Лейбин В М

приснился в ту ночь, один из сюжетов настолько заинтри-?
говал меня, что я тут же по пробуждении записал его. Cyaij
по всему, избирательная память в тот момент оказалась та«
ковой, что дала возможность воспроизвести именно дан*)
ный сюжет, а не какой-то другой. Допускаю, что сумбур^
ное сновидение включало в себя не менее ценные сюжет»*,.,
ные линии иного порядка, которые заслуживали внимав
ния. Но пристрастность к осмыслению политических со-Щ
бытии того периода развития России помешала в полном!
объеме воспроизвести все те сюжеты, которые нашли свое|
отражение в сновидении. |

Итак, с незначительными, не имеющими принципиа-j льного значения сокращениями приведу часть сновиде-^ ния, дословно записанную мной после пробуждения и яв-| ляющуюся в данном контексте, как мне представляется,! наиболее существенной и важной.

«... Я нахожусь в каком-то здании. Иду по широкому коридору.-; Дохожу до конца, где вахтер проверяет пропуска тех, кто переходит! в другой коридор. Возвращаюсь обратно. Неожиданно замечаю,; комнату, на двери которой табличка с буквой «М»... Захожу. Вижу,; ряд кабинок. Перед каждой стоит очередь из двух-трех человек. По-! чему-то у кабинок и мужчины, и женщины... Выхожу... Направля­юсь в большой удлиненный зал заседаний. Идет защита докторской диссертации. Диссертант отвечает на вопросы. У него округлое лицо. Он держит себя независимой свободно... Члены ученого сове­та встают с мест, выходят из зала, возвращаются, мешают слу­шать... Название диссертации «Тропы и геймы». Появляется один из оппонентов. Он размахивает руками... Говорит, что с помощью по­нятия «геймы» диссертанту удалось многое понять...».

Что же может означать данное сновидение, точнее, приведенная его часть? О чем оно свидетельствует? Какая •здесь имеется связь между моей личной жизнью и теми по­литическими событиями, которые происходили в то время в стране? Что скрывается за отдельными элементами сно­видения? Каковы те неявно выраженные мысли, которые, возможно, лежат в основе увиденного мною текста снови­дения?

Первое, что бросается в глаза, это период времени, когда мне приснился сумбурный сон, часть которого воспроизведена. Накануне 9 декабря и по радио, и по те­левидению я слушал и смотрел работу VII съезда народ­ных депутатов России. Узнал, что в результате тайного голосования Гайдар не был избран премьер-министром.

Отдельные детали сновидения указывают на те собы­тия, которые происходили на съезде накануне. Правда,

они присутствуют в сновидении в искаженном, замаски­рованном виде, что весьма характерно для проявления бессознательного. Однако их толкование не представляет какой-либо трудности, как и толкование других деталей сновидения, относящихся к более отдаленному прошло­му.

Первая часть отрывка сновидения (какое-то здание, коридор, вахтер, проверка пропусков) напоминает мне главное здание Московского государственного универ­ситета на Воробьевских горах. В конце 60-х годов я, бу­дучи студентом Ленинградского университета, приехал на семимесячную стажировку в МГУ и на протяжении двух месяцев жил в общежитии, расположенном в глав­ном корпусе. С этим у меня связаны как приятные, так и неприятные воспоминания. Я с интересом знакомился с Москвой, историческими достопримечательностями, архитектурными памятниками, театрами, библиотека­ми. Но были и неприятные воспоминания, когда мне пришлось уйти из МГУ, так как в свое время я досрочно сдал все экзамены на год вперед и администрация фило­софского факультета не знала, как же осуществлять кон­троль во время моей стажировки. Пришлось расстаться со своими опекунами. Зато я имел возможность само­стоятельно заниматься в московских библиотеках на протяжении нескольких месяцев. Но я лишился обще­жития и помню, что какое-то время, пока жил в обще­житии МГУ, мне приходилось прилагать определенные усилия, чтобы проскакивать на ночлег мимо вахтеров, проверявших у студентов пропуска. В первой части сно­видения как раз и содержится все то, что мне пришлось видеть и с чем пришлось сталкиваться двадцать четыре года тому назад.

Комната, на двери которой табличка с буквой «М», — ассоциация с тем, что происходило на VII съезде народных депутатов России перед голосованием за и против Гайда­ра. Захожу в эту комнату — подспудное желание видеть, кто конкретно из депутатов проголосует за утверждение Гайдара в должности премьер-министра, а кто — против. Кабинки, перед которыми стоят в очереди мужчины и женщины, — кабинки для тайного голосования, где депу­таты совершили то, что недостойно делать в приличном обществе в присутствии других людей.

13*

Удлиненный зал заседания, в котором идет защита докторской диссертации, — зал заседания, где проходил VII съезд народных депутатов России. В явном содержа­нии сновидения речь идет об Ученом совете, в скрытых мыслях — о происходящем на съезде народных депутатов. Мне неоднократно приходилось участвовать в заседаниях Ученых советов по защите кандидатских и докторских диссертаций, в то время я сам был членом двух таких сове­тов и кроме того несколько лет тому назад довелось побы­вать в роли диссертанта и на себе испытать все тяготы, ко­торые порой обрушиваются на него. Так что в замене засе­дания съездов народных депутатов (накануне приснивше­гося сновидения) заседанием Ученого совета по защите докторской диссертации (в сновидении) нет ничего осо­бенного.

У диссертанта округлое лицо — облик Гайдара, высту­пающего с докладом. Диссертант держится свободно, от­вечает на вопросы — отражение поведения Гайдара, вы­ступавшего с докладом и отвечавшего на вопросы депута­тов. Члены Ученого совета встают с мест, выходят из зала, возвращаются, мешают слушать -— типичная картина на заседаниях различных комиссий и съездов народных депу­татов, когда кое-кто из народных избранников позволяет себе перебивать других, разговаривать во время выступле­ний своих коллег, вставать с мест и толпиться у микрофо­нов в ожидании произнести очередную реплику. Размахи­вающий руками оппонент — типичный образ тех народ­ных депутатов, которые подкрепляют косноязычие своей речи характерными жестами рук.

Все эти отдельные части и элементы сновидения впол­не понятны и объяснимы. Недоумение вызывает лишь одна незначительная по объему часть, которая, на первый взгляд, кажется излишней, абсурдной, не вписывающейся в общую канву сновидения. Речь идет о мало что говоря­щем названии темы диссертации «Тропы и геймы» и утвер­ждении оппонента, что с помощью понятия «геймы» дис­сертанту удалось многое понять. Почему в названии дис­сертации стоит слово «тропы», еще можно понять. Во вся­ком случае речь может идти о направлении развития Рос­сии. Не пути или дороги, а именно тропы, чуть обозначен­ные, не проторенные, ведущие неведомо куда. Те тропы, по которым ранее не доводилось ходить россиянам.

Но откуда взялось столь странное название «геймы»? Период времени по аналогии с игрой в теннис — гейм? Производное от понятия «Гея» — Земля? Или, быть мо­жет, еще нечто такое, чему мое бессознательное придает особое значение? Первое и второе толкования понятия «геймы» оказались в поле моего сознания позднее, когда я предложил студентам подумать над тем, чтобы это могло означать. Я же в момент интерпретации сновидения исхо­дил из того, что «геймы» — это словообразование, состоя­щее из двух понятий «гей» и «мы». Такова была у меня пер­вая ассоциация с прозвучавшим в сновидении словом «геймы».

«Гей» — термин, принятый в литературе и в обиход­ной речи для обозначения людей, придерживающихся определенной сексуальной ориентации, для обозначения гомосексуалистов. «Мы» — это действительно мы, хотя так и хочется сказать «они», то есть депутаты. Ведь имен­но они, составляющие большинство депутатского корпу­са, что называется «изнасиловали» Гайдара. Однако в том-то и дело, что не только они, большинство депутатов, но и все мы оказались геями. Мы их избрали, мы им дове­рили решать судьбу России, мы согласились, чтобы они повели нас по ранее не изведанным тропам. Причем мы оказались одновременно и своего рода жертвами. В том смысле, что существовавшая до сих пор система с ее не­цивилизованной политической культурой постоянно «насиловала» нас. В ее рамках мы были и объектом, и субъектом насилия.

Власть имущие покушались на наше мышление и по­ведение. В свою очередь, будучи объектом насилия, ниже­стоящие своей покорностью и заигрыванием с верхами со­блазняли вышестоящих. На всех ступенях пирамиды влас­ти существовали свои правила игры, когда пострадавший от насилия со временем имел возможность отыграться на подчиненных ему людях. Тому, кто продвигался по пар­тийной линии, приходилось все время подставляться. Он сам, что называется, расстилался перед вышестоящим партийным функционером, который мог использовать его, как хотел. Строптивые выбывали из игры. Честолюби­вые, подавляя в себе все человеческое, подстраивались под настроение вышестоящих, исполняя все их приказы, же­лания и прихоти. И так было во всех сферах жизни нашего общества.

Вспоминаю, какое «добровольное изнасилование» со­вершалось порой в научном мире. Некоторые ученые, рас­считывавшие со временем стать членами-корреспонден­тами и действительными членами Академии наук, сами предлагали свои услуги директорам институтов по написа­нию статей и книг, добровольно или под нажимом отдавая им свое авторство. Получив гласное или негласное одоб­рение, они, фактически, заставляли других сотрудников участвовать в этой порочной практике, являвшейся, по сути дела, «научной проституцией». Нередко оказывалось так, что целая группа ученых трудилась над каким-либо изданием, позднее выходящим в свет под фамилией ди­ректора института. Разумеется, это не доставляло радости рядовым кандидатам и докторам наук, но многие из них были вынуждены идти на «духовное изнасилование», по­скольку отказ от него подчас граничил с потерей работы или во всяком случае с установлением таких отношений между сотрудниками и руководством института, при кото­рых дальнейшая исследовательская деятельность оказы­валась под большим вопросом.

Гомосексуализм как иные виды сексуальной ориента­ции может проявляться в различных формах. Насилие не является ни его специфической чертой, ни основной ха­рактеристикой. Оно становится преобладающим лишь в определенных условиях. Так, например, в условиях тю­ремного заключения гомосексуализм часто приобретает насильственную форму, способствующую унижению и подчинению слабых телом и духом людей той силе и влас­ти, которой обладают паханы. В нашем предшествующем обществе символически выраженный гомосексуализм с его явным насилием над духом человека был широко рас­пространенным явлением.

Пожалуй, можно было бы сказать, что насилие над те­лом и духом стало нормой той экономической и полити­ческой культуры, в которой мы пребываем до сих пор. Никто не чувствует себя свободным от насилия. Ни низы, неоднократно обкраденные своим государством и вы­нужденные влачить нищенское существование. Ни вер­хи, так как даже президент страны может быть на глазах многомиллионных телезрителей унижен, оскорблен и фактически «изнасилован» теми депутатами, которые сами жаждут верховной власти. Ни пенсионеры, шокиро­ванные ростом цен, намного опережающим их скромные

пенсии, и не имеющие возможности приобретать необ­ходимые им для жизни лекарства и продукты питания. Ни преуспевающие бизнесмены, владеющие престижны­ми машинами, загородными домами и недвижимостью за границей, но все время опасающиеся за свою жизнь, по­скольку заказные убийства стали обыденной приметой наших дней.

Наверное, можно по-разному оценивать существую­щую экономическую и политическую культуру в совре­менной России, однако полагаю, не будет ни малейшим оскорблением, если в свете вышеизложенного придется назвать ее «гейкультурой». Ее отличие от предшествующей культуры заключается лишь в том, что раньше физическое и духовное насилие над людьми осуществлялось главным образом благодаря идеологическому воздействию, в то время как в настоящее время это насилие обусловлено экономическими факторами жизни.

Толкование появившегося в сновидении названия диссертации «Тропы и геймы» вызвало такие ассоциации, которые привели к рассмотрению гейкультуры. Но если подобное толкование сопровождалось у меня размышле­нием над тем, что представляет собой эта гейкультура, то у кого-то другого оно может вызвать внутреннее сопротив­ление и неприятие. Именно это и имело место в редакции журнала, один из сотрудников которого предложил мне написать статью о психоаналитическом видении полити­ческих страстей в России.

В тексте статьи я воспроизвел вышеизложенное снови­дение. Ни сама статья, ни это сновидение не вызвали осо­бых негативных эмоций со стороны тех, кто читал ее в ре­дакции журнала. Она была принята к печати. Перед ее публикацией я имел встречу с главным редактором журна­ла. Тот расхваливал статью, говорил о том, что ее вскоре напечатают в журнале, но высказал одно пожелание, кото­рое привело меня в смущение. Редактор объяснял мне, что гомосексуализм не такое распространенное явление в на­шей культуре, что можно было бы обойтись в статье без упоминания понятия «гей». Он приводил еще какие-то ар­гументы по этому поводу, но главное сводилось к следую­щему. «Давайте, — говорил он, — изменим название дис­сертации, фигурирующее в вашем сновидении. «Тропы и геймы» вызывают какие-то ненужные ассоциации. Пусть

остаются «тропы», но вот вместо слова «геймы» поставим какое-либо другое выражение».

В свою очередь, я постарался доходчиво объяснить главному редактору журнала, что название «Тропы и 1 геймы» не мной придумано наяву, а явилось ко мне в | сновидении. Оно является объективной данностью, не зависимой от субъективного восприятия того, насколь­ко благозвучным или непристойным представляется мне самому или кому-то другому словосочетание «тро­пы и геймы». Данное словосочетание появилось в сно­видении не случайно, и оно включает в себя определен­ный смысл, раскрытие которого как раз и является од­ной из составных частей психоаналитического подхода к пониманию бессознательного. Однако, несмотря на все мои объяснения, главный редактор настаивал на | своем. «Я понимаю, — говорил он, — но все-таки надо изменить название «Тропы и геймы» на что-то другое». 1 По мере нашего дальнейшего разговора стала очевидной | безуспешность моих попыток убедить его в том, что сно­видение — это не тот текст, который подлежит редакти­рованию извне. Мне не оставалось ничего другого, как заявить о том, что то изменение, которое главный редак­тор хочет внести в статью, совершенно неприемлемо и я даю свое согласие на ее публикацию лишь в том случае, если словосочетание «тропы и геймы» сохранится в пер­воначальном виде.

Чем можно объяснить неприятие главным редактором словосочетания «тропы и геймы»? Почему у него возникло столь сильное внутреннее сопротивление против понятия «гей»? С чем связано то, что у него не было никаких возра­жений против содержащихся в статье рискованных сюже­тов, относящихся к здравствующим политическим лиде­рам, и в то же время вполне безобидное слово «гей» вызва­ло столь бурную реакцию?

В начале 90-х годов, когда обсуждалась моя статья, главный редактор журнала не испытывал какого-либо идеологического давления, которое ранее ощущали на себе все издательства. Он мог позволить публиковать в своем журнале острые и разоблачающие политиков мате­риалы, в том числе и на сексуальные темы. Поэтому неп­риятие понятия «гей» не было связано с какими-либо идеологическими соображениями. Судя по тому, с какой горячностью он говорил о гомосексуализме как таковом,

можно было заключить, что эта тема волнует его прежде всего как человека. Внутреннее сопротивление главного редактора журнала против использования в статье поня­тия «гей», скорее всего, было связано с какими-то личны­ми воспоминаниями и переживаниями. Интересно отме­тить то обстоятельство, что у него не возникло негативных эмоций против использованного в статье выражения «из­насилование». Более того, как.потом оказалось, уже без моего ведома в опубликованном варианте статьи оказа­лись такие изменения, когда появилось жирным шрифтом выделенное название «изнасилование в коридорах поли-, тической власти». В символически выраженной форме по­литический гомосексуализм был для главного редактора вполне приемлемым явлением, в то время как словосоче­тание «тропы и геймм» вызвало негативную реакцию.

По-человечески мне понятно внутреннее сопротивле­ние главного редактора журнала при его ознакомлении с моим толкованием сновидения, точнее, интерпретацией названия диссертации «Тропы и геймы». Когда я писал статью для журнала, то поймал себя на том, что у меня са­мого возникло определенное сопротивление. Появилась мысль — не лучше ли, что называется, от греха подальше умолчать о незначительной по объему части сновидения, связанной со странным названием диссертации, и сосре­доточить внимание на интерпретации всего того, что на­прямую связано с политическими страстями. Ведь, озна­комившись с предложенным толкованием названия дис­сертации «Тропы и геймы», кое-кто из читателей может составить нелестное представление об авторе статьи. Его рассуждения могут выглядеть следующим образом: «Коль скоро автору статьи пришла на ум ассоциация слова «гей­мы» с понятием «гей», то это связано, видимо, с его сексуа­льной ориентацией, так как каждый думает о том, что вол­нует его самого». Аналогичная мысль может придти в го­лову и читателю данного труда. Так что можно понять мое внутреннее сопротивление, которое возникло в период написания статьи и которое я отчасти испытываю по мере того, как пишу эти строки.

С подобного рода сопротивлениями против толкова­ния сновидений, в которых могут содержаться сюжеты, компрометирующие сновидца, сталкивается, по всей ве­роятности, каждый, кто занимается самоанализом. Но еще большее сопротивление возникает в том случае, если

приходится говорить публично о своем толковании собстг! венного сновидения. Но одно из правил психоаналитиче­ского толкования сновидений гласит, что человек не впра­ве исключать ни одной возникшей у него мысли по повол своего сновидения или отдельного его элемента, если даж$| какая-либо мысль вызывает возражение против того, З об этом неприлично думать и тем более говорить вслух. "| Тот, кто ради поддержания своего престижа в глазах окру- [ жающих отступает от этого правила, не должен браться за § подобного рода работу. Но уж коль скоро пишешь о снови­дениях, работаешь с пациентами, требуя от них искренно­сти, и занимаешься самоанализом, то следует быть чест­ным и перед самим собой, и перед читателями. В против­ном случае книга об истории, теории и практике психоа­нализа теряет смысл.

Спустя какое-то время после написания и опублико­вания работы «Толкование сновидений» Фрейд не сове­товал повторять свой опыт, поскольку анализ и последу­ющее изложение собственных сновидений требуют от­кровенности и честности, что может обернуться против того, кто это делает. Разумеется, каждый аналитик по-своему решает, следует ли ему внять этому совету или поступить так, как считает нужным. Большинство пси­хоаналитиков предпочитает говорить о сновидениях своих пациентов и умалчивать о собственных сновиде­ниях. Это их право, тем более, что часто взаимоотноше­ния между психоаналитиками таковы, что, обладая пси­хоаналитическими знаниями и имея навыки терапевти­ческой работы, они смотрят друг на друга с позиций врач-пациент, находят в своих коллегах симптомы пси­хических заболеваний и не прочь использовать материа­лы учебного анализа или какие-либо откровения, вклю­чая сновидения, в качестве подтверждения того диагно­за, который они поставили коллеге. Я же "предпочитаю заниматься своим делом и исхожу из того, что, приняв решение публиковать работу по истории, теории и прак­тике психоанализа, не стоит идти на поводу внутреннего сопротивления и намеренно отказываться от возможно­сти быть самим собой.

Из всего вышеизложенного нетрудно понять, что тол­кование сновидений, особенно своих собственных, точно так же, как и его восприятие, может вызывать такое силь­ное сопротивление, в результате которого раскрытие

смысла сновидения и познание бессознательного оказы­ваются непосильной задачей для человека, не знакомого с психоанализом. Вот почему следует, на мой взгляд, со всей серьезностью отнестись к психоаналитическому методу и технике толкования сновидений, даже если первоначаль­ное знакомство с ними у кого-то вызовет внутренний про­тест против тех психоаналитических идей, которые пока­жутся явной нелепостью с точки зрения рационального мышления и нравственного сознания. Особенно это каса­ется внутреннего сопротивления, связанного с восприя­тием или, точнее, неприятием психоаналитического по­нимания символической деятельности бессознательного в сновидениях, имеющей отношение к сексуальности.

Согласно Фрейду, искажающая деятельность сновиде­ния осуществляется благодаря цензуре, направленной против непристойных, аморальных, асоциальных бессоз­нательных желаний человека. Но цензура — это не единст­венное, что затемняет сновидение и затрудняет обнаруже­ние его подлинного смысла. Есть еще нечто такое, что так­же способствует маскировке мыслей сновидения и затруд­няет открытое проявление в нем непристойных бессозна­тельных желаний. Речь идет о символике, которая, с точки зрения Фрейда, является, быть может, наиболее примеча­тельной частью психоаналитических воззрений на снови­дения.

Дата добавления: 2015-06-04