Песня «Молодой гусар», картинка

¾ Что-то новое, необычно значительное вошло в их жизнь.

¾ "Жизнь наша лицейская, - вспоминал Иван Пущин, - сливается с политической эпохою народной жизни русской: приготовлялась гроза 1812 года. Эти события сильно отразились на нашем детстве".

¾ Все внезапно переменилось.

¾ Казалось, рухнули крепкие лицейские стены, ограждавшие их от жизни - и открылась им вся Россия — необъятная, огромная.

¾ Ее города и села,

¾ её бесконечные дороги, затерянные среди полей и дремучих лесов.

¾ И они, эти мальчики, вдруг почувствовали: они вместе со всеми, они тоже русские.

¾ Это на них ведет Бонапарт свои двунадесять языков...

¾ Как мгновенно повзрослели юные лицеисты.

¾ Пушкин позабыл свою беспечность!

¾ Кюхельбекер не дает воли мнимой гордости.

¾ Дельвиг сокрушил свою леность.

¾ Яковлев, не оставляя веселья, задумался о назначении своем.

¾ Пущин во много больше крат тревожит мысль.

¾ Илличевский задумался о великом, а не о чистописании.

¾ Они - граждане. Они - сыны будущего великой отчизны.

¾ Здесь, в Лицее, они борются, спорят, ищут себя.

¾ Здесь они изгоняют Пилецкого, оскорбившего честь и достоинство лицеистов.

¾ Здесь Пущин, а затем и Кюхельбекер вступают в тайное общество.

¾ Они - будущие декабристы.

¾ Здесь мальчики мужают, становятся юношами.

¾ Влюбляются, пишут стихи и записки.

¾ Назначают свидания.

¾ С нетерпением ждут балов, чтобы увидеть предмет своих мечтаний.

¾ С юношеским трепетом пригласить на вальс.

Кюхля танцует с Бакуниной. Пушкин смотрит на них.

Кюх.: (один) Она светла, как Ора! Она легка, как Ириса! У ней сапфировые глаза, льну подобные волосы. Воздух наполняется музыкой! И при одном взгляде ее...

(Вбегает Гюар)

Гюар: Господин Кюхельбекер, я видел, Вы не отдали своей даме даже трех должных реверансов. Это был вальс, старинный вальс, а вы взяли на себя самого ее вызвать, тогда как в старинном вальсе право сие подобает даме.

Кюк.: Но тогда бы она выбрала не меня, а другого!

Гюар: Но ведь это вальс! Ведь это же вальс в старинном вкусе... Господин Кюхельбекер, я Вас учил…

(Уходят. Входят Пушкин и Горчаков)

П.: Ведите меня! Я должен быть ей представлен!

(Навстречу Илличевский с Бакуниной)

Илл.:

Раздался гром - и, повторены,

Ему катятся громы вслед.

Не се ли молнии священны

Благовестителем побед.

Гремят по склонам шумны клики...

Бак.: Прелесть. Но, может быть, немного длинно.

(Пушкин и Горчаков подзывают Илличевского)

Илл.: Разрешите мне представить Вам товарищей моих. Князь Горчаков, Пушкин.

(Кланяются, Пушкин отходит в сторону)

Гор.: Как понравился Вам наш скромный бал?

Бак.: Очень мило. Мне было весело. Но должна сказать Вам, что многие из вас в манерах неуклюжи и столь неловки в танцах! Нет, нет, я говорю только о том высоком, длинном, с которым я танцевала менуэт.

Гор.: А! Вы танцевали с Кюхельбекером.

Бак.: Он так меня кружил, что я едва опомнилась. А потом, вдруг подскочивши и не сказав ни слова, убежал. Я думаю, что господин Кюхельбекер танцует более по вдохновению. Говорят, он тоже стихи сочиняет?

Гор.: У нас немало стихотворцев. Наша муза лицейская богата. Вот Пушкин, один из первейших ее служителей, и я скажу, что он соперничает с Илличевским.

Илл.: (скромно, с достоинством) Помилуй, брат.

Бак.: (К Пушкину) Тогда могу ли я попросить и вас написать мне в альбом, как это мне уже сделали ... (взгляд в сторону Илличевского, тот почтительно наклоняет голову)

П.: Стишками я баловался в детстве, а нынче я этим не занимаюсь. Занимаюсь небесными светилами и езжу верхом.

Бак.: (делая реверанс) Прошу простить. Ах, сожалею, что просьба моя столь вам несносна!

П.: Прикажите другое. Выполню все.

Бак.: Все-все? А если я вас попрошу ... (Смотрит на Пушкина. Пауза.) Вон, там, внизу, при выходе из парка, отсюда видно, на цепи сидит медведь...

Илл.: Усопшего коменданта зверь.

Бак.: Подойдите к нему и передайте от меня вот эту шоколадную пастилку.

(Пушкин, выхватив конфету из рук Бакуниной, исчезает)

Бак.: Остановите же его! Пушкин! Пушкин! (Бежит) Боже! Он идет прямо на него... Я не могу смотреть... (Отвернулась, зажмурила глаза) Но говорите, говорите же, что там происходит?

Гор.: Он подходит к нему. Медведь поднимает лапу.

Бак.: Бог мой!

Илл.: Медведь ручной, уверяю вас, не бойтесь, все кончится хорошо.

Бак.: Ах!

Гор.: Он погладил его по голове! Медведь рычит.

Бак.: Ой!

Илл.: Пушкин отскочил.

Гор.: Он споткнулся!

Илл.: Нет, нет, он удержался. Смотрите, он отходит спокойно, не спеша.

(Появляется Пушкин. Бакунина подбегает к нему.)

Бак.: Сумасшедший человек, ведь я пошутила. Он мог вас убить. У вас разорван рукав! Ай! Кровь! Дайте руку. (Перевязывает своим носовым платком). Не больно? Не туго?

П.: (Восхищенно смотрит на нее) Пустое, право же, пустое.

Бак.: Сейчас же ступайте в лазарет. Пусть вам хорошенько промоют. Не болит, нет?

П.: О, благодарю вас! Но я не до конца выполнил вашу просьбу. Я не отдал пастилку. Вот она. Я сохранил ее на память.

Бак.: (тихо) Простите меня.

(Уходит. Илличевский за ней)

П.: Я счастлив был!

(Появляется Кюхля, Пущин)

Кюх.: Завидую тебе, Пушкин! Мы видели все.

Пущ.: Сумасбродство, черт знает что, однако же я... я поступил бы так же!

П.: Как мила она! Жанно! Впрочем, нет, ты этого не поймешь!

Кюх.: Я пойму! Уж я-то пойму, Пушкин!

П.: Ты? И мы?

Пущ.: И я!

Кюх.: Бог мой!

П.: (восторженно) Какой прекрасный бал!

(Вбегает Яковлев).

Як.: Бал кончился! Шепчетесь тут, вздыхаете... А все огни погасли. Мудрецы!

Все убегают. Тут же появляется Бакунина. Она за руку тащит Кюхельбекера.

Бак.: Только никому ни слова. Мы завтра утром уезжаем. Мне нужно повидать Пушкина. Найдите его. Во что бы то ни стало, найдите! Я буду здесь!

Кюх.: Он давеча был тоже тут, а потом исчез.

Бак.: Меня вот-вот хватятся: найдите его как можно скорее!

Кюх.: Я найду, найду. (Убегает)

Бак.: Бог мой, как я решилась! Но его письмо, его стихи! Могла ли я не прийти. (читает)

Уж нет ее... Я был у берегов,

Где милая бродила в вечер ясный.

На берегу, на зелени лугов

Я не нашел чуть видимых следов,

Оставленных ногой прекрасной.

Задумчиво бродя в глуши лесов,

Произносил я имя несравненной,

Я звал ее...

П.: (стоит перед ней, перебивает) Я звал ее!

Бак.: Пушкин!

П.: (пламенно) Звал ее! Но строки словно оборвались. Стих умер. Если бы вы знали, что я передумал сейчас! В моем сердце все сожжено!

Бак.: Я не понимаю, о чем вы говорите... Я решилась на это безумство, а вы...

П.: А я закрываю глаза, чтобы не видеть вас, чтобы не потерять мужество. Без него не жить!

Бак.: О нет, нет, я не намерена слушать! Быть может, я заслужила ваши насмешки, но вы не смеете... (резко повернувшись, хочет уйти)

П.: (загораживая ей дорогу, падает на колени) Нет, не пущу вас! Прежде вы должны выслушать.

Бак.: Замолчите!

П.: Выслушайте, выслушайте меня! Я умоляю вас!.. (осыпает ей руки поцелуями)

(Высовывается голова Пилецкого. Бакунина, увидев его, убегает. Голова скрывается. Вбегает Кюхля).

Кюх.: Ты здесь? Она тебя искала... Она просила меня... Я бегал по всему парку.

Пущ.: (вбегает с другой стороны) Где же он? Ах, вот ты где! Видел ее? Она шла сюда. Я сказал ей, что ты здесь.

Гор.: Мудрецы! Что произошло! Маман Бакуниной лежит в обмороке у директора. Туда только что прискакал Пилецкий. Там бог знает, что делается...

Як.: Егоза, егоза, тебя ищут! Сюда идет Пилецкий.

Пилецкий (входя): Пушкин - господин, в карцер! (Указывает пальцем)

Пушкин один на стуле. Входят друзья.

П.: Ай, молодцы! Пришли! А я было уже лег. Такая скука, что хоть в петлю. И как устроили! Ну право! Ну, нет слов! Судьба будет еще не раз со мной проказить - вот угодил в карцер! Рассказывайте, что делается в нашем омуте?

Пущ.: Новостей множество. Изъяли лекции Куницына.

Кюх.: Александр Павлович не говорит уже, а мямлит. В его словах - один страх за их произнесение.

Пущ.: Он не ради себя, а ради нас доказывает свою благонадежность. А ему совсем худо.

Кюх.: Энгельгардт рассказывал Горчакову, что государь в гневе страшном. Кричал, что его стараниями Лицей превратился в рассадник крамолы, вольнодумства, разврата.

П.: Вот тебе и славный конец войны! Вот тебе и возвестили свободу!

Кюк.: Аракчеев обличен неслыханной властью. Опять Аракчеев! Он стал страшилищем государства.

Илл.: Ради Бога, тише, Кюхля!

Пущ.: И решено: прикончить наш курс на полгода раньше.

П.: Свобода!

Пущ. (Кюхельбекеру): Свобода, брат!

Дел.: Вставать я буду не раньше двенадцатого часа...

П.: Бедный Тосенька, выспишься, наконец.

Дел.: Возвышенней не знаю ничего!

Пущ.: Свобода - нам закон! И нет такой палки на свете, которая смогла бы властвовать над нами!

Кюх.: Свобода в битвах! Мы накануне бурь! И есть уже смелые люди!..

Пущ.: Кюхля!..

Кюх.: Молчу!

П.: Нет, говори!

Як.: Затыкаю уши.

Кюх. (Пушкину): Я все сказал.

П.: По лицу вижу, что нет. (Пущину) Жанно! Я молчу от любопытства.

Пущ.: Право же, нечего рассказывать.

П.: Нет, нет! Тебе не отвертеться, ты думаешь, что я как конь необузданный. А хочешь, я тебе стихами скажу:

Приди, сорви с меня венок,

Разбей изнеженную лиру -

Хочу воспеть свободу миру,

На тронак поразить порок...

Питомцы ветреной судьбы,

Тираны мира! Трепещите!

А вы мужайтесь и внемлите,

Восстаньте, падшие рабы!

Так я начал. Вырвусь из-под опеки лицейской и напишу!

Кюх.: Тираны мира, трепещите! Какое грозное предзнаменование! Ну, Пушкин!

Пущ.: Дадим же клятву, друзья! Ежегодно, 19 октября, в день открытия Лицея, мы будем собираться.

Як.: То будет дружная складчина, веселое пиршество вечных студентов!

Гор.: И даже тогда, когда на земле останется хоть один из нас, все равно, пусть пирует один - в нашу честь, поминая каждого!

П.: Да здравствует Лицей!

Песня «19 октября»

Дата добавления: 2015-06-26