Человек и основатель

Льнов

и лечения, отличающегося от катарсиса (метода лечения, основанного на гипнотическом воздействии и использо­ванного Йозефом Брейером) ориентацией не на снятие реакции аффекта, пошедшего по неверному пути, а на об­наружение и устранение вытеснений.

Итак, на основе текстологического анализа работ Фрейда можно выделить по меньшей мере следующие определения психоанализа: (1) часть психологии как нау­ки; (2) незаменимое средство научного исследования; (3) беспартийный инструмент, как, например, исчисление бесконечно малых величин; (4) наука о психическом бес­сознательном; (5) орудие, которое дает возможность «Я» овладеть «Оно»; (6) любое исследование, признающее факты трансфера (переноса) и сопротивления как исход­ные положения работы; (7) вспомогательное средство ис­следования в разнообразных областях духовной жизни; (8) один из видов самопознания; (9) искусство истолко­вания; (10) не научное, свободное от тенденциозности, исследование, а терапевтический прием; (11) метод лече­ния психических заболеваний, метод для устранения или облегчения нервных страданий.

Я не случайно использовал выражение «по меньшей мере», поскольку приведенные выше трактовки психоана­лиза, как они были сформулированы самим Фрейдом, не являются исчерпывающими. Полагаю, что любой иссле­дователь, уделивший особое внимание этому вопросу и посвятивший время текстологическому анализу всех ра­бот Фрейда именно под этим углом зрения, мог бы доба­вить к данному перечню еще ряд определений психоана­лиза. Но дело не в этом. Важно и существенно то, что при­ходится считаться с реальным фактом многозначности определения психоанализа самим его основателем.

Действительно, диапазон трактовок психоанализа у Фрейда довольно обширный. Если за исходное определе­ние взять какую-то одну фрейдовскую трактовку, то тем самым ускользает почва для адекватного понимания пси­хоанализа. Вполне очевидно, что для тех, кто исходит из 1-го и 2-го фрейдовских определений, психоанализ будет выступать в качестве науки, в то время как для других, принимающих 8-е и 9-е определения, он может восприни­маться как герменевтика (искусство толкования). Поэто­му нет ничего удивительного в том, что до сих пор даже среди самих психоаналитиков, не говоря уже о критиках

психоаналитического учения Фрейда о человеке и куль­туре, нет единой точки зрения по поводу понимания пси­хоанализа.

Не означает ли все это бессмысленность каких-либо попыток разобраться в существе психоанализа как таково­го? Имеются ли гарантии того, что в работе по истории, те­ории и практике психоанализа не будут допущены одно­сторонности, связанные с принятием автором наиболее импонирующего ему фрейдовского определения психоа­нализа? Как все-таки по большому счету рассматривать психоанализ — в качестве науки или с точки зрения искус­ства толкования, исследования в разнообразных сферах человеческой деятельности или метода лечения?

Разумеется, многозначность трактовок психоанализа, в том числе и самого Фрейда, вносит дополнительные труд­ности в понимание его теории и практики. Но это не может служить основанием для отказа ни в простой любознатель­ности по отношению к идеям и концепциям Фрейда, ни в профессиональном исследовании психоанализа как тако­вого. Напротив, изначальное понимание того, что за расхо­жим использованием термина «психоанализ» скрывается нечто неопределенное, требующее конкретизации и глубо­кого осмысления, должно настраивать на серьезную рабо­ту, связанную с раскрытием существа психоанализа.

Что касается гарантии, связанной с недопущением односторонностей при изложении истории, теории и практики психоанализа, то это вопрос не простой. Любая авторская позиция, тем более по такому широкому спект­ру проблем, как история, теория и практика психоанали­за, может быть воспринята не разделяющим данную по­зицию читателем в качестве односторонней. Но это сфе­ра свободы выбора, предполагающая терпимое отноше­ние к другому мнению и допускающая инакомыслие как один из критериев свободы.

Другое дело односторонние интерпретации, в приме­нении к излагаемому материалу обусловленные приняти­ем какого-либо одного фрейдовского определения пси­хоанализа. В этом смысле можно говорить о гарантии, поскольку, на мой взгляд, все вышевоспроизведенные фрейдовские трактовки психоанализа заслуживают внима­ния. Они по-своему характеризуют то, что принято назы­вать психоанализом, дают представление о его разносто­ронних аспектах, вносят дополнительные штрихи в его

понимание. Именно поэтому рассмотрение истории, тео­рии и практики психоанализа в данной книге осуществляется не чеР⁶³ призму одного-единственного определения, а с уче­том -той многозначности, которая имела место у самого Фрейда и которая была связана с эволюцией его взглядов на природу, движущие силы, внутренний мир, психиче­ские расстройства человека.

И, наконец, вопрос о том, какое понимание психоана­лиза следует считать правильным, истинным, единствен­но верным, адекватным образом отражающим его суть. Если придерживаешься строго какого-то одного фрейдов­ского определения психоанализа и игнорируешь другие, попадаешь в ловушку одностороннего его понимания. Если основываешься на многозначности психоанализа, рискуешь застрять в болоте эклектизма. Но можно ли ра­зобраться в существе психоанализа, избегая опасностей Сциллы и Харибды?

Думаю, есть приемлемый путь для более или менее адекватного понимания психоанализа. Мне представля­ется, что он является той исследовательской тропой, на которой многозначность понятия психоанализа выступает не в качестве чего-то эклектичного, искусственно связанно­го между собой, а в плане нанесенных мастерской рукой знаков, указывающих выход из темной преисподней незна­ния на освещенную дорогу знания о психоанализе как тако­вом.

По мере изложения материала по истории, теории и практике психоанализа я с трудом брел по этой тропе, ко­торая после соответствующих зарубок Фрейда успела за­расти сорной травой. При этом я не делал остановок, раз­деляя свой путь на вехи «история», «теория», «практика». Это был беспрерывный процесс движения вперед, по ходу которого все составные части психоанализа пере­плелись в некое единство. Вот почему в книге нет разде­лов, специально посвященных тем или иным его частям. Теория и практика психоанализа освещаются в едином историческом контексте того психоаналитического дви­жения, которое возникло при жизни Фрейда и дошло до наших дней.

Психоанализ — детище Фрейда. Со временем дитя по­дросло и сегодня превратилось в столетнего исполина, име­ющего детей и внуков, прокладывающих свой путь в фило­софии, психологии, социологии, культурологии, меди-

i _циНе, педагогике. Понимание топу, что он из себя пред­ставляет, немыслимо без прояснения его характера и установок, формирование которых закладывается в дет­стве. Это, в свою очередь, предполагает знакомство с ро­дителями, в данном случае с отцом ребенка, оказавшим непосредственное влияние на становление и развитие своего любимца. Поэтому рассмотрение истории, тео­рии и практики психоанализа необходимо начать с осве­щения того, каким был его родоначальник, почему у него возникла потребность в порождении того, что се­годня именуется психоанализом, как и когда он решил­ся известить мир о своем детище.

2. ЛейОин В. М.

Глава 2

ЗИГМУНД ФРЕЙД:

Дата добавления: 2015-06-04