Том VII 17 страница

Дайте руку: пойдем за Христом, каждый неся крест свой и им изработывая свое спасение.

1847 года, Сергиева Пустынь

№2

Где бы я ни был, в уединении ли или в обществе человеческом, свет и утешение изливаются в мою душу от креста Христова.

Грех, обладающий всем существом моим, не престает гово­рить мне: «сниди со креста».

Увы! Схожу с него, думая обрести правду вне креста,— и впа­даю в душевное бедствие: волны смущения поглощают меня. Я, сошедши с креста, обретаюсь без Христа.

Как помочь бедствию? Молюсь Христу, чтоб возвел меня опять на крест. Молясь, и сам стараюсь распятъся, как наученный самым опытом, что не распятый — не Христов. На крест возводит вера; низводит с негр лжеименный разум, исполненный неверия.

Как сам поступаю, так советую поступать и братиям моим!

Что еще прибавить? Прибавлю: «блажен муж, иже претерпит искушение». «Искушен быв, может и искушаемым помогать». Желаю, чтоб эти слова священного Писания сбылись над Вами. А Вы — утешьтесь! Не малодушествуйте оттого, что победились бранью: это к духовному искусу, или опыту, и к смирению. Мир вам! Еще скажу общий путь подвижников — терпением между человеками уврачевать немощь чувств узреть Промысл Божий и войти в умную молитву. Иной, по особенному смотрению Божию, вошел иначе; — мы должны идти по общему пути. Прочи­тайте об этом 55-е Слово Св<ятаго> Исаака к Преподобному Симеону Чудотворцу. Иные находят, что уединение — ближай­шее средство к духовному успеху; а другие говорят, что приво­дит в духовный успех — любовь к ближнему. Моему сердцу бо­лее нравится последнее; потому что любовь к ближнему — не­пременный долг каждого; а к безмолвию — способны немногие.

№3

Опустив крыле мыслей и чувств, благоговейно стою пред Вами. Научают меня этому благоговению Ангелы, которые бла­гоговейно взирают, по сказанию Писания, на земные страдания рабов Христовых. И в самом деле,— чудное зрелище, вынужда­ющее благоговеть: плотию и кровию попираются плоть и кровь. Прошу Ваших святых молитв: потому что близ Господь сокру­шенных сердцем и уши Его — в молитву их.

Увидел некогда преподобный Моисей скитский снисшедшего на юного инока Захарию Духа Святаго и, познавая, что язык Захарии соделался тростию книжника-скорописца Духа, спросил его: «Скажи мне, как мне вести себя?» — Захария снял камилавку с главы своей, положил под ноги, стоптал, смял ее ногами и гово­рит: «Так если не сотрется человек — не может быть монахом».

У кого пред очами смерть и вечность — непременный, неиз­бежный удел каждого человека,— тот посмевается и скорбям и сладостям земным. У кого же враг украдет память о смерти и вечности — пред очами того вырастает жизнь временная в веч­ность, вырастают скорби в неизмеримых, неодолимых исполи­нов. Лишь инок вспомнил о смерти,— пали в прах исполины; отдернулась завеса, закрывавшая от него вечность: пред ним со­бытия земные — как занятия, забавы, наказания детей!

В вечность! В вечность! — Идем, мчимся путем жизни! Все, и сладкое и горькое остается за нами. Бывшее — как бы никогда не бывало. Одно вечное не подлежит времени, не подлежит пере­менам, должно быть признано существенным, достойным всего внимания, всех забот: потому что остается навсегда. Диавол ста­рается развлекать наши взоры, чтоб из взоров наших ускользну­ла вечность. Она ускользнула — и человек бьется, мучится в се­тях ловителя. Духовный разум, который — смиренномудрие, рассекает эти сети. «Помни последняя твоя и во век не согре­шишь» ни ропотом на блаженное иго Христово, ни изнеможе­нием в вожделенном и преславном иноческом подвиге. Претерпевый до конца, той спасен будет. Кто ж поколеблется,— вещает Бог,— о том не благоволит душа Моя [162].

И опять прошу Ваших святых молитв.

№4[163]

Возлюбиши искренняго, яко сам себе (Мф. 22.39), — заповеду­ет нам Слово Божие.

В исполнении этой заповеди Евангелия предлагаю тебе врачевство, которое всегда приносило пользу душе моей, когда душа моя прибегала к нему. Когда душа моя забывала об этом врачевстве, искала облегчить болезнь свою оправданиями человечес­кими, думала разрешить задачу страданий человека на земли иначе нежели крестом Христовым; тогда она — лишь трудилась напрасно! Тогда мучения ее — только умножались и усилива­лись! Врачевство, о котором я говорю: «обвинение себя».

Много прекрасных изречений о обвинении себя произнес Святый Пимен Великий. Прочитай их в книге, которая есть у тебя: -«Достопамятное сказание о подвижниках святых и блажен­ных Отцов».

Инок, обвиняющий себя, устоит во всех напастях! Какая скорбь может сокрушить того, кто признал себя достойным вся­кой скорби? — того, кто всякую приходящую скорбь встречает словами блаженного разбойника: достойное по делам моим при­емлю; помяни меня, Господи, во Царствии Твоем!

Какой скорби устрашится тот, кто верует, что на него неук­лонно взирает око Божие, что никакая скорбь не может прикос­нуться к нему без попущения или мановения Божия? — Огради душу твою крестным знамением, и с верою пустись в море скорбей иноческих! Благополучный попутный ветер да подувает па­руса твои, да несет быстро ладию души твоей в пристанище бес­страстия и святыни. Этот ветер, дующий всегда благотворно, всегда постоянно, в одном направлении Божия Духа и Истины: учение Евангелия, учение св<ятых> Отцов православной Цер­кви, один из этих Отцов, св<ятый> Иоанн Лествичник, сказал: «кто отверг обличение, правильно или неправильно, тот отвергся своего спасения». Научись носить немощи ближних, угож­дать им ради Бога, а не себе! научись полагать душу свою за ближ­них своих! Научись претерпевать выговоры и о плевания! Дер­жись за обвинение себя, как упавший в воду держится за кинутую к нему веревку, — и избавишься от потопления в смущении и печали! Некий великий инок, наставник многочисленного со­брания монашествующих в горе Нитрийской сказал: «нужней­шее душевное делание инока: непрестанно обвинять себя». — Новый человек, описанный, изображенный в Евангелии, да снидет мало-помалу из Евангелия в твою душу, да изобразится в душе твоей. Да изгладятся из нее черты человека ветхого, черты, которые получаем наследственно при рождении, которые вне­запно явились на душе нашего Праотца, согрешившего, — и обе исказили эту душу — дотоле образ совершенный Совершенного Бога. Из этого расстройства — все наши смущения и мучения, временные и вечные! — Как безобразна душа, когда она в сму­щении! Как она прекрасна, когда спокойна! — еще прекраснее когда завеет в ней благодатный мир от Господа. Это спокойствие, самый этот святой мир исходит в душу, обвиняющую себя, — и вот тому причина: «душу, которая будет обвинять себя», — ска­зал великий Пимен, — «Господь возлюбит». Обвинять себя мо­жет только умерщвляющийся для человеков. Кто и попустит себе малейшее пристрастие к человеку, тот не возможет сохраниться в самоосуждении, а потому и в мире. Надо отдать всех людей Богу. Этому научает нас и Церковь, она говорит: «Сами себя, друг друга и весь живот наш Христу Богу предадим». Кто преда­ет себя и всех Богу, тот может сохранить мертвость ко всем; без этой мертвости не может возлияться в душе духовное оживле­ние. Если пребудешь верным Богу, и сохранишь умерщвление к человекам, то явится, в свое время, нетленное духовное сокро­вище в душе твоей, узришь воскресение души твоей действием Духа. Об этом плотские люди не могут составить никакого по­нятия. Когда же, в свое время, человек у видит себя измененным и воссозданным — удивляется, как бы вновь сотворенный, рас­сматривает страну духа, в которую ввел его неожиданно Бог, недоумевает — за что бы излилась такая милость Божия на нич­тожное создание — человека.

Не унывай при случающихся переменах. Никому из людей не свойственно постоянное, без всяких унижений, пребывание в доб­ре: тем более не свойственно это новоначальному! -«Отдай долг страстям!» — сказал некоторый Святый Наставник монашеству­ющих. Побеждения врачуй покаянием! Борьба нового человека с ветхим соделает тебя искусным в невидимых бранях, твердым, мужественным. Не желай преждевременно состояния спокойно­го! Во время войны воин обогащается корыстями. Да даст тебе Господь полную и славную победу над грехом, да даст состояние нерушимого мира в свое, законное время. Всему есть время! Без­временно снятый плод, хотя и с превосходного древа, — кисел, горек, житок. Спокойствие безвременное — потеря, — не приоб­ретение! — лишает драгоценных опытов, духовного преуспеяния и просвещения.

Предай Богу скорбящего брата, Бог устроит о нем все во бла­го, и изведет от печали душу его. — Сохраняет святую любовь к ближнему тот, кто имеет с ним общение ради Бога; сохраняет эту святую любовь и тот, кто ради Бога удаляется от такового общения. Наше естество повреждено падением: повреждена им и наша естественная любовь. Поэтому для исполнения условий святой любви надо руководствоваться не сердечными чувства­ми и влечениями, а велениями Евангелия, всесвятыми запове­дями Господа нашего Иисуса Христа. Одна из таких заповедей говорит: аще десная рука твоя соблюдает тя, четцы ю, и верза от себе [164], т. е. если какой-нибудь человек, столько нужный и близ­кий тебе как правая рука, приносит тебе душевный вред, — пре­рви с ним общение. Так велит нам поступать заповедь Законоположителя совершенной любви. А мечты и чувствования нашего падшего сердца легко могут увлечь нас в пропасть!..

Христос с тобою!

№5

Господь да благословит твое намерение и да скажет путь в оньже пойдеши. Изорав землю сердца твоего скорбями, измельчив и раздробив ее искушениями от человеков,— Он да насеет ее семена­ми святой Правды Своей и да утешит тебя плодом духовным.

№6

Трудись с терпеливым постоянством в жребии блаженной Марфы, удостоившейся приготовлять и поставлять пищу для Спасителя, ожидай с верою награды от Господа. Он скажет слу­жившим братии на страшном суде Своем: Аминь глаголю вам, понеже сотвористе единому сих братии Моих меньших, Мне сотвористе [165]. И введет Господь усердно послужившего братии в вечный покой и наслаждение рая. Помни, что чаша холодной воды не лишится мзды своей на Небе, и не упускай случаев уве­личить мзду твою. Имей мысль, что служишь не человекам, а Ангелам, — и усладится тебе служение твое. Оказывай любовь и услугу ближним ради Бога, а не по сердечному чувству, влече­нию, избранию, тем менее пристрастию,— и очистится от нечис­тоты служение твое, будет жертвою, благоприятною Богу. По расположению и доверенности твоей ко мне грешному, сказы­ваю тебе: настоящее послушание твое особенно способствует спасению твоему по твоим естественным свойствам. Преуспе­вай, мужайся в этом служении, веруй обрести посредством его спасение душе своей. Остерегайся уязвлять ближнего! Препо­добный Антоний Великий говорил: «От ближних — наша жизнь и смерть: если упокоим брата — Бога упокоим. А если оскорбим брата, то согрешаем против самого Христа». Итак, убойся ос­корблять братию! И услугу, и оскорбление, сделанные ближне­му, принимает Христос, как бы они сделаны были Ему — Госпо­ду. Когда должно отказать в чем брату — откажи с тихостию и вместе твердостию, объяснив невозможность исполнить его же­лание. Если же когда увлечешься и согрешишь в чем по свойственной всем человекам немощи,— не предавайся унынию. На­против того, немедленно прибегай с раскаянием к Господу, моли Его, чтоб простил тебя, — и простится тебе. Христос с тобою. Молись о мне, много любящем тебя о Господе.

№7

Путь жизни нашей подобен плаванию чрез обширное море. На этом море иногда бывает тихо, иногда дует попутный ветер; но всего чаще — на нем буря. Видя наступление бури, видя са­мую бурю, не должно смущаться, приходить в уныние и отчая­ние; должно противоборствовать волнам, ветру противному. Иначе корабль душевный может подвергнуться сокрушению, даже — потоплению. Если во время бури случится чему сломать­ся или повредиться в корабле душевном,— опять не должно уны­вать, не должно смущаться. Надо высмотреть благонадежную пристань, войти в нее, починить и поправить поврежденное, по­том продолжать далее плавание в надежде на Всемогущего Бога. Всемогущий Бог не оставит того, кто надеется на Него! Самые бури послужат в пользу верному рабу Христову: они соделают его искусным плавателем. Пристани, в которых чинится корабль душевный: молитва в сокрушении духа, чтение Священного Писания и Отеческих книг, совет ближнего, если этот ближний способен дать совет о Господе. Успокойся: блажен человек, — го­ворит Писание, — иже претерпит искушение. Напротив того: всяк неискушен, неискусен. Прошедшая буря пусть послужит для тебя предуготовительным, опытным учением к перенесению будущих бурь. Заблаговременно рассмотри, какое должно быть при них твое поведение,— заблаговременно приготовь, изучи его. А бури последуют непременно! Премудрый Господь установил так, чтоб многими скорбями входить нам в Царствие Небесное, которое мы потеряли, теряем чрез безвременное и незаконное стремление к наслаждению. Все мы, подобно нашему Праотцу, склонны простирать дерзновенную руку к запрещенному плоду познания добра и зла, склонны к утешению вещественному, ско­ро обольщаемся обманчивым призраком духовного рассужде­ния и добродетели, под личиною которых прячется убивающее нас зло. Скорбь действует противоположно наслаждению,— а по­тому противодействует нашему падению, способствует нашему восстанию. По этим свойствам своим скорбь необходима нам ко спасению. По причине необходимости ее, Спаситель повел сте­зею скорбей Свое святое стадо в страну блаженства вечного. Тому, кто отказывается от скорбей, Он возвещает решительно: Иже не возьмет креста своего и в след Мене грядет, несть Мене достоин.

Христос с тобою. Надеюсь увидеть тебя и сказать тебе то, что Бог даст в утверждение души твоей, изшедшей из мира для взыс­кания Господа. Думаю, что встречу зиму в Бабаевском монасты­ре; хотелось бы встретить там и весну. Впрочем, как Бог устро­ит. Молись о мне.

№8

Благодарю тебя за письмо твое и за поздравление со днем мо­его Ангела. Уже и тем я много утешился, что увидел твою руку. Не говорю: по любви моей к тебе (я еще не достиг любви),— по привычке моей к тебе, уже одно зрение руки, почерка твоего очень утешило меня. Я не скорбел на тебя за твое молчание: я извинял его твоею болезненностию, занятиями хлопотливой должности, помышлениями, которые больным и занятым гово­рят: «До следующей почты!» Эта следующая почта настала; имею твое письмо. И ты извиняй меня тем же, чем я извиняю тебя. Все это время почти никому не писал или писал не так и не столько, сколько следовало бы; а писал, поверь, до изнеможения, до боли. Кто понимает, как болезнь вертит и вяжет человека,— извинит моему молчанию.

И ты все болен! Что сделаешь? Больной не может быть впол­не причислен к живым, потому что он живет полужизнию, какою-то тению жизни. Самые душевные способности его цепене­ют, не действуют так, как им должно б было действовать. Ныне не страдают христиане от оков и мечей; потерпим мучение от болезней и других скорбей. Всякому времени даны своего рода страдания; нашему времени даны страдания мелочные. Претер­пим их. Весы и мзда у Бога.

Отчего бы быть у тебя ожесточению? Милость и Истина сретостеся, Правда и Мир облобызастася [166], — говорит Писание. Значит, где нет «милости», где «ожесточение», там нет «Исти­ны»; где нет «мира», там нет «правды». А состояние души, чуж­дое Божественных Истины и Правды, нельзя признать «состоя­нием от Бога». От такого состояния надо избавить душу свою, а ввести в нее состояние, даруемое Божественною Истиною и Правдою, состояние ««Мира и Милостыни». Успеешь в этом, если скажешь сам себе: ««Не без Промысла же Божия случается со мною то, что случается. Буди имя Божие благословенно от ныне и до века».— Да не очень заглядывайся на обстоятельства жиз­ни: не стоят они — идут, быстро мчатся, сменяются одни други­ми. И сами мы мчимся к пределу вечности! А кто заглядится на обстоятельства, кому они представятся не движущимися,— удоб­но впадает в уныние. Кто же видит, что все летит, и сам он летит, тому легко, весело на сердце. Христос с тобою. Молись о мне.

№9[167]

Ваше Высокопреподобие!

Честнейший Отец Игумен Варлаам!

Нет! Не гнушаюсь я арестантами, как Вы пишете в письме Вашем, зная, что и я во узах греха нахожусь. А, таковой арест, т.е. греховный, есть самый поносный, — только о таковом аресте монаху тосковать и заботиться можно и должно, яко срам его и муки его вечны, аще человек покаянием уз греховных не растор­гнет заблаговременно.

Притом — Вы в Оптиной не под арестом, а в числе братства. Господь, питавший Вас на Валааме туне, и здесь питает, а возлюбленнейший брат о<тец> Иоанникий сообщил мне, что как чаю, так и прочих потребностей Вы не лишены, и о<тец> Игумен Мо­исей по свойственной ему мудрости Вами отнюдь не отягощает­ся. Единое остается Вам — оставя все земные попечения, приго­товлять душу ко исходу от телесной храмины в жилище небес­ное. Паки изволите писать в письме Вашем: хочется узнать — на время, или навсегда Вы посланы в Оптину Пустыню? Отвечаю: в Указе Синодском ничего не сказано о времени, то за достовер­ное известно, что где ни будем на земле, на Валааме ли, в Опти­ной ли, повсюду гости, повсюду странники, повсюду пришель­цы, повсюду на время. Оное же всегда ожидает нас в вечности: там всегдашняя радость или всегдашняя мука.

Советующие Вам опытнейшие старцы, весьма здраво совету­ют оставить земные хлопоты и тяжбы судебные, в кои когда уви­дит сатана впадшего монаха, то вельми о нем радуется, яко о презрителе Заповеди Христа Спасителя, который чрез Апостола Своего вопияет: уже отнюдь вам срам есть, яко тяжбы имате между собою, почто не паче обидимех есте, почто не паче лише­ны бываете [168].

И тот совет самый мудрый, что Вы против воли в Оптину высшим начальством посланы, а потому благо и полезно Вам волю свою преломить, и воле Божией отдавшись, с благодаре­нием переносить малое искушение Ваше, если только оно иску­шения имя заслуживает. Неужели Вы думаете, что рука челове­ческая, как-либо утаившись от Промысла Божия, могла что-либо с Вами сделать? Сохрани Боже от такой хульной и нечестивой мысли! Сего ради Св<ятый> Петр Дамаскин противящихся на­ходящим против воли искушениям называет Богоборцами, от чего да сохранит нас Господь. Если спросит кто от здравомысля­щих: От кого пришла начальству мысль переместить Вас в Оп­тину? Ответствует: от Бога. Самые в России опытнейшие стар­цы вам теперь сожительствуют и могут Вам подать назидатель­ный совет и обильное утешение. Следовательно, кто как не сам Господь, мог Вас поместить к источнику спасения? Но увы! Ве­лика слепота наша! Промысла Божия не усматриваем, и с чело­веками препираемся, и время драгоценное на покаяние нам дан­ное всуе изнуряем; сего ради мир и от него прозябающие духов­ные дарования удаляются от сердца нашего. А смертный час вблизи от нас! — ожидает нас нелицеприятный суд, на коем прав­ды наши — судимы будут. Святые присно зрят делание свое не­достаточным, и, как некто из них сказал, вменяют себя не испол­нителями, а сквернителями святейших заповедей Господних; сего ради, егда искушение придет, радуются яко скорбию неволь­ною пополняется недостаточество их деяния, и убеляются их ризы для непостыдного вшествия на брак духовной дверию смер­ти. Довольно, довольно о земном попеклись, довольно времени утратили — нынешний день единонадесятый час для приготов­ления к вечности употребим; ропотливые и хлопотливые гласы наши изменим в гласы благодарения и хваления, яко недоведомыми судьбами Господь спасение наше содевает, и малыми скорбями, ниже имя скорби заслуживающими, смиряет нашу выю, и за единое преломление слепотствующей воли нашей и покор­ность Его всепремудрому Промыслу венчать нас хощет.

Помня, возлюбленный о Господе отец Варлаам, любовь Вашу и простоту, как Вы у нас пребывали в Сергиевой пустыни, сии скудные строки Вам написал в утешение, а себе в обличение; глаголю бо и не творю. Примите от меня небольшой подарок на память, который пересылаю Вам чрез о<тца> Иоанникия.

Прошу Ваших святых молитв и остаюсь навсегда с любовию преданный

многогрешный Архимандрит Игнатий

1840 11 февраля

№ 10 К афонскому монаху Серафиму[169]

Ваше Высокопреподобие,

Возлюбленнейший о Господе Отец Серафим!

Сердечно благодарю Вас, что Вы на святой горе Афонской вспомнили о иноках, живущих близь шумной столицы, в монас­тыре, который тщетно называется Пустынею. О постигших Вас скорбях я слышал отчасти от Отца Архимандрита Иоанна, Инс­пектора здешней духовной Академии. И кто из преплывающих житейское море не бывает орошен волнами его? Особенно если пловец — безответный инок.

Когда Вы были в Санкт-Петербурге, я сердечно желал видеть Вас наедине: потому что наедине надеялся побеседовать с Вами о глубинах монашеского жительства, вероятно, имеющего еще достойных делателей на горе Афонской, несмотря на общее ос­лабление, которому подверглось монашество все и повсюду. Но я не сподобился сего: Вас сопровождало общество такого настро­ения, при которых должно, по наставлению некоторого велико­го Отца, скрывать таинственное монашеское сокровище. Вы мол­чали, потупя взор как Израильтянин на реках Вавилонских, а тот, кто сказал, хотя и сказал немногое, увидел последствии, что сказал излишнее и неуместное. По сей причине, хотя я и имел счастье видеть Вас лицом к лицу, но знаю Вас единственно по прекрасной книге Вашей, и столько, сколько Вы захотели пока­зать себя всей вообще читающей публике. Такое неудовлетво­рительное сближение с Вами меня огорчило; но я утешил себя мыслию, что Божий Промысл часто не допускает исполниться и таким желаниям нашим, которые по наружности кажутся благими. В заключение этого длинного предисловия должен я ска­зать само собою вытекающую истину, известную всем, сколько-нибудь внимательным инокам: причина откровенности о пред­метах духовных — доверенность к наставляющему лицу, а дове­ренность к лицу внушается точным познанием лица. Господи! К кому идем, — говорит Святый Петр Спасителю, — глаголы живо­та вечного имаши, и мы веровахом и познахом, яко ты ecu Хрис­тос, Сын Бога живого (Ин. 6. 68-69). Напротив того: ««Кому не извещавается сердце, тому не открывай его», говорит великий наставник иноков Преподобный Пимен, Египетский Пустын­ник. Судите ж сами: зная Вас так мало, какую могу я иметь сте­пень доверенности к Вам? Итак, первый мой недуг, который я должен обнажить пред Вами, есть мое маловерие — маловерие не к самой умной молитве, нет! Это таинственное небо, на кото­рое выходят одни чистые сердцем для Богозрения, видится оча­ми ума моего, хотя и пребывает для них невидимым: оно скры­вается от них чудною, прозрачною, непостижимою синевою своею, в которой они мнят видеть его. Я страдаю маловерием к Вам. Исцелите меня от этого недуга. Такое исцеление дело воз­можное. Многие маловерные обратились в ревностно верующих: всемогущая истина совершила их обращение. И не обидьтесь моим признанием в маловерии к Вам! Лествичник говорит в 4-й степени: ««Имуще о Господе выю свою подклонити разумом, убо и словом смиренномудрия, и известие спасение наше, иному о Господе вверяти, преде всхода убо, аще кое лукавство и разум у нас есть, кормчаго онаго истязуем и испытаем, и за тако реку, искусим: да не на корабленника яко на кормчия, и на недугующего яко на врача, и на встравственнаго яко на бесстрастна, и на пучину яко на пристанище нападше, готово обрящем себе истопление». Если это дозволяется и советуется Святыми Отца­ми вновь вступающему в монастырь: то тем более оно позволи­тельно и даже необходимо для укосневшего значительное вре­мя в монашестве, к сожалению, крайне малоплодном. Опасен недостаточный наставник при обучении новоначального благим нравам и первым правилам монашеского жительства: тем опас­нее оно для дерзающего слышать учение о великом таинстве умной молитвы, ведущей Христианина к сокровенному, вместе существенному и вполне ощутительному соединению с Богом. Имеете ли Вы, возлюбленнейший Отец, в виду опытного Стар­ца в обителях Святой горы, на духовный разум которого Вы мог­ли бы положиться? Слово духовный употреблено мною здесь не слегка, как оно употребляется в новейших писателях, но в том смысле, как оно употреблялось святым Апостолом Павлом, а за ним и всеми аскетическими писателями нашей Церкви, из кото­рых Преподобный Григорий Синаит говорит: «Не всех бо есть настав и ти и инех, но им же дадеся Божественно рассуждение, по Апостолу, рассуждение духов, отлучающее горшее от лучше­го мечем слова. Кийждо бо свой разум и рассуждение естествен­но, или деятельно, или художественно имать, а не в се духовное» (Смотри статьи о прелести, идеже и о иных многих предметах). Хотя мы и крайне омрачены по причине нашего слабого житель­ства, но признаем и исповедуем, что ни естественное, ни деятель­ное, ни художественное рассуждение не могут поднять выше чина душевного разума, как бы они ни были сильны и блестящи, даже благонамеренны и благочестивы. (Смотри Св<ятаго> Исаака Сирскаго (Слова 26,27,28-е)). Итак имеете ли в виду духовного Старца? Вот тот вопрос, который по милостивому дозволению Вашему представляет Вам мои вопросы, считаю начальным и пер­вым из всех вопросов. И Святые Отцы признают таковым этот вопрос. «Прежде всех, — говорят они, — избери себе с совершен­ным, — по священному тайноучению, отречением и повиновени­ем непритворным и совершенным, сиречь подшися обрести на­ставника и учителя непрелестна». (Каллист и Игнатий, гл. 14). То же говорят почти все аскетические православные наставники; но большая часть из них жалуется на скудость истинных настав­ников. В 15-м веке, когда жил наш Преподобный Нил СорскиЙ, посетивший Афонскую гору и заставший там рассадник умных делателей, насажденный Препод<обным> Григорием Синаитом, тогда уже, тогда уже, истинный наставник умной молитвы при­знавался важною редкостию, что ж сказать о нашем времени? Сердца всех привлечены, как и Вы находите и чему пример Вы видели в нашей Пустыни, к внешней красоте; внутренняя ду­ховная красота, а потому филокалия, содержащая учение о при­обретении сей красоты, остаются в стороне. Впрочем, некото­рые монашествующие у нас в России занимаются умною молит­вою, и не без успеха. Таковых случалось мне видеть и беседовать с ними. Случалось видеть — увы! — прельщающихся и прельщен­ных, совлекаемых с прямого и истинного пути страстями душев­ными и телесными. Хотя я и должен сознавать себя прельщен­ным, убеждаясь в таковом бедственном состоянии многими во мне действующими страстями, которым очевидно для совести моей, работаю явно делами и словами, неявно помышлениями и чувствованиями; однако признаю справедливым опасение впасть, а что еще хуже, самопроизвольно вдаться в большую пре­лесть. Свойственно тому, кто поражен многими болезнями, опа­саться впадания в тягчайший недуг! Свойственно тому, кто по шею погряз в болото, стремиться [выбраться], чтоб не уйти в него и с головою!

Затем — предложив Вам первый мой вопрос и понуждаемый самым окончанием листа к окончанию письма, прошу Ваших святых молитв на подкрепление многочисленных немощей моих, и — буду ожидать Ваших назидательных строк, которых не ли­шите Вашего покорнейшего послушника.

1851-го года, июня 10 дня Сергиева пустынь

Изречения епископа Игнатия, извлеченные из писем его к монахам[170]

1. Радуюсь, что ты нашел тихое пристанище, и в этом приста­нище человека — во Христе единомудрствующего, могущего вспо­моществовать тебе в деле спасения. В нынешнее время это — ве­ликий дар Божий, подаемый весьма редким.

2. Обрати все внимание на Евангельские заповеди, ими неси себя в жертву живую, благоугодную Богу. В наружных действи­ях, не имеющих никакого влияния на душу, как например, в пе­ремене платья и тому подобных, будь решительно свободен.

3. Умертвись для всех, чтоб ожить для Христа: без такого умер­щвления невозможно стяжать внутри себя жизни в Боге, кото­рая есть Христос.

4. Не торопись в жительстве и не разгорячайся временными по­рывами, а живи умеренно и постоянно, делая плачем, «который, — как сказал Великий Пимен, — делает и хранит» — можно приба­вить: и врачует случающиеся на пути жизни преткновения.

5. Терпи скорби уединения! Из искушений уединения — сон: побеждается сонливость терпением.

6. Не заглядывайся на твои искушения: они мимоходящи, не пребудут навсегда. А кто заглядится, у того голова пойдет кру­гом, и он очень легко может пасть — разумеется, в уныние или изнеможение.

7. Старец Серафим Саровский, великий подвижник, сказал: «должно терпеть свои недостатки точно так же, как терпим не­достатки других и снисходить душе своей в ее немощах и несо­вершенствах. Вместе с этим, не должно предаваться нерадению: должно заботиться усердно о исправлении и усовершенствова­нии себя».

8. Бог — спаситель человеков: он да спасет гибнущих... и паче всех гибнущего меня.

9. Мир душевный и внешнее спокойствие нарушаются лишь от волнения собственных страстей.

10. Надо смотреть на брани хладнокровнее, как бы они про­исходили в ком другом, а не в тебе. Такой взгляд на свои брани делается тогда, когда человек возвергнет попечение о себе — на Бога. Похваляется хладнокровие в полководцах: оно дает им возможность распоряжаться надлежащим образом во время сра­жения: потому же самому оно необходимо для ума, упражняю­щегося в невидимой брани.

11. Состояние брани необходимо: оно доставляет уму драго­ценную опытность и приводит к истинному глубокому покаянию.

12. Без собственного вопрошения человека я никак не дерзну преподать ему никакого совета: это воспрещено святыми Отцами.

13. Невозможно давшему некоторый ход страстям своим, не потерпеть скорби при укрощении их: они получили право на сво­евольство, допущенным послаблением, не вдруг укрощаются, не вдруг расстаются с полученною свободою; напротив того, стара­ются удержать человека в своем порабощении и потому всячески его смущают. Надо с терпением выждать время смущения, доко­ле оно пройдет, выждать в уповании на милосердие и на помощь Божий; так земледельцы выжидают непогоды, препятствующие трудам их в надежде, что ненастье заменится ведром.

Дата добавления: 2015-06-04