Становление иракского королевства и шиизм 2 страница

В сентябре 1927 г. шиитские политики и муджтахиды прове­ли в Эн-Наджафе встречу, которая вынесла решение потребо­вать от властей предоставления шиитам половины министерских постов, а оставшуюся часть поделить между арабами — суннита­ми, христианами и евреями; применения этого принципа при всех назначениях на государственные должности; проведения свободных выборов в парламент без вмешательства правитель­ства и под контролем английских инспекторов.

Шиитам было сложно добиться принятия их требований, поскольку внутри самого шиитского сообщества не было един­ства, не было и единого, признаваемого всеми шиитами автори

тетного и влиятельного лидера, полностью отсутствовали поли­тические организации, которые могли бы сплотить массы, пре­вратив их в реальную опору оппозиции, выступавшей против действующей власти. Но это вовсе не означало, что шиитская элита оставалась пассивной. Напротив, на протяжении всего мандатного периода шииты выражали свое несогласие с их не­адекватным представительством в правительстве и в других госу­дарственных учреждениях. Большую обеспокоенность они про­являли накануне отмены мандата и получения Ираком незави­симости. Это событие, как полагали шииты, наряду с некоторым ослаблением прессинга на Ирак со стороны англичан с неизбеж­ностью должно было повлечь за собой усиление властных пози­ций суннитов.

Существенным фактором, который в 20-е гг. сдерживал поли­тическую активность шиитов, была нехватка в их среде квалифи­цированных кадров, специалисты отсутствовали практически во всех сферах общественной жизни, будь то политика, экономика, культура. Такое положение сложилось вследствие сохранявшейся у шиитов традиционной системы образования, представленной пре­имущественно религиозными школами, программа которых не да­вала учащимся современных знаний, чем лишала их возможности приобретать профессии, отвечавшие запросам времени, процессу модернизации, в который вступал Ирак и который был жизненно необходим шиитскому обществу. В сложившихся условиях про­блема реформирования шиитской школьной системы приобрела в 20-е гг. особую остроту и требовала безотлагательного реше­ния. Путь к достижению этой цели представители образован­ной части шиитов видели в создании государственных школ, в расширении системы светского образования в шиитской среде, против чего самым решительным образом выступали муджта-хиды. В реформировании традиционной школы они видели очень серьезную опасность потери своих связей с молодым поколени­ем, возможности безраздельного влияния на него.

Требования шиитов к властям, естественно, не сводились только к призывам реформировать систему школьного образова­ния. В ряде разработанных шиитами документов содержались положения политико-административного характера, отражавшие твердое намерение шиитов быть представленными во властных структурах пропорционально своей численности. Включались также требования наделить крестьян землей из государственного фонда, содействовать экономическому развитию шиитских рай­онов за счет государственных инвестиций, увеличить число ши­итских студентов в составе групп, направляемых на учебу за гра­ницу, а также пропорционально распределять доходы от вакуфов между шиитскими и суннитскими религиозными институтами. Как правило, эти требования оставались безответными. Прави­тельство не только не принимало во внимание обращений ши­итских лидеров, но своими действиями продолжало ущемлять даже те куцые права, которыми располагали представители ши­итской племенной верхушки. После смерти короля Фейсала в 1933 г. отношения шиитской общины с иракскими властями приобретали все большую напряженность, усугублявшуюся дей­ствиями правительства, затрагивавшими интересы знатных и могущественных представителей шиитской племенной элиты, при выборах в парламент в декабре 1934 г. не попавших в число его депутатов. Это отступление от обычного принципа проведения выборов было воспринято шиитской знатью как явная противо­законная антишиитская мера со стороны правительства.

Отмена британского мандата и начало истории «независимо­го» Ирака обнажили многие, ранее действовавшие подспудно противоречия. В 30-е гг. в Ираке происходит резкое обострение борьбы за власть внутри суннитской правящей элиты, усугуб­лявшейся ее противостоянием с шиитскими феодально-племен­ными кругами. К этому добавлялись массовые выступления про­тив падения жизненного уровня населения под воздействием мирового экономического кризиса, восстания курдов, расправа власти с ассирийским этническим меньшинством, а также серия крестьянских выступлений по всей стране, но особенно широко охвативших ее центральные и южные районы.

Начало 1935 г. ознаменовалось массовыми антиправитель­ственными демонстрациями в шиитских районах, вылившимися в итоге в мощное крестьянское движение.

Комплекс накопившихся в Ираке противоречий, как в зер­кале, отразился в крестьянских восстаниях шиитов 1935-1936 гг., руководство которыми приняли на себя шейхи племен, не из­бранные в 1934 г. в парламент, а основную движущую силу со­ставили крестьяне — шииты. Объединившись в оппозиционную группу, шейхи во главе с Абд аль-Вахидом Сиккаром совместно с главным муджтахидом Наджафа Кашиф аль-Гита и другими религиозными авторитетами шиитов направили петицию коро­лю Гази, сыну умершего Фейсала, политические и экономичес­кие положения которой отвечали главным образом интересам шиитской верхушки. Их требования сводились к увеличению числа шиитов в депутатском корпусе парламента пропорциональ­но их доле в составе всего иракского населения и соответственно предоставлению им мест во всех органах государственного аппа­рата; назначению в районах, населенных шиитами, судей из чис­ла шиитов; обеспечению свободы выборов и печати; уменьше­нию налогов и их полной отмене на водоподъемные сооруже­ния. Отказ короля принять этот документ послужил для шейхов основанием призвать свои племена к вооруженному восстанию. Шейхи весьма умело использовали то положение, в котором на­ходилось разорявшееся иракское крестьянство, его недовольство тяжелым налоговым гнетом, полной зависимостью от владельца земли и воды, от ростовщической кабалы. Ответственность за все эти невыносимые для крестьян условия лежала не только на государстве, но в большей степени на шейхах племен, которые и были непосредственными эксплуататорами крестьянства. Одна­ко им удалось убедить темных, неграмотных, задавленных нуж­дой крестьян в том, что во всех их бедах виновато суннитское правительство в Багдаде, которое угнетает шиитов, издает не­справедливые законы, душит народ непомерными налогами. При этом шиитская верхушка стремилась всячески затушевать тот факт, что выгоду от вводимых правительством законов получали также и сами шиитские шейхи. Слепо доверяя шейхам и религи­озным лидерам, восставшие крестьяне наивно полагали, что свер­жение ненавистного суннитского правительства сразу же облег­чит их положение.

В ходе восстания 1935 г. на Среднем Евфрате крестьяне перере­зали дороги, захватывали и взрывали мосты на Евфрате, они зато­пили большую площадь к югу от Хиллы, воспрепятствовав тем са­мым продвижению войск, посланных на подавление принимавше­го угрожающие размеры крестьянского движения. Столь масштаб­ные действия повстанцев вызвали обеспокоенность не только пра­вительства, но и вождей восстания — шейхов племен и муджтахи-дов, которые пошли на предложенные властью переговоры и при­звали рядовых шиитов к прекращению восстания. Этим завершил­ся первый этап движения. Его итогом было удовлетворение прави­тельством личных требований нескольких десятков крупнейших шиитских шейхов. Вместе с тем главные требования, изложенные в упомянутой петиции, были полностью проигнорированы, а поэто­му шииты-крестьяне, к которым присоединились многие средние, мелкие и даже часть крупных обойденных правительственным вни­манием шейхов, не собирались прекращать борьбу.

В мае 1935 г. начался второй этап крестьянского движения, который с перерывами продолжался до осени 1936 г. К этому моменту ситуация в Ираке еще более обострилась. На нее по­влиял необычайно сильный весенний разлив рек в 1935 г., при­чинивший огромный ущерб крестьянам, потерявшим свое жал­кое имущество и вынужденным обращаться к ростовщикам за помощью на самых кабальных условиях. В результате районы среднего и нижнего течения Евфрата и Тигра превратились в арену массовых выступлений крестьян. Средний Евфрат был объявлен на военном положении. Сюда были направлены войс­ка под командованием генерала Бакра Сидки, авиация подверга­ла бомбардировке мятежные племена с воздуха. Не раз прави­тельство заявляло о «полном восстановлении порядка» в райо­нах расселения шиитских племен, однако вооруженные выступ­ления крестьян продолжались до конца 1935 г. и приобрели но­вую силу весной и осенью 1936 г. Брошенные на их подавление войска, с чудовищной жестокостью расправлявшиеся с восстав­шими, в конечном счете сумели разгромить восстание.

Мощные выступления крестьян шиитских районов Южного Ирака 1935-1936 гг. были вызваны их тяжелым экономическим положением, кабальной зависимостью от землевладельца и рос­товщика, налоговым гнетом со стороны государства, полной не­защищенностью от чиновничье-бюрократического произвола. По­буждаемые к антиправительственным выступлениям «своими» шейхами, крестьяне в итоге расплачивались за это собственны­ми жизнями, помогая такой ценой шейхам добиваться от прави­тельства удовлетворения их личных интересов. На исход шиитс­ких восстаний влияли такие факторы, как отсутствие единства и организующей силы в крестьянских рядах, разновременность вы­ступлений, несогласованность в действиях шиитских лидеров, их разобщенность, являвшаяся во многих случаях отражением их личной вражды, что, естественно, помогало властям усугуб­лять раскол в рядах племенной верхушки путем привлечения части шейхов на свою сторону различными обещаниями и посулами. Эти меры ослабляли движение и помогали правительству нано­сить последовательные удары по отдельным его отрядам.

Движение шиитов выявило отсутствие общности интересов у различных групп иракской шиитской общины, а также сильных политических лидеров, которые могли бы постоянно представ­лять и защищать интересы этой общины в Багдаде. Деловые шиитские круги и такие известные политики, как Джафар Абу ат-Тимман и Мухаммад Рида аш-Шабиби, не поддержали вос­стание. Они неохотно признавали свою принадлежность к ши­итской общине и решительно выступали против давления шии­тов на правительство с целью заставить его принять их требова­ния. На роль политических лидеров претендовали арабские мудж-тахиды, однако им не удалось добиться признания их в этом качестве правительством. После восстания существенно пошат­нулись позиции Кашифа аль-Гиты: его одобрение применения властями насилия вызвало возмущение в шиитских кругах. Един­ственной группой, которая имела выигрыш от восстания, были шиитские племенные шейхи. Во второй половине 30-х гг. пра­вительство увеличило представительство шейхов племен в пар->:* ламенте, способствуя тем самым классовой консолидации араб­ских шейхов, независимо от их конфессиональной принадлеж­ности.

В 1940-е и 1950-е г. под влиянием значительного роста чис­ла образованных молодых шиитов, вступивших в соревнование с суннитами за посты в правительстве и других ведомствах отно­шения между суннитами и шиитами приняли довольно острый характер.

Расширение круга шиитской молодежи, получавшей совре­менное светское образование, было связано с заметными пере­менами, которые в 30-е гг. претерпевала организация школьного обучения в шиитских районах. Модернизация в этой столь важ­ной сфере во многом объясняется приходом к руководству ми­нистерством образования самих шиитов. Быстро увеличивалось число государственных школ в сельской местности, в Наджафе была открыта школа второй ступени, в которой штат был уком­плектован выпускниками Американского университета в Бейру­те, а также окончившими Высший педагогический институт в Багдаде. Радикально менялась политика правительства в отно­шении системы образования, что находило свое проявление в расширении доступа шиитов к получению светского образова­ния, в увеличении числа шиитов в группах студентов, направ­лявшихся на учебу за границу, в предоставлении шиитам воз­можности поступать в педагогические институты, включая Выс­ший педагогический институт в Багдаде. По оценкам, между 1930 и 1945 гг. число учеников начальной ступени в Ираке бо­лее чем утроилось, а второй — возросло за тот же период в шесть раз. Большая часть этого прироста произошла за счет шиитских районов.

Рост числа образованных шиитов в Ираке самым непосред­ственным образом сказывался на менталитете большинства чле­нов шиитской общины, на их отношении к светскому образова­нию, получившему значительный импульс для своего развития в период монархии.

Быстрое увеличение числа образованных шиитов сопровож­далось нарастанием суннитско-шиитского противостояния, по­скольку шииты по-прежнему были лишены доступа к ключевым государственным постам. Шиитов возмущала сложившаяся в меж­военный период практика, по которой интересы их общины в правительстве представляли один или иногда два министра — «шита, а в парламенте - блок племенных шейхов. В годы после окончания второй мировой войны депутаты парламента — шии-ты выступали с протестами против правительственной полити­ки, допускавшей лишь нескольких шиитов к обучению в воен­ной и полицейской академиях, что практически закрывало шии­том путь в офицерский корпус в армии и в полиции.

Под давлением требований шиитов власти шли на постепен­ное увеличение в 40-50-е гг. шиитского представительства в пра­вительстве, сенате, администрации. Но одновременно правители Ирака расширяли численный состав правительства и бюрократи­ческого аппарата, обеспечивая тем самым сохранение суннитско­го контроля над государственной машиной. Об изменениях в рас­пределении министерских постов в период монархии свидетель­ствуют следующие данные. Общее число этих постов за указанное время составило 645, из которых 182 занимали шииты, при этом их число возросло с 21 в 1920-е до 76 в 1950-е гг. И хотя предста­вительство шиитов в правительстве удвоилось — с 18% в 1920-е до 36% в 1950-е гг., — они занимали менее половины министерских цюстов, и власть по-прежнему сохранялась за суннитами, которые удерживали в правительстве ключевые позиции и продолжали кон­тролировать важнейшие политические институты.

Первым премьер-министром шиитом стал Салех Джабр, на­значенный в марте 1947 г. при поддержке «вечного премьера», как называли самого известного и влиятельного иракского по­ртика периода британского мандата и монархии, Нури Сайда. «Ыбор не был случайным: юрист по образованию, Салех Джабр Несколько раз был депутатом парламента, губернатором провин­ций Кербела и Басра, занимал посты министров образования, **стиции, а в 1941 г. стал первым шиитом, назначенным на пост Й^нистра внутренних дел. за Джаором на различных правительственных постах большого числа шиитов. Жесткой критике подвергли они также курс пре­мьера, направленный на увеличение числа иностранных совет­ников в иракских ведомствах, что оценивалось критиками как «стремление Джабра угодить Англии».

Во внешней политике премьер выступал за укрепление со­трудничества между Англией и Ираком, что и определило выбор именно его в качестве главы иракского правительства: на повес­тке дня послевоенного Ирака как самая насущная стояла задача пересмотра англо-иракского договора 1930 г. чего требовали прак­тически все слои иракского общества.

Подписанный Джабром в Портсмуте договор, сохранявший полностью позиции Англии в Ираке, вызвал в январе 1948 г. взрыв негодования в Багдаде и в других городах страны. Встре­тив столь жесткий и массовый протест против заключенного им договора, который остался нератифицированным, Салех Джабр 27 января 1948 г. был вынужден уйти в отставку.

Суннитские политики использовали январские выступления широких слоев населения страны для дискредитации шиитских лидеров, для ослабления их позиций в конкурентной борьбе с суннитами за власть. Обвинение же Салеха Джабра в его «проанглийской ориентации» было весьма удобным прикрытием ис­тинных устремлений суннитских властей.

Смещение Джабра с поста премьера шииты Амары и Басры расценили как «суннитский заговор против премьера-шиита». А суннитские семьи Басры встретили отставку Джабра с боль­шим удовлетворением. Они оценили Портсмутский договор как «прямо противоречащий иракским национальным интересам», хотя на стадии подготовки договора подход суннитов к содержа­нию его проекта был весьма позитивным.

В 50-е гг. Салех Джабр оставался одной из ключевых фигур в иракской политике. Он пользовался неизменной поддержкой депутатов парламента, представлявших районы расселения ши­итских племен Среднего Евфрата. Был министром внутренних дел в 1950 г. в правительстве Теуфика ас-Сувейди, в котором пять из двенадцати министров были шиитами, державшими в руках портфели, кроме внутренних дел, также финансов, экономики, иностранных дел и образования. Такой расклад вы­зывал серьезные возражения суннитских политиков, усматривав­ших в сложившейся в правительстве ситуации угрозу нарушения баланса в соотношении суннитско-шиитских сил в руководстве

страной.

Проблема достижения и сохранения баланса политических сил была предметом озабоченности и руководства шиитской об­щины. В целях укрепления своих позиций Салех Джабр в июне 1951 г. основал собственную Национально-социалистическую партию (НСП), в исполнительный орган которой он включил даже некоторых суннитов. Однако его главной опорой были пре­имущественно шииты Среднего Евфрата. Позиции партии были довольно прочны в провинциях Басра, Мунтафик, Диванийя и Кербела. В нее входила большая группа крупных шиитских земле­владельцев, но одновременно Джабр старался привлечь в партию шиитскую молодежь, представителей мелкой и средней буржуа­зии, проявлявших интерес к выдвигавшимся Джабром проектам аграрных реформ, к его планам привлечения государства к под­держке программ аграрного и промышленного развития страны.

Возможность усиления своих позиций на иракском полити­ческом пространстве НСП видела в организации прямых выбо­ров в парламент. В 1952 г., накануне очередной выборной кам­пании, Джабр и его сторонники выступили с критикой иракско­го избирательного закона и утвердившейся практики составле­ния официальных списков кандидатов в депутаты парламента. Они утверждали, что прямые выборы, свободные от вмешатель­ства правительства, могли бы стать первым шагом на пути улуч­шения политического климата в Ираке. Однако сложившийся в стране электоральный механизм, во главе которого стоял «веч­ный премьер», Нури Сайд и королевский двор, не допускал ма­лейших изменений в отлаженной системе расклада сил в правя­щей элите. Попытка Салеха Джабра и его сторонников изменить эту систему заведомо была обречена на неудачу: суннитское ко­ролевство не собиралось содействовать превращению шиитов в силу, альтернативную традиционной суннитской власти. Эта позиция была отчетливо продемонстрирована ходом и итогами парламентских выборов в январе 1953 г. Джабр и его группа по­терпели на них полное поражение, что означало закат полити­ческой карьеры Салеха Джабра: далее он не входил ни в одно из правительств, формировавшихся с 1953 до 1957 (года смерти Джабра).

Развитие ситуации в Ираке в 50-е гг., исключавшее из поли­тического процесса представителей молодого поколения образо­ванных шиитов, заставляло их искать для себя опору в идеологи­ческих системах, которые бы наиболее адекватно соответствова­ли взглядам и интересам этих слоев шиитской общины. С коняа 40-х и на протяжении 50-х гг. наиболее привлекательной для них становится коммунистическая идеология, носителем которой выступала Иракская коммунистическая партия (ИКП), одна из наиболее сильных и авторитетных на всем Арабском Востоке и влиятельных в 40-70-е гг. в своей стране.

Наибольшее число своих сторонников ИКП имела в Багда­де, а также в южных провинциях Мунтафик, Амара, Хилла и Басра и отчасти в Эн-Наджафе и Насирии. Большинство членов компартии составляли шииты. Их доля в ее высшем руководя­щем звене выросла за 1949-1955 гг. с 21 до 47%.

Главным, что притягивало шиитскую молодежь к ИКП, была нацеленность этой партии на изменение существовавшего в Ираке строя, на качественную перестройку социально-экономических и политических основ страны. Шиитам импонировали провозг­лашавшиеся коммунистами лозунги ликвидации эксплуатации и нищеты, утверждение принципов равенства людей, независимо от их национально-этнической и религиозной принадлежности. В этих идеях шииты видели для себя возможность наравне с сун­нитами активно участвовать в политической жизни Ирака, по­вышать степень своего влияния на процессы развития иракского общества, адекватную численности шиитов в стране.

Шиитов с коммунистами сближала также оппозиционность последних в отношении возникавших как в период монархии, так и после провозглашения Ирака республикой, различных пла­нов объединения арабских стран. Перспектива вхождения Ирака вкакое-либо федеративное образование вызывала большую обеспокоенность шиитов: в этом случае они неизбежно утрачивали цы свои позиции большинства населения и превращались в по-дятически маргинальную конфессиональную группу в преобла­дающем по численности арабском суннитском окружении.

Усиливавшееся в последние годы существования монархии влияние коммунистов в Ираке, в том числе, как отмечено выше, в шиитской среде, возрастание прослойки светски образованной шиитской молодежи, ускорение процесса имущественного и со­циального расслоения внутри шиитской общины и все более активное втягивание шиитов в политическую борьбу, чьей поддер­жкой стремились заручиться политические партии, возникавшие в стране с 40-х годов, - все эти изменения непосредственно зат­рагивали также шиитское духовенство. Известные шиитские муд-зктахиды проявляли большую озабоченность падением интереса молодежи к религиозной деятельности, сокращением пожертво­ваний верующих на содержание святых мест и оплату духовен­ства, но особую их тревогу вызывал быстрый рост «атеистическо­го коммунизма», втягивавшего в сферу своего влияния все боль­шее число членов шиитской общины, на что еще в 1945 г. указы­вал верховный муджтахид Мухаммед аль-Хусейн Кашиф аль-Гита. Богословы обратились тогда с призывом к иракскому правитель­ству занять более жесткий курс в отношении коммунистов и пой­ти в этом вопросе на более тесное сотрудничество с шиитскими муджтахидами. Среди мер, которые, по представлению богосло-йов, могли поставить заслон дальнейшему укреплению позиций Коммунистов в шиитской среде, назывались возвращение значи­мости городам Наджафу и Кербеле и возрождение в них религи­озного обучения, создание условий для привлечения в эти свя­щенные города шиитских паломников, а также финансирование программ экономического развития шиитского Юга.

Призывы шиитского религиозного руководства были при­знаны иракскими властями «весьма важными», однако каких-либо действенных мер для улучшения положения в южных ши-Итских районах ими не было предпринято. На этом фоне в последние годы существования монархии в Ираке происходило усиление исламской идеологии. В 1957 или 1958 г. в Эн-Наджафе зая­вила о себе группа «Сообщество религиозных ученых», или «Ас­социация улемов Наджафа», которых до своей смерти в 1970 г. возглавлял Мухсин ат-Табатабаи аль-Хаким, один из представи­телей широко известного шиитского клана аль— Хаким, многие из которых и сегодня занимают видные позиции в проирански настроенных шиитских религиозных организациях. Члены Со­общества улемов составили в дальнейшем ядро оформившейся в 1968 г. шиитской партии «Хизб ад-даава аль-исламийя» («Ис­ламский призыв», или просто «Призыв» — «Ад-Даава»), в созда­нии которой активную роль сыграл молодой улем Мухаммед Бакр ас-Садр, сменивший в 1970 г. в качестве высшего шиитского авторитета Мухсина ат-Табатабаи аль-Хакима. Партия Ад-Даава была создана как связующее звено между Хаузой и шиитскими массами. Это была тайная организация, а поэтому точных дан­ных о времени ее создания и членстве нет (называются годы от 1957 до 1960, 60-е, конец 60-х и 1968). «Ад-Даава», по замыслам ее создателей, должна была отражать взгляды молодого поколе­ния шиитских богословов на пути возрождения ислама и пост­роение исламского государства. Открыто на политическую арену эта организация вышла только после исламской революции в Иране, когда призвала иракских шиитов к свержению режима Саддама Хусейна.

Шиитская проблема в республиканском Ираке 1958-1968 годов

Антимонархическая июльская революция 1958 г., приход к влас­ти военных во главе с Абд аль-Керимом Касемом вызвал насто­роженное отношение к новой власти со стороны религиозных кругов. Объединение шиитских улемов должно было определить свою роль в условиях республиканского правления.

Премьер первого республиканского правительства Абд аль-Керим Касем был человеком светским, однако, учитывая при­верженность подавляющей массы населения страны к исламу, он старался расположить к себе не только рядовых верующих, духовных лидеров мусульманских общин. В принятой 26 июля г. Временной конституции было закреплено положение ислама в качестве государственной религии. Касем во всех своих выступлениях давал гарантии сохранения неизменным статуса ислама и в будущей Постоянной конституции. Премьер проявлял внимание к вопросам правового положения и к состоянию финансовых дел вакфов. Багдадский шариатский колледж был преобразован в университет со специальным отделением для женщин. Внешне отношения Касема с религиозными кругами выглядели вполне лояльными, однако внутренне они оставались достаточно напряженными.

Традиционная оппозиционность шиитов к любой власти от настороженности первых недель после июльского переворота стала быстро перерастать во враждебность к правительству Касема. Вызывалась она политикой республиканской власти, избравшей — особенно на начальном этапе становления нового режима, когда он остро нуждался в поддержке других национальных сил, — своим политическим союзником Иракскую коммунистическую партию, вйияние которой на общественную жизнь страны неуклонно возрастало. Сближение режима с коммунистами вызвало негатив­ную реакцию во многих слоях иракского общества, в том числе и среди шиитских богословов, окрестивших само правительство страны «коммунистическим (атеистическим)» и вставших по отношению к нему в резкую оппозицию.

Среди оппонентов нового режима оказалась и «Ассоциация улемов». Ее идеологу Мухаммед Бакру ас-Садру было тогда 30 лет, но он уже был автором многих публикаций, в которых заявил о себе как о выдающемся теоретике. В 1959 и 1961 гг. он издал работы «Наша философия» и «Наша экономика», в которых по­читался выдвинуть контраргументы политическим и экономическим процессам современности. Вторая книга стала особо по-пулярной и выдержала несколько изданий главным образом из-за того, что в ней автор идеологически обосновывает исламский шомический порядок. Мухаммед Бакр ас-Садр возглавил борь-Против «атеистического» багдадского правительства, сыграв роль в политической мобилизации теологических кругов Наджафа. Свою задачу Бакр ас-Садр видел в повышении са­мосознания шиитских масс, в их сплочении с целью эффектив­ного противостояния таким идеологическим течениям, как мар­ксизм, материализм, атеизм, которые, по его представлению, ведут не только к ослаблению шиитского сообщества, но и создают угрозу отрыва людей от ислама как такового. В начале 60-х гг. «Ассоциация улемов» не бросала прямого вызова существовав­шему режиму, но ее идеи создания в Ираке исламского государ­ства, методы политической агитации, обращенной не только к рядовым шиитам, но и к их наставникам — улемам, в некоторых иракских, в том числе шиитских кругах воспринимались как радикальные и разделялись далеко не всеми шиитами. Позиция этой организации встретила негативную реакцию части шиитс­ких шейхов, представителей старшего, более консервативного поколения, традиционно связанных с Багдадом, которые с изве­стной настороженностью восприняли «новаторские» идеи Ас-Садра. Допустимые пределы собственной политической актив­ности они ограничивали представительством шиитов во власти. Решение любых возникающих перед шиитской общиной про­блем, по их представлению, должно было осуществляться лишь на основе договоренностей с официальными структурами.

В 60-е гг. «Ассоциация улемов», не имевшая четко сформу­лированной программы и, кстати, устоявшегося названия, ста­вила перед собой задачу ведения исламской пропаганды, чем шиитские улемы занимались всегда. Опорными пунктами ее де­ятельности были филиалы, так называемые «библиотеки аятол­лы аль-Хакима», расположенные в местах расселения шиитов, которые по инициативе Абд аль-Керима Касема получали дота­ции от государства. Пропагандист назывался «призывающий» (дай), отсюда и слово «Ад-Даава» («Призыв») в будущем назва­нии партии. Само слово «партия» (хизб) означает также и «груп­па», «объединение».

В относительно лояльных отношениях исламистов с властью с 1960 г. наметилась тенденция к их ухудшению. Отправной точ­кой стал изданный 6 января 1960 г. закон о легализации полити­ческих партий и общественных организаций, в соответствии с которым религиозная группа, назвавшая себя «Исламская партия Ирака», уже 2 февраля представила министерству внутренних дел (Яраны заявку на получение лицензии, подписанную представи­телями суннитской и шиитской общин. От суннитов это был Цбрахим Абд Аллах Шихаб, спонсором партии выступил глав­ный шиитский муджтахид Мухсин аль-Хаким. Получившая вна­чале отказ, Исламская партия все же была легализована по ре­шению Кассационного суда. Партия отражала взгляды опреде­ленных кругов, как суннитских, так и шиитских, которые были решительно настроены на радикальную перестройку обществен­ной жизни Ирака. При этом в их видении в основу перемен должны были быть положены не конфессиональные или общин­ные принципы, а более понятные, как они считали, для всех иракцев нормы исламского долга. Такой подход был своего рода реакцией на преобладание в течение 40-50-х гг. в публикациях и в риторике общественных и государственных деятелей Ирака, затрагивавших проблемы будущего страны и судеб иракского об­щества, взглядов секуляристского характера.

Дата добавления: 2015-06-26