Исторический процесс выделения личности

G1

Другие ученые, в частности Дж. Опенгеймер и Н. Фролих, видят в ли­дерстве, прежде всего политическом, особого рода предпринимательство, осуществляемое на политическом рынке, при котором политические пред­приниматели в конкурентной борьбе обменивают свои программы решения общественных задач и предполагаемые способы их реализации на руково­дящие должности. Индивидуальный лидер выступает при этом всего лишь персонализацией «политического товара», рекламирующего партийные ценности под видом общественных благ.

Именно поэтому большую популярность во всем мире приобрел поли­тический маркетинг, благодаря которому, главным образом с использовани­ем правильной рекламы, не только удается приукрасить качества претен­дента, но и наделить его несуществующими добродетелями. Отчасти в по­литическом маркетинге воплощается теория личности К. Маркса. Дело в том, что лидер, добивающийся успеха на политическом рынке, очень чут­ко прислушивается к потребностям, интересам и надеждам социальных групп, прежде всего национальных меньшинств, и выступает их рупором. Прекрасный образец политического маркетинга представил на президент­ских выборах 2000 г. в США Дж. Буш-младший, в рекламном ролике кото­рого встречались обращения к испаноговорящему населению Америки, удельный и политический вес которого постоянно возрастает, на их родном языке. Тем самым претендент на высокий пост показал, что он не только говорит по-испански, но и понимает интересы этой социальной группы.

Э. Дюркгейм называл вождей первым социальным типом личности, выделившимся из безликой массы первобытного коллектива. Ту же самую мысль, но несколько раньше, выразил А. Герцен, который назвал Наполе­она «лучшим возражением со стороны личности против поглощающего государства». Лидеры — это люди, наделенные властью и устанавливающие правила для других. В мировой истории мы обнаруживаем множество при­меров лидерства: Александр Великий, Тамерлан, Людовик XIV, Наполеон, Петр I, Жанна д'Арк, Вашингтон, Бисмарк, Черчилль — наиболее яркие из них.

Рассмотрим вопрос о соотношении лидера, личности и коллектива. Ана­лизируя генезис примитивного общества, Дюркгейм высказал интересные суждения о природе коллективного авторитаризма: «Индивиды, вместо того, чтобы подчиняться группе, подчинялись тому, кто ее представлял, и так как коллективная власть в диффузивном состоянии была абсолютна, то и власть вождя... естественно приняла тот же характер»³. Однако не следует «выводить умаление личности из установления деспотической власти, нуж­но, наоборот, видеть в этом первый шаг на пути индивидуализма. Вожди... суть первые индивидуальные личности, выделившиеся из социальной мас­сы. Их исключительное положение, ставя их вне ряда, создает им отличную

³ Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Одесса, 1900. С. 154.

физиономию и, следовательно, индивидуальность. Управляя обществом, они не обязаны следовать всем движениям его. Без сомнения, свою силу они черпают в группе, но раз эта сила организована, она становится автоном­ной и делает их способными к личной деятельности. Открывается, значит, источник инициативы, который до этого не существовал. Впредь есть уже личность, которая может производить новое и даже, в известной мере, идти против коллективных обычаев»⁴.

Известно, что Дюркгейм высоко ценил заслуги Маркса и старался спе­циально рассмотреть его учение. К сожалению, этот замысел не осуществил­ся. Дюркгейм с симпатией относился к социализму, считая его идеалом, выросшим из чувства справедливости и сочувствия нищете трудящегося класса. Отдавал он должное и сознательному стремлению Маркса связать свою судьбу с защитой интересов рабочего класса.

Но Дюркгейм не понимал, каким образом классовые интересы могут заслонить в ученом поиск объективной истины и беспристрастный анализ фактов. Он не понимал «классового фанатизма» социалистов, стремления во всем и везде искать подтверждение правоты пролетарской точки зрения, умаляя при этом значение выдающейся личности. Личное начало сыграло в истории немалую роль, оно, как и разделение труда, способствовало де-коллективизации первобытного строя. Точнее сказать, разрушению меха­нической солидарности и переходу к солидарности органической.

В подчеркивании роли вождя как детонатора, разрушителя безликого патриархального коллективизма Дюркгейм был, пожалуй, более прав, не­жели Маркс. Прорвать узы коллекти­визма в тех условиях могла исключи­тельно личность вождя, а не рядово­го члена общины, над которым довлел авторитет коллектива. Вождь стоял как бы над ним, ибо сам же его и воплощал. В нем была персонализирована коллективная воля, он мог по­зволить себе многое и гораздо больше, чем другие. Только он мог идти против основной массы, используя имеющиеся каналы власти, силы орга­низации.

Рассуждения Дюркгейма наталкивают нас на исторические аналогии. Экономическая отсталость России, ее политический консерватизм и соци­альные дисгармонии в ней проистекают во многом из-за неразвитости лич­ностного начала и преобладания в русской истории коллективно-общин­ных отношений, причем порой в самых примитивных, варварских формах. Подобной мысли придерживались в свое время представителя русской го­сударственной школы — СМ. Соловьев, П.Н. Милюков, Б.Н. Чичерин и др. Неразвитость личностного начала означает отсутствие в России аристок­ратии. Речь идет не об отдельных выдающихся деятелях в литературе, по­литике, науке, которыми богата история страны, а о целом социальном слое. Слое, имеющем прочную экономическую базу, политический статус и куль­турное влияние. Слое, занимающем самостоятельное место в общественной организации и разделении труда, в социальной структуре населения. И не

Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Одесса, 1900. С. 154-155.

просто занимающем, но и доминирующем, обладающем огромной социаль­ной силой и владеющем исторической инициативой.

Под аристократией надо подразумевать не классовую элиту общества, господствующую над всеми и пользующуюся подчас незаслуженными при­вилегиями. Речь надо вести о социальном авторитете лучших людей, гото­вых пожертвовать собой и своим достоянием ради общества в трудную ми­нуту. «Лучшие люди», или аристократы, есть в любом социальном слое, груп­пе, классе. Передовые рабочие, дорожащие профессиональной честью, зажиточные крестьяне, собственным трудом сколотившие крепкое хозяй­ство и кормящие страну, инициативные руководители, выступающие ини­циаторами экономического обновления. Прогрессивно развивается лишь то общество, которое создало надежный механизм воспроизводства аристокра­тии, умеет ее поддержать и гарантировать свободу действий.

К сожалению, в истории России чаще происходило обратное: лучших и инициативных безжалостно губили. Репрессивный механизм, будь то оп­ричнина Ивана IV или сталинская административная система, воспроизво­дили и отвоевывали жизненное пространство скорее для середняков и наи­худших. Исполнительность ценилась выше профессионализма, конечные результаты труда — ниже его затрат, качество подменялось количеством. Уравнительный социализм и «военный коммунизм» утвердили примат абст­рактно понятой коллективной воли, единственным выразителем которой стала бюрократия, — а она в любом обществе рассматривается как символ посредственности и консерватизма, — над индивидуальной личностью.

По привычке мы полагаем, что личностное начало вырастает в классо­вой борьбе народных масс, выковывается в гуще низовой демократии. Но к личности толпой не приходят. Согласно Дюркгейму, первыми индивидуаль­ными личностями становились вожди, уже в силу своего социального по­ложения способные противопоставить свое мнение воле коллектива. Если на минуту допустить, что на это способен рядовой член коллектива, то по­добное утверждение окажется невозможным: рядовое — это всегда синоним коллектива. История свидетельствует, что не средние, а лучшие являлись прообразом и генотипом личности. Подавить мнение рядового члена кол­лектива и раньше, и сейчас ничего не стоит. Вожди мобилизуют силу кол­лектива для расправы с одиночкой. Да и сам коллектив не позволит выскоч­ке быть не как все. Только вожди черпают свою силу в группе, даже если вы­ступают против воли коллектива.

Таким образом, объяснение социальной роли лидеров, их силы и влия­ния надо искать, по мысли самого Дюркгейма, не в личных качествах или превосходстве их положения, а в природе ведомых.

«Надо наблюдать, каковы общие верования, общие чувства», которые сообщили отдельной личности такое могущество. Узурпация отдельной личностью коллективной воли — явление довольно частое там, где общество и коллектив не достигли высокой степени зрелости. Сильный коллектив вовсе не означает, что составляющие его люди сплошь окажутся сильными личностями. Конечно, сильный коллектив требует сильной личности, но в единственном числе. Отсюда и отсутствие деспотической власти в индиви­дуалистически развитых, плюралистических обществах. Пожалуй, можно согласиться и с таким суждением Дюркгейма: «Деспотизм, раз он не явля­ется патологическим явлением упадка, есть не что иное, как измененный

коммунизм»⁵. Разумеется, если термин «коммунизм» понимать так же, как понимал его сам Дюркгейм, т.е. как характеристику примитивного коллективизма.

Обобщая, можно выразиться так: лидер, какую бы политическую форму он ни приобретал, являет собой первый культурно-исторический тип лич­ности.

Приблизительно в VII—VI вв. до н.э. эллинской политической системе пришлось пережить период тираний, т.е. единоличной власти вождей горо­дов-государств, которые смогли подчинить себе и родовую аристократию, и торговую буржуазию. В Древней Греции заканчивается период вождей,

исторически первый этап выделения личности в самостоятельного соци­ального актора, и начинается период диктатур и тираний, которые можно считать исторически вторым этапом выделения личности и превращения ее в самостоятельного политического актора. На смену первобытной общи­не приходит государство-полис. С этого момента можно отсчитывать тре­тий период исторического становления личности. Свободные греки выхо­дят на площадь, принимают участие во всенародных выборах, в политичес­кой жизни своего полиса. Аристотель обозначил новую фазу эволюции личности как появление zoon politikon. Речь идет о выходе на историческую сцену политической личности, а если учитывать специфику древнегречес­кого языка, где политическое было тождественно общественному и соци­альному, то и общественной личности. Период личностей-вождей и при­шедший ему на смену период личностей-тиранов завершается новым эта­пом — периодом граждан-личностей. Взрослые свободные мужчины-греки (другие категории населения не имели права голоса) наделяются, впервые в истории, политическими правами и полномочиями. С их голосами счи­таются политики, за их голоса борются партии, их голоса покупают, их го­лоса выступают самым ярким свидетельством того, что они суть политичес­кие личности.

Эллинское общество знало несколько формул индивидуума: 1) инди­вид как Одиссей — одинокий путешественник и колонизатор, движимый мечтой поскорее вернуться на родину и приобщиться к коллективу соро­дичей либо покорить другие страны и присоединить их к греческой мет­рополии; 2) индивид как политический изгнанник, наказываемый общи­ной за неподчинение моральным или политическим законам коллектива; 3) индивид, бросающий вызов богам-олимпийцам, как, например, Про­метей, подаривший огонь людям; 4) индивид-правитель или видный по­литический деятель, будь то тиран, флотоводец, военачальник; 5) инди­вид-герой, победивший на Олимпийских играх или своими воинскими подвигами прославивший отечество; 6) индивид-философ, создавший но­вую систему идей, организовавший академию или гимназию, поэт или скульптор. Античность не знала индивидов-юристов, индивидов-жрецов, индивидов-ремесленников.

Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Одесса, 1900. С. 155.

Дата добавления: 2015-06-04