Лидер как мастер единоборства 6 страница

Лучший лидер может не быть лидером в обычном смысле этого слова. Для того чтобы помогать групповому процессу, способный лидер должен следить как за своей личной психо-

логией, так и за групповым процессом. Он должен воспри­нимать все происходящее как личностно, так и безличностно. Он должен уметь отстаивать свою позицию, признавать, свое поражение и свои неудачи, но должен и понимать, что все это не слишком важно и значительно для общего разви­тия группы. Если он считает себя центральной фигурой организации и воспринимает все слишком лично, то тем са­мым он крадет у группы ее способность к самостоятельному процессу и развитию.

Прежде всего, хороший консультант понимает, что пози­ция лидера—это просто одна из возможных ролей. Это про­дукт, образ и чувство, характеризующее групповое поле, просто совпавшее в данный момент с его личной психоло­гией. Он понимает, что быть лидером,—всего лишь сию­минутная часть его судьбы, так же как в другое время его судьба—быть плотником, родителем, ребенком или бунтов­щиком. Роль лидера может отпугивать нас из-за того, что она потребует от нас совершенства, но может и привлекать связанной с ней властью. Власть, однако, не может быть привязана к человеку, находящемуся в позиции лидера—мы смешиваем власть личности с силами поля, порождающими дух лидерства. Личность в роли лидера может только на­правлять процессы, но не порождать их! Всякий раз, когда мы пытаемся выкарабкаться из роли лидера, мы слишком, сильно отождествляемся с его ограниченной природой.

Бессознательное лидера

Объективность и нейтральность ко всем сторонам группы* являются важными характеристиками лидерства. Я давно по­стиг эту истину на своем личном опыте. Если мне что-то не нравилось в клиенте, я невольно старался подавить это в се­бе. Он, конечно, мог это почувствовать и для завершения те­рапии обратиться еще к кому-нибудь. Теперь я знаю, что ощущение антипатии—это процесс, который можно использо­вать конструктивно и с пользой для клиента. Когда мне что-то в ком-то не нравилось, на меня в этот момент действовала та часть его «я», которая использовалась не в полной мере. Если я смогу определить, что меня смущает, а затем помогу клиенту получить доступ к этой части и использовать ее более сознательно в его взаимоотношениях, то мои собст­венные чувства тоже изменятся.

Совершенно объективного нейтралитета быть не может. На этом пути стоит наша собственная психология, которая

6»

■оставляет нас людьми. Первая моя поездка по Ближнему Востоку возродила мой национальный комплекс, и так силь­но, как я еще его не переживал. Я родился в 1940 году, в начале Второй мировой войны и, будучи маленьким, был избит за то, что я еврей, задолго до того, как стал доста­точно взрослым, чтобы понять, что это такое. Когда мне было четыре года, я больше всего на свете хотел быть като­ликом, как все вокруг меня, и вырасти таким же крепким, как они. Мне удалось стать крепким парнем и избавиться от своего комплекса. Подсознательно я стал антисемитом, но полностью этот новый комплекс не проявлялся, пока я не стал работать в Израиле.

Работая там, я ощущал какое-то внутреннее беспокойст­во, так как еще задолго до того, как прибыл туда, уже был поглощен воображаемым конфликтом. Я работал над этими своими фантазиями, как только мог, но чувство тревоги и беспокойства все не проходило. Я пересматривал воображае­мые критику и нападения в свой адрес и предположил, что все их надо объединить. Я изо всех сил старался понять и про­интегрировать энергию и представления своего воображае­мого противника, мо не мог понять того, что он выступал против меня за то, что я был антисемитом!

Внешне моя работа шла прекрасно. Участники семинара работали с радостью и интересом. Однако, вопреки самому себе, я утратил свой нейтралитет. Я обнаружил, что затаил злобу и недовольство на евреев. Внутренне я осуждал и критиковал их за жестокие репрессии в отношении палестин­цев. Во мне самом шла война и, сам не подозревая об этом, я стал агрессором, подавляющим и осуждающим евреев, подобно тому, как они в моем воображении подавляли ара­бов!

Достаточно явно мой антисемитизм проявился в атмос­фере группового процесса на семинаре, когда возникла тема геноцида, и я сделал абсурдное замечание, что в группе про­явился дух нацизма, что они вели себя, как нацисты. Мое вмешательство в групповой процесс носило благонамерен­ный характер, но метанавык, т. е. способ, которым я это выразил, был бессознательно агрессивным.

Даже несмотря на то, что участники семинара смогли воспользоваться моей идеей и даже сделали с ее помощью ряд выводов, мой подход оказался неудачным, так как за этим вмешательством стояло тайное стремление перевоспитать Израиль. Подсознательно я мстил им за то, что они делали с другими. Еще более выведенный этим из равновесия, я

был расстроен оттого, что не хотел, чтобы меня отожде­ствляли с ними.

Но мне повезло. Группа, с которой я работал, была, по­жалуй, наиболее либеральной и просвещенной в Израиле в то время. Они довели до конца групповой процесс благо­даря своей собственной мудрости и при помощи прекрасной и мудрой женщины, которая взяла инициативу в свои руки и повела за собой всю группу. Она говорила спокойно и ясно, рассказывая нам, что она тоже когда-то была полна ненависти, огня и гнева к прошлому. Но благодаря своей внутренней работе и вере в себя, она сожгла свою ненависть. Взяв на себя роль лидера, с которой я не справился, она спасла тот день.

Народные лидеры

С тех пор я многому научился. Теперь я знаю, что внут­ренняя работа должна продолжаться всю жизнь. Я понял, насколько важно сохранять свою непривязанность, увидел, как разрушает нейтралитет самодовольная уверенность в том, что мы знаем больше других. Я думал, что я умнее других и больше всех знаю. В тот момент, когда я поверил в это, я стал просто еще одним проявлением духа в беспо­койном и конфликтном групповом поле. Я понял, что подав­лял историю своей собственной жизни, понял, как важно осознать свою собственную ограниченность, равно как и свою целостность. Если я не признаю, что судьба сотворила меня мужчиной, белым, американцем и евреем, то разве по­может мне это стать женщиной, негром, христианином и мусульманином?

Наконец, я научился тому, что моя собственная бессозна­тельность может быть компенсирована теми, кто способен взять на себя роль лидера. Это открыло мне путь к пони­манию других людей.

Этот горький опыт дал ответ на один из самых волную­щих меня вопросов. Меня всегда беспокоила бессознательность и абсурдность поведения многих мировых вождей. Я удивлял­ся—как еще этот мир существует? Как можно было управ­лять этим миром, если на свете так мало истинно богонос-ных вождей? Тот случай в Израиле показал мне, что люди обладают божественным свойством, способностью к сострада­нию и любви, способностью придти в последний момент на помощь. Без этих, спонтанно возникающих народных лиде­ров, наша планета давно бы погибла. Где бы ни проявлялось такое сострадание, мы должны уважать его, учиться ему и молиться на людей, которые его проявляют.

Глобальная и внутренняя работа

Мне вспоминается другой пример, показывающий, как важно бывает сохранить способность к внутренней работе в обстановке хаоса. Мы с Эми работали с одной организацией там же, где временно проживали. Работать с организацией и одновременно проживать на ее территории—это значит работать двадцать четыре часа в сутки, это работа, требую­щая большой внутренней концентрации. Это все равно что работать за границей во время войны.

Жить с группой и работать с ней означает, что вы ни на минуту не можете покинуть ее поле—вы неразрывно связаны со всеми проявлениями духа в этом поле. Никуда не деться от этой системы.

Как-то поздно вечером я беседовал с одним из руководи­телей этой организации и, из-за моей усталости, мой одно­сторонний критицизм и осуждение этой организации вырва­лись наружу. Я вел себя как «умник» и говорил ему, что, по моему мнению, его группа нуждается в переменах и боль­шей чувствительности. Он вежливо поддакивал в ответ на мои «мудрые» наставления и, казалось, принял мою кри­тику. Однако, вскоре после того, как мы с ним поговорили» ко мне пришли люди из этой группы, которые были обиже­ны и расстроены состоявшимся разговором.

Я тут же встрепенулся и понял, что тайны больше не существует. Поле не имеет границ. Так как этот мой крити­цизм вернулся ко мне бумерангом, я решил применить соб­ственные идеи к самому себе. Я работал над собой и пытал­ся уловить—в чем обвиняет меня организация. Может быть, я сам недостаточно чувствителен, подумалось мне. Где проя­вилась моя бесчувственность—в отношении к самому себе или к другим? Этот вопрос позволил мне придти к некото­рым важным выводам, которые смягчили мое критическое отношение к этой организации.

В следующий раз, когда собралась вся группа, мне уда­лось быть более нейтральным и открытым. Я действительно почувствовал, что люблю эту группу. До того еще, как я начал говорить о своих чувствах, несколько человек стали просить работать более вдумчиво.

Всем в этой комнате стало лучше! Члены этой организа­ции научили меня тому, как по-человечески можно передать клиенту, паре или организации, что именно им нужны пере­мены, и дать понять, что консультант группы тоже действует правильно.

«Мы» и «они» в Южной Африке

Думаю, что один из самых жестких уроков по внутренней работе и способности быть беспристрастным я получил во время своей первой поездки по Южной Африке незадолго до того, как система апартеида стала серьезно и небезуспеш­но меняться в лучшую сторону. Так как я уже покидал эту страну, возвращаясь в Цюрих, то позволил себе расслабить­ся и вступил в ужасную стычку с персоналом аэропорта. Началось с регистрации.

Ожидая объявления своего рейса у стойки аэропорта и не в силах больше сдерживаться, я решительно обратился к женщине, обслуживавшей пассажиров: «Как только вы мо­жете работать в такой жуткой атмосфере дискриминации черных!» К моему удивлению она спокойно выслушала мои провокационные замечания и возразила, что сама собирает­ся уехать из Южной Африки. Она доверительно сообщила мне, что авиакомпания, нас обслуживающая, придерживает­ся сегрегационной политики «только для белых». Черные и белые занимают в самолетах разные места.

Я сохранял удивительное спокойствие во время всей поездки, но тут почувствовал свой гнев совершенно справед­ливым. Несмотря на то что во время своего пребывания в этой стране я сталкивался с гораздо худшими проявления­ми такой сегрегации, тут я потерял голову и пришел в ярость. Я направился с Эми и двумя своими друзьями прямо к начальству.

Я набросился на начальника за их сегрегационную поли­тику и он, естественно, тоже взорвался. Я пренебрег сове­тами мудрых мастеров Айкидо и попал в атмосферу ярост­ной схватки Ян против Ян, сила против силы. «Кто вам сказал, что у нас сегрегация?»—заорал он на меня. Желая уберечь служащую, я, в свою очередь, закричал на него: «У вас наверняка сегрегационная политика, иначе вы не вы­ходили бы так из себя!» Он припугнул меня, что сам раз­берется со всем этим и, видя, что конфликт подошел к кон­цу, я просто удалился.

Чувствуя себя страшно довольным (побеждать всегда приятно!), я пошел на свой рейс, но мои гнев и негодование еще не прошли. Как только я вошел в самолет, то увидел, что он действительно разделен по расовому признаку. Белые сидели впереди, следом за ними—индейцы, а черные разме­щались в хвосте самолета! Я понял, что, решив проучить нас, начальник авиакомпании посадил нас, единственных из всех белых пассажиров, в салон для черных!

Я был так разъярен, что решил больше никогда не поль­зоваться самолетами этой компании. Я еще находился в по­ле Южной Африки, несмотря даже на то, что уже покидал ее Я не смог сдержать себя даже тогда, когда самолет стал взлетать. В меня вселился бес, и я вдруг обнаружил, что нарушаю основное правило полетов—не покидать своих мест до полного взлета.

Еще не остыв от пережитого, я встал со своего сиденья, чтобы направиться в туалет, как будто я путешествовал по железной дороге. Рассерженный стюард пытался остановить меня, обращаясь ко мне персонально и силой удерживая меня на месте. Вдруг какой-то совершенно пьяный пассажир встал и попытался запихнуть меня на место. Я, наконец, уселся, выпустив из себя пар и довольный, однако, что мне удалось все-таки перед этим хорошенько двинуть этого пьяницу! Я еще кипел, но уже понял, что настало время поработать над собой.

Тут же я углубился в себя и стал внутренне анализиро­вать проблему сегрегации и дискриминации в целом. Я по­грузился во внутренний космос, размышляя над своими соб­ственными убеждениями, предрассудками, подавлением своих чувств и тем, что стал жертвой. Я понял, как часто мне пришлось сдерживать себя и понял, что не позволял себе действовать именно так, как мне действительно хоте­лось бы. Мне стало лучше, и через несколько минут, когда мы уже были в воздухе, я снова поднялся, и тут поле опять изменилось. Когда я направлялся в туалет, пьяный пасса­жир, которого я до этого толкнул, порывисто подошел ко мне и извинился за свою грубость! Я был так потрясен его не­ожиданной кротостью, что смог только пробормотать в ответ свои извинения за то, что толкнул его. Тут же мы с ним стали друзьями.

Вдохновленный этим, я подошел к стюарду, которого так рассердил, и извинился перед ним за свое поведение. Я веж­ливо заметил ему, что мы оба проявили выдержку, благо­даря которой можно избежать осложнения опасных ситуа­ций и лучше справиться с опасностью. Я сказал ему, что и сам получил хороший урок. К моему удивлению, этот муж­чина прослезился и ответил, что еще никто не разговаривал с ним так душевно.

Все эти события показали мне, что люди не могут быть только хорошими или только плохими; они временно стано­вятся проявлениями духа, способными изменяться, когда си­туация подвергается анализу. Внутренняя работа—это не

только реакция в ответ на внешнюю несправедливость ил» конфликт. Конфронтация и непосредственное действие также необходимы, но в ситуациях, где это не срабатывает или просто ухудшает уже разгоревшийся конфликт, у нас нет другого выхода, как только внутренне проанализировать-проблему, изменить внешнюю ситуацию путем изменения внутренней. Работать с полем—это значит работать над проблемами, где бы они ни возникали—в группах, в наших взаимоотношениях, мечтах, физическом самочувствии и фан­тазиях. Расизм, сегрегация и бесчувственность нуждаются в работе над ними на всех уровнях. В релятивистской все­ленной, управляемой внепространственными паттернами, ра­бота с полем, ориентированная на процесс, означает следо­вание знанию, независимо от того—на внешних или внут­ренних событиях сосредоточено наше внимание.

Вопросы

1. Какими из метанавьпшв лидерства вы, по вашему мнению, обла­даете?

2. Каким еще метанавыкам вам необходимо обучиться для работы с группой?

3. Что вам следует предпринять в будущем, если ваша работа или работа вашей группы продвигается не очень успешно?

4. Выявите ваши предрассудки по отношению к группе, настоящие или в прошлом.

Глава 7. ДАОС В ЦИКЛОНЕ

Умения выполнять внутреннюю работу еще не достаточ­но, так как в атмосфере конфликта нам часто приходится выявлять за внутренней работой свои метанавыки. Как нам добраться до своего «я» в обстановке окружающего хаоса и беспорядка? Одно дело быть мудрецом, медитирующим на вершине горы, и совсем другое—найти путь к этой мудрости в атмосфере ожесточенного спора, на городской улице или в яростной дискуссии. Имеем ли мы образцы внутренней концентрации в этом хаотическом мире? Лишь у немногих из нас, если вообще у кого-нибудь, были учителя, способные работать над собой на городских улицах, оставаясь при этом земными, углубленными в себя, деятельными и сердеч­ными в одно и то же время! Наши верховные жрецы, гуру ■и мудрецы являются образцами для лидеров, однако, многие-из них не дают образцов поведения в уличных скандалах.

Меганавыки внутренней концентрации, способности к са­мосозерцанию и уравновешенности в атмосфере хаоса и

конфликта отлично иллюстрируются примерами из физики. В этой главе я буду обращаться к основным принципам физики и психологии в поисках более глубокого смысла и знания хаоса.

Осознание с точки зрения физики и психологии

Глобальный подход, как и физика, является своего рода «шнурком в ботинке» для других наук. Термин «шнурок в ботинке» или «увязка» придуман физиками для представле­ний, объединяющих смежные научные теории так, что даже несмотря на различия между этими науками, они взаимно «увязываются» друг с другом.

Увязывающий элемент теории глобального процесса со­держится в ее даоистской основе. Эта теория обладает воз­можностью сводить воедино такие современные научные тео­рии как метод Юнга (следование бессознательному), Геш-•тальи-психология с ее акцентом на процесс, безусловный приоритет личности (Роджерс), акцент трансперсональной ■психологии на духовность, системные принципы в экономике, политике и физике. В известном смысле все они являются процессуальными психологиями, отражениями древних пред­ставлений о потоке жизни.

Теория «увязки» утверждает, что в жизни может и не быть неизменных констант. Эйнштейн и Гейзенберг были одними из таких теоретиков, так как их исследования при­вели к тому неприятному выводу, что больше не существует неизменных констант, на которое можно было бы опираться. Эйнштейн, в особенности, был расстроен уплыванием из-под ног почвы «реальности», так как ее постоянное движение лишает мир всякой устойчивости.

Метод процесса также основан на предположении непо­стоянства и относительности нашего опыта. Все состояния, события, лица, роли и части являются проявлением духа. В процессе работы с различными явлениями, будь то физиче­ские ощущения, эмоции, движения, групповая атмосфера и процессы или даже события в мировом масштабе—все это лишается своего постоянного качества. Они изменяются так драматично, что даже их собственные названия теряют свой первоначальный смысл. Даже картины турбулентного и хао­тического поля, гармонии и равновесия—это всего лишь мгновенные снимки постоянно меняющегося потока. ^ Есть ли константы в психологии? По-моему, здесь может 'оыть только одна константа—осознание. Физики установили,

что без наблюдателей не было бы и самой этой науки. Все,, что происходит, происходит наряду с возможностью, что кто-нибудь узнает и сообщит об этом. Так же и в психологии,, единственная константа—это процесс добывания информа­ции, наличие наблюдателя, который отмечает происходящее и реагирует на него.

Метод глобального процесса—это осознание уходящей из-под ног почвы, потока событий вне и внутри нас. В соот­ветствии с таким определением в основе мирового процесса лежит знание о изменяющихся состояниях мира, а не сами эти состояния!

Осознание предшествует нашему суждению о состояниях сознания. Хотя мы и можем отличать «более высокие» уров­ни сознания от «более низких», доброту от жестокости, хоро­шее от плохого, беспорядок от порядка, осознание пока­зывает нам, что любое данное состояние—это всего лишь мгновенное переживание, с которым мы себя отождест­вляем.

Метод глобального процесса не привязан к какой-либо личностной теории, так как центром его внимания является само сознание. Мы почти никогда не используем в качестве констант «эго», «я», «бессознательное», так как идеи процес­са основаны на понимании и анализе изменений, а не на фиксированных структурах.

В известном смысле такой подход можно считать транс­персональной психологией, так как идея развития «эго» за­меняется при этом ростом сознания.

Кроме того, в этом методе не содержится предписаний на­счет структуры, состояний или стадий роста организаций, так как успех любой группы или предприятия зависит от чувствительности и сознания каждого из его членов. Хотя следование процессам означает, что определенные предписа­ния и положения могут быть обязательными в данный мо­мент времени для личности или организации!

Недостатком теории личности является то, что они куль­турно обусловлены и основаны на определенных обществен­ных и культурных идеалах. Так, например, западная пато­психология обладает присущими ей прагматическими крите­риями. Многие из определений психоза основаны на состоянии личности в зависимости от ее работоспособности. Западная концепция «эго» тоже культурно обусловлена—«эго» опи­сывается в терминах приспособленности личности к запад­ной культуре. По этой же причине культурно обусловлены определенные концепции восточной психологии («не—я»,

П

«,не_эго»). Эти взгляды легко могут проникнуть в програм­му развития смирения, самопознания и непротивления. Как западные, так и восточные личностные концепции обоснова­ны и применимы в тех частях света, где они разрабатыва­лись. Они обусловлены культурой, временем и местом, поэто­му не всем людям, временам и странам подходят.

С другой стороны, знание лежит в основе современных, научных, духовных и психологических учений и вполне носит универсальный характер как в психологии, так и в мировом процессе. Фактически, по мере того как сужаются государ­ственные границы и расширяются связи между различными культурами, знание может по своей значимости стать меж­культурным фундаментом.

Знание как средство может помочь в создании межкуль­турного мирового процесса и заменить консультантов в об­ществе, которые диагностируют, анализируют и предлагают свои решения, при условии, если организации могут изме­нять свои программы развития. Надеюсь, что предлагаемый мной метод мирового процесса возродит дух глубокой де­мократии и будет свободен от указаний и суждений о хоро­шем и плохом в характеристиках личности, о фазах разви­тия, о неврозах и здоровье, о сознательном и бессознатель­ном.

Немозможно быть полностью независимым и межкуль­турным в своих оценках. Даже то, что я сейчас описываю— это мои суждения, обусловленные влиянием даосизма и тео­рией знания. Иногда бывают необходимы и уместны отсут­ствие сознания, бессознательность и глупость. Действитель­но, И Цзин признает все состояния—доброе и злое, застой и перемены, все это—просто различные состояния сущего. Удивительно, однако, что там же говорится о том, что тот, кто следует переменам Дао, ценится выше, чем тот, кто ста­рается создать Дао. Кроме того, в методе процесса все со­стояния полезны, хотя принцип осознания, с помощью кото­рого наблюдаются и поддерживаются эти состояния, оцени­вается выше, чем попытка организовать их.

Всегда осознавать все—не главная цель: иногда бывает забавно и полезно пребывать в бессознательном состоянии. Сознание в теории процесса—это то, что личность может использовать или пробудить, когда это необходимо. «Муд­рец» должен обладать знанием о происходящем еще до того, как он получит возможность изменить его и приспособиться к духу времени.

Знание и изменение

Осознание принципов глубокой демократии может ока­заться той самой константой во вселенной, где, может быть, нет никаких других устойчивых характеристик. В качестве метода это знание позволяет нам оценивать все состояния— любовь и гнев, щедрость и скупость, высокомерие и скром­ность. К тому же оно помогает нам оценивать все стадии развития: решения—это только моменты в процесе эволю­ции. Принцип осознания высоко ставит стремление разре­шить ситуацию, но, признавая и другие аспекты развития, правильно соотносит стремление к решению и принуждение к нему.

Стремление к миру может в результате привести к по­пыткам подавить беспорядок и управлять изменениями. Та­кая организация или контроль над процессами являются, согласно И Цзин, только злом для общества.

Следует ли организациям развиваться, внедряя идеи, содержащиеся в теории глобального процесса? При работе с личностью это означает, что когда происходит что-то но­вое, надо надеяться на интеграцию и изменение в соответст­вии с новым видением личности. Интеграция—важная часть психотерапии, однако, роль знания еще более важна, если нас интересует не только сиюминутное открытие, а весь пе­риод жизни личности или организации. Все озарения, откры­тия, части нашего «я», эмоции и переживания существуют лишь сегодня или завтра. Осознание же—это сила, откры­вающая нам доступ к новым состояниям сознания и к еще не проявившимся частям нашего «я» и нашего мира.

Какова роль сознания в организациях, стремящихся к пе­ременам? Знание может изменить поведение, но изменяю­щееся поведение не всегда приводит к повышению осознания или открытости к другим состояниям сознания. Например, компания, стремящаяся к финансовому процветанию, будет придавать большое значение потребности решать возникаю­щие проблемы и осуществлять перемены так, чтобы вся организация работала эффективно. Как знание может по­мочь этой компании добиться своей главной цели—повыше­ния производительности? Производительность и повышение доходов—это основные или текущие цели. К ним следует относиться серьезно, но надо и изучать организационный уровень сознания, так как роль сознания в достижении орга­низационных целей особенно важна.

Современные предприятия и организации понимают се­годня, что если люди, входящие в них, несчастны, то работа

идет плохо. Один из лучших способов сделать всех счаст­ливыми, это подключить всех к работе организации, исполь­зовать знание каждой отдельной личности в интересах об­щего развития. Наши текущие проблемы тоже должны ре­шаться, но наибольшее удовлетворение и успех приносят решения, полученные с применением знания.

Следующий пример иллюстрирует, как осознание может помочь группе распознать и решить свои проблемы. Группа бизнесменов вела трудные переговоры по заключению кон­тракта между новой отраслью компании и ведущей органи­зацией.

Когда переговоры между ними начались, стало очевидно, что обе группы находятся в патовой ситуации, так как меж­ду членами групп возникло глубокое недоверие. В ходе дис­куссии члены нового отделения назвали человека, укравшего из организации деньги. Он был одним из руководителей ве­дущей организации, и всем казалось, что именно он являет­ся причиной такого недоверия. Контракт должен был убе­речь обе стороны от повторения подобных случаев.

Вместо того чтобы сосредоточить свое внимание на дета­лях контракта, позволяющего предохранить всех от возмож­ности быть обворованными, я предположил, что отсутствую­щий на заседании вор, на самом деле присутствует как часть поля, важная часть, о которой должны знать другие. Я сказал группе, что все мы—потенциальные воры. «А самк вы не хотели когда-нибудь раздобыть побольше денег?>—• спросил я их в шутку и предложил им разыграть роль от­сутствующего вора.

Напряженное и неприятное чувство, вызванное проявле­нием в группе духа воровства, вышло наружу и стало транс­формироваться. Один за другим, все члены группы прини­мали на себя предложенную роль и с юмором исповедова­лись в своем желании иметь побольше денег, любви и сво­бодного времени.

Вся группа хохотала над этими признаниями, и напря­женное поле трансформировалось в атмосферу вечеринки! Мы все можем быть честными тружениками, но мы все так­же являемся потенциальными воришками. Даже когда мы работаем на организацию, мы все хотим больше получать за свой труд. Разыгрывая роль вора, эта группа подошла к решению проблем нужды и жадности, что окончательно дружески сплотило всех членов группы. Так знание помогло заключить контракт, когда сначала основная проблема была отложена в сторону, а вместо этого была создана атмосфера

общности. Как только скрытое чувство недоверия рассея­лось, родился дух сотрудничества и группы быстро подписа­ли обсуждаемый контракт. Этот групповой процесс является типичным при заключении сделок и переговоров. Перегово­ры происходят успешнее, когда являющийся их фоном скры­тый процесс выходит наружу.

Высвобождение скрытой энергии Ци, вторичного процесса группы пугает и забавляет. Как будто едешь на лошади за­дом наперед. Это означает отмечать и выделять то, чего дру­гие избегают или подавляют. Например, требование, чтобы группа недоверчивых и подозревающих друг друга деловых людей разыгрывала роль вора, может сначала показаться чудачеством. Для того чтобы осуществить такое вмешатель­ство в групповой процесс, нужно мужество. Мужество отме­чать и выделять порицаемые или запрещаемые обществом формы поведения или эмоции—это метанавык, необходимый при использовании знания о групповых барьерах.

Паттерны завихрений и групповые барьеры

За большинством групповых процессов следить относи­тельно легко. Труднее приходится в обстановке хаоса и тур­булентности поля, беспорядка и при нарушении равновесия системы, так как она сильно отличается от общепринятой действительности. Типичными примерами турбулентности в психологии или в групповых процессах могут служить изме­ненные состояния сознания, болезнь, безумие или насилие.

Турбулентные и неравновесные ситуации рассматривают­ся в физике теорией хаоса, развивающейся наукой о це­лостных системах1. В ней все события рассматриваются как взаимосвязанные в отличие от редукционистских подходов, где делаются попытки понимать события как сумму причин и следствий.

Турбулентность—это еще один параметр измерения по­тока событий, так как мы больше не в состоянии понять причинную и временную связь между действиями и поведе­нием одной группы с поведением другой группы. Неожи­данно мы сталкиваемся с событиями, кажущимися случай­ными и невероятными. Мы встречаемся с турбулентными личностями, семьями и группами. Ниже приводятся примеры турбулентности в больших группах, обусловленных следую­щими факторами.

См Бриггс и Пит «Завихренное отражение».

/ Возросшая скорость развития события и перемены. Группа, подобно реке, может быстро изменяться. Она может ускорить или замедлить свое развитие из-за политических событий, смерти центральных лиц или изменения мировой

Дата добавления: 2015-06-04