытка не удалась. Подробности этих событийнеясны. Известно лишь, что Эйе все-таки стал фараоном. В 1345 г. после ряда непродолжительных царствований к власти пришелмолодой и энергичный военачальник Харемхеб, который завершил полнуюреставрацию старых порядков в стране. Родовая аристократия вновь обреласилу, жрецы Фив торжествовали, имя "еретика из Ахетатона" было преданопроклятию и уничтожалось повсюду; все, кто мог, отрекались от Эхнатона и еговеры. Древняя религия оживала; в храмах вновь зазвучали славословия богам.Повсюду раздавалась ликующая песня фиванцев, сочиненная жрецами, котораяначиналась словами: Сокрушен хулитель Фив, Пал противник царицы городов. Изображения Эхнатона разбивались накуски. Жрецы хотели, чтобы "еретик" исчез из народной памяти, и очень скородобились своего. Для столицы божественного Солнца пробил последний час. Жители покидалиее, дома пустели, храмы превращались в каменоломни, откуда везлистроительный материал для Мемфиса и Фив. Прошли годы, и на том месте, где некогда пристала барка Эхнатона,положившего основание городу, снова, как прежде, только шелестел тростник, ипесок постепенно засыпал изувеченные останки Ахетатона. Так, погребенные подпесками, пролежали они три с лишним тысячи лет, пока, благодаря случайности,не были обнаружены, и мир вновь услыхал печальную повесть о неудавшейсяпопытке победить язычество в стране фараонов.
ПРИМЕЧАНИЯ
Глава 13 311. ЛДЕ, с. 111 Перевод В. Потаповой. 312. ХДВ, с. 106. Пер. Н. Петровского. 313. См.: M. Матье. Искусство древнего Египта, с. 317. 314. См.: Д. Брэстед. История Египта, т. 2, с. 45. 315. Ю. Перепелкин. Переворот Амен-Хотепа IV, т. 2, с. 201 316. Ю. Перепелкин. Тайна золотого гроба. M., 1968, с. 58. 317. Д. Брэстед. История Египта, т. 2, с. 50. Глава четырнадцатая ТАЙНА ЛАБИРИНТА Остров Крит, ок. 1600-1400 гг. Лик Судьбы-Жены только дифференциация цельно-монотеистической идеи Жены-богини, единой верховной владычицы. Вяч. Иванов Одновременно с появлением на историческом горизонте арьев исемитических племен на севере Балканского полуострова началось переселениеахейцев - предков греческого народа. Их передвижение на юг длилось нескольковеков. Ему предшествовало установление на южной части полуострова властикритян. Культура Крита оказала впоследствии огромное влияние назарождавшуюся греческую культуру. И поэтому, прежде чем говорить о греках,мы должны остановиться на их предшественниках, критянах. Остров Крит представлял собой как бы мост между Европой и Азией. Егораскинувшиеся крылья замыкали с юга круг, обычно называемый Эгейским миром,или Эгеидой, и имевший Микены восточным своим центром, а Трою - западным. Покрытый лесистыми холмами, изрезанный хребтами гор, остров оченьдолгое время не привлекал внимания завоевателей. Обитатели его долин ипобережий много веков не знали тех грозных набегов и кровавых переворотов,которые постоянно потрясали соседние страны. Они мирно трудились на своихполях, пасли на склонах гор длиннорогих коров, обрабатывали виноградники имасличные сады, ловили рыбу в зеленых водах Эгейского моря. Уже около 2000года на Крите возникли первые государства. Они были изолированы друг отдруга горами, и лишь через несколько десятилетий произошло их объединение. В своих преданиях греки рассказывали, что Крит объединился в правлениежестокого царя Миноса. Он был сыном самого Зевса, который, приняв обликбыка, привез на остров финикийскую принцессу Европу. От их брака и родилсяцарь Крита. Он стал могучим повелителем морей, и многие народы, в том числеи греки, платили ему дань. Греческий мастер Дедал построил в столице Миносаудивительное сооружение, называвшееся Лабиринтом. В нем была такаязапутанная сеть коридоров и переходов, что, раз попав туда, человек уже немог выбраться и непременно погибал в центре этой каменной ловушки. Там егоожидало нечто более страшное, чем голодная смерть. Раздавался рев, ипоявлялось чудовищное существо Минотавр. Вместо человеческого лица у негобыла огромная бычья голова. Он кидался на несчастного и пожирал его. Миф говорит, что Минотавр был сыном Пасифаи, жены царя Миноса, и быка.Боги наказали Миноса за его скупость во время жертвоприношения и, помутивразум Пасифаи, заставили ее полюбить того быка, которого Минос не захотелпринести в жертву. Так родился устрашающий монстр - Минотавр (т. е. "быкМиноса"), которому дали имя Астерион. Царь поселил кровожадного ублюдка вмрачном лабиринте и кормил его человеческим мясом. Для этого он требовал отпокоренных греков кровавой дани: каждые девять лет на Крит доставлялись семьюношей и семь девушек, которых отсылали в лабиринт. Обреченные блуждали пострашным коридорам до тех пор, пока их не находил ненасытный быкоголовыйлюдоед318. В более поздние времена уже сами греки относились с большим недовериемк этому рассказу. Они всячески пытались рационально истолковать его. Так,знаменитый Плутарх утверждал, что Минотавр - это не кто иной, как один изполководцев Миноса, необычайно жестоко обходившийся с пленными. ОтносительноЛабиринта строились также разнообразные предположения. Считали, что это былоподражание какому-то египетскому сооружению319. Историки долгое время полагали, что все рассказы о Миносе - сказка, несодержащая почти ничего достоверного. Однако в XX веке положение изменилось.В 1900 году английский ученый Артур Эванс, руководствуясь указаниями мифовГомера и других древнегреческих писателей, начал раскопки на месте древнейстолицы Крита - Кносса. И каково было его изумление, когда перед нимоткрылись развалины колоссального здания площадью в 16 000 кв. м. Это зданиес полным правом могло быть названо Лабиринтом, ибо оно представлялонастоящий хаос бесчисленных залов, комнат и коридоров. Мало того, раскопки показали, что здесь, в Кноссе, за много веков дорасцвета Эллады существовало мощное государство с высокой культурой, неуступавшей культурам Евфрата и Нила. Неповторимые в своем очаровании фрески,великолепные барельефы, изящные статуэтки и утварь, разнообразныепроизведения художественной керамики свидетельствовали о том, что Эвансоткрыл один из величайших исчезнувших центров мирового искусства. Особеннопоразил археологов прямо-таки современный уровень быта обитателей Кносса.Древняя критская столица оказалась достойной соперницей Мохенджо-Даро илиУра Халдейского320. Итак, Лабиринт и держава Миноса оказались реальностью. А Минотавр?Помимо бесчисленных изображений быков, на Крите были найдены изображения,точно иллюстрирующие старинное греческое предание. Оказалось, что этофантастическое существо не измышлено позднейшими поколениями. Представлениео нем было хорошо известно критянам. Но на пороге решения многих загадок историки вынуждены былиостановиться. Оказалось, что ни иероглифы, ни линейная письменность Крита неподдаются расшифровке. Правда, письмо более позднего времени (так называемоелинейное "В") удалось прочесть, потому что оно фиксировало греческийдиалект. Но оно относилось уже к тому времени, когда после 1400 года Критподпал под власть греков. Письменность же более древняя предназначалась недля греческого и, по-видимому, вообще не для индоевропейского языка 321. Таким образом, архитектура, живопись, прикладное искусство, памятникибыта, обнаруженные на Крите, при всей своей яркости и оригинальностиостались чем-то вроде немого кинофильма без титров. Загадочные же обитатели острова остаются, подобно шумерийцам -создателям месопотамской культуры, и поныне неведомым племенем322. Однако тепамятники, которыми мы располагаем, могут в какой-то степени восстановитьход истории и эволюцию культуры Крита. Не случайно Аристотель говорил, что этот "остров создан для того, чтобыповелевать Грецией"323. Царство Миноса было, по сообщениям греческихавторов, морской державой по преимуществу. Подчинив своему владычествудругих царьков острова, Минос направил свою экспансию на окружающие страны.Им был создан лучший в Эгеиде флот, и после упорной борьбы с многочисленнымипиратами он стал "владыкой морей". На Крите имелись богатые медные рудники.В эпоху Бронзового века они являлись неоценимым кладом для страны. Онидавали возможность пополнять арсеналы и широко торговать с окружающиминародами. Миносские купцы появились в Вавилоне и в Египте, в Греции и вМалой Азии. Очевидно, и в критских гаванях иноземные торговцы были частымигостями. Расцвет миносского государства совпадал с владычеством гиксов вЕгипте, и на Крите были найдены их печати. Цари династии Миноса не боялись завоевателей и не строили приморскихукреплений. Грозный флот в гаванях острова был сам по себе надежной стеной.Да и сам Лабиринт был не хуже любой крепости. Впервые это причудливоесооружение было построено около 2000 года. Лет через 200 его разрушилоземлетрясение, но оно было снова восстановлено. В течение долгого времени кнему пристраивали все новые и новые помещения, переделывали ходы, добавлялиплощадки и колоннады. Именно таким образом оно превратилось в грандиозныйкаменный муравейник, развалины которого навеяли грекам миф о Лабиринте324.Очевидно, само это слово в миносские времена означало "дом Лабриса", т. е.священной двойной секиры. Вероятно, в нем хранилось особо почитаемоеизображение этого старинного фетиша. Могущество Миносов после объединения острова, создания колоний, победынад пиратами и в результате успешной торговли достигло кульминационнойточки. Тронный зал дворца свидетельствует о том, что выходы царяобставлялись, очевидно, такими же торжественными церемониалами, как в Египтеили Ассирии. В центре зала у стены стоит величественный трон. Фрески настене изображают фантастических грифов, которые в благоговении поднялиголовы, готовые служить могущественному повелителю. В другом месте на фреске мы, наконец, видим и самого царя. Его фигуравыделяется на багряном фоне. Это атлетически сложенный молодой человек безбороды, с длинными, почти до пояса, волнистыми волосами. На голове у негооригинальная корона с павлиньими перьями, отдаленно напоминающая праздничныеголовные уборы казахских женщин. Одежда его проста. Так же, как и всемужчины острова, он носил лишь легкий расписной передник и браслеты. Но чтоон делает? Какой момент его царственной жизни хотел запечатлеть художник?Царь ступает среди высоких, похожих на сахарный тростник растений, надкоторыми летают бабочки. Одна рука его прижата к груди, другая отведенадалеко назад. Что это? Царь на полевых работах? Но где же тогда коса иликорзина с зерном? Их нет. Перед нами символическое действо325. Властелин Крита не сеет и не жнет. Он имитирует труд своими движениями.По общему мнению ученых, это - изображение магического ритуала. Подобноафриканским колдунам и фараонам Египта, этот царь-жрец, живущий средироскоши в Лабиринте, окруженный армией послушных рабов, на короткое времякак бы превращается в крестьянина. Он совершает колдовской обряд, которыйпринесет плодородие земле. Сюда, к стенам дворца, к особе священноговладыки, тянутся нити благополучия страны. От его заклятий зависит все. Он -воплощение божества на земле, сосредоточившее в себе таинственные силы,которые управляют природой. Он посылает дождь, он владыка молнии, емупослушны травы. На него с надеждой смотрят подданные. Человек всегда искал зримого воплощения высших сил. Эта жажда породилацарей-богов Египта и Аккада, она окружила волшебным ореолом и Миносов;отсюда идет прямая линия через спартанских царей к "великомупервосвященнику", как именовался римский император. Эти представления жили ив средневековой Европе. Достаточно вспомнить, что французский король имел"наследственный дар исцеления". Эта линия протягивается и до нашего времени,хотя и претерпевает существенные внешние изменения. Слепая вера народов вгений своих вождей, глубокое и всеобщее убеждение, что они все видят и ведутобщество к процветанию, - это печальное явление XX столетия уходит своимикорнями в те отдаленные времена, когда люди верили, что от воли царей-жрецовзависит плодородие земли и благополучие народа. В миносских памятниках угадывается еще одна форма магического культа -поклонение быку. Из всех домашних животных, с которыми человек сталкивался вповседневности, редко какое больше поражало воображение человека, чем бык.Унылый и нелепый верблюд, упрямый и невзрачный ослик, грязный козел сжелтыми глазами и робкая, задумчивая овца - все они были покорными рабамичеловека. Даже овца и корова, которые считались на Востоке священными,привлекали в первую очередь своей кротостью и безропотным служением. Бык жетак и остался навсегда полудиким. Среди стада, такого ручного и послушного,он кажется свободным жителем лесов, случайно оказавшимся в поле зрениячеловека. Он свиреп и неукротим, его горбатая могучая спина высится какхолм, увенчанный рогами. Никогда не знаешь, как он поведет себя. Древниеинстинкты вольных предков остались еще в его мятежной крови. Поэтому длямногих народов он стал символом могущества, борьбы, власти и оплодотворения.Мы находим изображения священных быков в Индии на печатях Мохенджо-Даро, вЕгипте его почитают под именем Аписа, в Вавилоне он - знак царскоговладычества, короны ассирийцев украшаются бычьими рогами, евреи поклоняютсязолотому тельцу и украшают рогами жертвенник; главный бог финикийцев,владыка плодородия Ваал-Молох, изображается с головой быка. Это финикийскоеизображение отличалось особой жуткой выразительностью. Очевидно, оно ипослужило прообразом миносского Минотавра. О том, насколько тревожит образ этого бредового существа даже душусовременного человека, достаточно свидетельствует знаменитая серия рисунковПикассо "Минотавр". Какой-то кошмарной достоверностью веет от этогочудовища. Если головы других животных, приставленные к человеческому телу,кажутся безобидными масками, то голова быка зловеще сливается с ним. Здесьмог бы помочь фрейдистский анализ, но нас сейчас интересует другое: какойхарактер носит культ Минотавра на Крите? На одной из монет мы видим пляшущего Минотавра, из-за рогов котороговидны человеческие волосы. Очевидно, перед нами ритуальный танец с маской,подобный ритуальным танцам Полинезии или Тибета. Археологи не нашли ниодного культового изображения Минотавра. Его фигуру обнаружили лишь напечатях или монетах. На некоторых из них его тело испещрено солнечными илизвездными знаками. Святилище в Кноссе было украшено несколькими условнымиизображениями рогов. Если сопоставить все это, то напрашивается следующее предположение.Известно, что финикийскому быкоголовому богу Молоху в особых случаяхприносили человеческие жертвы. Возможно, что финикийцы занесли свой кровавыйобычай на Крит. Критяне восприняли эту страшную религию, отождествивМинотавра с богом неба и плодородия, каковым был Молох Финикийский.Вероятно, во время чудовищных ритуальных убийств перед рогатым жертвенникомсовершалась пляска жреца в бычьей маске. Быть может, он сам наносил ударжертве. Вполне возможно, что обреченными обычно были военнопленные, вчастности греки. Таким образом, миф о быкоголовом людоеде имелдействительную и страшную историческую основу. С течением времени культ быка на Крите принял более безобидные черты.Он вылился в торжественные жертвоприношения и состязания, напоминающиеиспанские бои быков. На изображениях мы видим ловких акробатов, которыевскакивают на спину разъяренному животному или хватают его за рога. Длянекоторых из них эти игры кончались плачевно. Сохранились рельефы и фигурки,на которых изображены смельчаки, повисшие на острых бычьих рогах. Вообщепразднества и игры как составной момент культа были необычайно характерныдля миносской культуры. И эта замечательная особенность перешла впоследствиик Элладе. Особенно торжественными были празднества в честь величайшей богиниострова Ма - Великой Матери326. Культ ее восходил к отдаленнейшимдоисторическим временам, быть может, к тем первым поселенцам, которые пришлина остров в эпоху каменного века. В предыдущих главах мы говорили об истокахрелигии Матери и ее огромном значении для становления язычества и магизма. Спереходом людей к обработке земли этот древний культ приобрел новую силу изначение. Люди по-новому стали смотреть на кормилицу-землю; уже не удача ине охота стали решать их судьбу, а плодородие этой необъятной груди. Какженщина рождает дитя, так и земля, оплодотворенная небом, рождает растения.Как в теле женщины кроются таинственные силы, так почва скрываетмогущественные токи Великой Матери, родившей некогда и богов и людей. Весьмир приютился на ее груди и жаждет ее плодов, как младенец, тянущийся заматеринским молоком. Для древнего человека земля была не просто скоплениемвеществ, а подлинно живым существом, к которому он относился с любовью,страхом и благоговением. Кто знает, не были ли в этом они более правы, чеммы со своей химией и минералогией. Обоготворение земли, как мы уже видели, было естественно перенесено наженщину. Не женщина ли, это странное существо, рождающее и кормящее,владеющее неизъяснимыми природными тайнами, есть воплощение единойБожественной Женщины? Обладая ею, человек приобщается неизреченному,обладает Землей. Это ощущение нашло свое воплощение в индийских культахТантры и в каббалистической мистике. Через женщину земную человек находитпуть к Небесной Матери. Здесь ключ к истокам Природы. Читатель, вероятно, помнит знаменитую сцену из "Гайаваты", когдаобнаженная Миннегага обходит маисовые посевы, магически ограждая их отвредоносных влияний. Подобные женские ритуалы совершались у многих народов.Из всех древних цивилизаций Крит был в этом отношении наиболее яркимпримером. Он долгое время находился в полном духовном подчинении у женщин. Мужчины воевали, обрабатывали землю, плавали на торговых судах, женщиныже были властительницами религиозной жизни народа. И если царь-жрец исовершал определенные ритуалы, то рядом с ним, если не над ним, стоялавеликая жрица. На миносских фресках мы видим, что обряды повсюду совершаютсяисключительно женщинами. Сохранилось несколько фаянсовых и костяныхстатуэток, изображающих богинь в костюмах жрицы. На голове у нихзамысловатые высокие тиары, расширенные глаза светятся фосфорическимблеском, в руках извиваются змеи. Длинные бахромчатые платья с корсетомрасширяются колоколом, что придает статуэткам сходство с вятскими игрушками.Фрески молчаливо повествуют о том, каковы были обязанности жриц. Вот онисовершают погребальный ритуал перед изображениями двойной секиры, вот оникружатся в священной пляске, творя загадочные пассы и произнося заклинания;мужчины безликой молчаливой толпой смотрят через ограду на танецдевушек-жриц. Их пышные одежды, оставляющие обнаженной лишь грудь, резкоконтрастируют со скудными передниками мужчин. Женщины заполняют почти все религиозное искусство Крита. Шествиевеликой жрицы, которую несли на носилках юные служители, было, вероятно, неменее пышным и торжественным, чем шествие царя. Предполагают, что Миносыделили свою политическую власть с великой жрицей. Царь-колдун составлял,очевидно, исключение среди представителей своего пола. В остальном жеплодородие земли связывалось исключительно с обрядами женщин. Более того,продолжение жизни в лоне Великой Матери после смерти тела могли получитьлишь только женщины, поэтому на фресках мы видим души умерших мужчин,превращенных в женщин327. Если можно по последствиям судить об их причинах, то, очевидно,существовали женские тайные союзы, которые с ревнивой враждебностью охранялиот мужей свои оргиастические радения. Попытки мужчин утвердить властьвстречали, вероятно, жестокое сопротивление в этом царстве матриархата. "К эпохе господства матерей и к эпохе великой борьбы полов, - говоритнаш замечательный исследователь античности Вячеслав Иванов, - восходятмужеубийственные культы Артемиды, с ее общинами Амазонок и ее обрядамимучительства мальчиков, и Диониса, с его мэнадами, как и многообразные следымужеубийства в других культах женских божеств; вспомним хотя бы миф оегипетских Данаидах и о Лемносском грехе. О том, в каких грандиозных ичудовищных формах утверждалось владычество женщин и женское единобожие, мыможем судить по энергии той мужской реакции против женской деспотии иженского мужеистребления, которая еще живо памятна автору Орестеи"328. Но поворот к патриархату, который был связан с греческимипришельцами-ахейцами, так и не уничтожил религии Жены. Ее отзвуки мы видим,однако, не только в каннибальском неистовстве вакханок и шабашахсредневековых ведьм, но и возвышенном учении мистиков в Душе Мира, оженственной сущности духовно целокупной природы. Идея святости, физического целомудрия, девственности зародилась также влоне матриархальной культуры. На Востоке эту идею никогда не принимали.Египтянин, иудей, ассириец - все они были убеждены, что женщина призванабыть женой и рожать детей. Но в Элладе, уходившей духовными корнями вкритскую почву, мы уже видим девственную Артемиду и девственную Афину.Несмотря на все суеверия, связанные с девственностью, в ее идее брезжиламысль о возможности и для женщины чисто духовного служения миру и Богу. Одной из важнейших черт женской религии, как можно судить по еепроявлениям в Греции, была стихийность, иррациональность, оргиастичность.Женщин-мудрецов, женщин-учителей древность не знала. Зато она зналаженщину-шаманку, пифию-прорицательницу, женщину-жрицу, приходившую всвященное исступление. В матриархальных культах разум был оттеснен на самыйдальний план. Вперед выступало священное безумие; в неистовых экстазахвырывалась на свет Божий стихийная энергия дремлющих в человеке демоническихсил. Против этого хаоса "ночного сознания", против иррациональных стихий иополчился впоследствии Зевс-Олимпиец - "отец богов и людей". Каков был мужской культ на Крите? Очевидно, объектом поклонения былвозлюбленный Матери - бог растительности. Это несчастное существо, такоежалкое по сравнению с Богиней, было, однако, любимо ею. Его смерть вызывалаее скорбь, и от печали Великой Матери замирала вся природа. Но вот силоюлюбви он воскрешался, и на земле наступала весна. В Вавилоне этоговозлюбленного богини называли Таммуз, в Египте - Осирис, в Финикии - Адонисили Ваал, в Малой Азии - Аттис. Мы не знаем, как именовался он у миносцев.Возможно, это был греческий Кронос - бог времен года и земледелия. С ним,очевидно, также были связаны особые погребальные ритуалы. Впоследствии,когда Критом окончательно овладели греки, он превратился в Зевса Лабрандея,т. е. почитаемого с Лабрисом. Греки показывали на Крите его могилу, которая,очевидно, была местом оплакивания древнего миносского богарастительности329. Но, несмотря на существование бога оплодотворяющей силы (в образе быка)и бога воскресающей растительности, главенствующей богиней оставалась Ма -Великая Мать-Земля, Ге-Метер, как называли ее впоследствии греки. В честь еена острове устраивались пышные празднества с плясками, магическимиритуалами, акробатическими упражнениями. Ритуал быка, как мы говорили,превратился в своеобразный вид спорта. В Лабиринте настолько ценили захватывающие, полные азарта и опасностиигры с быками, что постоянно держали наготове нескольких животных. В Кноссебыли найдены специальные стойла для быков, предназначенных дляжертвоприношений и состязаний. В религии Великой Матери, очевидно, не было почти никаких аскетическихэлементов. Вся природа представлялась божественной, и человек привыквосхищаться ее красотой. Человеческое тело и скачущий бык, летучие рыбы иосьминоги - все это воплощалось в миносском искусстве с таким тонкимпониманием, с такой непревзойденной любовью, что сравнивать его можно,пожалуй, лишь с египетским искусством времен Эхнатона. Утонченный реализмэтого искусства был, по всей вероятности, связан с магическимипредставлениями. Еще в глубокой древности человек верил, что черезизображение он может овладеть первообразом. Отсюда вытекало стремление кнаиболее точному и детальному воспроизведению действительности. Ноодновременно ритуальное происхождение этого реализма не давало емупревратиться в простое копирование природы. Художник всегда стремилсятворчески выделить главное в изображаемом, то, что было нужно именно ему.Отсюда шел путь к очаровательной критской стилизации, которая продолжаетвосхищать людей XX века. В том, с какой чуткой продуманностью миносские мастера окрашивали стеныЛабиринта, можно видеть особый культ изящного, развившийся в критскомобществе. Особенно распространены были веселые, желто-красные тона.Изумительные по своей форме и раскраске фаянсовые и керамические изделиясвидетельствуют о том, что критяне хотели пронизать красотою весь свой быт.Их не интересовала монументальная скульптура их восточных соседей, ониувлекались изготовлением крошечных фигурок, гемм, печатей, ювелирныхукрашений. Быть может, немаловажную роль сыграло в этом влияние женщин. Втяготении Крита к изысканному, к небывалому в позднеминосский период ужестали сказываться черты декаданса. Мощный творческий порыв, который только исоздает культуры, стал иссякать, постепенно заменяясь погоней за вычурностьюи изощренностью форм. Обитатели дворца хотели превратить свою жизнь в сплошной праздник. Затолстыми стенами Лабиринта они чувствовали себя как бы в волшебнойатмосфере. На каждом шагу они видели прелестные фрески: перед из глазамипостоянно плыли палевые, оранжевые волны, извивались фантастические цветы,проносились быки и обитатели зеленых глубин моря: осьминоги, рыбы, дельфины.Они пили тонкие вина из чаш, украшенных изящным орнаментом, напоминающихшедевры венецианских мастеров; женщины одевались в пышные, громоздкиеплатья, похожие на туалеты дам XVIII в., они носили затейливые прически,которые требовали большого искусства от парикмахеров. Критские аристократылюбили удобства. Побывав на Крите, Илья Эренбург справедливо заметил, что"дворец Кносса был куда комфортабельней дворцов Версаля и Гатчины". Там быливеликолепные водопроводы, купальни, вентиляция. Дворец был обеспечен всем. Огромные кладовые ломились от зерна, масла,дорогих вин. Это был целый мир, веселый и праздничный внутри - в галереях идвориках, а снаружи грубый и негостеприимный. Жители его, видимо, малоинтересовались тем, что происходило за пределами Лабиринта. А между тем тампроисходили важные события. Хетты захватили почти всю Малую Азию,колонизаторский натиск финикийцев продолжался с неотвратимой настойчивостью;Палестина восстала против власти фараона, но самое главное, греческий народ- ахейцы, продвинувшись на юг, образовали воинственное государство с центромв Микенской крепости. Морскому владычеству Миносов оставались считанные дни.Это происходило около 1400 г. Греческий миф повествует о том, как юноша Тезей решил избавитьсоотечественников от страшной дани Минотавру. Он отправился на Крит спартией обреченных молодых людей. Там он заручился помощью дочери МиносаАриадны, которая полюбила его. Она дала ему клубок, который помог бы емувыбраться из Лабиринта. Тезей бесстрашно пошел через запутанные коридоры,пока не увидел чудовище. В жестокой рукопашной схватке человек-бык был убит,и его жертвы спасены. Так говорит легенда. Раскопки показали, что около 1400 г. ахейцы вторглись на Крит. Втронном зале остались следы разыгравшейся трагедии: были найдены вбеспорядке разбросанные культовые сосуды. Быть может, в роковой часцарь-жрец хотел принести последнюю жертву. Быть может, находясь на граниотчаяния, он и его придворные, проводившие веселые дни в Лабиринте,вспомнили о религии, которая в их безбедном существовании, наверно, ужепревратилась в красивую, но пустую традицию. Подобно двору Людовика XVI, на который он был так похож, Лабиринт былзастигнут врасплох наступившей катастрофой.Но если погибли Минотавр и Лабиринт, это не означало гибели миносскойкультуры. Новые хозяева острова - ахейцы - оказались талантливыми учениками.На развалинах миносской цивилизации расцвела культура древней Эллады. Какиеже дары завещал Крит своей преемнице? Прежде всего, греки рано прониклисьжизнелюбием миносцев, их культом красоты, их тяготением к праздничнымшествиям и спортивным состязаниям. Они восприняли великий азиатский культБогини-Матери, и в эллинской религии навсегда остался неистребимый духженственности, дух стихийного, иррационального, дух страсти и опьянения.Приблизиться к вершинам Единобожия было суждено не греческой религии, агреческой философии...
studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав!Последнее добавление
