Договора в зарубежном праве 5 страница

Многие правила о контроле справедливости договорных условий закреплены в UCTA только в отношении отдельных видов договоров (в первую очередь договора купли-продажи) и не применяются к другим. Такие нормы иногда применяются судами по аналогии и к тем договорам, которые не подпадают в сферу действия закона <1>. Тем не менее эта пестрота регулирования лишь усугубляет фрагментарность данного Закона.

--------------------------------

<1> Chitty on Contracts. P. 635, 680.

Несколько позднее, в 1994 г., был принят Закон о несправедливых условиях в договорах с потребителями (Unfair Terms in Consumer Contract Regulations, UTCCR). В 1999 г. он был заменен новым законом с аналогичным названием. Данный Закон был принят в связи с необходимостью имплементации в английское законодательство положений европейской Директивы о несправедливых условиях потребительского договора, принятой в 1993 г. Его основная идея - делегация судам права ограничивать свободу потребительских договоров в случае выявления в них явно несправедливых договорных условий.

Сфера действия Закона 1999 г. уже не ограничена контролем лишь условий, ограничивающих или исключающих ответственность, и распространяется на все остальные условия, кроме предмета договора (main subject matter of the contract) и размера цены. При этом данный Закон дает судам возможность контролировать справедливость только договоров с потребителями. Принятие этого Закона при сохранении UCTA и Закона о потребительском кредитовании повлекло существование в Англии нескольких различных правовых режимов контроля над несправедливыми условиями договора, действие которых создает традиционную для английского права пестроту и некоторую бессистемность регулирования, признаваемую в последнее время английскими юристами и провоцирующую разработку проекта реформы <1>.

--------------------------------

<1> Проект такого закона разработан законодательными комиссиями Англии и Шотландии: The Law Commission Consultation Paper N 166 and Scottish Law Commission Consultation Paper N 119. Unfair Terms in Contracts - A Joint Consultation Paper (2002).

При этом в английском праве фактор стандартизации условий имеет гораздо менее важное значение, чем в праве Германии или Голландии. UCTA лишь в части некоторых условий, ограничивающих или исключающих ответственность, связывает возможность контроля справедливости этих договорных условий с их стандартизированным характером <1>. UTCCR и Закон о потребительском кредитовании же в целом игнорируют стандартизированность договорных условий как самостоятельный критерий, привязывая контроль исключительно к потребительскому характеру контракта. Безусловно, большинство потребительских договоров носит стандартизированный характер. Но далеко не все стандартизированные договоры являются потребительскими. Соответственно, многие стандартные договорные условия, включенные в непотребительские договоры, которые в силу аналогичного немецкого и голландского законодательства могли бы быть предметом интенсивного судебного контроля, выпадают из сферы контроля на предмет справедливости в английском праве.

--------------------------------

<1> Как отмечено в одном из судебных решений, для того чтобы признать условия договора стандартными, необходимо, чтобы они рассматривались в качестве таковых стороной, которая их использует, и чтобы она обычно заключала договоры с использованием таких условий См.: Chester Grosvenor Hotel Co Ltd. v. Alfred McAlpine Management Ltd. 56 Build LR 115 (1991). В доктрине под стандартными понимаются условия, либо разработанные самим предпринимателем для последующего использования в договорах со своими клиентами, либо инкорпорированные в договор путем отсылки к условиям, разработанным ассоциациями производителей в данной сфере экономики. См.: Beatson J. Anson's Contract Law. P. 5, 163.

Представляет интерес то, как английские суды интерпретируют понятие "потребитель", которое с учетом положений UCTA и особенно UTCCR имеет намного большее значение, чем критерий стандартности условий. Согласно UCTA в качестве потребителя может выступать не только физическое лицо, приобретающее товар исключительно для удовлетворения собственных бытовых нужд, но и предприниматель, если он в отличие от своего контрагента заключает данный договор не в ходе осуществления своей предпринимательской деятельности (in the course of a business) <1>. В качестве оснований для применения к предпринимателю предусмотренной в UCTA потребительской защиты от несправедливых условий используется критерий несоответствия данного договора обычной хозяйственной деятельности такого предпринимателя, его "случайный", нерегулярный в отношении этого контрагента характер и, напротив, заключение данного договора другой стороной, в чью пользу соответствующая оговорка об ограничении или исключении ответственности включена, в ходе своей обычной предпринимательской деятельности <2>. В то же время сфера действия UTCCR в отличие от UCTA распространяется только на тех потребителей, которые являются физическими лицами, действующими в целях, не связанных с предпринимательской деятельностью или профессией.

--------------------------------

<1> В одном из судебных решений Апелляционного суда Англии коммерческая компания, заключившая договор купли-продажи автомобиля для его использования в личных и служебных целях руководящим составом компании, получила для целей применения UCTA статус потребителя. Суд признал, что договор был заключен не в процессе осуществления этой компанией своей основной предпринимательской деятельности и, применяя положения, относящиеся к защите прав потребителей, признал условие договора, исключающее ответственность продавца за качество товара, ничтожным изначально (R&B Customs Brokers Co Ltd v. United Dominions Trust Ltd, 1 WLR 321 [1988]). Данный подход был использован также и в деле "Feldaroll Foundry Plc v. Hermes Leasing (London) Ltd." [2004] EWCA Civ 747.

<2> McKendrick E. Contract Law. Text, Cases and Materials. 2nd ed. Oxford, 2005. P. 479. Судебная практика знает и примеры сдержанного отношения судов к признанию коммерсантов потребителями для целей применения UCTA (см.: Stevenson v. Rogers, 2 WLR 1064 [1991]).

Конфликт этих двух законов в контексте субъектного состава сделок, подпадающих под контроль справедливости, повлек появление проекта закона, подготовленного законодательными комиссиями Англии и Шотландии, где предлагается унифицировать сферу действия обоих законов, предоставив защиту от любых несправедливых условий (кроме условий о предмете договора и цене) в том числе и малым предпринимателям подобно тому, как это имеет место в Голландии. Мотивируется это тем, что в ряде случаев отсутствуют различия между малым предпринимателем и потребителем с точки зрения их переговорных возможностей и степени владения информацией <1>. При этом круг предпринимателей, попадающих в сферу действия данного Закона, предполагается ограничить теми, в штате которых состоит девять и менее сотрудников при условии, что они не являются частью группы компаний и сумма сделки не превышает 500 тыс. фунтов <2>.

--------------------------------

<1> Law Commission Consultation Paper N 166 and Scottish Law Commission Consultation Paper N 119. Unfair Terms in Contracts - A Joint Consultation Paper (2002). P. 135.

<2> Law Commission and Scottish Law Commission, Unfair Terms in Contracts Law Com Report N 292 Cm (2005) P. 88 - 92.

Сам механизм контроля справедливости условий согласно UCTA и UTCCR в целом похож на то, как аналогичные инструменты регулируются немецким, голландским и французским правом. Положительно решив вопрос о том, что условие, ограничивающее или исключающее ответственность, в силу четко разработанных правил "инкорпорации" стало частью договора, суд может подвергнуть его контролю на предмет справедливости.

Согласно данным законам предусмотрена контекст-ориентированная модель оценки справедливости. Так, в числе указанных в UCTA критериев, которые суды должны учитывать при применении теста на разумность в отношении договоров купли-продажи, сопоставимость переговорных возможностей (bargaining power) сторон; наличие у покупателя стимула к принятию соответствующего условия (например, более низкая цена); возможность приобретения товара в другом месте без включения соответствующего условия в договор; вероятность ознакомления покупателя с содержанием спорного условия и некоторые другие. Перечень данных критериев не является исчерпывающим, поскольку столь сложный вопрос, как разумность включения условия, огранивающего или исключающего ответственность, предполагает наличие гибкости при его разрешении <1>. Важность каждого критерия определяется судьей самостоятельно, причем вышестоящие суды, рассматривая данный вопрос как вопрос факта, крайне неохотно идут на пересмотр решений суда первой инстанции о разумности или неразумности того или иного условия <2>.

--------------------------------

<1> Beatson J. Anson's Contract Law. P. 195.

<2> McKendrick E. Contract Law. Text, Cases and Materials. 2nd ed. Oxford, 2005. P. 473.

В случае признания договорного условия несправедливым как не прошедшим тест на разумность оно признается недействительным. Английский суд, так же как немецкие и голландские суды и в отличие от скандинавских судов, не наделен полномочиями по изменению такого условия. Например, суд не может переписать условие, ограничивающее ответственность определенной суммой, повысив размер данной суммы до "справедливого" размера <1>.

--------------------------------

<1> Chitty on Contracts. Vol. 1: General Principles. 29th ed. London, 2004. P. 848.

При этом в отличие от Германии, Голландии и Скандинавских стран в английском праве не сложилась универсальная доктрина кабальности или злоупотребления обстоятельствами. Тем не менее некоторые из тех случаев, которые дают континентально-европейским судам право контролировать условия кабальных договоров, могут стать поводом для вмешательства и английских судов в рамках ряда различных доктрин.

Так, сложилась достаточно устойчивая практика ограничения свободы договора в случаях, когда одна из сторон при заключении договора злоупотребила доверительными, фидуциарными отношениями с контрагентом или его зависимым положением. В таких случаях суды используют доктрину "недолжного влияния" ("undue influence"). В рамках данной доктрины, вытекающей из права справедливости, суды исходят из того, что сделка может быть подвергнута судебному контролю, если одна из сторон злоупотребила положением, при котором она могла настолько сильно повлиять на состояние ума и осознанное решение контрагента заключить договор, что это лишает согласие последнего независимости и влечет включение в договор несправедливых, с учетом конкретных обстоятельств, условий (условий, "взывающих к объяснению"). Суды исходят из того, что наличие "недолжного влияния" имеет место в ситуации, когда (1) между сторонами имелись доверительные, фидуциарные отношения и при этом (2) условия договора являются явно несправедливыми и не могут быть объяснены допустимыми с этической точки зрения мотивами. Одновременно в праве выделяется достаточно четкий перечень случаев, когда наличие доверительных отношений настолько очевидно, что суды должны исходить из опровержимой презумпции наличия доверительных отношений (например, сделки между родителями и детьми, опекуном и подопечным, пациентом и врачом, клиентом и адвокатом и т.п.).

В ситуациях, применительно к которым прецедентное право не ввело вышеуказанную презумпцию, лицо, желающее оспорить договор, должно доказать наличие доверительных отношений. В этих случаях суды оценивают все обстоятельства дела с целью выявления факторов, указывающих на недобросовестную эксплуатацию одной из сторон сложившихся доверительных отношений. При этом суды допускают, что "недолжное влияние" может быть оказано не контрагентом, а третьим лицом при условии, что последнее действовало как агент контрагента или контрагент знал о таком влиянии и воспользовался этим обстоятельством (например, применительно к договору поручительства перед банком, заключенным родственником заемщика) <1>.

--------------------------------

<1> Подробнее о доктрине недолжного влияния см.: Chitty on Contracts. Vol. 1: General Principles. 29th ed. London, 2004. P. 624 ff.

Кроме того, в английской судебной практике имеются примеры успешного оспаривания судами сделок, при заключении которых сильная сторона навязала контрагенту явно несправедливые условия, используя его "бедность и неопытность". В данных случаях суды применяют доктрину "недобросовестного использования преимуществ" ("unconscionable advantage taking") <1>.

--------------------------------

<1> Ibid. P. 661 ff.

В то же время возможности оспаривания английскими судами договоров, заключенных при стечении тяжелых обстоятельств, достаточно ограничены. Пожалуй, редкими исключениями являются случаи заключения договора, связанного со спасением терпящего бедствие судна <1>.

--------------------------------

<1> Ibid. P. 661.

Наконец, не следует забывать, что английские суды осуществляют надзор за справедливостью договорных условий о неустойке. Согласно зародившейся в недрах права справедливости в XVI - XVII вв., а затем кристаллизованной к началу XX в. судебной практики английский суд признает ничтожным условие о неустойке, если будет очевидно, что цель ее согласования состояла в стимулировании должника к исполнению договора, а не в попытке согласовать расчет вероятных убытков кредитора. Если суд признает, что неустойка носила устрашающий характер (in terrorem), он не придаст такому условию юридическую силу. Условие о таком штрафе (penalty) считается недопустимым. Если же суд верит в то, что стороны реально производили расчет предвидимых убытков, то он признает и такое условие не penalty, а заранее оцененными убытками (liquidated damages), и юридическую силу такого условия. Данная доктрина, детали которой мы вынуждены опустить, является вариантом ex post контроля в силу того, что окончательная квалификация спорного условия в качестве незаконной penalty или законных liquidated damages осуществляется по усмотрению суда, который, безусловно, учитывает справедливость его содержания <1>.

--------------------------------

<1> Подробнее см.: Chitty on Contracts. 30th ed. Vol. I: General Principles. 2008. P. 1681 ff.; Beatson J. Anson's Law of Contract. N.Y., 1998. P. 587; Treitel G.H. The Law of Contract. 2003. P. 1000.

Во многих вышеприведенных частных доктринах нетрудно увидеть, что суды де-факто придают важное значение принципам добросовестности и справедливости. Тем не менее английское право пока так и не решилось шагнуть в сторону обобщения и индуцировать из этих отдельных инструментов контроля справедливости договора принцип добросовестности (или справедливости) в качестве универсального ограничения свободы договора.

Английская судебная практика отвергла попытки отдельных судей (например, лорда Деннинга в 1975 г. в решении по делу "Lloyds Bank Ltd v. Bandy") ввести подобного рода общую норму, допускающую судебный контроль справедливости договорных условий, навязанных стороне со слабыми переговорными возможностями. Другие суды после появления решения по делу Lloyds Bank Ltd v. Bandy высказали сомнение в целесообразности окончательного утверждения данной доктрины <1>. В конце концов Палата лордов в решении 1985 г. по делу "National Westminster Bank Plc v. Morgan" "опрокинула" эту новацию Деннинга. Она исходила из того, что за рамками устоявшихся доктрин (таких как доктрины ограничения неустоек, "недолжного влияния" или недобросовестной эксплуатации "неопытности и бедности") суды, по крайне мере там, где законодатель им такую компетенцию не делегировал, столь активно расширять практику патерналистского контроля справедливости договора не должны. Неравенство переговорных возможностей Палата лордов посчитала слишком неопределенным критерием, допускающим неоправданно высокую степень судебного усмотрения.

--------------------------------

<1> В 1984 г. в решении по делу "Alec Lobb (Garages) Ltd. v. Total Oil (Great Britain) Ltd." лорд Диллон указал, что лорд Деннинг не учел того, что неравенство переговорных возможностей присутствует практически в любой сделке. Поэтому контроль справедливости договорных условий может быть допущен только в исключительных случаях, когда соображения общей справедливости требуют ограничить право сильного "прижимать слабого к стенке". Подробнее см.: Angelo A.H., Ellinger E.P. Unconscionable Contracts: A Comparative Study of the Approaches in England, France, Germany and the United States // 14 Loyola L.A. International and Comparative Law Journal. 1991 - 1992. P. 468 - 470; Chitty on Contracts. Vol. 1: General Principles. 29th ed. London, 2004. P. 668.

Как мы видим, в целом английский подход к контролю над справедливостью договорных условий характеризуется достаточной осторожностью и избирательностью. При этом важное отличие английского права состоит не столько во фрагментарности законодательного регулирования и не столько в осторожности использования судами сложившихся в прецедентном праве доктрин, сколько в нежелании английского права предоставлять судам права на универсальный контроль справедливости договорных условий в случаях, не попадающих в сферу действия данных законов и специальных доктрин.

При наличии в английском законодательстве аналога ст. 6:248 ГКН или § 36 Скандинавского закона о контрактах или при активном применении судами в патерналистских целях норм о добрых нравах и добросовестности <1> (как то имеет место в Германии) недостаточность и фрагментарность существующей в Англии системы ex post контроля не ощущались бы столь остро. Как мы помним, эти признанные в Германии, Голландии или Скандинавских странах универсальные инструменты для коррекции договорной свободы выполняют там функцию по дополнению специальных режимов ex post контроля стандартизированных, потребительских или кабальных договоров и дают суду основания не признать явно несправедливое условие и в тех случаях, которые соответствующими специальными режимами не охватываются. В английском же праве этот инструмент для коррекции свободы договора последней инстанции не закреплен ни в законе, ни на уровне судебной практики. Английские суды побоялись даже использовать гораздо менее универсальную доктрину судебного контроля справедливости договоров, заключенных при неравенстве переговорных возможностей, предложенную лордом Деннингом. Это обстоятельство достаточно показательно как иллюстрация различной степени допустимой автономии воли сторон и правомочий суда ее ограничивать в патерналистских целях.

--------------------------------

<1> Английское право до сих пор крайне осторожно относится к перспективам рецепции общеевропейского принципа добросовестности как общего принципа частного права.

Эта осторожность в делегации судам права контролировать справедливость договорных условий сближает английское право с французским.

В результате в английском праве формируется высокий уровень стабильности договоров и уважения к автономии воли сторон. Это обеспечивает для английского договорного права статус наиболее либерального. Во второй половине XX в. наметилась некоторая тенденция к более активному судебному контролю справедливости договоров, но, как мы видели, в последние годы эта тенденция развития не получила, и суды отчасти вернулись к более уважительному отношению к свободе договора (особенно в отношении сугубо коммерческих договоров) <1>. Это, в свою очередь, является одной из ряда причин, обеспечивающих приток под английскую юрисдикцию крупных коммерческих сделок со всего мира (и особенно из России, где преобладает другая крайность и автономия воли сторон сугубо коммерческого договора попирается явно избыточно). Но эта же особенность приводит и к тому, что степень защиты интересов слабой стороны договора (особенно если ею является коммерсант) в Англии намного меньше, чем в ряде других развитых стран.

--------------------------------

<1> Chitty on Contracts. Vol. 1: General Principles. 29th ed. London, 2004. P. 661.

Таким образом, реализованная в Англии многокомпонентная модель судебного контроля справедливости договорных условий отличается низкой интенсивностью.

§ 4. Соединенные Штаты Америки

В отличие от рассмотренных выше европейских стран в США реализована принципиально иная модель контроля справедливости договорных условий. Вместо арсенала различных инструментов, обеспечивающих ту или иную степень интенсивности судебного контроля справедливости договора, здесь в этих целях в подавляющем большинстве случаев используется единый универсальный инструмент - доктрина недобросовестности (unconscionability).

Эта доктрина в столь общем виде была закреплена в § 2-302 ЕТК, в соответствии с которым суд получил право в случае выявления недобросовестных условий договора отказать в принудительном исполнении договора в целом или самих этих условий, а также ограничить их применение, с тем чтобы избежать недобросовестного результата (т.е. по сути модифицировать спорное условие).

По универсальности своего потенциала это положение сопоставимо с положением ст. 6:248 ГКН и § 36 Закона о контрактах Скандинавских стран. Данная новелла ЕТК была одной из первых попыток введения столь универсального прямого патерналистского инструмента для коррекции договорной свободы на уровне современной кодификации и откровенным разрывом с консерватизмом английского договорного права. Тот рубикон, который до сих пор не решилось перейти английское право, был в середине XX в. решительно перейден правом американским.

При этом, безусловно, данная новация опиралась на прежний опыт английских и американских судов по контролю справедливости договорных условий. Единообразный торговый кодекс универсализировал и кодифицировал доктрину недобросовестности договорных условий, которая хотя и не признавалась в столь широком виде англо-американским правом ранее, но подразумевалась в отдельных специальных доктринах общего права (например, "недолжное влияние", запрет на договорные неустойки и т.п.).

Несмотря на то что попытки обеспечивать справедливость договорных условий на основе их ex post оценки судами встречались в американской судебной практике и до введения § 2-302 ЕТК, прежде суды были лишены твердой нормативной базы при обосновании таких решений за строго ограниченными рамками признанных специальных доктрин, использовали "непрямые" инструменты контроля и в целом были достаточно сдержанны в контроле справедливости договорных условий (особенно в XIX в.). Только благодаря § 2-302 ЕТК американским судам была предоставлена возможность делать то, что они делали до этого без необходимости применения различных аргументационных ухищрений <1>. В официальном комментарии к ЕТК говорится о том, что основной целью данной статьи является предоставление суду законного основания для осуществления контроля за недобросовестными договорными условиями. Параграф 2-302 позволяет суду ставить вопрос о добросовестности договора или его части напрямую, более не используя обходные пути вроде различного рода махинаций с правилами об оферте и акцепте, методами толкования или признания таких условий противоречащими публичному порядку. Как отмечал Карл Ллевеллин, лидер движения американских правовых реалистов, один из главных "архитекторов" ЕТК и инициатор введения данной нормы, "скрытые инструменты никогда не являются надежными" ("covert tools are never reliable tools") <2>.

--------------------------------

<1> Goldberg G. Arbitration of Oaims of Contract Unconscionability // North Dakota Law Review. 1979 - 1980. N 56. P. 12.

<2> Llevellyn K. The Common Law Tradition. Boston, 1960. P. 365.

В условиях послевоенного роста популярности идеологии государства "всеобщего благосостояния" неудивительно, что появление данной новеллы сразу же сказалось на интенсивности судебного контроля справедливости договорных условий, а сама статья стала активно использоваться судами <1>.

--------------------------------

<1> Цвайгерт К., Кетц Х. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права. М., 2000. Т. 2. С. 33.

Итак, попытаемся подробнее разобраться в механике применения данного инструмента ограничения свободы договора.

Положения § 2-302 ЕТК имеют максимально широкую сферу действия:

1) они применимы ко всем условиям договора независимо от того, являются ли они стандартными или индивидуально согласованными. Любопытно, что в ранних проектах § 2-302 ЕТК было прямо предусмотрено, что она применима именно к недобросовестным условиям, содержавшимся в стандартных формах <1>. Именно злоупотребления, возникающие при использовании стандартных условий, выступили основным стимулом для разработки § 2-302 ЕТК, что видно и из подборки судебных решений, приведенных в официальном комментарии к данной статье в качестве иллюстрации (в большинстве решений речь шла именно о стандартных условиях). Более того, и сейчас значительная часть судебных споров, связанных с применением данной статьи, возникает именно в отношении стандартных условий договора <2>. Стандартизированный характер договорных условий повышает вероятность успешного применения доктрины недобросовестности. Суды контролируют как стандартизированные, так и нестандартизированные договоры, но использование стандартных проформ увеличивает шансы на то, что условия договора не будут судом применены <3>.

--------------------------------

<1> Leff A. Unconscionability and the Code: The Emperor's New Clause // 115 University of Pennsylvania Law Review. 1967. P. 492.

<2> Section 2-302 of the Uniform Commercial Code: The Consequences of Unconscionability in Sales Contracts // 63 Yale Law Journal. 1953 - 1954. P. 564.

<3> Современные эмпирические исследования показывают, что коэффициент успешного оспаривания по стандартизированным договорам составляет 43%, в то время как по нестандартизированным договорам этот показатель заметно ниже - 27% (см.: DiMatteo L., Rich B.L. A Consent Theory of Unconscionability: An Empirical Study of Law in Action // 33 Florida State University Law Review. 2006. P. 1097, 1098).

Тем не менее в окончательном тексте ЕТК отсылка к стандартизации условия была опущена. Выбор был сделан в пользу унитарной модели ex post контроля справедливости договора и, соответственно, в пользу создания максимально универсального инструмента такого контроля;

2) сфера применения данного правила ЕТК не имеет ограничений по кругу лиц и может применяться как в отношении договоров с участием потребителей, так и в отношении предпринимательских договоров <1>. При этом, как отмечается, около 40% всех дел, связанных с применением § 2-302 ЕТК, были связаны с договорами, в которых обе стороны были предпринимателями <2>. Впоследствии, после возвращения в США неолиберальной экономической политики и антипатерналистской идеологии в 1980-е гг., интенсивность применения данной нормы в отношении сугубо коммерческих контрактов значительно снизилась. Современные исследования показывают, что суды в настоящее время применяют данную доктрину в защиту коммерческих компаний намного реже и достаточно осторожно. Как правило, это происходит только в ситуациях серьезного разрыва переговорных возможностей (например, договоры с монополистами) <3>. Недавние эмпирические исследования демонстрируют, что суды соглашаются применить доктрину недобросовестности в ответ на просьбу коммерсантов лишь в 16% случаях, в то время как коэффициент успешности ссылки на данную доктрину со стороны граждан составляет 49%. Иначе говоря, у коммерсанта шансов добиться применения этого инструмента ex post коррекции примерно в три раза меньше, чем у гражданина <4>;

--------------------------------

<1> Mallor J.P. Unconscionability in Contracts Between Merchants // 40 Southwestern Law Journal. 1986 - 1987. P. 1065, 1066.

<2> Slawson D. Binding Promises. Princeton University Press. 1996. P. 25.

<3> См.: Barnhizer D.D. Inequality of Bargaining Power // 76 University of Colorado Law Review. 2005. P. 216; DiMatteo L., Rich B.L. A Consent Theory of Unconscionability: An Empirical Study of Law in Action // 33 Florida State University Law Review. 2006. P. 1077.

<4> DiMatteo L., Rich B.L. A Consent Theory of Unconscionability: An Empirical Study of Law in Action // 33 Florida State University Law Review. 2006. P. 1097.

3) несмотря на то что рассматриваемая норма расположена в главе ЕТК, посвященной договорам купли-продажи, суды применяют положения этой статьи и к другим типам договоров. Это связано с тем, что практически аналогичное положение под влиянием данной нормы ЕТК сейчас введено во второй Свод договорного права (Restatement 2nd on contracts, далее - Свод), который, будучи подготовлен частной организацией - Американским институтом права (American Law Institute), хотя и не является формально обязательным для участников гражданского оборота, однако обладает крайне высоким авторитетом среди юристов и судей. Параграф 208 Свода закрепляет, что "если договор или его отдельное условие являлись на момент заключения договора недобросовестными, суд вправе отказать в принудительном исполнении такого договора либо принудительно исполнить договор за исключением недобросовестного условия либо ограничить сферу действия такого условия таким образом, чтобы исключить несправедливый результат его действия" <1>. В отличие от § 2-302 ЕТК соответствующие положения § 208 Свода носят универсальный характер и применимы ко всем договорам. Тем самым, как отмечается в литературе, были устранены всякие сомнения в универсальности подхода, закрепленного в § 2-302 ЕТК <2>.

Дата добавления: 2015-06-04