Договора в зарубежном праве 3 страница

В конечном счете данный абстрактный подход был отвергнут как минимум применительно к потребительским договорам. Это произошло в связи с имплементацией в Германии положений Директивы ЕС 1993 г. Согласно п. 3 § 310 ГГУ при оценке справедливости потребительского договора судом должны учитываться все сопутствующие заключению договора обстоятельства. Это изменение привело к отходу от прежней абстрактной модели оценки справедливости условия как такового и потребовало от судей учета индивидуальных особенностей каждой сделки, что, безусловно, снижало потенциальную применимость конкретного судебного решения в качестве прецедента к другим подобным случаям, но обеспечивало более гибкий анализ справедливости условий.

Если суд, руководствуясь установленными в законе критериями, признал соответствующее спорное условие неинкорпорированным в договор или несправедливым, оно, соответственно, не является частью договора или является ничтожным. При этом в оставшейся части договор остается действительным, а соответствующие права и обязанности определяются положениями закона. Таким образом, на место "выпавшего" договорного условия "заступают" общие или специальные диспозитивные нормы ГГУ. Суд не изменяет несправедливое условие таким образом, чтобы поднять его до соответствующих стандартов справедливости. Немецкое право не признает право суда корректировать содержание оспоренного условия.

В исключительных случаях, когда признание соответствующего условия недействительным создает неприемлемые трудности для одной из сторон, договор может быть признан недействительным в целом (§ 306 (3) ГГУ).

При этом следует отметить, что предоставление судам широких возможностей по ex post контролю справедливости индивидуально несогласованных стандартных условий и условий, навязанных потребителю, отнюдь не исключило практику непосредственного применения в тех же целях общих норм о добросовестности (§ 242), добрых нравах (п. 1 § 138) и кабальности (п. 2 § 138) применительно к договорам, не подпадающим под специальное регулирование норм § 305 - 310 ГГУ. Там, где последние неприменимы, суд в случаях особой, вопиющей несправедливости содержания договора и при наличии явного разрыва переговорных возможностей может также ограничить автономию воли, руководствуясь этими общими оценочными "корректорами".

В результате в немецком праве возникают как минимум два уровня интенсивности судебного контроля справедливости договорных условий. Такой контроль применительно к стандартным условиям или условиям потребительских договоров является достаточно рутинным элементом рассмотрения судебных споров. По сравнению с практикой применения этого специального законодательного режима ограничение судами договорной свободы в отношении иных договоров на основе норм о добросовестности, добрых нравах и кабальности остается феноменом экстраординарным.

В итоге формируется дифференциация степени допустимого патернализма применительно к стандартизированным и потребительским договорам, с одной стороны, и иным договорам (например, индивидуально согласованным договорам между предпринимателями или между гражданами) - с другой.

В завершение следует отметить, что помимо вышеотмеченных инструментов судебного контроля справедливости договора в немецком праве существует и ряд иных сугубо специальных доктрин, дающих суду право ограничивать договорную свободу в этих целях. Так, например, немецкое гражданское законодательство допускает на основании ходатайства должника снижение судом чрезмерной неустойки, обещанной к уплате лицом, не являющимся коммерсантом. Согласно ГГУ (§ 343) при несоразмерности неустойки суд имеет право снижать ее "до соответствующего размера" с учетом степени нарушения имущественных и неимущественных интересов кредитора. При этом для точного понимания сложившегося в Германии режима ни в коем случае не следует забывать, что согласно принятому в тот же период и действующему до сих пор Германскому торговому уложению (далее - ГТУ) в отношениях между профессиональными предпринимателями снижение неустойки не дозволяется (§ 348). В то же время наличие специального предписания о неснижении неустойки в ГТУ не означает, что коррекция размера неустойки в сугубо коммерческих контрактах в принципе невозможна. В редких случаях явной и "вопиющей" несоразмерности неустойки она, как и любое иное условие договора, теоретически может быть подвергнута судебному контролю путем применения положений о добросовестности сторон и добрых нравах (§ 138 и 242 ГГУ) <1>.

--------------------------------

<1> Principles of European Contract Law. Part I and II / Prepared by the Commission on European Contract Law; Ed. by O. Lando and H. Beale. 2000. P. 456.

Наконец, следует также иметь в виду, что Закон о противодействии ограничению конкуренции Германии (ст. ст. 19, 20) предоставляет антимонопольным органам и судам возможности по ограничению договорной свободы в случаях злоупотребления доминирующим положением в форме навязывания лицом монопольных цен и иных условий, существенно отличающихся от тех, которые имели бы место в конкурентных условиях.

Голландская модель

В Голландии был разработан в общем и целом схожий с немецким многокомпонентный инструментарий контроля справедливости договорных условий.

Во-первых, в Гражданском кодексе Нидерландов (далее - ГКН) предусмотрено достаточно детальное законодательное регулирование механизмов ex post контроля справедливости стандартизированных условий договора. Соответствующий раздел ГКН содержит 13 достаточно объемных статей (6:231 - 6:243). В них раскрывается понятие стандартных условий договора, содержатся критерии несправедливости условия договора, положения о порядке инкорпорирования стандартных условий в договор, в том числе о необходимости их предварительного раскрытия, перечни условий, которые являются изначально ничтожными ("черный" список), и условий, которые могут быть признаны таковыми по результатам их оценки судом ("серый" список). Как мы видим, круг вопросов, охватываемых ГКН, во многом аналогичен тому, который содержится в ГГУ. Это объясняется, в частности, тем, что главным "источником вдохновения" при разработке соответствующих положений ГКН были положения немецкого AGB-Gesetz <1>.

--------------------------------

<1> Hartkamp A., Tillema M. Contract Law in the Netherlands. The Hague: Kluwer Law International, 1995. P. 92.

Однако существуют и некоторые особенности голландского подхода к защите от несправедливости стандартных условий договора, аналогов которым нет в немецком законодательстве.

1. Первое отличие состоит в описании субъектов, которым данный режим предоставляет защиту от несправедливости договорных условий. Этот режим рассчитан в первую очередь на договоры с потребителями, содержащие стандартные условия. В то же время этот режим применим и к стандартизированным договорам, заключенным с предприятиями малого бизнеса (ст. 6:235 ГКН). Остальные же предприниматели (компании, насчитывающие более 50 работников в штате либо обязанные публиковать свою отчетность) не могут оспаривать справедливость навязанных им стандартных условий со ссылкой на данный законодательный режим. Таким образом, голландское законодательство в отличие от немецкого режима исключает автоматическое применение соответствующих норм к договорам, в которых несправедливые условия были навязаны крупным компаниям.

Интересным является также и иное положение, аналогов которому нет в немецком законодательстве, согласно которому основания для признания стандартных условий недействительными не могут быть приведены теми лицами, которые многократно используют те же или схожие условия в своей договорной практике (ст. 6:235 (3) ГКН).

2. Критерии несправедливости стандартного условия заложены в ст. 6:233 ГКН: стандартное условие договора считается несправедливым, если оно чрезвычайно обременительно для другой стороны. При этом согласно ГКН при оценке справедливости судом должны приниматься во внимание природа договора, остальные условия договора, обстоятельства, послужившие причиной включения подобного условия в договор, обоюдные интересы сторон и иные обстоятельства дела. Таким образом, несправедливость условия устанавливается с учетом конкретной обстановки заключения договора, а не путем абстрактной оценки условий договора, как это предполагалось изначально в Германии. Как мы видели, в нормах § 305 - 310 ГГУ такой контекст-ориентированный подход был закреплен лишь при проведении реформы 2002 г. и как минимум при буквальном прочтении применим только в отношении потребительских договоров.

3. ГКН содержит еще одно интересное положение, отсутствующее в ГГУ. Речь идет о ст. 6:244, предоставляющей определенную защиту предпринимателю, осуществляющему розничную деятельность и дублирующему в контрактах с конечными потребителями стандартные условия, которые, в свою очередь, были навязаны ему его поставщиком. Если некоторые из подобных стандартных условий, используемых в отношениях с конечными потребителями, были признаны недействительными как чрезвычайно обременительные, то на эти условия не может ссылаться и контрагент данного предпринимателя, выступающий истинным "автором" таких условий. Тем самым ограничения договорной свободы, введенные судами в отношении потребительских договоров, могут по цепочке привести к блокированию аналогичного условия и в конкретном сугубо коммерческом договоре.

4. Еще одна интересная особенность голландского законодательства, отличающая его от немецкого режима, состоит в том, что несправедливое условие не считается ничтожным по определению. Оно может быть лишь оспорено стороной, против которой условие направлено в рамках трехлетнего срока давности. Это неудобство отчасти компенсируется тем, что согласно ст. ст. 3:49 - 3:51 ГКН по общему правилу любая оспоримая сделка может быть признана недействительной как посредством подачи иска, так и путем одностороннего заявления управомоченной стороны. Кроме того, согласно п. 4 ст. 6:235 ГКН срок давности начинает течь не с момента заключения договора, а с момента, когда на данное условие контрагент, подготовивший текст заключенного договора, впервые сослался. Таким образом, стандартное договорное условие по голландскому праву может быть признано несправедливым только при наличии волеизъявления потерпевшей стороны.

5. Согласно ГКН условия, оказавшиеся в "сером" списке несправедливых условий, презюмируются несправедливыми (ст. 6:237 ГКН).

В ГГУ данный презумптивный статус элементов "серого" списка, во-первых, прямо не закреплен.

Во-вторых, все остальные условия, не подпадающие под вышеописанный специальный режим судебного контроля стандартизированных условий, также могут быть не признаны судом по причине их несправедливости. Здесь проявляется важная особенность голландского законодательства. Как мы помним, немецкое законодательство позволяет судам осуществлять ex post контроль и нестандартизированных, и непотребительских договоров под прикрытием принципов добрых нравов, добросовестности и режима кабальности. Но универсальной законодательной нормы, оформляющей право суда ограничить договорную свободу из-за несправедливости договорного условия применительно к любому договору, в немецком законодательстве нет, что, впрочем, как мы видели, не сильно ограничивает немецкие суды. Голландский же законодатель такую норму кодифицировал.

В силу прямого указания в ГКН судам дано право "не признавать применимыми" любые договорные условия, нарушающие принципы разумности и добросовестности (п. 2 ст. 6:248) <1>. Верховный суд Голландии особо подчеркнул, что данное положение носит общий характер и возможность его использования ни в коей мере не перечеркивается наличием специального регулирования стандартных условий договора <2>. Что помогает судам выявить неразумность и недобросовестность договора? Как уже отмечалось в т. 1 книги, голландские суды, реализуя идею конституциализации частного права, наполняют эту норму о добросовестности договорных условий конституционными ценностями, подразумевающими идеалы защиты слабой стороны договора <3>. Кроме того, при применении ст. 6:248 ГКН суды могут использовать соответствующие критерии, закрепленные в режиме контроля стандартных условий и потребительских договоров, в качестве своего рода ориентиров для оценки <4>.

--------------------------------

<1> The Principles of European Contract Law and Dutch Law. A Commentary / Ed. by D. Busch, E.H. Hondius, H.J. van Kooten, H.N. Schelhaas, W.M. Schrama. Nijmegen, 2002. P. 216.

<2> Johannes Maria Bramer v. Hofman Beheer B.V. & Colpro B.V. 14 June 2002 COO/315 HR.

<3> Cherednychenko O.O. Fundamental Rights, Contract Law and the Protection of the Weaker Party: A Comparative Analysis of the Constitutionalisation of Contract Law with Emphasis on Risky Financial Transactions. 2007. P. 124, 125.

<4> Hartkamp A., Tillema M. Contract Law in the Netherlands. The Hague: Kluwer Law International, 1995. P. 95.

В-третьих, ГКН в дополнение к общей норме ст. 6:248 и специальному режиму контроля справедливости стандартизированных условий предусматривает еще и аналог немецкой доктрины кабальности (ст. 3:44 ГКН). Согласно п. 4 данной статьи злоупотребление обстоятельствами при совершении сделки приводит к ее оспоримости (посредством подачи иска или одностороннего заявления в течение трехлетнего срока давности). При этом злоупотребление обстоятельствами имеет место тогда, когда "одна сторона знала или должна была знать, что другая сторона совершает сделку под влиянием особенных обстоятельств, таких как обстоятельства чрезвычайного характера, состояние зависимости, неосмотрительность, болезненное пристрастие, искаженное состояние сознания или неопытность, и тем не менее спровоцировала другую сторону совершить такую сделку, в то время как владение информацией об этих обстоятельствах должно было удержать ее от этого".

Если немецкая доктрина кабальности в силу п. 2 § 138 ГГУ распространяется лишь на контроль соразмерности встречных предоставлений, то норма ст. 3:44 ГКН не знает такого ограничения и применима к контролю любых договорных условий. При этом если немецкий режим кабальности охватывает лишь такие ситуации неравенства переговорных возможностей, которые спровоцированы неопытностью, легкомыслием, слабоволием или стечением тяжелых обстоятельств, то голландская доктрина злоупотребления обстоятельствами имеет несколько больший охват.

С учетом вышесказанного, думается, не следует преувеличивать значение того факта, что сфера контроля справедливости стандартизированных договоров согласно ГКН несколько более ограниченна по сравнению с немецкой моделью (предоставление защиты только потребителям и мелким коммерсантам и только применительно к стандартизированным условиям). То, что голландское право "не добирает" в нормах о стандартных условиях договоров, может быть компенсировано de lege lata положениями ст. 6:248 ГКН, которые вводят универсальный инструмент для коррекции договорной свободы в патерналистских целях, а также достаточно широкой по охвату нормой ст. 3:44 о "злоупотреблении обстоятельствами".

В-четвертых, ГКН предусматривает и специальные инструменты судебного контроля справедливости отдельных видов договорных условий. В частности, согласно ГКН договорная неустойка может быть снижена судом по ходатайству должника, в случае если справедливость со всей очевидностью требует этого (ст. 6:94 ГКН). До принятия нового ГК в Голландии аналогичный результат в особо вопиющих случаях достигался за счет использования категории добросовестности <1>.

--------------------------------

<1> Chorus J., Gerver P.H., Hondius E., Koekkoek A. (eds.). Introduction to Dutch Law. 1999. P. 130.

И наконец, в-пятых, не стоит забывать о том, что голландское антимонопольное законодательство (ст. 24 Закона о конкуренции Нидерландов) предусматривает доктрину злоупотребления доминирующим положением и, соответственно, дает возможность контрагентам-монополистам защищаться от навязывания несправедливых условий посредством их ex post отмены.

Таким образом, как и в Германии, голландское законодательство предусматривает целый набор инструментов судебного контроля справедливости договорных условий, возглавляемый максимально универсальной нормой ст. 6:248 ГКН о недействительности недобросовестных и неразумных условий.

Скандинавская модель

Как известно, договорное право Скандинавских стран (Финляндии, Швеции, Норвегии и Дании, но особенно первых трех из них) в значительной степени унифицировано и развивается достаточно синхронно.

Как и во многих других странах Европы, в странах скандинавского региона в послевоенные годы утвердилась политика социального государства. При этом здесь данная политика проводилась как нигде более интенсивно.

Каковы же инструменты ex post контроля справедливости договора, характерные для скандинавских правопорядков?

Во-первых, скандинавское право предусматривает своеобразную версию доктрины злоупотребления обстоятельствами. Речь идет о § 33 Закона о контрактах <1>. В финской версии Закона о контрактах согласно данной статье договор не подлежит судебной защите, если он был заключен при таких обстоятельствах, при которых соображения чести и добросовестности должны были удержать любого, знающего об этих обстоятельствах, от того, чтобы ссылаться на договор. При этом знание об этих обстоятельствах другой стороной договора презюмируется. По своей универсальности данная норма похожа на голландский вариант доктрины "злоупотребления обстоятельствами" и значительно шире немецкого института кабальности. Это касается и охвата релевантных причин неравенства переговорных возможностей (любые относящиеся к процедуре заключения договора и извиняющие непризнание сделки в суде обстоятельства, а не только нужда, легкомыслие, слабоволие или неопытность), и подлежащих контролю условий (любые условия, а не только соразмерность встречных предоставлений).

--------------------------------

<1> Подробнее см.: Zimmermann R., Whittaker S. Good Faith in European Contract Law. 2000. P. 55 ff.

Во-вторых, учитывая то, что забота о менее защищенных участниках оборота и слабой стороне договора, в частности, является неотъемлемым элементом социальной политики, неудивительно, что потребительское законодательство начало развиваться в Скандинавских странах достаточно рано. К концу 1970-х гг. такие Скандинавские страны, как Швеция или Финляндия, имели потребительское законодательство, которое предусматривало право специального суда блокировать путем судебных запретов использование компаниями тех или иных несправедливых условий в договорах с потребителями на будущее <1>.

--------------------------------

<1> Silverglade B.A. Regulating Contract Terms in the United States and Sweden: A Comparative Analysis of Consumer Protection Law and Policy // 2 Boston College International and Comparative Law Review. 1979. P. 484 ff.

В-третьих, согласно § 36, внесенному в национальные Законы о контрактах <1> в 1970 - 1980-е гг. (в Дании - с 1975 г., в Швеции - с 1976 г., в Финляндии - с 1982 г., в Норвегии - с 1983 г.), скандинавские суды получили право не признавать неразумные и недобросовестные условия любого договора <2>.

--------------------------------

<1> Договорное право Скандинавских стран в значительной степени унифицировано. С первой трети XX в. в Скандинавских странах действуют национальные законы о контрактах, с некоторыми текстуальными модификациями воспроизводящие единые подходы к вопросам договорного права. В Швеции, Норвегии и Дании такие законы были приняты в 1915 - 1918 гг., а в Финляндии - в 1929 г. Отсюда и совпадение нумерации статей национальных законов о контрактах.

<2> Финский вариант этого закона на английском языке см. в Интернете на сайте: http:// www.finlex.fi/ en/ laki/ kaannokset/ 1929/ en19290228.pdf.

Текст нормы § 36 в национальных законах о контрактах в сущности совпадает, хотя определенные текстуальные отличия заметны. Так, например, согласно финской версии при оценке несправедливости договора принимаются во внимание содержание договора в целом, положение сторон, обстоятельства, существовавшие на момент заключения договора и после этого, а также иные обстоятельства, которые имеют значение для рассмотрения дела. В шведской же версии появляется уточнение о том, что суды при оценке справедливости должны принимать в расчет необходимость защиты потребителя и иной слабой стороны договора <1>. В датском законе данная норма наиболее лаконична, но в целом отражает ту же самую идею <2>.

--------------------------------

<1> Текст данной статьи шведского Закона о контрактах см.: Bernitz U. Swedish Standard Contracts Law and the EC Directive on Contract Terms. 2009. P. 19 (http:// www.scandinavianlaw.se/ pdf/39-1.pdf).

<2> Текст датского Закона о контрактах на английском языке см. в Интернете на сайте: http:// www.sprog.asb.dk/ sn/ Danish% 20Contracts% 20Act.pdf.

Во всех скандинавских юрисдикциях положение § 36 подлежит применению к любым условиям договора, как индивидуально согласованным, так и стандартным, а также к любым договорам, в том числе и сугубо коммерческим. Более того, в силу прямой оговорки в финском Законе о контрактах, сделанной с явным намерением подчеркнуть отличие скандинавского права от немецкого и голландского в этом аспекте, суды имеют право на основании данной статьи контролировать справедливость и условия о размере цены договора (п. 3 § 36).

Та симпатия, с которой скандинавские правопорядки (как минимум с момента включения § 36 в национальные законы о контрактах) относятся к судебному ex post контролю справедливости договоров, проявляется и в последствиях выявления несправедливых условий. Здесь они сформулированы наиболее широко, что предоставляет судам максимально возможный уровень дискреции. Так, например, в силу п. п. 1, 2 § 36 финской версии Закона суды имеют полномочия отказывать в приведении в исполнение несправедливых условий или всего договора в целом, а также корректировать содержание как самого спорного условия, так и иных договорных условий. Аналогичное положение о коррекции несправедливого условия было в 1990-е гг. внесено в датский Закон о контрактах <1>. Как мы видели, право на коррекцию содержания договоров не характерно для немецкого права.

--------------------------------

<1> Nielsen R. Contract Law an Denmark. 2011. P. 43.

В 1990-е гг. после имплементации в Скандинавских странах - членах ЕС (Швеция, Дания, Финляндия) положений европейской Директивы о несправедливых условиях договора 1993 г. потребительское законодательство этих стран было несколько обновлено <1>. В частности, такие страны, как Финляндия, включили в свой Закон о защите потребителей специальный блок норм (гл. 4 Закона), уточняющих применение общего правила § 36 Закона о контрактах к судебному контролю справедливости именно потребительских договоров <2>. Но в целом это обновление носило скорее технический характер, так как здесь ранее сложилась достаточно эффективная система судебного контроля справедливости договорных условий и условий потребительских договоров в частности. Скандинавские страны сформировали один из наиболее эффективных инструментариев защиты прав потребителей и слабой стороны договора <3>.

--------------------------------

<1> EC Consumer Law Compendium. Comparative Analysis / Ed. by prof. Dr. Hans Schulte-Nolke. 2007. P. 343, 359; Bernitz U. Swedish Standard Contracts Law and the EC Directive on Contract Terms. 2009. P. 13 ff. (http:// www.scandinavianlaw.se/ pdf/ 39-1.pdf).

<2> Текст датского Закона о контрактах на английском языке см. в Интернете на сайте: http:// www.sprog.asb.dk/ sn/ Danish% 20Contracts% 20Act.pdf.

<3> Bernitz U. Swedish Standard Contracts Law and the EC Directive on Contract Terms. 2009. P. 15 (http://www.scandinavianlaw.se/ pdf/39-1.pdf).

В результате в таких Скандинавских странах, как Швеция, Дания и Финляндия, сложилась следующая комбинация общих инструментов контроля справедливости договорных условий. Во-первых, предусматривается возможность оспаривания несправедливых условий договора, при заключении которого имело место злоупотребление обстоятельствами. Во-вторых, действует предусмотренный потребительскими законами публично-правовой по своей природе механизм блокирования практики использования отдельными компаниями несправедливых условий договоров с потребителями посредством вынесения судебного запрета на будущее. В-третьих, признается частноправовой инструментарий судебного непризнания или изменения несправедливых условий потребительского договора в конкретном споре (например, гл. 3 финского Закона о защите потребителей). В-четвертых, у суда есть право не признать или модифицировать в принципе несправедливое условие любого договора на основании § 36 Закона о контрактах.

Кроме того, не стоит забывать о том, что скандинавское право предусматривает снижение чрезмерной неустойки, а также знает и целый ряд других специальных инструментов контроля справедливости договорных условий. Например, национальное антимонопольное законодательство предусматривает недопустимость злоупотребления доминирующим положением при заключении договора путем навязывания несправедливых договорных условий (например, ст. 19 Закона о защите конкуренции Швеции, ст. 6 действовавшего на момент написания настоящей книги Закона об ограничении конкуренции Финляндии).

По широте соответствующих инструментов контроля справедливости, легкости, с которой законодатели готовы ограничивать свободу договора в патерналистских целях, и, видимо, интенсивности практики судебного контроля справедливости договорных условий Скандинавские страны, судя по всему, являются лидерами на европейском континенте. Это положение вещей выглядит вполне логично, учитывая общую идеологию скандинавской экономико-правовой модели с ее особенным акцентом на идеалах социальной солидарности и справедливости и защиты слабых участников рыночного оборота <1>.

--------------------------------

<1> О связи феномена интенсивного судебного контроля справедливости договоров с ориентацией Скандинавских стран на ценности социального государства см.: Мосс Дж.К. Влияние национальной юридической традиции на гармонизацию договорного права: пример добросовестности при исполнении договоров // Человек и его время: Жизнь и работа Августа Рубанова. М., 2006. С. 311.

Некоторые промежуточные компаративные замечания

в отношении немецкой, голландской и скандинавской моделей

В принципе, если сопоставить немецкую, голландскую и скандинавскую модели контроля справедливости договорных условий, мы найдем значительно больше сходных черт, чем отличий.

Во всех этих странах правовая система использует для судебного контроля справедливости договорных условий разнородные институты, подразумевающие различные процедурные условия патернализма, различные виды контролируемых условий и разную степень интенсивности такого контроля (многокомпонентная модель).

Во всех указанных странах суды вправе подвергать контролю справедливость договорных условий, включенных в стандартные и (или) потребительские договоры. Тут, правда, имеются некоторые технические отличия при выборе между специальным режимом контроля потребительских и стандартизированных договоров. Некоторые Скандинавские страны берут под особую опеку именно потребительские договоры. В Германии и Голландии же ситуация усложняется за счет появления специальных правил о контроле стандартизированных договоров.

Во всех этих странах существуют специальные правила судебного контроля справедливости сделок, при заключении которых одна из сторон злоупотребила своими переговорными преимуществами. Это не отменяет того, что данные инструменты несколько различаются по сфере своего применения. В Голландии и Скандинавских странах доктрины злоупотребления обстоятельствами оказываются несколько шире, чем институт кабальных сделок, предусмотренный в п. 2 § 138 ГГУ.

Во всех указанных странах суды также вправе контролировать справедливость договоров, заключаемых лицами, занимающими доминирующее положение на рынке. Везде допускается снижение договорной неустойки.

При этом во всех указанных странах у суда есть право контролировать справедливость договора и в тех случаях, которые не подпадают под эти специальные режимы контроля. В Голландии и Скандинавских странах это право суда опирается на наличие в законодательстве универсального инструмента для коррекции несправедливых договорных условий, в то время как в Германии отсутствие столь же четкой "делегирующей нормы" закона сполна компенсируется творческим и сверхактивным применением судами общих принципов добрых нравов и добросовестности (Германия).

Несколько иная ситуация долгое время сохранялась и во многом сохраняется во французском и английском праве.

§ 3. Франция и Англия

Французская модель

Французское право традиционно относилось с очень большим подозрением к свободе судебного усмотрения при оценке содержания частных сделок, как и вообще к широкой судебной дискреции в целом.

В ФГК содержится общий запрет на согласование условий, противоречащих добрым нравам и публичному порядку. Согласно данному ограничению обязательство, основание (causa) которого противоречит этим принципам, является недействительным (ст. 1133 ФГК). При этом ссылка на добрые нравы какого-то самостоятельного значения во французском праве не имеет, а сами добрые нравы рассматриваются как элемент публичного порядка. Понятие же публичного порядка во французском праве до последнего времени идеалы защиты слабой стороны договора и справедливости договорных условий не включало. По описанию Морандьера, сфера, включаемая в рамки концепции публичного порядка, была долгое время крайне ограниченной. Проблематика публичного порядка поднималась в отношении соглашений, подрывающих государственный строй, нарушающих правила гражданского состояния и правосубъектности граждан и противоречащих некоторым другим фундаментальным политико-правовым ценностям. В сфере же сугубо имущественных отношений со ссылкой на данную норму запрещались только договоры, ограничивающие свободу труда и торговли <1>.

Дата добавления: 2015-06-04