Экзистенциализация психотерапии

Развитие психотерапии XX столетия характеризовалось сменой пара­дигм мышления, нашедших свое отражение в современной психотерапев­тической теории и практике. Одной из таких парадигм явилось то, что может быть названо экзистенциализацией психотерапии — использованием в психотерапевтической теории и практике фундаментальных идей экзи­стенциализма, выдвинутых и обоснованных такими известными филосо­фами, как К.Ясперс, М.Хайдеггер, Ж.П.Сартр. Экзистенциализация пси­хотерапии имела место не только в рамках психиатрии, основывающейся на психологии сознания с ее видением шизоидного и параноидного паци­ента, страдающего от расщепления Я, но и в остове психоанализа, акценти­рующего внимание на психологии бессознательного, той сферы психиче­ской деятельности человека, которая, с психоаналитической точки зрения, обладает отличной от сознания структурой, логикой развития, языком.

В научной литературе предпринимались попытки исследования влияния экзистенциализма на некоторые направления в психиатрии, психоанали­зе, психологии [1]. В контексте данной работы есть смысл уделить основ­ное внимание тем аспектам экзистенциализации психотерапии (интегра-тивность, системность, смыслозначимость), которые не нашли должного отражения в отечественных и зарубежных публикациях, но которые послу­жили отправной точкой для реформирования классического психоанали­за 3. Фрейда.

Как известно, становление и развитие классического психоанализа в начале XX в. сопровождалось радикальным переосмыслением традици-

ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНЫЙ ПСИХОАНАЛИЗ (Ж. П. САРТР и др.)

онных представлений о тождестве сознания и психики. Формулируя основ­ные положения психоанализа, 3. Фрейд не только выступил против отожде­ствления психики с сознанием, но и высказал гипотезу о существовании бессознательного пласта человеческой психики, в недрах которого проис­ходит особая жизнь, еще недостаточно изученная и осмысленная, но тем не менее реально значимая и заметно отличающаяся от сферы сознания.

Разумеется, З.Фрейду не принадлежал приоритет в открытии бес­сознательной деятельности человека. Представления о действенности бессознательного содержались в отдельных философских трудах XIX в., в частности, в работах Э. фон Гартмана, А. Шопенгауэра, Ф. Ницше. Одна­ко если в философских системах прошлого признание самостоятельно­го статуса бессознательного ограничивалось в лучшем случае попытками осмысления взаимоотношений между сознательными и бессознательны­ми процессами, то 3. Фрейд пошел дальше. Он не только рассмотрел взаи­моотношения между двумя сферами психики человека (сознанием и бес­сознательным), но и попытался раскрыть содержательные характеристи­ки самого бессознательного психического, выявить глубинные процессы, протекающие по ту сторону сознания, объяснить причины возникнове­ния внутриличностных конфликтов, ведущих к образованию невротиче­ских симптомов, и разработать технику лечения нервнобольных.

Психоаналитическое учение 3. Фрейда о человеке противостояло двум крайним философским позициям: предельному рационализму, выводящему эмпирическое существование индивида из абсолютной идеи или мирового духа, с одной стороны, и мистическому иррационализму, растворяющему чело­веческое существо в слепой воле или бессознательном начале, стоящем вне, помимо и за человеческим бытием как таковым, — с другой стороны. В отли­чие от философов, стремящихся к построению системы представлений о мире и человеке, основатель психоанализа предпринял попытку интегра­ции знаний о топике, динамике и экономике различных психических про­цессов, а также функционировании психического аппарата, состоящего из трех систем — сознания, предсознательного и бессознательного.

Интегративностъ психоанализа нашла свое отражение в метапсихологии 3. Фрейда и применении методов объяснения и понимания при исследо­вании психических феноменов (выявлении причинных связей и раскры­тии смысла бессознательного поведения). Его системность — в концепту­альном обосновании механизмов вытеснения, фиксации, сопротивления, регрессии, сублимации и практическом использовании системы знания, техники анализа и соответствующих приемов в процессе психоаналити­ческой терапии невротиков. Что касается смыслозначимости психоанализа (не психоаналитической теории и практики, а эвристики), то три облас­ти эмпирически фиксируемого проявления бессознательного, а именно

ЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗАЦИЯ ПСИХОТЕРАПИИ

ошибочные действия (оговорки, описки, забывание слов, затеривание предметов, несчастные случаи и другие промахи), сновидения и невроти­ческие симптомы, рассматривались З.Фрейдом как полноценные психи­ческие акты, наделенные смыслом и имеющие важное значение в жизни

человека.

В противоположность философским концепциям, авторы которых уповали на безграничную власть сознания над человеческими страстями и апеллировали к разуму как непогрешимому источнику могущества людей, 3. Фрейд показал зависимость Я от бессознательных влечений человека и от требований культуры с ее этическими предписаниями, нравственны­ми запретами, социальными ограничениями. Его представления о Я как «несчастном существе», подверженном троякой угрозе (со стороны внеш­него мира, вожделений Оно и строгости Сверх-Я), были направлены про­тив ранее распространенных иллюзий о человеке как внутренне непроти­воречивой, не раздираемой никакими коллизиями личности.

С точки зрения 3. Фрейда, на протяжении истории развития научной мысли человеческая самовлюбленность перенесла два ощутимых удара: «космологический», нанесенный Н. Коперником и сокрушивший превратные представления человека о Земле как центре Вселенной; «биологический», нанесенный Ч.Дарвиным, доказавшим, что человек произошел от обезь­яны и, следовательно, является лишь ступенькой в эволюции животного мира. Собственную заслугу он видел в том, что благодаря психоаналити­ческому учению о «несчастном Я», которое не является «хозяином в соб­ственном доме» и довольствуется незначительными сведениями о бессоз­нательной душевной жизни, удалось нанести третий, «психологический», «самый чувствительный удар по человеческой мании величия» [2, с. 181]. Психоаналитическое изучение «несчастного Я» предполагало дальней­шее исследование бытийственности человеческого существования, с тем чтобы раскрыть внутриличностные коллизии и драмы, разыгрывающие­ся в глубинах человеческой психики, а также переживания удовольствия и страдания, выпадающие на долю человека, прибегающего к крайностям садизма или мазохизма, печали или меланхолии, психоза или невроза. Именно эта задача и ставилась основателем психоанализа, который рас­сматривал зависимости Я от внешнего мира, Оно и Сверх-Я, описывал различные столкновения между бессознательными влечениями челове­ка и требованиями культуры. На основании изучения человека под этим углом зрения он как раз и пришел к выводу, что душевная жизнь каждого из нас часто сопровождается конфликтами, которые предстоит разре­шить тем или иным путем — нормальным или патологическим.

В традиционных философских теориях разрешение конфликтов между человеком и окружающим его миром не представлялось чем-то проблемно-

ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНЫЙ ПСИХОАНАЛИЗ (Ж. П. САРТР и др.)

неразрешимым. Считалось, что в ходе эволюционного развития человека у него вырабатываются и формируются определенные защитные механиз­мы, позволяющие приспосабливаться к внешнему миру.

З.Фрейд не отрицал таких возможностей разрешения конфликтов, точнее, предупреждения возникновения их. Более того, он ввел в пси­хоаналитическое учение представления о «принципе удовольствия» как внутренне присущей каждому человеку программе функционирования психических процессов, в соответствии с которой бессознательные вле­чения автоматически направляются в русло получения максимального удовольствия, и «принципе реальности», обусловленном необходимостью считаться с требованиями окружения и задающем ориентиры на поиск таких путей достижения первоначальной цели, которые как бы застра­ховывали человека от различного рода потрясений и перегрузок, связан­ных с невозможностью непосредственного и сиюминутного удовлетво­рения влечений.

Вместе с тем 3. Фрейд исходил из того, что защитные механизмы подобного рода, эффективные по отношению к внешней реальности, далеко не всегда способствуют разрешению глубинных конфликтов, свя­занных с наличием психической реальности, представленной бессозна­тельными процессами и различного рода фантазиями. Защитные меха­низмы создают порой лишь видимость разрешения внутрипсихических конфликтов, поскольку вытесненные в бессознательное желания челове­ка могут в любой момент вырваться наружу и стать причиной очередной человеческой драмы.

В клинической практике постоянно приходится сталкиваться с подоб­ной ситуацией, когда благодаря механизмам внутреннего вытеснения своих желаний человек формально справляется с внутренними кон­фликтами, а на самом деле отстраняется от действительности, всецело погружаясь в созданный им иллюзорный и фантастический мир. Уход от неудовлетворяющей действительности завершается, по выражению З.Фрейда, «бегством в болезнь». Невротические заболевания — типичный пример такого «бегства в болезнь», свидетельствующий о своеобразных и в общем-то тщетных попытках разрешения человеком своих внутрен­них конфликтов.

Кроме того, 3. Фрейд считал, что хотя защитные механизмы служат цели предотвращения опасности, тем не менее они сами могут обернуться опасностью. Те или иные защитные механизмы фиксируются в Я и стано­вятся постоянными способами реагирования, повторяющимися на протя­жении человеческой жизни. Они оказываются действенными даже тогда, когда опасность не существует в реальности. По выражению основателя психоанализа, защитные механизмы оказываются своего рода инфан-

ЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗАЦИЯ ПСИХОТЕРАПИИ

тилизмами, и окрепшее Я взрослого человека считает себя обязанным выискивать жизненные ситуации, заменяющие собой первоначальную опасность, чтобы оправдать его фиксацию на привычных способах реа­гирования. Таким образом, защитные механизмы сами по себе могут стать патогенными, поскольку «все более отчуждая от внешнего мира и постоян­но ослабляя Я, подготавливают вспышку неврозов» [3, с. 41].

Дальнейшее развитие психоаналитической теории и практики сопро­вождалось более детальной и обстоятельной разработкой первоначаль­но выдвинутых 3. Фрейдом идей о патогенных конфликтах, механизмах защиты, причинах возникновения и возможностях устранения невро­тических заболеваний. В рамках психоаналитически ориентированной терапии не только сформировалось ортодоксальное направление, пред­ставители которого целиком и полностью придерживались предложен­ной основателем психоанализа методологии исследования психических процессов и использованных им технических приемов лечения нервно­больных, но и обнаружились разногласия между 3. Фрейдом и теми анали­тиками, которые проявили самостоятельность и независимость в процес­се изучения человеческой психики, мотивов поведения человека, а также обоснования целей психотерапии. Среди первых диссидентов психо­анализа оказались такие теоретики и практики, как А.Адлер, К.Г.Юнг, В.Райх, которые основали новые направления в психотерапии — соот­ветственно индивидуальную психологию, аналитическую психологию, характероанализ.

В отличие от З.Фрейда, открыто выступавшего против рассмотре­ния психоанализа в качестве какой-либо философской системы, А.Адлер и К. Г. Юнг не только признавались в своих пристрастиях к отдельным философским идеям, но и высказали ряд положений, позднее вошедших в остов различных философских школ. В частности, в противополож­ность основателю психоанализа, А.Адлер одним из первых стал подчер­кивать важность учета «телеологического плана жизни» человека. Он рассматривал человека как творящего свою собственную «линию жизни», «внутренний план» развития своих сущностных сил. Контроверзы между классическим психоанализом и индивидуальной психологией разверты­вались (помимо всего прочего) по линии расхождения между 3. Фрейдом и А.Адлером в трактовке человека с точки зрения сведения его настоя­щего к прошлому или важности учета перспективного «плана жизни», в соответствии с которым формируются определенные способы челове­ческой деятельности.

В этом смысле позднее выдвинутая Ж. П. Сартром экзистенциальная идея «проекта» человеческого бытия являлась не чем иным, как изме­ненным концептом «жизненного плана» личности, предложенным в свое

ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНЫЙ ПСИХОАНАЛИЗ (Ж. П. САРТР и др.)

время А. Адлером, который исходил из того, что «правильно понятые отдельные акты в своей взаимосвязи должны отобразить единый жиз­ненный план и его конечную цель» [4, с. 25-26]. И нет ничего удивитель­ного в том, что в своей работе «Бытие и ничто» (1943) Ж. П. Сартр (один из видных представителей французского экзистенциализма) обратился к осмыслению не только психоаналитического учения 3. Фрейда о чело­веке, но и к концептуальным построениям А. Адлера, включая его идеи о «комплексе неполноценности».

Можно, пожалуй, сказать, что становление экзистенциализма как одно­го из философских направлений XX столетия в определенной степени проходило под знаком переосмысления психоаналитических представле­ний о человеке. В частности, немецкий философ К.Ясперс (1883-1969) одним из первых среди экзистенциалистов обратил внимание на учение 3. Фрейда о человеке. До того, как были сформулированы основные поло­жения экзистенциализма, он имел возможность ознакомиться с психоана­литическими идеями, поскольку в начале своей теоретической деятель­ности специализировался в области психологии и психиатрии и, следова­тельно, не мог пройти мимо дискуссий, которые велись в первое и второе десятилетие XX в. вокруг психоанализа. В ряде своих статей того периода и в книге «Всеобщая психопатология» (1913) [5] К.Ясперс настороженно отнесся к элементам «объясняющей психологии», включенным в концеп­туальные построения 3. Фрейда, но усмотрел основную заслугу венского психоаналитика в его стремлении использовать идеи «понимающей пси­хологии», правда, переосмысленной им по-своему.

Следует иметь в виду, что и по отношению к «понимающей психоло­гии», как она трактовалась 3. Фрейдом, К.Ясперс был настроен критиче­ски. Но его критика касалась не столько проблемы понимания в ее эври­стическом значении, сколько психоаналитического подхода, в рамках которого 3. Фрейд пытался создать теорию о функционировании психи­ческого аппарата и развертывании психических процессов как таковых. В последующих философских работах К. Ясперса понимание, в противо­положность объяснению, стало отправным пунктом для постижения челове­ческого бытия. Если классический психоанализ был нацелен на расшиф­ровку бессознательного, на раскрытие сексуальной символики, то фило­софия, согласно К.Ясперсу, должна ориентироваться на поиск символов бытия, на экзистенциальное толкование шифров, несущих информацию о мире и человеке. Для него были неприемлемы фрейдовские натуралистические импликации, являющиеся составной частью психологии бессознательно­го. Он не признавал необходимость перевода бессознательных содержа­ний в сознание для постижения символов бытия, которая представлялась 3. Фрейду важной, особенно в терапевтическом плане. Тем не менее его

ЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗАЦИЯ ПСИХОТЕРАПИИ

экзистенциальная концепция шифров в определенной степени перекли­калась с психоаналитическими идеями о символической природе челове­ческой деятельности.

Акцентируя внимание на внутреннем постижении человеком своей экзистенции (посредством ее и своего бытия в мире), К.Ясперс тем самым отстранился от психоаналитических претензий на объективное познание человеческого существа. Он исходил из того, что «экзистенция» является не концепцией, а «знаком», указывающим на выход за пределы объективности с целью постижения «необъективного бытия», которое «представляет собой экзистенцию, если она может проявляться первона­чально для меня в моем собственном бытии» [6, с. 68].

Отталкиваясь от этого положения, он стремился подчеркнуть бесплод­ность научных попыток, предпринимаемых исследователями в надежде выявить эмпирические, предметные характеристики человека, которые, по его мнению, ничего не говорят о самобытности индивида, о его экзи­стенциальной структуре и трансценденции как побуждении духа в сфере реального существования. С данных экзистенциальных позиций К. Ясперс выступал против эмпиризма психоанализа с его акцентом на биологических характеристиках индивида и инстинктах, проявляющихся на всех ступе­нях развития человеческого существа.

Ориентация психоанализа, согласно которой вся человеческая жизнь рассматривалась через призму бессознательных влечений человека, была воспринята К.Ясперсом как методологически ошибочная, не способст­вующая познанию человеческого бытия как такового. Это не означало, что он отрицал роль бессознательных влечений в жизни человека или не признавал за ними никакого статуса. Напротив, К.Ясперс исходил из того, что подобные влечения вполне реальны, однако, как замечал немецкий философ, «мы должны ограничить их и научиться рассматри­вать человеческое существование как нечто отличное от них» [7, с. 154]. В противоположность 3. Фрейду, он акцентировал внимание не столько не бессознательном, сколько на сознании, на бытийственности сущест­вования человека.

Все импликации бессознательного, так или иначе учитываемые при осмыслении бытия человека в мире, воспринимались К.Ясперсом как имеющие значение лишь с точки зрения интенционалъности сознания. В соответствии с этой установкой, объектом исследования стала экзи­стенция как «сознание вообще», имеющее отношение не к эмпирическим проявлениям индивида, а к онтологическим структурам самого бытия. Если классический психоанализ ориентировался на описание объективных составляющих бессознательного, независимо от того, принимались ли во внимание реальные сексуальные влечения или учитывались их сим-

ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНЫЙ ПСИХОАНАЛИЗ (Ж. П. САРТР и др.)

волические формы выражения, то основной интерес К.Ясперса лежал в плоскости осмысления природы бытия, в рамках которого «необъек­тивность» является бессознательным эквивалентом «интенционального, объективного сознания».

С точки зрения К.Ясперса, будучи неотъемлемой частью бытия, соз­нание выступает в качестве «медиума всех вещей». Поэтому экзистенци­альный анализ должен быть не чем иным, как анализом сознания, поскольку «анализировать существование — значит анализировать сознание» [8, с. 49]. Так, критическое переосмысление психоаналитических представ­лений о бессознательном, сопровождаемое обращением к идеям Э. Гуссер­ля об интенциональности сознания, привело К.Ясперса к выдвижению экзистенциальной философии с ее трактовкой экзистенции в качестве основы сознания.

Понимание экзистенции как обозначения бытия человека стало отправ­ной точкой размышлений немецкого философа М. Хайдеггера (1889-1976), идеи которого оказали существенное влияние на экзистенциализацию психотерапии. В отличие от К.Ясперса, он не обращался к обстоятель­ному рассмотрению идей классического психоанализа. И хотя М.Хайдег-гер соглашался с тем, что «психоанализ — очень важная дисциплина», тем не менее он исходил из того, что эта дисциплина является терапевтиче­ской, но «ее философские позиции несостоятельны» [9, с. 152].

Подобная оценка психоанализа сопровождалась смещением акцента исследования в иную, отличную от фиксации эмпирических проявлений бессознательного плоскость — в плоскость раскрытия самого человече­ского бытия, поскольку, в представлении М. Хайдеггера, по своей сути человек принадлежит бытию как таковому и, следовательно, вопрос о том, кто есть человек, тесно связан с вопросом о сущности бытия. Поэтому в его философских размышлениях осмысление проблемы человека осу­ществлялось через призму раскрытия «бытия-в-мире», в котором человече­ское существо характеризуется прежде всего открытостью и экзистенциальной историчностью.

В основополагающей работе «Бытие и время» (1927) М.Хайдеггер предпринял попытку осмысления проблемы бытия, присутствия, суще­ствования человека. Он попытался постичь одновременно как отноше­ние бытия к существу человека, так и сущностное отношение человека к открытости бытия. Для того чтобы выразить и то, и другое в одном слове в той области, в которой человек предстает именно как человек, М.Хайдеггером было использовано понятие «дозами» (Dasein), переводи­мое на русский язык как «тут-бытие», «присутствие». Один из основных тезисов работы «Бытие и время» включал в себя важную мысль, согласно которой сущность тут-бытия или присутствия заключена в его экзистенции.

ЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗАЦИЯ ПСИХОТЕРАПИИ

Понятие «экзистенция» употреблялось исключительно как обозначение бытия человека, поскольку, как замечал М.Хайдеггер, «сущее, существую­щее способом экзистенции, это человек» [10, с. 32].

Философствование М. Хайдеггера основывалось на пересмотре тради­ционных, а также возникших в конце XIX в. представлений о человеке. С одной стороны, он стремился провести различия между бытием и сущим, сосредоточивая свое внимание на исследовании человеческого бытия, в результате чего в поле зрения оказались не эмпирические, онтические характеристики человека, а феноменология бытийственности, онтологи­ческие структуры его. С другой стороны, объектом размышлений М. Хайдег­гера стало не сознание, как оно понималось в картезианской философии, и не бессознательное, трактуемое в психоаналитическом духе, а «бытие сознания», т. е. те априорные, дорефлексивные структуры, на основе кото­рых возникают все эмпирические явления. Сочетание этих двух аспектов в единой познавательной ситуации, предполагающей ориентацию на про­чтение «смысла» бытия, как раз и лежало в основе хаидеггеровского уче­ния, названного им «фундаментальной онтологией».

Если 3. Фрейд предпринял попытку осмысления структурных состав­ляющих психики через призму бессознательных влечений и желаний человека, то М.Хайдеггер обратился к онтологическим структурам челове­ческого бытия, рассмотренным с точки зрения дорефлексивного их пони­мания. Если основатель психоанализа стремился к расшифровке скры­того символического языка бессознательного, то создатель фундамен­тальной онтологии сосредоточил свои усилия на интерпретации языка как такового, благодаря которой проявляется смысл бытия, поскольку, согласно М. Хайдеггеру, именно в языке открывается возможность человече­ского существования.

В этом плане можно говорить о сходной исследовательской интенции 3. Фрейда и М. Хайдеггера, направленной на раскрытие смысла происходяще­го посредством психоаналитического или экзистенциально-феноменологического толкования языка как основной «обители» бессознательно-символических или дорефлексивно-онтологических структур. Другое дело, что в центре внимания основателя психоанализа оказалась смыслозначимость психи­ческих процессов, в то время как основателя фундаментальной онтоло­гии интересовало прежде всего и главным образом постижение смысла человеческого бытия как такового.

В конечном счете фундаментальная онтология М. Хайдеггера оказалась близкой к психоаналитическому учению 3. Фрейда по описанию бытийст­венности человеческого существования. Подобно основателю психоана­лиза, исследовавшему житейские ситуации, в которых обнаруживались симптомы проявления амбивалентных чувств любви и ненависти, вины

ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНЫЙ ПСИХОАНАЛИЗ (Ж. П. САРТР и др.)

и раскаяния, страха и беспокойства, М.Хайдеггер апеллировал к такой повседневности бытия, где человек характеризовался «страдательными экзистенциалами» типа заботы, заброшенности, отчаяния, ужаса, стра­ха смерти. И хотя содержательная трактовка бытийственности человече­ского существования различна в психоанализе и в фундаментальной онто­логии, поскольку 3. Фрейда интересовали главным образом психологиче­ские механизмы образования различных душевных состояний индивида, в то время как М. Хайдеггер стремился раскрыть «экзистенциальное беспо­койство», обусловленное разрывом между «подлинностью» и «неподлин­ностью» человеческого бытия, тем не менее исследовательский акцент на «страданиях» человека в общем плане был однотипным в обоих учениях.

Как в том, так и в другом случае всевозможные страдания человека рас­сматривались через призму прояснения смысла конкретного поведения, или человеческого существования как такового, выявления глубинных психических, или онтологических структур бытия. Вместе с тем в объяс­нении неподлинности человеческого существования психоанализ и фун­даментальная онтология отличались друг от друга: 3. Фрейд усматривал истоки страданий человека в расхождении между его природными бессоз­нательными влечениями и культурными ценностями цивилизации; М. Хай­деггер исходил из того, что «экзистенциальное беспокойство» является следствием внутренних противоречий «бытия-в-мире», где человеческое существование выступает одновременно в качестве сокрытости и откры­тости, наличности и трансцендентности, эмпиричности и проекта, бытия и Ничто, поскольку, в представлении немецкого философа, человече­ское бытие «проецируется в Ничто» и только благодаря этому оно имеет какое-то существование или, иначе говоря, «Ничто есть условие возможно­сти раскрытия сущего как такового для человеческого бытия» [11, с. 23].

При осмыслении источника страданий человека 3. Фрейд и М. Хайдег­гер пришли, хотя и каждый по-своему, к той фундаментальной проблеме, которая, как мне представляется, в значительной степени предопреде­лила последующую экзистенциализацию психотерапии. Для первого это была проблема страха, являющаяся, по его выражению, «узловым пунктом, в котором сходятся самые различные и самые важные вопросы, тайна, решение которой должно пролить свет на всю нашу душевную жизнь» [12, с. 251]. Для второго таковой представлялась проблема ужаса, так как, по его собственным словам, в фундаментальном настроении ужаса человек дос­тигает того события в своем бытии, «благодаря которому открывается Ничто и исходя из которого должен ставиться вопрос о нем» [13, с. 21].

3. Фрейд подчеркивал, что подверженное опасности с трех сторон «несчастное Я» может быть охвачено тройственным страхом — реальным страхом перед внешним миром, страхом совести перед Сверх-Я и нев-

ЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗАЦИЯ ПСИХОТЕРАПИИ

ротическим страхом перед Оно. Психоаналитические представления о структуризации психики привели его к пониманию того, что бессозна­тельное Оно не испытывает страха, поскольку не может судить о ситуа­циях опасности, и именно Я, а не Оно является местом сосредоточения страха, представляет собой «подлинный очаг боязни» и ввиду угрозы трех опасностей развивает «рефлекс бегства», в результате чего происходит образование невротических симптомов и защитных механизмов, ведущих к различным фобиям. При этом 3. Фрейд провел различия между стра­хом, боязнью и испугом, считая, что стирал: означает определенное состоя­ние ожидания опасности и приготовления к последней, если она даже и неизвестна, боязнь предполагает конкретный объект, которого боять­ся, в то время как испуг отражает момент неожиданности и представляет собой состояние, возникшее при опасности, когда человек оказывается к ней неподготовлен [14, с. 206].

Стремясь к постижению смысла человеческого бытия в его онтологи­ческом измерении, М. Хайдеггер сосредоточил свое внимание на пробле­ме ужаса, того ужаса, который, по его представлению, в корне отличен от страха и боязни. Человек всегда боится того или иного конкретного сущего, которое ему угрожает. Страх перед чем-то также касается опреде­ленных вещей. Боязни и страху присущи очерченность причины и пред­мета. В отличие от них, ужасу присущ оцепенелый покой. Ужас перед чем-то всегда есть ужас от чего-то, а неопределенность того, перед чем и отчего берет человека ужас, является не недостатком определенности, а прин­ципиальной невозможностью что бы то ни было определить. Подчерки­вая специфику ужаса, М.Хайдеггер заметил: «Мы не можем сказать, перед чем человеку жутко. Вообще делается жутко. Все вещи и мы сами тонем в каком-то безразличии» [15, с. 21].

Следует отдать должное тому, что, несмотря на интеллектуаль­ные и терапевтические усилия по выявлению природы именно страха, 3. Фрейд не обошел стороной проблематику ужаса. В статье «Жуткое» (1919) он попытался понять суть ощущения человеком ужаса и в связи с этим обратил внимание на высказывание немецкого философа Ф. Шел­линга, согласно которому жуткое — это все, что должно было оставаться тайной, сокровенным и выдало себя. Однако если экзистенциалистское понимание ужаса соотносилось с тайной Ничто и возможностью ее рас­крытия, то З.Фрейд усматривал в жутком пробуждение инфантильного страха, действие навязчивого повторения, зависящего от внутренней природы влечений человека и связанного с возвращением вытесненно­го. В конечном счете основатель психоанализа исходил из того, что жут­кое является «чем-то издревле привычным для душевной жизни, что было отчуждено от нее в результате процесса вытеснения» [16, с. 275].

ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНЫЙ ПСИХОАНАЛИЗ (Ж. П. САРТР и др.)

Психоаналитическое понимание страха и жуткого способствовало раз­работке технических приемов, связанных с психотерапией невротиче­ских пациентов, страдающих различными фобиями. Однако сама по себе проблема жуткого оставалась нерешенной, поскольку связь между жутко­стью, страхом и вытеснением не представлялась столь однозначной, как это первоначально казалось 3. Фрейду. Не случайно в работе «Торможение, симптом и страх» (1926) он пересмотрел свои взгляды на природу страха, подчеркнув, что не вытеснение создает страх, а страх производит вытесне­ние. Новое видение данной проблематики открывало путь к осмыслению вопросов, связанных с травмой рождения и страхом смерти, что предпо­лагало дальнейшую разработку метапсихологии. Однако ортодоксальные последователи 3. Фрейда сосредоточили свои усилия на совершенствова­нии технических приемов анализа в процессе лечения нервнобольных и с недоверием отнеслись к метапсихологии, требующей глубоких фило­софских раздумий, в том числе и по проблемам ужаса, жути.

В отличие от ортодоксального психоанализа, фундаментальная онто­логия М. Хайдеггера была ориентирована на постижение смысла челове­ческого бытия через призму раскрытия тайны Ничто, что предполагало обращение к проблеме ужаса, испытываемого людьми. По его мнению, именно ужас заставляет ускользать сущее в целом, но с общим ускольза­нием сущего происходит ускользание людей от самих себя. Такое пони­мание ужаса вело к выдвижению принципиального положения, согласно которому жутко делается не конкретному индивиду, не «мне» и «тебе», а человеку как таковому.

В ужасе находит отражение не расколотость повседневности, которая в пси­хиатрии воспринимается нередко в качестве возможной причины возникнове­ния страха и невротического поведения, а единство целого, связанного с быти­ем. Эта захваченность человека целым ведет к его скуке, глубокой тоске, гнездящейся в безднах человеческого бытия. И в то же время исход­ный ужас является залогом таинственной возможности опыта бытия, поскольку только благодаря ему раскрывается «неприметная распахну­тость» Ничто. Другое дело, что вследствие скрытости присутствия исход­ный ужас в человеке большей частью подавлен.

Высказанные М.Хайдеггером идеи об ужасе способствовали экзистен-циализации психотерапии, поскольку в процессе лечения невротиков психотерапевтам приходилось сталкиваться с такими непонятными про­явлениями пациентами скуки, тоски, безразличия к миру, другим людям и самим себе, которые не могли быть объяснены только и исключитель­но инфантильными страхами и возвращением вытесненного. Психи­ческие состояния многих пациентов свидетельствовали об их глубокой отрешенности от своего бытия, об утрате смысла своего существования,

ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНЫЙ ПСИХОАНАЛИЗ Ж. П. САРТРА

о захваченности неким целым или его тенью, неопределенность которых воспринималась человеком как некое отсутствие собственного присутст­вия в мире, провал в бездну небытия. Имея дело с подобными пациента­ми, психотерапевты различных ориентации нередко приходили к выво­ду, что обратившиеся к ним за помощью люди не являются больными в традиционном понимании, обусловленном представлением о причинно-следственной связи между психическим состоянием и инфантильными переживаниями, и что экзистенциальный вакуум, скука, безразличие создают для аналитиков больше проблем, чем сексуальная неудовлетворенность или ком­плекс неполноценности.

Дата добавления: 2015-06-04