I акт, явления 5, 6, 7 Софья — Ремизова, Лиза — Макаревская, Чацкий — Глаголин

III акт, явление 1 Софья — Ремизова, Чацкий — Савельев

Лучше я буду слушать. Сейчас я импровизирую.

II акт, явления 5, 6 Чацкий — Савельев, Фамусов — Логинов, Скалозуб — Мухин

Сидя за столом, нельзя читать Чацкого, надо найти [переходы], двигаться, решать, как упасть.

Ремизова. Так нельзя репетировать за столом.

Мейерхольд. Продолжим. Чацкий стремителен, вспыхивает, стучит кулаком, меняет места, ведет <себя> неприлично. Выгодно сразу вспениться. На моих глазах вспе[нивался] Есенин. […]

Чацкий — он мгновенно взъерепенился, но он сбросил ярость. Сесть, подойти к Фамусову. […] Зарегистрировать, показать его необузданность. Не в том, что человек в уши говорит, озлобленный, кипящий… Где разговор такой найти — в биографии Лермонтова. Разрешение всего в биографии Лермонтова: приехал на бал в Дворянское собрание в Москве. [Все такие изысканные.] Он стоял, стоял, стоял — как схватит двух девиц под руки да через весь зал с ними… Был скандал. О непристойности, о неприличии говорили. […]

Если Чацкому не предложить действий, которые были бы шокирующими, то это не годится. Надо найти в Чацком, Шалимова^[ccii] (из биографии Грибоедова), тогда роль пойдет. Черты чудачества, надо решиться на шалость, сесть на стол. Вскочить, бежать, топать ногами, руками. Это трудно, но Репетилову труднее. Пусть сознается Сибиряк. Это кажется просто пустяком, но это трудно. И комиковать надо.

«Заставил всю Москву дивиться их красе…» и «Амуры и зефиры все…» — подавать с зубоскальством. Надо, как в эпиграмме. Эпиграммы читать для упражнений. Когда читается эпиграмма — иначе рот ставится и иначе слова выбрасываются.

«От матерей, отцов отторженных детей» — нужно остановку делать. Не строчить, не давать курсив. Нагромождение слов.

«Вот [те, которые дожили до седин!]

Вот [уважать кого должны мы на безлюдьи!]

Вот [наши строгие ценители и судьи]» — три слова должны прозвучать. Найти эти «вот».

А то напряженный надсоновский стих. И мне не виден Чацкий. Пускай это хорошо ритмически. Отнюдь не проза. А то молодой пастор из Зудермана. Для Грибоедова <это> была очередная шутка и очередное [дразнение]. У него все образно. […] Он читает комедию нравов. Они жили в комическом аспекте. А то он запустил трагедию.

«За[щиту от суда в друзьях нашли, в родстве]» — подчеркнуть, он говорит в присутствии Скалозуба. В Скалозубе я хочу видеть не мундир, а живого человека. […]

Чацкий почти утвержден. Дело только в решимости. Больше ничего.

А на Софью никто не записывается?

«Грозный взгляд — резкий тон» — он ходит — Отелло такой, он смешной, смешной.

«Мне весело, когда смешных встречаю» — важно для третьего акта.

«Кто так чувствителен и весел …» — он весел, и все его остроты возникают <от веселья>. Если веселится, то придет и чувство, отзывчивость. У вас человек с быстрой реакцией. Тогда у него [ревность] вспыхивает, исчезает, опять преобладает острота, желчь, — чувствительность исчезает. Он такой физкультурник.

Можно обменяться, но ясно уж очень — подводить бедного <Чацкого> под цирк.

Примеры мизансцен надо себе придумывать, а то это будет читка на эстраде. Она <мизансцена> может не остаться, но все же прикинуть. А то много времени потратим. На точке замерзания работа, продвижения нет.

Чацкий все знает насчет своей жизни. […] Да, трудная задача. (<Мейерхольд> сидит, молчит, думает.)

Дата добавления: 2015-06-04