Шпильрейн: деструкция, инстинкт разрушения, смерть

Интересно отметить, что к тому времени, когда Фрейд выступил с докладом и статьей, посвященными пробле­мам смерти, ряд психоаналитиков высказывал различные идеи, непосредственно относящиеся к осмыслению явле­ний агрессивности, деструктивности, смерти. Вполне оче­видно, что основатель психоанализа знал об этих идеях, но в то время он не только не воспринял их, но и сдержанно, критически отнесся к подобного рода теоретическим но­вациям в психоанализе.

В период 1910—1912 годов такими аналитиками, как В. Штекель, К. Г. Юнг и С. Шпильрейн, были высказаны соображения о разрушительных силах, действующих в психике человека. Так, Штекель считал, что проявление страха у пациентов нередко связано с темой смерти [10]. Осуществив сравнительный анализ любви и ненависти, он также пришел к выводу, что в истории человечества нена-

висть возникла раньше любви. Наконец, согласно его взглядам, в сновидениях и фантазиях пациентов часто проявляются такие сюжеты и.мотивы, которые свидетель­ствуют о символическом проявлении:внутренней тенден­ции к смерти. В свете последнего соображения им как раз и была высказана идея о Танатосе как влечении к смерти. На примере разбора многочисленных сновидений он по­казал, что, наряду с желанием жить, человек обладает и желанием умереть.

Юнг исходил из того, что либидо включает в себя силы, направленные как на созидание, так и на разрушение. Как было им отмечено в работе «Либидо, его метаморфозы и символы» (1912), страх невротика перед эротическими вле­чениями может привести к тому, что он не захочет участво­вать в битве за жизнь. Он душит в себе бессознательные же­лания и тем самым, по выражению Юнга, совершает как бы самоубийство. Отсюда проистекают различного рода фан­тазии о смерти, сопровождающиеся отказом от эротиче­ских желаний. Как это ни странно покажется на первый взгляд, но «страсть уничтожает саму себя», и либидо «есть бог и дьявол». «Любовь, — замечал Юнг, — подымает чело­века не только над самим собою, но также над границами его смертности и земнородности ввысь к божественности, и в то же время, как она подымает его, она и уничтожает его» [И. С. 114-115].

В1912 году Сабина Шпильрейн опубликовала в одном из психоаналитических журналов статью «Деструкция как при­чина становления», в которой в явной форме выразила свое представление о присущем человеку деструктивном начале. Ранее, на состоявшемся в ноябре 1911 года заседании Вен­ского психоаналитического общества она высказала идею о склонности человека к деструктивности, а несколько дней спустя на другом заседании того же общества выступила с сообщением «О трансформации», где, ссылаясь на русского биолога И. Мечникова, говорившего об «инстинкте смерти», в скрытом состоянии гнездившемся «в глубине человече­ской природы» [12. с. 216], поставила вопрос о необходимо­сти осмысления проблемы существования данного инстин­кта в человеке.

Присутствовавший на этих заседаниях Венского пси­хоаналитического общества Фрейд сделал несколько воз­ражений по поводу увлечения Шпильрейн биологически­ми концепциями. В одном из писем к Юнгу (от 21 марта

1912 года), который был в свое время научным руководи­телем Шпильрейн, он отметил исследовательские способ­ности молодой девушки, но в то же время подчеркнул, что рассмотренное ею деструктивное желание не может быть им принято, так как оно ему «не по вкусу».

В связи с этим следует, пожалуй, сказать о том, что вы­
ражение Фрейда «не по вкусу» не несет в себе налета субъ­
ективности, как это может быть воспринято на первый
взгляд. Дело в том, что в ранний период своей исследова­
тельской и терапевтической деятельности Фрейд придер­
живался точки зрения, согласно которой деструктивность
и агрессивность не рассматривались в качестве самостоя­
тельного влечения человека. Еще до того, как Шпильрейн
выступила с идеей о склонности человека к деструктивно­
сти, один из сподвижников основателя психоанализа Аль­
фред Адлер [13] высказал соображения относительно того,
что человек может испытывать страх, возникающий у него
на основе подавления «агрессивного влечения», которое,
по его мнению, играет заметную роль как в жизни, так и в
неврозе..

Фрейд и Адлер разошлись по идейным соображениям в 1911 году. Двумя годами ранее в работе «Анализ фобии пяти­летнего мальчика» основатель психоанализа критически от­несся к высказанной Адлером идее об агрессивном влече­нии. Он выразил свое несогласие с тем, что в случае фобии страх объясняется вытеснением агрессивных склонностей ребенка. По этому поводу он писал: «Я не могу решиться признать особое агрессивное влечение наряду и на одинако­вых правах с известными нам влечениями самосохранения и сексуальными. Мне кажется, что Адлер неправильно считает за особенное влечение общий и непременный характер вся­кого влечения и именно то «влекущее», побуждающее, что мы могли бы описать как способность давать толчок двига­тельной сфере. Из всех влечений не осталось бы ничего, кро­ме отношений к цели, после того как мы отняли бы от них отношение к средствам для достижения этой цели, «агрес­сивное влечение». Несмотря на всю сомнительность и неяс­ность нашего учения о влечениях, я все-таки пока держался бы привычных воззрений, которые признают за каждым влечением свою собственную возможность сделаться агрес­сивным и без того, чтобы быть направленным на объект» [ 14_; С. 117-118].

Из приведенного выше суждения Фрейда нетрудно по­нять, что в то время он был не готов к изменению своих ра­нее выдвинутых представлений о влечениях, в соответст­вии с которыми в качестве основных признавались им вле­чения Я и сексуальные. Поэтому нет ничего удивительно­го в том, что рассмотренное Шпильрейн деструктивное влечение пришлось ему «не по вкусу».

В опубликованной статье «Деструкция как причина ста­новления» Шпильрейн сообщала, что, занимаясь пробле­мой сексуальности, ее особенно заинтересовал вопрос о том, почему инстинкт продолжения человеческого рода со­держит в себе не только положительные эмоции, но и отри­цательные эмоции типа страха или отвращения. Опираясь на биологические факты, она показала, что в процессе по­лового акта происходит разрушение и восстановление орга­низма человека, а чувства отвращения, означающие отказ от сексуальной деятельности, соответствуют разрушающим компонентам самого сексуального инстинкта. Высказывая индивидуально-психологические соображения и ссылаясь на Штекеля, полагавшего, что умирание во сне представля­ет собой высшее удовлетворение жизнью, выражающееся в желании смерти, Шпильрейн писала о том, что сексуаль­ный символ во сне, как ив мифологии, имеет значение бога, «приносящего жизнь и смерть». Апеллируя к клиниче­ским случаям, психическому аутоэротизму Ницше и саге о русском князе Олеге, где смерть любимого коня оборачива­ется смертью князя, погибшего от укуса змеи, выползшей из черепа коня (змея — символ сексуального вожделения, обер­нувшегося против князя Олега), она наглядно проиллюстри­ровала действие деструктивных сил в человеке. Обращаясь к трагедии Шекспира «Ромео и Джульетта», а также к различ­ным мифологическим сюжетам, в которых в той или иной степени отражена проблематика жизни и смерти, Шпиль­рейн продемонстрировала наличие деструктивных состав­ляющих в сексуальности. Все это привело ее к таким заклю­чениям, согласно которым «направленная против себя лю­бовь ведет к самодеструкции», разрядка либидо тесно связа­на с «влечением к разрушению», «страсть находит покой то­лько со смертью личности», «в половом инстинкте просмат­ривается инстинкт смерти», «становление — это результат-разрушения», а инстинкт размножения, психологически состоящий из двух антагонистических составляющих, «в равной мере является инстинктом становления и инстинк-

том разрушения» [15. С. 133, 135, 136, 145]. Одно из заклю­чений, к которому пришла Шпильрейн, звучало следую­щим образом: «Смерть сама по себе ужасна, смерть на службе сексуального инстинкта, то есть как его разрушаю­щая составляющая, ведущая к становлению, приносит благо» [16. С. 144].

Высказанные в 1912 году С. Шпильрейн идеи о дест­рукции, инстинкте разрушения и смерти не были воспри­няты в должной мере Фрейдом в то время. Однако спустя несколько лет он не только назвал ее статью о деструкции как причине становления богатой по содержанию и по глубокой по мыслям работой, но и, по сути дела, в ка­кой-то степени воспроизвел некоторые ее аргументы. Это нашло отражение в его книге «По ту сторону принципа удовольствия», в которой он дал обоснование идеи о вле­чении к смерти.

Дата добавления: 2015-06-04