Марксизм и американская этнография 1 страница

Если 50—60-е годы характеризовались в американской этногра­фии как годы ренессанса эволюционизма и формирования раз­личных вариантов неоэволюционизма, то с середины 60-х годов и особенно в 70-е годы наблюдается все возрастающий интерес ученых к марксизму. И это, несомненно, проявление веления времени.

В нашу эпоху марксизм-ленинизм превратился в самое влия­тельное мировоззрение современности, овладевающее сознанием миллионов людей, проникающее во все уголки мира. Об этом много пишут и говорят как его последователи, так и его враги.

С признанием неуклонного роста влияния идей научного ком­мунизма можно встретиться даже в статьях закоренелых адеп­тов антикоммунизма, печатающихся на страницах специального журнала «марксоведов» «Проблемы коммунизма», издаваемого в Соединенных Штатах в системе ЮСИЛ. Так, по словам одного из них, американского профессора Эндрю Эзергайлиса, «большевики были сильнее в 1917, чем в 1903, в 1930 г.—сильнее, чем в 1922, а в 1955 г. крепче, чем в 1944... Кто бы мог предсказать пять лет назад, что в Европе и США новое поколение студентов бу­дет сегодня «освобождать» университетские здания под знаменем марксистских лозунгов и взывать к именам.,, коммунистических революционных героев» \

Влияние марксистской мысли сказывается сейчас во всех об­ластях научных знаний и особенно, конечно, в гуманитарных науках США. Неуклонный рост интереса к марксизму-лениниз­му является одним из самых рельефных явлений послевоенной буржуазной философии, социологии и историографии. Это вы­нуждены признать и реакционные идеологи. О Марксе пишут как о философе с наибольшим числом последователей. Американский специалист по критике марксизма-ленинизма вынужден признать, что «идеи и способ мышления В. И. Ленина, вождя русской ре­волюции, овладели в настоящее время мыслями миллионов лю­дей» ². И этот триумф марксизма-ленинизма вызывает ожесточен­ное сопротивление идеологов антикоммунизма. Идеологическая борьба — битва идей — в наши дни приняла небывало острые формы. Первостепенное значение в битве за умы идеологи анти­коммунизма придают буржуазным гуманитарным наукам.

Не стоит в стороне от этой борьбы и этнографическая наука капиталистического мира. Особенно наглядно это прослеживается в развитии теоретической мысли в этнографии современных США, которую можно рассматривать как известный показатель состояния этнографической мысли на Западе в целом. Расхожде­ния во взглядах и теориях между учеными Запада идут не по линии национальных границ — они носят глубоко идеологиче­ский характер. Все более активно идет процесс размежевания между прогрессивным крылом западных ученых и крылом реак­ционным.

Главным проявлением этой идейной дифференциации среди западных ученых является их отношение к марксизму.

В США, этой цитадели антикоммунизма и в то же время стране бурных выступлений прогрессивных демократических сил, марксизм-ленинизм неуклонно завоевывает умы все большего и большего количества людей. Значение этого сдвига влево можно оценить лишь в свете общей идеологической ситуации в современ­ных США. Идеологический климат в этой стране, как известно, ныне весьма противоречив. Во всех областях духовной жизни США идет борьба различных антагонистических взглядов и идей. Под знаменем антикоммунизма объединяются все реакцион­ные силы страны. Мобилизован огромный идеологический аппа­рат пропаганды антикоммунизма. Немало ученых — философов, историков, этнографов — подвизается на этом поприще.

Однако наряду с реакционными тенденциями в общественной жизни США поднимается волна движения левых сил, объединяю­щих участников рабочего и национально-освободительного дви­жения негритянского индейского населения за равноправие, бор­цов за мир, против ядерного вооружения. Активно в этом движе­нии участвуют радикально настроенные круги студенчества, ученых. Они выступают против реакционных тенденций во внут­ренней и внешней политике США, неприемлем для mix и откро­венный антикоммунизм. Именно их имеет в виду известный исто­рик-марксист США Г. Аптекер, когда пишет, что «никогда за последние 30 лет не было столь серьезного, глубокого и широкого интереса к марксизму и социализму, который проявляется сей­час в американских колледжах, университетах, научных учреж­дениях и среди лиц свободных профессий» ³.

Марксизм становится настолько популярным, что врагам его часто приходится прибегать к различным формам мимикрии, маскировки под марксизм в форме неомарксизма. Имеют место попытки доказать, что социологические теории Запада по сущест­ву не отличаются от марксизма, что в науке Запада и Востока идет процесс идейной конвергенции и что поэтому нет нужды в идеологической борьбе. В области этнографической науки осно­вание к этим утверждениям видят в том, что многие этнографы Запада стоят на материалистических позициях. Но их материа­лизм, как мы видели выше, носит еще часто характер вульгар­ного, метафизического материализма. Одни из них не связывают свои материалистические выводы с идеей развития общества или, признавая лишь развитие в сфере материального производства, не распространяют его на область общественных отношений и духовной культуры, механически отрывая общественные инсти­туты от их экономического базиса.

Материализм в трактовке развития экономической жизни со­четается у многих западных этнографов с идеализмом и волюн­таризмом в области социальных отношений. Мы останавливались уже на попытках изобразить экзистенциализм как «марксизм эпохи неокапитализма» (Левин). Американский социолог А. Голь- днер в своей нашумевшей книге о кризисе в западной социоло­гии попытался сблизить с марксизмом функционализм, «...анализ социальных изменений,— пишет он,— все более и более ведет функционализм к конвергенции с марксизмом» '.

Реакция против марксизма в западной этнографии началась еще на рубеже XIX—XX вв. с критики и опровержения на ос­нове якобы новых эмпирических данных взглядов Л. Г. Моргана на первобытное общество, изложенных в его классическом труде «Древнее общество». Ведшаяся в течение всей первой половины XX в. критика историко-философских взглядов Л. Г. Моргана фактически была направлена против марксизма. Это признают сейчас многие ученые Запада. «Поскольку работа Моргана была использована Энгельсом в качестве основы,— пишет, например, известный этноисторик США Э. Ликок,— аргументы против Мор­гана являются завуалированными аргументами против Маркса». Во всех дискуссиях американских ученых, посвященных вопро­сам теории, справедливо отмечает она, «всегда незримо присут­ствовал Маркс, хотя никто в этом не признавался» ⁵. Маркс и марксизм действительно не назывались, критики марксизма предпочитали видеть в нем лишь разновидность «однолинейного эволюционизма XIX в.» и опровергать его критикой «схемы Моргана».

И в наши дни в этнографической науке США все еще рас­пространено представление о том, что Ф. Энгельс в своем труде «Происхождение семьи, частной собственности и государства» по существу лишь изложил результаты исследований Моргана, вы­сказанные им в «Древнем обществе». Сторонники такого представ­ления лишь повторяют утверждения В. Копперса и В. Шмидта, К. Каутского и Г. Куиоваигнорируя неоднократные указания самого Энгельса на то, что нового в сравнении с идеями Моргана внесено в его труд. Как отмечалось выше, уже в предисловии к первому изданию своего труда Энгельс писал: «Не кто иной, как Карл Маркс собирался изложить результаты исследований Мор­гана в связи с данными своего — в известных пределах я могу сказать нашего — материалистического изучения истории и толь­ко таким образом выяснить все их значение» ⁷. В конце этого пре­дисловия он отмечает, чем конкретно отличается его исследование от работы Моргана ⁸. Хорошо известны слова Энгельса: «Было бы нелепо лишь «объективно» излагать Моргана, а не истолковать его критически и, использовав вновь достигнутые результаты, из­ложить их в связи с нашими воззрениями и уже полученными выводами. Это ничего не дало бы нашим рабочим» ^э.

Еще задолго до выхода в свет книги Моргана у Маркса и Энгельса сложились определенные взгляды на первобытное обще­ство. Например, в «Немецкой идеологии», говоря о первой в истории человечества форме собственности как общей племенной собственности, они высказывают свое понимание первобытного общества как общества бесклассового, без частной собственности¹⁰.

В походе против изложенных в книге Ф. Энгельса положений этнографы США заняли особое место. Они стремились подчинить свои конкретные исследования и обобщающие работы прежде всего опровержению марксистской философии истории на основе якобы «эмпирических данных». С позиций диффузионизма, ре­лятивизма, психодетерминизма они пытались опровергнуть идею общей закономерности исторического процесса, идею прогресса, называя все это «плоским эволюционизмом XIX в.»

Однако, хотя западные теоретики и ставили знак равенства между исследованиями Ф. Энгельса и Л. Моргана, свои усилия они направляли на опровержение именно тех пунктов исследо­вания Моргана, которые получили развитие в труде Энгельса. «Критиковали Моргана, переработанного Энгельсом»,— пишет М. Харрис¹¹, воевали с представлением о первобытном обществе как обществе с материнскородовой организацией, первобытноком- мунистическим, доклассовым. Значение учения о первобытноком- мунистическом характере первобытного общества выходит далеко за рамки первобытности. И. Г. Морган и Ф. Энгельс видели в нем прототип коммунистического общества будущего, которое будет возрождением древнего общества, но на более высокой основе. Именно поэтому концепция первобытного коммунизма подверг­лась и ныне подвергается ожесточенной критике опровергателей марксизма. Она вновь всплыла па поверхность в выступлении Д. Каплана с критикой С. Дайамопда, высказавшегося в духе

Моргана и Энгельса о характере будущего общества, которое придет на смену капитализму

Критикуя периодизацию истории первобытности Моргана, аме­риканские этнографы исходили из постулата, что Энгельс цели­ком повторил ее в своем труде. На самом же деле, хотя Энгельс высоко оценил периодизацию Моргана ¹³, сохранив и изложив ее в своем труде, он к концу своего исследования сформулировал свою новую периодизацию истории доклассового общества, в ос­нову которой положил формы разделения труда, а следовательно, и различные формы собственности. Таким образом, не отвергая в общих чертах периодизацию Моргана, Энгельс поднял ее на более высокую ступень научного обобщения.

Учение Маркса и Энгельса в корне подрывало всякого рода теории об извечности строя, основанного на частной собственно­сти,' частном предпринимательстве, индивидуализме и отчуж­дении личности. Однако эти теории до сих пор продолжают раз­виваться в трудах многих этнографов Запада, особенно посвя­щенных проблемам первобытной экономики, обобщенно обозна­чаемой как «экономическая антропология».

Марксистской теории закономерного развития общества пыта­лись противопоставить релятивистскую теорию многолинейной эволюции. Однако после второй мировой войны происходит об­щая реориентация ученых США.

Вместе с признанием положительного значения научного на­следия JI. Г. Моргана для современной этнографической науки частой темой дискуссий в американской этнографии в последние десятилетия неизбежным становится вопрос о различиях между марксистским и моргановским пониманием первобытности. Если раньше эти две концепции отождествлялись и Энгельса критико­вали под видом критики Моргана, то с начала 60-х годов появля­ются выступления против отождествления марксизма с учением Моргана. Реакционные исследователи проблемы соотношения тео­рий Энгельса и Моргана, главной фигурой среди которых явля­ется, несомненно, М. Оплер, пытаются доказать, что между фшгософско-историческнми взглядами Энгельса и Моргана нет ничего общего ^и. Особенное раздражение вызывают у него слова Ф. Энгельса, что «Морган в границах своего предмета самостоя­тельно вновь открыл марксово материалистическое понимание истории и приходит к непосредственно коммунистическим выво­дам в отношении современного общества» ^1S. М. Оплер считает, что Энгельс извратил Моргана, что Морган не материалист, а идеалист. Высказывание лее Моргала о характере будущего общества, по мнению Оплера, относилось исключительно к СЛИЛ. С подобного же рода утверждениями выступала на VII МКЛОИ Э. Констае '". Л. Уайт видит в Моргане «преимущественно идеа­листа» Но мнению М. Харриса, Энгельс, изобразив Моргана материалистом, несколько исказил, но улучшил его выводы ^!а, на самом же деле Морган, по Харрису, типичный спенсериниец

В защиту Моргана как стихийного материалиста выступили такие исторически ориентированные ученые США, как Э. Ликок, Т. Хардинг, Г. Хикерсон ²⁰. Характерно, что в полемике все они были «обвинены» в марксизме.

Справедливо видя в советских ученых последователей взгля­дов Маркса и Энгельса на сущность первобытного общества, за­падные ученые одновременно с критикой Моргана и Энгельса критиковали и советских этнографов. Долгое время они придер­живались мнения, что учение Моргана через Энгельса целиком вошло в марксистскую классику и полностью разделяется совет­скими учеными.

Очевидно, что наши критики мало информированы об иссле­дованиях советских археологов, антропологов и этнографов, зани­мающихся проблемами первобытности. Об отношении этнографов СССР к научному наследству Л. Г. Моргана и о значении по­следнего для марксистского понимания ранней истории человече­ства существует уже большая литература, вероятно, неизвестная нашим критикам ²¹.

Советские ученые, как и некоторые из их коллег на родине Моргана, признают, как отмечалось уже выше, что периодизация истории человечества, созданная Морганом, в основных своих звеньях не потеряла научного значения в свете современного состояния науки о первобытности. Они внесли вместе с тем в нее целый ряд существенных уточнений²². Современные исследова­ния советских ученых в области истории первобытного общества убедительно говорят об ошибочности утверждений западных эт­нографов о том, что советские этнографы некритически и цели­ком восприняли взгляды и выводы Моргана.

Как показывают выступления этнографов Запада за послед­ние годы, идеи основоположников марксизма-ленинизма изуча­ются ими теперь по довольно широкому кругу источников. Прав­да, не всегда это непосредственное изучение трудов творцов научного коммунизма. Часто источниками знаний о марксизме слу­жат предвзятые интерпретации его в работах идеологов антиком­мунизма, в учебных пособиях специалистов-«марксоведов». Ха­рактерный пример этого — упоминавшееся фундаментальное ис­следование М. Харриса по истории этнографической мысли Запада, в котором классикам марксизма уделено большое внима­ние, но, как показывает текст книги, марксизму Харрис учился у К. Витфогеля, М. Вебера, К. Зиркле и других критиков марк­сизма. Следствием такого «изучения» марксизма является ложное представление о взглядах его основоположников.

Многие западные ученые изучают марксизм по первоисточни­кам. Но цели, которые они при атом ставят, различны, поэтому различны и оценки научного значения идей научного коммуниз­ма. Одни читают труды Маркса, Энгельса, Ленина и знакомятся с работами их последователей для того, чтобы трактовать марк­сизм как технологический детерминизм, или экономический де­терминизм, как экзистенциализм, или как догматизм. Другие ищут в произведениях классиков марксизма ответы на волную­щие их вопросы научного понимания истории общества.

Нередки в связи с общим широким интересом в научных кру­гах Запада к марксизму высказывания о значении его для разви­тия западной науки об обществе, и в частности для этногра­фии.

Отрицательно оценивает влияние. марксизма на американскую этнографию,М. Оплер²³. О негативном влиянии марксизма па этнографию США писал и М. Харрис ²'*. Однако довольно часто встречаем и признания положительного влияния марксизма на «немарксистскую» мысль. Например, видный этнограф США Дж. Мордок признавал, что под влиянием Маркса он оценил важное значение в жизни общества экономического фактора²⁵. Правда, суть этого фактора он сводил к половому разделению труда и этим объяснял различные формы семейно-родственной организа­ции отсталых народов. В этом же смысле считают себя «эконо­мическими детерминистами» Г. Драйвер и У. Массей²⁶.

Интересна эволюция взглядов на марксизм видного теоретика исторической школы в американской этнографии Р. Лоуи. В сво­ей работе по истории этнологической теории, изданной в 1937 г., он даже не упоминает К. Маркса и Ф. Энгельса. Все его усилия направлялись на дискредитацию труда Моргана²⁷. Но в 1950 г. в работе «Социальная организация» Лоуи выступил против пони­мания марксизма как вульгарного экономизма^2S. Назвав такую трактовку учения Маркса «наивной», он писал, что суть марксиз­ма заключается в том, «что социальные явления, непосредственно связанные с материальными потребностями, определяют другие социальные явления, непосредственно не связанные с ними, и особенно в том, что изменения в средствах производства ведут к изменениям правовых норм, социальной организации и даже в интеллектуальной деятельности и религии» ²⁹.

Называя Маркса и Энгельса «теоретиками социализма», Лоуи писал, что «их вклад в оценку подлинного зпачення материаль­ного базиса общества вообще широко признается».' Говоря об «экономическом материализме», Лоуи признает: «Оп был для нас тем спасительным средством, без которого мы утонули бы в без­граничном море исторических фактов»³⁰. Это было довольно смелым признанием в условиях американской действительности тех лет.

М. Херсковиц считал приемлемым исторический материализм и отвергал «экономический детерминизм». То и другое он находил в известном высказывании К. Маркса: «Способ производства ма­териальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. Не сознание людей определя­ет.их бытие, а наоборот, их общественное бытие определяет их сознание» В первой фразе этой цитаты Херсковиц видит не­приемлемый для него «экономический детерминизм», а во вто­рой — «исторический материализм», якобы принятый всеми иссле­дователями в области социальных наук^за.

Положительное влияние марксизма на «понимание личности» у «немарксистов» признавала даже М. Миид, отметив ошибоч­ность отождествления его с экономическим п технологическим де­терминизмом ³³.

Этнограф и социолог США М. Фрид видит в К. Марксе пред­шественника функционализма в том смысле, что его учение о со­отношении базиса и надстройки объясняет целостность культуры. Он отмечает при этом, что эта марксистская концепция широко используется в трудах этнографов-теоретиков Запада ³⁴. По мне­нию М. Харриса, «без Маркса и Энгельса нельзя понять Дюркгей- ма как отца функционализма» ³⁵. Положительное значение этих высказываний заключается в признании того исторического фак­та, что взгляды функционалистов на общество как интегрирован­ное целое не были их «гениальным изобретением», что им пред­шествовало марксистское учение об обществе как целостном ор­ганизме, все части которого взаимосвязаны и взаимообусловлены. Говоря о влиянии марксизма на развитие общественных наук Запада, Харрис признает, что «науке об обществе в США была причинена большая травма, вследствие ее изоляции от марксист­ской мысли» ^зв. Правда, вернее было бы сказать не «изоляция», а враждебность в отношении марксизма. Полемизируется еще вопрос о применимости положений исторического материализма к первобытности. Но преобладающим становится мнение об их при­менимости. Это признают и авторы интересной монографии «Пе­реизобретая антропологию» С. Дайамонд, Б. Шольте, Э. Вульф, Д. Хаймс ³⁷, и сторонники культурного материализма — М. Хар­рис и А. Бергер, и этноисторики — Э. Ликок, Г. Хикерсон и др.

Наряду с признанием важного значения марксизма для теоре­тической этнографии Запада в ней нашли отражение взгляды, распространенные в западной социологии о мнимой устарелости марксизма. «Устарели» якобы данный Марксом анализ капитали­стического общества и его учение о пролетарских революциях. Харрис, как и Левин, присоединяются при этом к идеям западных социологов, пытающихся доказать, что в современном капитали­стическом обществе идет процесс «депролтетаризации» и «социали­зации».

Наряду с признаниями широкого интереса среди этнографов США к марксизму широкое распространение имеют попытки объ­яснения этого интереса воздействием на ученых трудов молодого К. Маркса, когда Маркс якобы был гегельяпцем в отличие от зрелого Маркса ³®. Гегельянство Маркса пытаются обнаружить в труде «Немецкая идеология».

Широко входят в научный оборот такие важнейшие понятия марксистско-ленинской гносеологии, как способ производства и воспроизводства, производительные силы и производственные от­ношения, базис и надстройка, социально-экономическая форма­ция. Об этом убедительно свидетельствует, например, факт прове­дения в 1975 г. в Нью-Йорке специального симпозиума на тему «Способ производства», организованного Американской ассоциа­цией содействия науке, самой влиятельной в США научной ор­ганизацией. Но как показывают высказывания ученых, в эти марксистские понятия чаще всего вкладывается чуждое им содер­жание. Под способом производства часто понимают направление хозяйства данного общества (охота, рыболовство, земледелие и т. д.) и каждое племя, например, трактуется как общественная формация. Производительные силы обычно отождествляются с технологией, а производственными отношениями называют формы распределения и организации труда в процессе производства. Следствием этого являются и различные трактовки базиса и над­стройки, в которых сохраняются лишь марксистские термины. Правда, иногда изменяются и сами термины, например, «общест- венно-экономическая формация» часто называется «социокультур­ной системой».

Подобного рода искажения сущности этих марксистских поня­тий являются, несомненно, следствием целенаправленной буржу­азной ревизии марксизма, попыток облечь в марксистские одеж­ды концепции буржуазной социологии. В то же время эти усилия американских «марксоведов» являются, хотя и косвенно, убеди­тельным свидетельством привлекательности научных воззрений классиков марксизма-ленинизма для ученых США.

Влияние марксистской мысли, хотя также косвенное, можно- видеть в проникновении на страницы этнографических работ за­падных ученых социологических теорий «социального конфлик­та», «социальной стратификации», в признании значения экономических факторов и эксплуатации в структуре власти и возникновении отношений господства -— подчинения. Теперь в этнографических работах, посвященных проблеме типологии об­ществ, можно встретить деление их на доклассовые и «социаль­но стратифицированные» ^se, что говорит об отходе их авторов от теорий, постулирующих извечность классового общества.

О повороте к марксизму американских ученых говорят такие факты, как появление нового журнала «Диалектик-антрополог», публикация множества выступлений о марксизме и этнографии, организация дискуссий на страницах журналов «Каррент антро- нолоджи», «Американ антрополоджист», «Каррент ревьюз ин ан- трополоджи» и др., на специальных симпозиумах, конференциях, сессиях по проблемам марксизма в этнографических исследовани­ях. Ученые спорят о том, что понимать под тем или иным марк­систским положением, кто из них «марксист», а кто «немарксист». Последнее обозначение воспринимается теперь как обида". Об этом же свидетельствует и факт включения в списки литературы для студентов-этнографов труда Ф. Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства», дважды переиздан­ного в США за последние годы. Появились в США новые издания большинства трудов классиков марксизма-ленинизма, часто цити­руемые в трудах американских этнографов.

В целом ученые США, как и других стран Запада, признают, что в 70-е годы марксизм «вошел в моду». Однако в действительно­сти-то «в моде «псевдомарксизм», так называемый «неомарксизм», марксизм без коммунизма. Существует он в нескольких версиях. Один из приверженцев такого марксизма Д. Каплан, говоря о плюрализме марксизма, различные версии его объясняет как ре­зультат различий в реиитерпретациях и развитии идей Маркса «экзистенциалистами, сторонниками феноменологических изыска­ний, франкфуртской школой «критических теоретиков» (Ю. Га- бермас и Г. Маркузо.— Ю. А.), а также восточноевропейскими «марксистами-гуманистами». К последним он относит ревизиони- стов-отщепенцев, эмигрировавших на Запад из стран социализма. Например, эмигранта из Народной Польши Л. Колаковского он называет «одним из ведущих современных защитников гуманного марксизма» утверждающего закономерность плюрализма вер­сий марксизма.

Идейной основой этих «версий марксизма» является философ­ский антропологизм, получивший широкое распространение в буржуазной философии. Его пытаются приписать и воззрениям молодого К. Маркса и тем самым использовать авторитет Марх^са для маскировки чуждых марксизму концепций.

Марксистами называют себя «марксоведы» по профессии, пы­таясь подвести под марксизм чуждые ему идеи и обрести влия­ние своим якобы приближением к марксизму. Эти различные варианты псевдомарксизма представляют собой либо правые и ле­вые отклонения от марксизма, либо спекулирующие на авторитете идей Маркса и Ленина буржуазные идейные течения. Марксизм используется для маскировки ложных антинаучных концепций, призванных защищать отживающий общественный строй.

Несмотря на пестроту вариантов неомарксизма, все они в це­лом выражают и защищают интересы капиталистов. Разнород­ность же идейных течений является следствием неоднородности буржуазии как класса, противоречивости интересов отдельных ее слоев.

Существуют идеологические течения («новые левые», на­пример), отражающие в основном интересы и иллюзии различных промежуточных слоев и кругов мелкой буржуазии. К ним можно отнести «критическую антропологию» Левина, «диалектику соци­альной жизни» Р. Морфи, ставящие своей целью защиту «улуч­шенного», «организованного» неокапитализма от угрозы револю­ций.

Наряду с учеными, заимствующими из марксизма лишь от­дельные его идеи и положения и использующие их во вред но только марксизму, но и своей научной мысли, в этнографии США складывается крыло прогрессивных ученых, с уважением относя­щихся к научному наследству классиков марксизма-ленинизма и стремящихся вести свои исследования с позиций исторического ма­териализма, преодолевая влияние господствующих в западной нау­ке концепций. Эти ученые смело критикуют реакционные взгляды своих коллег, терпеливо разъясняя суть марксизма. Они же актив­но выступают против войны, за мир, против расизма, против ис­пользования науки в интересах империализма и неоколониализ­ма

На идеологические ориентации американских этнографов глу­бокое влияние оказывает, несомненно, идущая в буржуазном об­ществе борьба между пролетарской и буржуазной идеологиями. Однако в этой «борьбе мнений»* «соревновании идей» две идеоло­гии находятся в неравноправном положении. Прогрессивно мысля­щие ученые подвергаются гонениям не только со стороны адми­нистративно-полицейского аппарата, но и со стороны своих кол­лег — апологетов существующего строя, таких, например, как М. Е. Оплер и Д. Каплан.

¹ Problems of communism, 1970, Jan.— Febr, p. 7.

² Mayer.4. Leninism. Cambridge, Mass. 1957, p. 1.

³ Аптекер Г. Некоторые тенденции идеологической жизни США,—Про­блемы мира и социализма, 1966, № 10, с. 51.

⁴ Goldner A. The coming crisis of Western sociology. New York, 1970, p. 352.

⁵ Leacock E. Morgan and materialism: A reply to prof. Opler.— Current anthropology, 1964, vol. 5. N 2, p. НО. В этом с ней согласен и Оплер М. Е. (ibid, р. 111).

⁶ Schmidt W., Koppers W. Gesellschaft und Wirtschaft der Volker. Regens- burg; Habbel, 1924.

⁷ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е пзд, т. 21, с. 25.

⁸ См.: там же, с. 26—27.

⁹ Там же, т. 36. с. 123.

¹⁰ См.,- там же, т. 3, с. 28.

¹¹ Harris М. The rise of anthropological theory, p. 249.

¹² Kaplan D. The idea of social science and its enemies: a rejoinder.— Ameri­can anthropologist, 1975, vol. 77, N 4, p. 876; Diamond S., Scholte В., WolfE. Anti-Kaplan: Defining the marxist tradition.—American anthropologist, 1975, vol. 77, N 4, p. 871—872; Diamond S. In search of the primitive: A cri­tique of civilization. New Brunswick, 1974.

¹³ См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 21, с. 28.

¹⁴ Opler М. К. Cultural evolution, southern Athapaskans and chronology of theory.— Southwestern journal of anthropology, 1961, vol. 17, N 1; Idem. Morgan and materialism.— Current anthropology, 1964, vol. 5, N 2, p. 112,

¹⁵ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 36, с. 97.

¹⁸ Труды VII МКАЭН. М.: Наука, 1967, т. 4, с. 455-461.

¹⁷ White L. Introduction: Morgan L. H. Ancient Society. Cambridge, Mass., 1964, p. XX.

¹⁸ Harris M. The rise of anthropological theory, p. 247—249.

¹⁸ Harris M. Anther's precis.— Current anthropology, 1968, vol. 9, N 5, pt II, p. 520.

⁴⁰ Ilickerson H. Some implications of the theory of particularity or «atomism* of northern algonkians.— Current anthropology, 1967, vol. 8, N 4, p. 315.

" См, например: Кричевский E. Ю. Морган и марксиам-лонппизм.— Сооб­щения ГАИМК, 1932, № 7—8; Косвен М. О. Проблема доклассового об­щества в эпоху Маркса и Энгельса.— Сов. этнография, 1933, № 2; Он же. Матриархат. История проблемы. М.; Л,: Изд-во АН СССР, 1848; Равдо- никас В. И. Маркс, Энгельс и основные проблемы истории доклассового общества —Известия ГАИМК, 1934, вып. 90; Толстов С. П. К. Маркс и Л. Г. Морган.— Сов. этнография, 1946, № 2; Семенов Ю. И. Учение Моргана, марксизм и современная этнография.— Сов. этнография, 1964, № 4; Першиц А. И., Монгайг А. Л., Алексеев В. П. История первобыт­ного общества. М.: Наука, 1968; Олъдерогге Д. А. Малайская система родства. Родовое общество. М.: Изд-во АН СССР, 1951. (Тр. Ин-та этногр., т. XIV).

Дата добавления: 2015-05-09