Билет на ковер-вертолет 13 страница

Но Лиза не обратила внимания на ерничанье мужа.

– Ты же знаешь, я не люблю застилать кровать, – тихо продолжила она, – просто ленюсь. Встряхну одеяло и ухожу…

– Меня все равно весь день нет, да и ты на работе сменами пропадаешь, – улыбнулся Антон. – Кому какое дело до нашей постели?

– Неудобно людей в неубранную спальню пускать… – продолжала странные речи Лиза.

– Конечно, нет никакой необходимости кого-либо приводить в комнату, где спишь, – начал вскипать Антон.

– И я так считаю, – кивнула жена. – Поэтому, если ко мне заглядывают подружки, я закрываю спальню. Она расположена в самом дальнем углу квартиры, туда никто и не ходит, туалет и ванная около кухни. И потом, дверь в спальню отчаянно скрипит, если кто-нибудь туда пошел бы, я бы мигом услышала. В общем, есть у меня одно соображение…

– Какое?

– Я никому не рассказывала о запасе, жестянка спрятана среди белья, сразу ее не найти. Вору надо было сначала проникнуть в комнату, затем порыться в шкафу, отыскать коробку… На все про все необходима куча времени. Я дома, сижу на кухне или в гостиной… Так под каким предлогом гость мог исчезнуть надолго, а? Это же очень глупо – пытаться обворовать квартиру в присутствии хозяйки.

– Действительно, – бормотнул Антон, – верно.

– А еще у нас пропала статуэтка, – вдруг сказала Лиза.

– Которая? – завертел головой Антон, оглядывая гостиную. – Их тут сто штук.

– Ну, не так уж и много, – улыбнулась Лиза. – Все они малоценные, копеечные, но мне дороги как память о маме и папе.

Антон усмехнулся:

– Да уж, бешено ценные вещи… Кому статуэтка могла понадобиться?

– Вот это самый интересный вопрос, – кивнула Лиза.

– Ерунда, ее просто разбили! – воскликнул Антон.

– Кто?

– Да кто-нибудь из твоих гостей.

– А где черепки?

Антон хмыкнул.

– Думаю, дело обстояло так. Ты вышла из комнаты… за чаем на кухню, скажем, направилась или в туалет… Гостья хотела изучить статуэтку и случайно уронила ее. Решив не рассказывать о происшествии, твоя подружка быстро собрала осколки, вышвырнула их на улицу и как ни в чем не бывало с самым невинным видом села у стола. Наверняка ею руководил простой расчет: безделушек полно, одной больше, одной меньше, хозяйка не сразу приметит пропажу, можно будет спокойно уйти домой. Так и вышло. Никакой загадки тут нет, проще пареной репы ситуация.

– Я бы с тобой полностью согласилась, – подняв глаза на мужа, ответила Лиза, – но есть одно «но». Та статуэтка не стояла в гостиной.

– У нас еще где-то есть фигурки? – изумился Антон. – Не замечал.

Лиза покраснела.

– Есть две кошки из глины. По виду это довольно грубые поделки, ничего ценного. Но они были последним приобретением папы… Я тебе не рассказывала эту историю… не слишком приятные воспоминания… но сейчас, думаю, надо. А то дома творится черт-те что!

Глава 24

Лизочка очень хорошо запомнила вечер, когда папа принес домой газетный сверток. Отдав его маме, он сказал:

– Смотри.

– Они! – ахнула Розалия. – Тебе их дали!

– Да, – гордо ответил папа, – раздобыл! Понимаешь…

И тут мама, сделав большие глаза, указала взглядом на стоящую невдалеке Лизу. Папа моментально примолк, а Розалия поспешно велела дочери:

– Немедленно ступай делать уроки.

Приученная повиноваться родителям, школьница покорно поплелась в свою спальню, но девочку охватило любопытство. Что же такое принес папа? Отчего мама прогнала ее из комнаты? Недолго думая, Лиза вышла в коридор, но оставалась у двери папиного кабинета и, опустившись на корточки, приникла глазом к замочной скважине. По счастью, отец сидел за столом, а мама стояла возле него, поэтому девочке достаточно хорошо была видна столешница, на которой стояли фигурки.

– Точно они? – спросила мама.

– Абсолютно, – ответил отец. – Валерий Павлович, муж Теодоры Вольфовны, их мне в кредит дал, это семейная реликвия Блюм.

– И сколько они стоят?

Ответ отца Лиза не услышала, зато возглас мамы прозвучал вполне отчетливо:

– Где же взять такую сумму?

– Ерунда, поднатужимся! – бодро воскликнул папа. – В конце концов, можем продать…

– Что? – нервно перебила мама.

– Ну… твои серьги, те, которые от бабки достались.

– Это единственная память о родителях, – попыталась возразить Розалия. – К тому же эти сережки и четверти нужной суммы не стоят. Может, лучше продать что-нибудь из коллекции? Вон, на стене Репин…

– Милая, – с укоризной заговорил папа, – ну как ты могла предложить подобное?

– Фигурки надо вернуть Теодоре! – выпалила вдруг мать. – Вдруг она не знает, что муж решил продать ее реликвию? Некрасиво получится. Почему тебе их Валерий Павлович дал, а не сама Блюм? Нет, отнеси назад.

– Никогда!!!

– Но деньги…

– Дорогая, – вкрадчиво завел папа, – нас ведь только четверо, две девочки и мы, верно?

– Да, – растерянно подтвердила Розалия, явно не понимавшая, куда клонит муж.

– И зачем тогда нам такая огромная квартира? – ажиотированно продолжил отец. – Вполне хватит однокомнатной!

– Федя! Ты с ума сошел!

– Обменяем с доплатой, вот и необходимые деньги.

– Этот вопрос сразу не решить, – дрожащим голосом парировала Розалия, – его решение на месяцы растянется.

– А вот и нет! – совершенно счастливым голосом воскликнул папа. – Гера Раков все мигом устроит, они с женой давно мечтают о просторной квартире. Оно и понятно, им с ребенком тесно в однушке. Раковы переедут к нам, мы к ним, а разница к Блюм отправится.

– Федя, – попыталась вразумить супруга Розалия, – значит, Раковым в однушке тесно втроем, а нам вчетвером в самый раз?

– Любимая, – прокурлыкал папа, – ты же понимаешь, что мы получим взамен.

– А это точно они?

– Абсолютно.

– Совершенно не похожи!

– Объяснял же – все ради конспирации, их очень много лет прятали, – терпеливо продолжал папа. – Они! Видишь, вот тут есть дырочка. Глянь…

Наступила тишина. Лиза, так ничего и не понявшая, продолжала сидеть у двери.

– Вчетвером в крошечном пространстве можно сойти с ума, – ожила мама. – Да разрешат ли такой обмен? Ведь нам, четверым, будет не хватать метров до нормы.

– Дорогая, разве нам с тобой нужен дворец?

– А дети?

– Мы переедем в ту квартиру вдвоем.

– Ты забыл про Марину и Лизу?

– Нет, нет, все продумал! Елизавету следует отдать в интернат. Есть такие, очень хорошие, просто великолепные учебные заведения. Детей учат, воспитывают и отпускают домой лишь на каникулы, – бодро заговорил папа. – Лизе просто необходимо очутиться в подобном месте ради ее же блага – ты девчонку нещадно балуешь, это плохо!

– Федя, окстись! – воскликнула мама. – О каком баловстве идет речь? У меня на него просто денег нет!

– А кто позавчера Лизе яблоко купил, а? – взвился папа. – У меня, между прочим, таких запросов нет. Муж макароны тихо ест, а ты девчонке фрукты даешь! Ладно, любимая, я не сержусь, просто нашел великолепный выход: Лиза в интернате, Марина тоже, а нам с тобой…

Тут мама заплакала, а младшая дочь побежала в комнату к сестре.

Марина, как всегда, сидела на подоконнике, устремив взгляд на улицу.

– Ришка, – зашептала Лиза, – эй, отзовись!

Нельзя сказать, что сестры плохо относились друг к другу, просто старшая не замечала младшую. Не надо упрекать Марину в холодности, разница в возрасте – это серьезно. Ну о чем может беседовать пятнадцатилетняя девушка с третьеклассницей? Точек соприкосновения у них почти нет. Впрочем, в тех семьях, где родители выказывают любовь к детям и друг к другу, разновозрастные братья-сестры великолепно общаются, но у Константиновых Марина и Лиза существовали на правах не слишком любимых кошек: поели, что нашлось в холодильнике, и пошли вон, скажите спасибо, что мы о вас вообще вспомнили, наполнили миски.

– Что? – откликнулась наконец недовольным голосом Марина. – Ты зачем ко мне пришла?

Лиза бросилась к сестре и сбивчиво изложила подслушанный разговор родителей.

Марина соскочила с окна.

– Иди в свою комнату, – велела она Лизе, – и сиди там тихо.

Младшая покорно шмыгнула в спальню. Сердце Лизочки сжималось от страха, ей очень не хотелось уезжать в приют.

Спустя полчаса Марина зашла к сестре.

– Успокойся, – велела она.

– Нас оставят дома? – в надежде спросила Лиза.

– Конечно.

– Но папа…

– Ерунда! Мама не согласилась на обмен.

– А что он купил?

– Очередную дрянь! – рявкнула Марина. – И хочет… Ладно, не твоего ума дело, укладывайся в кровать, не лезь к старшим.

Простодушная Лизочка наивно поверила Марине. Несмотря на то что между девочками дружбы не водилось, младшая считала старшую своей покровительницей. Как же ошибалась малышка!

Спустя день после памятных событий Марина исчезла из дома, прихватив с собой одну из уродских статуэток, добытых папой. Федор скончался, Розалия тронулась умом. Правда, сначала посторонние люди не замечали странностей дамы – на улице, в магазине, в общественном транспорте она вела себя вполне адекватно, но Лиза, несмотря на малый возраст, мигом сообразила: с мамой беда. Некоторое время девочка самоотверженно жила около делавшейся все безумней и безумней родительницы, но в конце концов Розалию забрали в лечебницу, а Лизоньку взяли на воспитание бездетные родственники, вполне милые люди. Папина коллекция оказалась собранием никому не нужных вещей, но новые родители Лизы разрешили девочке прихватить кой-чего на память. И она забрала фигурки – статуэтки балерин и животных, стоявшие когда-то у Константиновых в гостиной.

После смерти Розалии Лизе вручили вещи покойной, которых оказалось совсем немного: нижнее белье, пара халатов и две глиняные кошки, те самые, из-за которых разгорелся сыр-бор. Лиза сохранила фигурки, спрятала их у себя в шкафу, запихнув в самый дальний угол. Выставить довольно уродливые изделия на видное место она не могла, тем более что статуэтки будоражили ненужные воспоминания, но выкинуть виновниц смерти родителей у младшей дочери не поднялась рука. И вот теперь одна из глиняных уродок исчезла! Значит, кто-то шарит тайком в квартире Макаркиных! Сначала пропадали деньги, потом статуэтка… Последняя, правда, не имеет никакой ценности, но ведь дело не в стоимости фигурки, а в факте кражи…

Антон замолчал, и я моментально задала ему вопрос:

– А где последняя, оставшаяся фигурка?

Антон пожал плечами:

– Наверное, лежит на месте. Рассказав мне о семейной трагедии, жена спрятала статуэтку на полку, запихнула ее поглубже. Я, правда, спросил у нее, почему она раньше не говорила об этих кошках.

– И что ответила Лиза? – моментально заинтересовалась я.

– Что ей не слишком приятны воспоминания. Мол, к чему ворошить прошлое? «Суть дела ты знаешь, – сказала она. – Папа умер, мама закончила свои дни в психушке. Я поступила честно, не скрыла от тебя наличие сумасшедшей в семье, а уж вследствие каких причин у нее помутился разум, тебе может быть неинтересно. Так я подумала. А сейчас меня просто насторожил факт странных пропаж: деньги, статуэтка… Кто ворует? Домработницы у нас нет, детей тоже»…

– Но вы обсудили это? Какие были предположения?

– Я, конечно, считал, что кража – дело рук гостей Лизы. Но она припомнила тех, кто ходит ко мне на дом. Однако я занимаюсь пациентами в кабинете, встречаю у двери, а потом провожаю до лифта, они одни не остаются. Хотя и Лиза утверждала, что ее друзья тоже сидят в основном на кухне, а уж в спальню и точно никто при ней не заходил. И потом, еще можно понять исчезновение денег, но кошка, глиняная-то уродка, кому и зачем понадобилась?

– И к какому выводу вы в конце концов пришли? – тихо спросила я.

Антон крякнул.

– К плохому. Крутил, крутил информацию, потом все нити в один узел завязались. Смотрите – кто у нас часто бывал, просиживал часами? Аня. Кому моя жена доверяла? Галкиной. Кто помог Лизе отодвинуть комод и вытащил из узкого пространства ключи? Снова эта девчонка-манекенщица. В общем, на мой взгляд, дело обстояло так. Мерзавка обладает хорошим слухом и великолепным зрением, а то, что мы не нуждаемся, заметно сразу. В квартире недавно сделали ремонт, вокруг красивые вещи, в холодильнике отличные продукты. Аня знала, что у меня обширная практика. Кстати говоря, Галкина многократно просила у Лизы в долг и всегда получала необходимые суммы! Сделав вывод, что в доме обязаны водиться деньги, Аня решила обокрасть нас. Она ухитрилась стащить запасные ключи – дернула их, оторвала колечко, связку сунула в карман. Потом небось сделала дубликат и хотела повесить незаметно назад, но Лиза уже обнаружила пропажу. Как на грех, я помог воровке – сказал жене про то, что ключи могли упасть за комод, а та, наивная душа, попросила Аню помочь. Мерзкая девчонка мгновенно использовала шанс.

Я вижу ситуацию так. Когда тяжелый комод на пару сантиметров отъехал от стены, Анна сделала вид, что шарит в щели, и как бы «нашла» связку. Лиза вернула ключи на место и успокоилась, Аня же получила возможность осуществить свой план. Галкина великолепно знала расписание работы Лизы, в курсе того, что медсестра не имеет права покинуть рабочее место в клинике и проведет там сутки. Знала и то, что я постоянно мотаюсь по клиентам и, таким образом, наша квартира частенько остается без присмотра хозяев. У мерзавки имелось достаточно времени, чтобы найти спрятанное.

– Почему же она не прихватила всю коробку? – вклинилась я с вопросом.

Макаркин горько улыбнулся.

– Думаю, Анна понимала: обнаружив отсутствие «сейфа», Лиза обратится в милицию. А так – жестянка на месте, и деньги в ней вроде бы все, не пересчитывает же Елизавета свою кассу каждый день. Наверное, сначала пакостница вытащила не очень большую сумму, тысяч десять, и затаилась. Но ничего не произошло, Лиза не обнаружила пропажу. Тогда Галкина решила повторить «подвиг» и еще раз запустила руку в коробку, но на этот раз прихватила сумму в два раза больше.

– Похоже на правду, – прошептала я. – Но при чем тут кошка?

– Да она ее, видимо, просто разбила, – махнул рукой хозяин. – Небось потянула на себя стопку полотенец и уронила фигурку.

– Вполне вероятно, – горестно кивнула я. – Вы сказали жене о своих подозрениях?

– Увы, не удержался.

– Почему «увы»? Воровку следовало наказать. Надо было ткнуть ей в лицо коробкой, где не хватало денег, надавать пощечин, потребовать вернуть украденное, отобрать ключи… – вскипела я. – Вот пакостная девчонка! Вы ей столько добра сделали и дождались благодарности…

– К сожалению, – очень тихо произнес Антон, – в тот роковой день я думал так же, как вы, гнев затмил мне глаза. Днем все складывал в уме части головоломки и в конце концов сообразил, кто вор. Правда, решил не говорить об этом с Анной.

– Почему?!

– Ну… улик-то нет, одни лишь домыслы. Девчонка легко могла отбить обвинение: ключи, мол, она на самом деле вытащила из-за комода, про коробку и слыхом не слыхивала. Попробуй докажи обратное…

И тогда Антон и надумал, не ставя жену в известность, обратиться в агентство, специализирующееся на слежке, и установить дома шпионскую камеру. Сейчас многие люди так делают. Скажем, нанимая к детям няню, ведут тайное наблюдение за прислугой. Одним словом, Антон не хотел зря будоражить Лизу и решил найти доказательства своей версии. И потом, а вдруг он все же ошибается, и неприятная ему Галкина чиста, словно стеклышко?

Выпив вечером чаю, Антон направился в спальню.

– Ты завтра работаешь? – спросила Лиза.

– Ясное дело, – ответил муж.

– Значит, я могу спокойно поехать по магазинам, – обрадовалась жена.

– Конечно, – мирно отозвался супруг. – Что купить хочешь?

– Брюки думаю поискать, черные. А Аня решила полушубочек поглядеть.

– При чем тут Галкина? – насторожился Антон.

– Мы вместе отправимся.

– Нет! – рявкнул, неожиданно выйдя из равновесия, Макаркин. – Я запрещаю тебе шляться по лавкам в компании с Галкиной!

Лиза закусила нижнюю губу.

– Свой выходной могу проводить как хочу!

– Между прочим, идешь тратить деньги на ерунду, – не слишком удачно ответил Антон, – а мне рублики не даром достаются.

Макаркин хотел свести к минимуму общение жены с соседкой, но, похоже, избрал неверный путь к цели. Лиза услышала в последней фразе упрек и ринулась в бой:

– Сама зарабатываю, сама и трачу.

– Да хоть все спусти, – пошел на попятную Антон, – мне не жаль, только не бери с собой Аню.

– Почему?

– Ну… я не хочу.

– Обещала ей помочь. Одной полушубок не купить!

– Ага, – кивнул Антон, – предполагаю, чем дело завершится.

– Ну!

– Говорить неохота. Лучше послушай меня и ступай по магазинам одна.

– Раз начал – продолжай.

– Ладно, скажу. Уверен, Галкина выберет себе обновку не по своему карману, – сердито бросил Антон, – и добренькая Лизочка добавит недостающую ей сумму. Не будь дурой, девчонка – отвратительная хитрюга, именно за этим она к тебе в спутницы и навязывается. Лиза! Очнись! У Галкиной имеются подруги, мать, в конце концов… Чего она к тебе прилипла?

– Ты несправедлив, – с жаром принялась защищать манекенщицу Лиза. – Ну да, она иногда просит в долг, но всегда отдает. Анечка – честный человек.

И тут на Антона налетела злоба.

– Ага, – скривился он, – отдает! А потом берет во много раз больше!

– Ты о чем? – попятилась Лиза.

И муж не удержался, выложил жене все свои подозрения.

– Не может быть… – прошептала Макаркина, пытаясь осознать услышанное.

– Сама подумай, ведь и правда все могло быть именно так, – резко ответил Антон. – Не ходи с ней никуда.

– Не буду, – прошептала Лиза. – Ты уверен в ее виновности?

– На девяносто девять процентов. Больше некому было нас ограбить.

– Но все же остается один процент… Надо потолковать с Аней.

– Ерунда. Она отопрется, наврет, выкрутится, – вздохнул массажист. – Кстати, знаешь, девчонка про тебя сплетни во дворе распускает. У меня же в нашем доме пациентов полно, рассказали люди. Думал, они привирают, но теперь понимаю – правда. Аня говорит о тебе очень неприятные вещи. Ты меня выслушаешь спокойно?

– Ладно, – очень тихо ответила Лиза.

Глава 25

Макаркин достал из кармана платок, вытер лицо и устало сказал:

– Простить себе не могу, что в тот день, выложив жене все сплетни, лег спокойно спать, а наутро уехал. Следовало забыть о делах, поговорить с Лизой еще раз, обсудить детали, а я оставил ее переваривать в одиночестве брошенную вскользь крайне важную для супруги информацию, не учел ее личностные особенности. Лиза была добрым человеком, она наивно считала всех людей хорошими, помогала даже совершенно посторонним. Понимаете?

Я, моментально вспомнив, с какой охотой Макаркина рассказала мне о новинках косметологии, кивнула.

– Ну а уж тех, кого Лиза считала друзьями, она защищала, словно тигр, – мерно продолжал Антон. – Думаю, после моего отъезда жена побегала по квартире, а потом позвонила Ане и спросила: «Ты делала дубликаты наших ключей? Воровала деньги?» Наверное, Анна растерялась от такой наивной прямоты, не сумела скрыть своего страха или изумления. Лиза поняла, что я был прав, и потребовала вернуть украденное, попросила отдать ключи. Галкина примчалась к ней, стала отнекиваться, разгорелся скандал… Лиза небось сгоряча ляпнула: «Не хочешь по-хорошему – вызываю милицию, пусть тебя в отделении допросят». Я уже говорил, что жена обладала крайней – бескрайней! – наивностью, наверняка она полагала, что последней фразой припугнет Галкину, но та взбеленилась и налетела на Лизу… Впрочем, подробностей я никаких не знаю, следователь со мной пока не разговаривал, я вызван на допрос только завтра. Вот как получается: погибла Лиза за тридцать тысяч рублей!

– И за глиняную кошку, – невесть по какой причине продолжила я.

Внезапно Антон вскочил, потом, резко повернувшись, кинулся в коридор. Я, слегка испугавшись, бросилась за ним.

Не обращая на меня внимания, Макаркин влетел в супружескую спальню, распахнул огромный шкаф и начал методично вышвыривать на пол полотенца, наволочки, простыни, пододеяльники…

– Что вы делаете? – попыталась я остановить врача.

– Ищу кошку, – странно спокойным голосом пояснил Антон. – Хочу ее вон вышвырнуть, мне не нужны мрачные талисманы!

– Остановитесь… – взмолилась я, – успокойтесь…

Антон, все так же не обращая на меня ни малейшего внимания, кидал теперь на ковер нижнее белье. Я стала быстро поднимать вещи, аккуратно складывать их и класть на широкую кровать. У Макаркина истерика, не надо сейчас с ним спорить, пусть достанет дурацкую фигурку, выкинет ее из окна и успокоится.

Шкаф опустел, Антон повернулся ко мне и с легким удивлением заметил:

– Кошки нет.

– Вы уверены? – удивилась я.

– Убедитесь сами, – вновь очень спокойно откликнулся хозяин. – Вот полки и вещи. Никаких фигурок.

– Может, Лиза ее переложила?

– Зачем?

– Не знаю.

– И куда?

Я растерянно пожала плечами:

– Квартира большая, места полно. Да хоть на антресоли.

– У нас их нет.

– В других шкафах посмотрите.

Антон сел на кровать, проигнорировав мое предложение.

– Теперь понятно, – вдруг произнес он четким и ясным голосом.

– Что? – слегка обеспокоившись его психическим здоровьем, спросила я.

Макаркин окинул взглядом кипу пододеяльников.

– Лиза была идеальной хозяйкой, очень аккуратной. У нее в шкафах строгий порядок: на средней полке простыни и полотенца, и никак не иначе. Понимаете?

– Многие женщины так делают.

– Верно, только Елизавета никогда не нарушала заведенные правила.

– Похвальное качество.

– Но сейчас-то! Обратите внимание! Я открыл дверцу, начал вынимать простыни… Помните?

– Да.

– Они лежали на самом верху. Так?

– Насколько помню, да. Вы подошли, подняли руки, схватили стопку…

– Вот! Вот! Вот! – вдруг резко оживился Антон. – Но Лиза всегда хранила простыни внизу! Она была маленького роста, не дотягивалась до верхних полок, а простыни меняют часто. Поэтому жена держала их на удобной для себя высоте. А теперь они оказались там, где всегда хранились махровые простыни. Мы ими пользовались лишь в очень жаркие летние дни – накрывались вместо одеял. Кто перепутал содержимое шкафа?

– Может, Лиза сама…

– Нет! Невозможно! Кстати, коробка-то с деньгами на месте. Смотрите, я ее вынул со второй полки. Но Лиза хранила «сейф» на третьей!

Антон открыл крышку довольно объемистой жестянки, и я увидела стопки денег, перехваченные резинками. На полях верхних купюр чья-то рука очень аккуратно написала фиолетовыми чернилами цифру «100».

– По-моему, вы сейчас зациклились на ерунде. Жестянка находилась чуть выше, Лиза переместила ее ниже, – вздохнула я.

– Это невозможно, повторяю. Поймите, Лиза не могла так поступить. У нас на кухне чашки в буфете всегда стоят ручками вправо. А влево – никогда! У жены такой характер… был. Она страдала, если нарушался порядок. Сколько раз мы ругались из-за того, что я не туда сунул ботинки, что, придя домой, поставил их не на ту полочку галошницы!

– Значит, деньги ваши целы?

– Да, – закивал Антон. – Лиза на листке пополнение фиксировала, и бумажка тут сбоку лежит.

– Посчитайте, не пропало ли что… – предложила я и ушла на кухню.

В голове вальсом кружились не слишком приятные мысли. Увы, никакой особой сложности в этом деле нет. Ситуация проста, словно веник. Думаю, многие из нас, к великому своему сожалению, сталкивались с фактом, когда из письменного стола или из-под матраса (или где там народ прячет заначку) испарялись купюры. И чаще всего воришка был легко вычисляем – им оказывался, как правило, кто-то из детишек, решивший погулять на славу. Некая доза витамина «Р», или, попросту, порка ремнем, обычно отбивает у младшего поколения охоту лазить по сумкам. Сложнее дело обстоит, если дети вне подозрений. Значит, исчезновение денег – не ребячья шалость, а нехороший замысел взрослого человека. Впрочем, деньги могут пропасть и из офиса. Очень неприятно осознавать, что кто-то из твоих гостей или коллег вор. Чаще всего милицию к рассмотрению таких происшествий не привлекают – не хотят выносить сор из избы, не желают портить жизнь приятелю. И, между прочим, зря не предают дурно пахнущее происшествие огласке. Человек, уличенный в подобных действиях и не получивший за них никакого наказания, кроме увольнения с работы или отлучения от дома, станет воровать дальше. Сейчас Антон стопроцентно обнаружит отсутствие некой суммы. Очевидно, Аня еще раз поживилась в том же месте и тогда перепутала белье, а Лиза просто не успела заметить беспорядок.

– Все на месте, – заявил Макаркин, входя в кухню, – до копеечки, за исключением тех тридцати тысяч.

– Вы хорошо посчитали?

– Я был очень аккуратен. Деньги целы. Испарилась лишь статуэтка.

– А как она выглядела? – задала я от растерянности совершенно ненужный в данной ситуации вопрос.

Антон скривился.

– Поделка из глины, раскрашенная краской фигурка кошки с красным бантом на шее. Больше сказать нечего. Может, она ценная? Вдруг ни Лиза, ни я не поняли стоимости вещи? Но кто ее украл? Неужели Аня? Зачем ей дурацкая поделка? Ничего не понимаю!

– Насколько помню, Лиза сообщила вам, что отец приобрел кошек у мужа Теодоры Блюм?

– Да, – кивнул Антон. – Она запомнила имя, потому что часто слышала, как неотвратимо теряющая разум мать ежедневно повторяла: «Теодора Блюм… И из-за нее случилась беда… Она постаралась, Теодора Блюм… Ее статуэтки счастье приносят!» – и так по нескольку раз в сутки, иногда посередине ночи.

– И Лиза не пошла к этой Блюм? Не стала расспрашивать женщину?

Антон с изумлением глянул на меня:

– Зачем? Что можно узнать? О чем? О ком? Где искать тетку? Нет, конечно. Лиза просто пыталась облегчить страдания сумасшедшей, но потом сообразила – маме уже не помочь. Вот такая семейная трагедия. Я очень надеюсь, что Аню осудят на долгие, долгие годы. Жаль, что в нашей стране отменили смертную казнь! Кстати, вы за или против нее?

Неожиданный вопрос заставил меня вздрогнуть.

– Простите, не поняла?

– Вы за или против смертной казни? – мрачно повторил свой вопрос Антон.

– Нельзя отвечать смертью на смерть, – тихо ответила я. – Невозможно лишать человека жизни, его следует просто изолировать от общества, расстрел по приговору суда – это узаконенное убийство. И потом, случаются ошибки следствия, по делу одного маньяка-убийцы высшая мера наказания была применена в отношении абсолютно невинного человека. Потом преступника поймали, истина выяснилась, но покойного-то не оживить! Отмена смертной казни позволяет избежать страшных ошибок.

Антон очень спокойно посмотрел на меня.

– Я тоже так считал… до убийства Лизы. Скажите, если у вас убьют ребенка, или сестру, или мужа, вы сможете простить преступника?

– Нет! – воскликнула я. – Лично бы растерзала его! Разорвала на куски!

– Но ведь невозможно лишать человека жизни по приговору суда, это, по-вашему, узаконенное убийство, – повторил Макаркин только что сказанную мной фразу.

Я растерянно примолкла.

– Вот-вот, чужую беду руками разведу… – мерно продолжил Антон. – Все мы умные, благородные, жалостливые… пока горе в ворота не постучало. Я вот очень хочу, чтобы Аня получила по заслугам, и жалею, что ее нельзя расстрелять или повесить! Но мне юристы объяснили: девчонка вообще может выскочить сухой из воды, отделаться ерундовым сроком, ведь она очень молода и ранее не судима. Так вот, я начну действовать: обойду жильцов с письмом, в котором будет требование максимального наказания. Я обращусь в газеты, подниму вселенский скандал, заставлю судью прислушаться к общественному мнению! Вы подпишете бумагу?

Я быстро пошла в коридор, бормоча:

– Совсем забыла – у меня же на плите суп стоит… Вот растяпа! Побежала в магазин за луком, встретила вас, и все из головы вымело…

– Мы столкнулись на первом этаже, – напомнил Макаркин, – вы не уходили из дома, а входили в него. Ладно, огромное вам спасибо за доброту: за сваренный суп и за то, что выслушали дурака. Я не болтлив, но отчего-то сейчас постоянно испытываю желание говорить о Лизе.

– Всегда к вашим услугам, только свистните, сразу прибегу, – пробурчала я и вышла на лестничную клетку.

Макаркин запер за мной дверь, пару секунд я тупо постояла у лифта, пытаясь побороть вдруг навалившуюся усталость. Может, люди, рассказывающие об энергетических вампирах, правы? Я ведь просто слушала Антона. Он был спокоен, не закатывал истерик, лишь один раз вышел из себя, когда начал выбрасывать белье из шкафа… Почему же тогда я еле жива?

Сзади послышался тихий скрип, и я быстро оглянулась. На двери, ведущей в квартиру Веры Данильченко, той самой бдительной соседки Макаркиной, которая заперла на месте преступления Аню Галкину, покачивался на гвозде пластмассовый номер. Очевидно, сплетница вновь на «рабочем месте» – притаилась за створкой, глядит в глазок, а сейчас осторожно чуть-чуть приоткрыла дверь, думает через крохотную щель услышать что-нибудь интересное…

Решив никак не реагировать на «наружное наблюдение», я вошла в лифт и поехала к себе. Сейчас рухну в кровать, а завтра встану пораньше и отправлюсь к Теодоре Вольфовне Блюм. Надеюсь, пожилая дама не потеряла разума и мне удастся разговорить ее.

Вас, наверное, удивляет мое желание возиться с делом, которое ясно, словно выеденное яйцо: Аню уличили в краже, и девушка в запале убила Лизу. Но отчего-то госпожу Тараканову грызли сомнения. Слишком уж много улик, свидетельствующих против Галкиной: ее взяли на месте происшествия, Антон завтра расскажет следователю об исчезновении ключей и денег. И девушка должна понимать, что Макаркин скажет о своих подозрениях. Но Анна упорно отрицает свою вину. Она дура? Или, несмотря на юный возраст, обладает совершенно железным характером? Олег говорил мне, что даже самые матерые уголовники под давлением улик складывают лапки и произносят:

Дата добавления: 2015-05-08