Понятие просвещения 4 страница

Понятие просвещения 59

культурного достояния истина становится уже более неотличимой.

Но распознание господства вплоть до сферы мышления в качестве непримиренной природы могло бы способствовать ослаблению той необходимости, вековечность которой, в качестве уступки реакцион­ному здравому смыслу, была опрометчиво признана даже самим соци­ализмом. Возводя необходимость в базис всякого будущего и пороча дух вполне на идеалистический манер предельно возможным образом, слишком судорожно цепляется он за наследие буржуазной философии. И потому связь необходимости с царством свободы остается тут чисто квантитативной, механической, а природа, полагаемая в качестве со­вершенно чуждой, становится тоталитарной и поглощает собой свобо­ду, а заодно и социализм. С отречением от мышления, мстящего за себя предвшему его забвению человеку в таких его опредмеченных формах как математика, машина, организация. Просвещение отказало себе в собственном самоосуществлении. Взяв под надзор все единичное, оно предоставило непостигнутому целому свободу наносить, в качестве власти над вещами, ответный удар по бытию и сознанию людей. Но подлинно революционная практика находится в прямой зависимости от неуступчивости теории перед лицом того беспамятства, с каким об­щество позволяет закоснеть мышлению. Не материальные предпосыл­ки чаемого, т.е. сорвавшаяся с цепи техника как таковая, ставят воз­можность его осуществления под вопрос. Это утверждают социологи, теперь вновь ищущие противоядие, будь оно даже коллективного сор­та, для того, чтобы стать противоядия хозяевами.³⁶ Вина и долг есть не что иное, как контекст введения в заблуждение на социальном уровне. Мифически научное благоговение народов перед данностью, ими са­мими же беспрерывно создаваемой, в конечном итоге само становится позитивным фактом, тем бастионом, перед лицом которого даже рево-

³⁶ "Самым важным вопросом, перед которым стоит сегодня наше поколе­ние - вопросом, по отношению к которому все прочие проблемы являются про­сто следствиями - является вопрос о том, может ли быть контролируема техно­логия....Никем не может быть предложена несомненная формула достижения этой цели....Мы должны прибегнуть ко всем ресурсам, какие только доступ­ны..." (The Rockefeller Foundation. A Review for 1943. New York 1944, S.33 ff.)

60 Макс ХОРКХАЙМЕР, Теодор В.АДОРНО

люционная фантазия начинает стыдиться самой себя как утопизма и вырождается в послушное доверие к объективным тенденциям исто­рии. В качестве органа такого приспособленчества, в качестве просто конструктора средств Просвещение деструктивно в той мере, в кото­рой обвиняли его в этом его романтические противники. К самому себе оно приходит лишь тогда, когда окончательно отказывается от какого бы то ни было единодушия с последними и отваживается упразднить ложный абсолют, принцип слепого господства. Духом этой неподатли­вой теории даже дух безжалостного прогресса мог бы быть обращен себе на пользу. Его герольд Бэкон мечтал о многих вещах, "которых не купить королям со всеми их сокровищами, на которые не распростра­няется их власть, о которых не приносят никаких известий их шпионы и доносчики". Как ему и хотелось, они достались бюргерам, просве­щенным наследникам королей. В силу того, что буржуазное общество, умножив насилие посредством рынка, также безмерно приумножило и число находящихся в его распоряжении вещей и сил, для управления им требуются не просто короли и даже уже более не бюргеры: един­ственно лишь Все. Власть вещей учит их обходиться в конечном итоге вообще без власти. Просвещение завершается и снимает себя тогда, когда ближайшие практические цели открываются в качестве наконец-то достигнутых самых отдаленных, а те земли, "о которых ни шпионы ни доносчики не приносят никаких известий", а именно презретая гос­подствующей наукой природа, вспоминаются в качестве земель обето­ванных. Сегодня, когда бэконовская утопия "повелевать природой в практике" осуществилась в теллурическом масштабе, становится оче­видной сущность той принудительности, которую он приписывал при­роде непокоренной. Она была сущностью самого господства. К его уп­разднению могло бы ныне приступить то знание, в котором без сомне­ния, по словам Бэкона, состоит "преимущество человека". Но перед лицом такой возможности, служа современности. Просвещение пре­вращается в тотальный обман масс.

Дата добавления: 2015-05-26