Т. Зелдин 1 страница

М, Хайдеггер

ИЛ. Покровский

В предыдущей главе была предпринята попытка определить понятие объекта и предмета науки и исследования, их соотноше­ние в общенаучном аспекте и применительно к правовой науке в самом общем виде. Используя эти представления в качестве предварительной схемы для анализа объекта и предмета истори-ко-правового познания, рассмотрим сначала этот вопрос в об­щем плане, а затем, на основе полученных результатов, детали­зируем его в последующих главах, а в следующем разделе работы - применительно к отдельным историко-правовым научным дисциплинам.

2.2.1. Действительно ли право не имеет своей собственной истории?

Объект историко-правового познания

... человек прежде всего и главным образом может искать только тогда, когда с самого начала предполагает наличие ис­комого.

Мы рассматриваем историю как некое событие, которое имело место и которое в качестве объективно существующего дос­тупно исследованию и, по общему мне­нию, познаваемо.

1С. Ясперс

Можно воскрешать прошлое, но мож­но и показывать, что в действительности прошлое живо.

Как уже отмечалось, самая широкая категория, охватываю­щая все без исключения правовые явления, - это правовая реальность. В этом качестве она и является исходной для определения объекта историко-правового познания. При этом объект исто­рико-правового познания резонно обозначить как правовую ре­альность в ее историческом ракурсе, т.е. как историческую право­вую реальность или историко-правовую реальность, и все сказан­ное о правовой реальности экстраполировать на историко-пра­вовую реальность с учетом специфики данного ракурса¹⁰⁸. При­лагательное «историческая» в данном словосочетании уточняет как раз эту специфику.

Дело в том, что данная специфика благодаря однажды заяв­ленному тезису, что «право не имеет своей собственной истории» подвержена сомнению. Буквальное понимание, точнее, механи­ческое, упрощенное истолкование данного тезиса чуть ли не воз­водит «китайскую стену» между правом и историей, а порой приводит к удалению их друг от друга, а в ином прочтении ста­новится камнем преткновения на пути целостного познания права.

__________________________

¹⁰⁶ АгАаШРИ. 1п$ШШюш роИ&)ие$ е{ <1го11: сошпгипоппе!. - Р., 1989. - Р. 16.

¹⁰⁷ О самостоятельном статусе и системе государствоведения подробнее см.: Дамирли М.А. Государствоведение: понятие, предмет и система // Акту­альные проблемы теории права и государства: Межвузовский сборник на­учных трудов. Вып. 1 / Под общ. ред. А.Н. Соколова. - Калининград, 2001. -С. 22-30.

¹⁰⁸ Необходимо заметить, что в юридической литературе вместо слова «реальность» зачастую как синоним используется слово «действительность», хотя они не всегда тождественны (см.: Сырых В.М. Указ. соч. - С. 125-126). И в работах по исторической эпистемологии, хотя иногда встречается сло­восочетания «историческая действительность», наиболее распространенным является употребление «историческая реальность» (см., например: Есип-чукИ.М. Историческая реальность как предмет познания. - Киев, 1978; Ра-китов А.И. Историческое познание: Системно-гносеологический подход; Стерн А. Историческая реальность? // Современные тенденции в буржуаз­ной философии и методологии истории. - М., 1969 и др.).

Итак, действительно ли право не имеет своей собственной истории?

Отвечая на этот вопрос в самом сжатом виде, можно было бы констатировать, что согласно принципу историзма неопровер­жимым фактом есть то, что каждое явление социальной жизни развивается во времени и проходит в своем движении опреде­ленные этапы, имеет свое прошлое, свои закономерности разви­тия, а, следовательно, свою историю. Право - социальное явле­ние¹⁰⁹, а значит, все сказанное относится и к нему, т.е. оно имеет свою историю¹¹⁰.

Это утверждение, при всей его важности, недостаточно и мо­жет быть понято как результат поверхностного наблюдения, по­этому и требует более детального рассмотрения.

Отрицательный ответ на вопрос, имеет ли право свою собст­венную историю, впервые дан К. Марксом и Ф. Энгельсом в «Немецкой идеологии» (1846)¹¹¹.

Поскольку формирование материалистического взгляда на общество проходило несколько этапов и тезис о том, что «право не имеет своей собственной истории» был выдвинут на началь­ном этапе научного творчества основоположников марксизма, а затем подобные мысли повторялись ими при изложении своего материалистического учения, постольку резонно будет ответить на вопрос: насколько обсуждаемое утверждение в его аксиомати­ческом восприятии согласуется с этим учением в целом. Такой подход, требуя нового прочтения марксизма, позволит критиче­ски подойти к приведенной мысли, а также к ее трактовкам.

Отвлекаясь на время от поставленного вопроса, выясним дру­гой, второстепенный, но имеющий прямое отношение к нему, вопрос: какой именно смысл категории «история» основатели марксизма и^ели в виду при выдвижении вышеприведеннЪго тезиса. Поневоле забегая вперед, отмечу два наиболее распро­страненных истолкования истории: история как процесс и исто­рия как познание этого процесса (в частности как наука)¹¹². В свете сказанного привлекает внимание отношение к данному вопросу самих «классиков» марксизма, которые «неоднократно подчеркивали две стороны в анализе понятия „история": объек­тивную - исторический процесс, как он в действительности раз­вертывается, и познавательную - исторический процесс, каким он предстает в познании (курсив мой. - М.Д.)»¹¹³. Известно так­же, что основоположники марксизма при обосновании ведущей роли историзма не акцентировали внимание на проблеме спе­циализации определенных отраслей обществознания¹¹⁴, в то же время, не заявляя своего отрицательного отношения, несогласия с их существованием (в том числе истории права как отдельной отрасли науки). По всей очевидности, в вышеуказанном утвер­ждении речь идет об объективной, онтологической стороне по­нятия «история». (Как мы увидим ниже, именно этот аспект и стал предметом обсуждения большинства исследователей, рас­суждающих на данную тему). Ибо отрицание истории права как формы исторического познания права явилось бы отрицанием самого принципа историзма (которому марксистская доктрина придавала значение как универсальному методу научного иссле­дования¹¹⁵), исторического подхода к изучению права и тем са­мым потребности и необходимости исчерпывающего и целост­ного отображения правовой реальности. Тут же обнаруживается противоречие: отрицание истории права как процесса ставит под сомнение и историю права как науки, лишая ее тем самым объ­екта познания (и важность рассмотрения данной проблемы в рамках параграфа, посвященного объекту историко-правового познания, обусловлена именно этим моментом).

Замечу попутно, что столь категорично сформулированная мысль марксизма уже на первых порах советской власти в юри­дической науке была воспринята, к сожалению, еще более без­апелляционно некоторыми приверженцами марксизма. Для ил­люстрации таких жестких позиций приведу один пример из журнала «Революция права» 1928 г. Автор статьи, оценивая тезис «право не имеет своей собственной

___________________________

¹⁰⁹ «...нет более общепризнанного положения, как то, что право есть со­циальное явление», - писал еще Б.А. Кистяковский (см.: Кистяковскип Б.А. Социальные науки и право. Очерки по методологии социальных наук об­щей теории права. - М., 1916. - С. 341).

¹¹⁰ «В действительности есть много способов понять, что право - это продукт истории. Можно, конечно, думать, что оно полностью детермини­ровано исторической эволюцией или наоборот, ограничиться констатацией того, что юридический порядок помимо прочего включает историческое измерение, но в той мере, в какой он несет на себе печать прошлого» (Бер-жель Ж.-Л. Указ. соч. - С. 202).

¹¹¹ «(Не надо забывать, что право точно так же не имеет своей собствен­ной истории, как и религия)», - писали они (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - Т. 3. - С. 64). В этой же работе они утверждали, что «...мораль, религия, метафи­зика и прочие виды идеологии и соответствующие им формы сознания утрачивают видимость самостоятельности. У них нет истории, у них нет развития; люди, развивающие свое материальное производство и свое мате­риальное общение, изменяют вместе с этой своей действительностью также свое мышление и продукты своего мышления» (Там же. - С. 25).

¹¹² Известный русский историк В.О. Ключевский, отвечая на вопрос, что такое история, писал: «На научном языке слово история употребляется в двояком смысле: 1) Как движение во времени, процесс, и 2) Как познание процесса» (Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. - Т. 1. - Ч. 1. - М., 1987. - С. 33).

¹¹³ Барг М.А. Категории и методы исторической науки. - М., 1984. - С. 42.

¹¹⁴ См.: Луковская Д.И. Политические и правовые учения: историко-теоретический аспект. - С. 92.

¹¹⁵ См.: Маркс К, Энгельс Ф. Соч. - Т. 13. - С. 497.

истории» как основную ис­тину марксизма, полагает, в соответствии с ним, что право не имеет своего самостоятельного бытия, что «исторические пере­ходы от одной правовой системы к другой не могут иметь какой-то своей самостоятельной закономерности»¹¹⁶. Ученый более позднего периода В.М. Катрич, отрицая саму возможность суще­ствования особых специфических закономерностей в развитии права, мотивировал это тем, что оно прямо и непосредственно связано с экономическим строем общества¹¹⁷. Подобной пози­ции в советской марксистской правовой науке придерживались многие ученые¹¹⁸. И сегодня среди исследователей порой находятся адепты отрицательного ответа на поставленный вопрос¹¹⁹.

Итак, возникают дополнительные вопросы: как же право не имеет своего бытия, а развитие права своей специфики?! И во­обще: как же реальный процесс становления и развития права не является историческим процессом?

Постараюсь сначала найти ответы на эти вопросы в самом марксизме.

Основополагающие теоретические установки исторического материализма даны К. Марксом в знаменитом предисловии «К критике политической экономии» (1859), которое содержит клю­чевые положения марксизма, имеющие непосредственное отно­шение к обсуждаемым вопросам. Так, марксистская доктрина при познании процесса развития общества исходила из опреде­ляющей роли «базиса» (материального бытия) по отношению к «надстройке» (идеального, духовного бытия), объясняя при этом «надстроечные» элементы через материальную жизнь людей¹²⁰. Поэтому и не случайно, что уничтожение собственности в мар­ксистском учении по сути предопределяет и судьбу права. Право предстает в этой доктрине как воля господствующего класса и средство регулирования экономических отношений в сфере про­изводства и распределения¹²¹. В том же предисловии «К критике политической экономии» К. Маркс пишет: «...правовые отно­шения, так же точно как и формы государства, не могут быть поняты ни из самих себя, ни из так называемого общего разви­тия человеческого духа, что наоборот, они коренятся в матери­альных жизненных отношениях... (курсив мой. - М.Д.)»¹²². В дру­гой работе - «Критика Готской программы» (1875) - он утвер­ждает: «Право никогда не может быть выше, чем экономический строй и обусловленное им культурное развитие общества»¹²³.

Что сразу же бросается в глаза в свете процитированных по­ложений, так это абсолютизация экономического детерминизма. Как видим, здесь не только право, но также и культура опреде­ленным образом «экономизирована», она ставится в ряд ниже экономики среди детерминант общественного развитии. В соот­ветствии с таким детерминистским объяснением история ста­новления и развития «надстроечных» элементов объясняется исключительно через историю развития «базиса»¹²⁴. Именно в этом ракурсе имеет под собой основание, на мой взгляд, вывод о том, что в тезисе «право не имеет своей

истории» имелась в виду «подчиненность развития права движению экономических от­ношений»¹²⁵.

Представляется, что именно указанные положения марксизма дали основание к заметному упрощению сложного характера взаимоотношений различных социальных явлений, их взаимо­влияния. К сожалению, впоследствии подобное рассмотрение стало привычным, и по сей день оно находит своих адептов, хо­тя, как мы увидим ниже, в своих последних сочинениях классики марксизма поняли

____________________________

¹¹⁶ Революция права. - 1928. - № 4. - С. 111.

¹¹⁷ См.: Методологические проблемы советской юридической науки / Под ред. Бабий Б.М. и др. - Киев, 1965. - С. 127-128.

^{1 8} См., например: Денисов ЮЛ., Спиридонов Л.И. Абстрактное и кон­кретное в советском правоведении. - Л., 1987. - С. 118.

¹¹⁹ Совсем свежим примером подобного рода являются работы И.Л. Честнова, вышедшие в 2000 г., где автор своеобразно отрицает не только онто­логический, но и познавательный аспект возможности истории права (см.: Честное Л.И. I) Право как диалог: к формированию новой онтологии пра­вовой реальности. - СПб., 2000. - С. 15; 2) Онтологический статус юриспру­денции в современном мире // Место юриспруденции в системе обществен­ных наук (Первые спиридоновские чтения): Труды теоретич. семинара юридического факультета СПбИВЭСЭП / Науч. ред. И.Л. Честнов. - Вып. 3. - СПб., 2000. - С. 9).

¹²⁰ См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - Т. 13. - С. 6-7.

¹²¹ «Ваше право, - говорят К. Маркс и Ф. Энгельс в адрес буржуазии, -есть лишь возведенная в закон воля вашего класса, воля, содержание кото­рой определяется материальными условиями жизни вашего класса» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - Т. 4. - С. 443).

¹²² Маркс К. К критике политической экономии // Там же. - Т. 13. - С. 6.

¹²³ Маркс К. Критика Готской программы // Там же. - Т. 19. - С. 19.

¹²⁴ В этой связи небезынтересна критическая трактовка марксистской доктрины Л. Мизесом, который суммирует ее следующим образом: «В са­мом начале существуют „материальные производительные силы", т.е. тех­нологическое оборудование человеческих производственных усилий, инст­рументы и механизмы. Никакие вопросы об их происхождении не допуска­ются; они есть - и все; мы должны предположить, что они упали с неба. Эти материальные производительные силы заставляют людей вступать в опре­деленные производственные отношения, которые не зависят от их воли. Эти производственные отношения далее определяют правовую и политиче­скую надстройку общества, а также религиозные, художественные и фило­софские идеи» (Мизес Л. фон. Теория и история: Интерпретация социально- экономической эволюции / Пер. с англ. Под ред. А.Г. Грязновой. - М., 2001. - С. 85).

¹²⁵ Лапаева В.В. Вопросы права в «Капитале» К. Маркса. - М., 1982. - С. 9.

излишнюю категоричность указанного тезиса и пришли к признанию определенной степени самостоятельно­сти развития «надстроечных» явлений.

Привлекает внимание (и это кажется самым важным) направ­ленность обсуждаемого тезиса против идеалистических представ­лений, исходящих из определяющей роли идеального («надстро­ечных» явлений) по отношению к материальному («базису») и автономности истории первых. Если же учесть, что вопрос об определении соотношения «материального» и «идеального» для всякой философской системы, марксистской в частности, тради­ционно считается основным¹²⁶, то становится вполне объяснимой категоричность утверждения «классиков» марксизма, что «право не имеет своей собственной истории». Это утверждение, как мне кажется, выступает как бы одной из формул отличия материализма от идеализма, неся на себе отпечаток этой кон­фронтации. Известно также и то, что тезис «право имеет исто­рию» высказан одним из представителей исторической школы права - школы идеалистической по сути¹²⁷. По всей очевидности, основоположники марксизма тем самым хотели подчеркнуть концептуальный, эпистемологический разрыв с прежней фило­софией и противоположность материализма идеализму¹²⁸, убедить оппонентов в правильности своего учения¹²⁹. Здесь и кро­ются, на мой взгляд, действительные мотивы отмеченной абсолютизации роли экономического фактора. По этой причине, ду­мается, нет оснований догматизировать обсуждаемый тезис мар­ксизма.

Важно отметить, что в своих последних сочинениях К. Маркс и Ф. Энгельс пришли к признанию правовых, политических, ре­лигиозных явлений как активных продуктов общественного раз­вития, оказывающих обратное воздействие на экономику. Под­тверждением сказанному может быть подобное рассмотрение «надстроечных» явлений (в особенности государства и права) К. Марксом в первом томе «Капитала» (1867), а равно следующее пояснение Ф. Энгельса, сделанное уже после смерти Маркса: «Со­гласно материалистическому пониманию истории, в историче­ском процессе определяющим моментом в конечном счете явля­ется производство и воспроизводство действительной жизни. Ни я, ни Маркс большего никогда не утверждали. Если же кто-нибудь искажает это положение в том смысле, что экономиче­ский момент является единственным определяющим моментом, то он превращает это утверждение в ничего не говорящую, абст­рактную, бессмысленную фразу»¹³⁰. Правда, Энгельс признавал за государством и правом только «видимость самостоятельной истории» ¹³¹. Тем не менее, он не принимал и считал «нелепым»

________________________________

¹²⁶ В философской литературе в последние годы уже высказывалось мнение об отказе «от примитивной схемы «надстройка-базис», ориенти­рующий на то, что последний всегда главный, а первая - второстепенная в развитии общества. Действительный исторический процесс неизмеримо более сложен. Достаточно напомнить, что в отдельные периоды на первый план выходят, например, политические факторы» (Актуальные теоретиче­ские проблемы современной исторической науки // Вопросы истории -1992.-№8-9.-С. 165).

«Объявив одни предметы идеальными, а другие - материальными, они (основоположники марксизма. - М.Д.) закрыли себе дорогу к дальнейшему развитию познания», - пишет А.Ф. Паньков (Паньков А.Ф. Теория развития систем и системная теория логики. - С. 179) По его мнению, «то, что Маркс называл „материальными отношениями" в обществе, есть не что иное, как проявление физических, химических, биологических свойств человека, об­ладающего иерархией логических систем. Если попытаться из этих „матери­альных отношений" удалить мышление, т.е. „идеальное", то мы получим не общество, а животный мир. То есть деление на „материальное" и „идеальное" - это деление живого организма на части, ведшее к смерти последнего» (Тамже.-С. 181).

Оригинальный подход к этому вопросу находим у Г. Бермана: «Что бы там ни говорили философы о материализме и идеализме, с исторической точки зрения тот факт, что Гегель ошибался, думая, что сознание определя­ет бытие, вовсе не означает, что прав был Маркс, утверждая, что бытие оп­ределяет сознание. В истории, в реальной жизни, ни одно из них не «опре­деляет» другое, они обычно идут вместе. Ну а если это не так, то решающую роль играет по очереди то одно, то другое» (Берман Г.Дж. Западная тради­ция права: эпоха формирования. - С. 57).

Примерно так же рассуждает Дж. Сорос, когда говорит о синтезе геге­левской диалектики и диалектического материализма. «Когда я говорю о синтезе, - пишет он, - то имею в виду, что не идеи, как у Гегеля, и не мате­риальные условия, как у Маркса, диалектически развивающиеся сами по себе, а взаимодействие между ними - вот основа диалектического процесса» (Сорос Дж. Открытое общество. Реформируя глобальный капитализм. Пер. с англ. - М., 2001. - С. 142-143).

¹²⁷ Пухта Г.Ф, Из работы «Энциклопедия права» / История философии права. - СПб., 1998. - С. 349.

¹²⁸ «Мой диалектический метод по своей основе не только отличен от ге­гелевского, но является его прямой противоположностью», - писал К. Маркс, критикуя гегелевскую методологию (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - Т. 23.-С. 21).

¹²⁹ Примечательно, что этот момент уже после смерти Маркса признавал соратник его по перу Ф. Энгельс, когда писал, что они с Марксом «сами ви­новаты в том, что молодежь иногда придает большее значение экономиче­ской стороне, чем это следует. Нам приходилось, возражая нашим против­никам, подчеркивать главный принцип, который они отвергали, и не всегда находилось время, место и возможность отдавать должное остальным мо­ментам. Но как только дело доходило до анализа какого-либо историческо­го периода, то есть до практического применения, дело менялось, и тут уже не могло быть никакой ошибки» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - Т. 37. - С. 395).

¹³⁰ Энгельс Ф. Письмо Йозефу Блоху в Кенигсберг от 21-22 сентября 1890 г.//Там же. - Т. 37. - С. 394.

¹³¹ Энгельс Ф. Письмо Францу Мерингу в Берлин от 14 июля 1893 г. // Там же. -С. 83.

представления тех идеологов, по мнению которых марксизм «не признавая самостоятельного исторического развития различных идеологических областей, играющих роль в истории», отрицал «и всякую возможность их воздействия на историю» ¹³². «В основе этого, - отвечал им Энгельс, - лежит шаблонное, недиалектиче­ское представление о причине и следствии как о двух неизменно противостоящих друг другу полюсах, и абсолютно упускается из виду взаимодействие. Эти господа часто почти намеренно забы­вают о том, что историческое явление, коль скоро оно вызвано к жизни причинами другого порядка, в конечном итоге экономи­ческими, тут же в свою очередь становится активным фактором, может оказывать обратное воздействие на окружающую среду и даже на породившие его причины»¹³³. Энгельс также говорит о существовании помимо общих закономерностей, обусловленных экономическими условиями, и собственных закономерностей развития самого права, в свою очередь оказывающих влияние на «базисные» отношения, и показывает это на конкретном истори­ческом материале: «Основа наследственного права - экономиче­ская, если предположить одинаковую ступень развития семьи. Несмотря на это будет очень трудно доказать, что, например, в Англии абсолютная свобода завещаний, а во Франции сильное ее ограничение объясняется во всех частностях только экономиче­скими причинами. Но и то, и другое оказывает очень значитель­ное обратное действие на экономику благодаря тому, что влияет на распределение имущества»¹³⁴. Здесь мы становимся свидете­лями признания, хотя и ограниченного¹³⁵, детерминистического статуса «небазисных» явлений¹³⁶.

Таким образом, в свете вышесказанных положений представ­ляется излишним доказывать, что, несмотря на определенные теоретические бреши марксизма, высказывание о том, что «пра­во не имеет своей истории» отнюдь не нацелено на отрицание собственного исторического бытия права, специфики правовых явлений и собственных закономерностей их исторического раз­вития, и, стало быть, из него были сделаны ошибочные, упро­щенные выводы.

Для того чтобы развеять всякие сомнения по поводу обсуж­даемого вопроса, попытаюсь отделить зерна от плевел и подкре­пить дополнительными аргументами тезис о том, что право име­ет свою собственную историю.

Уже отмечалось, что объективной реальностью являются как отношения материальные, так и духовные. Применительно к праву это означает, что право, вернее, правовая реальность пред­ставляет собой объективную реальность. То, что «право обладает объективным существованием», признавал и марксизм¹³⁷. Более того, основатели его акцентировали внимание на историчности социальной реальности как в ее прошлом, так и в настоящем¹³⁸. Ведь прошлое как «реальность существовала сама по себе безот­носительно, т.е. как некогда „настоящее", обладавшее собствен­ным содержанием и значением... Однако как реальность, содер­жание которой задается объективно, прошлое „закрыто" только относительно (каждое настоящее становится прошлым)...»¹³⁹. Принимая во внимание сказанное, если историю понимать как единый процесс, включающий не только прошлое, но и настоя­щее, т.е. исходить из историчности социальной реальности в ее прошлом и настоящем, то принятие высказывания «право не имеет своей истории» будет равнозначно признанию того, что право не имеет не только прошлого, но и настоящего. Если исто­рию понимать лишь как прошлое, а прошлое есть совокупность множественных настоящих прошлого, и допустить, что право не имеет истории, т.е. объективной реальности в прошлом, то тогда это будет означать, что право не имеет объективной реальности и в настоящем. Или, напротив, если мы признаем в настоящем правовую, экономическую, политическую и т.д. реальности, то почему же не

__________________________

¹³² Энгельс Ф. Письмо Францу Мерингу в Берлин от 14 июля 1893 г. // Там же. -С. 84.

¹³³ Там же.

¹³⁴ Энгельс Ф. Письмо к Конраду Шмидту в Берлин от 27 октября 1890 г. //Там же.-Т. 37.-С. 418.

¹³⁵ Тут уместно вспомнить справедливое замечание итальянских ученых о том, что в марксизме «даже с учетом самых эластичных формулировок возобладала именно классовая теория с обоснованием примата экономиче­ских отношений» (Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Том 4. От романтизма до наших дней. - СПб., 1997. - С. 131-132).

По оценкам Э. Трёльча, указанные уступки в пользу идеологической «надстройки», в сущности, подрывают всю систему, а многие выражения Энгельса, высказанные им после смерти Маркса, «должны быть признаны просто как желание выпутаться из затруднительного положения» (Трёльч Э. Историзм и его проблемы / Пер. с нем. - М., 1994. - С. 287, 546 (прим. 79)).

¹³⁶ Подробнее об отношении марксизма к обсуждаемой проблеме и во­обще о роли права в истории см.: Кечекьян С.Ф. К вопросу о роли права в истории // Вопросы истории. 1961. № 7. - С. 21-32. Самощенко Я. С. Вопросы государства и права в первом томе «Капитала» К. Маркса // Правоведение. -1968. - № 2. - С. 15-17; Манов Г.Н., Гулиев В.Е. Ф. Энгельс об относительной самостоятельности государства и современная реальность // Ф. Энгельс о государстве и праве. - М., 1970. - С. 110-135; Лукашева Е.А., Халфина Р.О. Ф. Энгельс о праве и законности // Там же. - С. 136-163; Лапаева В.В. Вопро­сы права в «Капитале» К. Маркса.

¹³⁷ См.: Спиридонов Л.И. Социальное развитие и право, - С. 38.

138 Яуковская Д.И. Политические и правовые учения: историко-теорети-ческий аспект. - С. 92.

¹³⁹ Варг МЛ. Категории и методы исторической науки. - С. 93.

должны признавать историческую, прошлую, когда-то существовавшую реальность правового, экономического, политического и т.д.¹⁴⁰.

Значит утверждать, будто право не имеет своей истории, оз­начает то же самое, что сказать: настоящего у права также нет! А это нонсенс, и никто с этим не согласится. Как говорили римские юристы - иЫ 8оае1аз, 1Ы ]ш е§1 (где есть общество, там есть и право). Из сказанного не трудно заключить, что право имеет свою собственную историю (т.е. прошлое, как реальность исто­рическая) в такой же степени, в какой оно имеет свою объектив­ную реальность в настоящем. Другое дело, дана ли нам эта реаль-ность¹⁴¹.

Другой путь рассмотрения данной проблемы, как представля­ется, может быть основан на применении системного подхода, что дотоле не принимали во внимание ее исследователи. Это по­зволит также дать полную характеристику объекта историко-правового познания.

___________________________

¹⁴⁰ «Право, - писал еще П.Г. Виноградов, - так же мало может отсутство­вать в совокупности исторического изучения, как оно не может быть про­пущено в действительной жизни - его вес и значение в истории прямо про­порциональны его роли в современной действительности» (Виноградов П.Г. История правоведения (Курс для историков и юристов). - М., 1908. - С. 9).

¹⁴¹ По вопросу о реальности в настоящем исторических, в том числе историко-правовых, «вещей» нет единого мнения среди исследователей. Не­наблюдаемость прошлой реальности в настоящем, невозможность непо­средственного контакта субъекта с объектом познания составляет одну из основных особенностей исторического познания. Дело в том, что большин­ство исследователей данной проблемы, исходя из указанного обстоятельст­ва, отмечают, что объект всякого исторического познания принадлежит прошлому (см., например: Дьяков В.А. Методология истории в прошлом и настоящем. - М., 1974. - С. 11; Ракитов А.И. Историческое познание: Сис­темно-гносеологический подход. - С. 64; Гобозов И.А. Введение в филосо­фию истории. - М., 1999. - С. 269). В частности, М.Хайдеггер пишет: «Предметной история может стать только, когда она ушла в прошлое» (Хапдеггер М. Время картины мира // Хайдеггер М. Время и бытие / Пер. с нем. - М., 1993. - С. 45). С подобным утверждением нельзя согласиться бе­зоговорочно, оно неполно, а в ином ракурсе и крайне условно. Прежде всего следует отметить, что при этом авторы исходят из узкого толкования исто­рии (т.е. истории как завершенного бытия), что и вполне понятно по той простой причине, что в научном плане именно подобное понимание исто­рии во многом обусловило конструирование истории как специфической области научного знания (поэтому и в указанном утверждении есть опреде­ленная доля правды). Однако при этом упускается из виду ее другое - ши­рокое толкование, согласно которому история представляет собой единый процесс, совершенный и совершающийся, т.е. включающий не только прошлое, но и настоящее и будущее (соответственно история в самом ши­роком смысле - наука не только о прошлом, но и о настоящем и будущем), где прошлое рассматривается как элемент единого исторического процесса, совершившееся в истории продолжает оставаться моментом объективной реальности в форме исторической реальности. Такое положение вещей от­мечал в свое время X. Ортега-и Гассет, правда, в духе своего «рациоисторизма»: «История - систематическая наука о радикальной реальности, како­вой является моя жизнь. Поэтому она является наукой о самом актуальном, действительном и подлинном „настоящем". Если бы она не была наукой о настоящем, то где бы мы искали то прошлое, которое обычно предписыва­ется ей как ее предмет? Противоположное, привычное нам утверждение равносильно тому, чтобы сделать из прошлого абстрактную и нереальную вещь, оставшуюся неподвижной там, в своем времени; но ведь прошлое -это живая и действенная сила, поддерживающая наше „сегодня". Нет асйоп т с1г$Шп$ (лат. - воздействие на расстоянии. - М.Д.). Прошлое находится не где-то там, в своем времени, а здесь, во мне. Прошлое - это я, это моя жизнь» (Ортега-и Гассет X. История как система // Вопросы философии. -1996. - № 6. - С. 99). По другой характеристике, история есть коллективная память людей о прошлом и в таком качестве имеет объективную реаль­ность, ибо память о прошлом - это уже не прошлое. Таким образом, слова «прошлое» и «историческая реальность» не всегда тождественны.

Дата добавления: 2015-05-10