Представления «Звук и свет» в синтезированной среде

И «монистический ансамбль», и понятие погранично­го сценического существования подводит нас к опосред­ствованной метафоре зрелища. Сочетание зрительных и звуковых образов вне связи с актерским исполнением вы­членить было сложно из контекста театрального действа, где бы оно ни развивалось — в театре-коробке или на площа­ди. Сложно было до тех пор, пока не родился свето-звуковой театр или, как принято называть его сейчас, театрализован­ное представление «Звук и свет». Произошло это в 1952 году во Франции, когда хранитель, историк и гид знаменитого готического замка Шамбор Поль-Робер Уден оживил пус­тые покои человеческими голосами, смехом, вздохами; звуками шагов, скрипом;дверей,^; гулкими «ответами» ста­ринных лестниц, эхом коридоров и многими другими зву­ками некогда полного событий замка. Как осенила его эта удивительная идея, благодаря которой замок стал одним из самых привлекательных объектов для туристов о всех стран^ а Поль Робер-Уден.м богатым человеком?!

Нужно сказать, что замок в определенные часы суток, например, наступления сумерек, являл собой фантасти­ческую аллегорию; По словам Виктора Гюго! он напоми­нал «женщину ] у которой порывом ветра разметало воло­сы»; Природа приумножала красоту архитектуры, природе же Поль Уден обязан и рождением своей идеи. «Однажды ночью, — рассказал 'он, — возвращаясь^ с охоты, ^я был застигнут неподалеку от замка сильной грозой; ослепи­тельно сверкавшие в небе молнии освещали замок разны­ми цветами. И гром, как симфонический оркестр, озвучи­вал этот; спектакль. Увиденное стало; открытием. Значит, игрой света и звука можно сообщать движение этим: заснувшим камням? Это стало отправной точкой для долго­го и нелегкого пути, который привел меня к созданию в замке Шамбор первого спектакля «Звук и свет».

Ассоциации, поразившие Поля Робера Удена в грозо­вую ночь, дали сильнейший толчок его воображению, которое подкреплялось знанием истории, замка Шамбор, ранее населявших его людей. Когда фантазии Удена полу­чили свое техническое претворение, для посетителей зам­ка возник театр без актеров, где каждый зритель, подстав­ляя свой ассоциативный ряд, попадал «в гости» к обитателям этого дома в ту или иную эпоху. Старинный замок уникальной архитектуры в сочетании с «игрой» света и звуков, с человеческой речью воссоздавал в воображении зрителя абрис фигур в конкретных костюмах, их движе­ния и поступки. При этом.восприятие становилось столь ярким, что даже отсутствующий или представленный час­тично компонент — цветовая гамма — моп убедительно, дорисовываться. Вспомним эстетическую формулу театра Кабуки «искусство находится на грани между тем, что есть и тем, чего нет».

Между тем, замечательное начинание Удена определи­ло рождение принципиально нового типа зрелищ. 50-60-е годы стали временем триумфального шествия представле­ний «Звук и свет» по всему миру. В самой Франции сегодня действует несколько сот стационарных светозвуковых ком­плексов,

На территории бывшего СССР первое представление «Звук и свет» осуществил в 1970 г. Болеслав Галеев, Это была многоэпизодная композиция у памятника Павшему воину на центральной площади г.Казани. Строки докумен­тальной хроники, стихи Роберта Рождественского и^; Мусы Джалиля составили текстовую основу заложенной в фоно­грамму музыкально-звуковой партитуры действия...-:... Принцип:«театра без актеров» сохранялся.

Обязательным для раскрытия содержания эпизодов, более яркого восприятия их было использование наряду с белым цветного света. Три слагаемых художественной вы­разительности - стереофонический звук, меняющийся в соответствии с событиями свет и иллюзия «оживления» с их помощью архитектуры площади и окружающей ее «син­тезированной среды» — явились условием зрительских ассоциаций.

Вот несколько фрагментов сценария этого представле­ния, посвященного 25-летию Победы над гитлеризмом.

22 июня...

«...9 мая 1970 года. Мемориальный комплекс в Казани. Поздний вечер. Тысячи людей заполнили площадь у па­мятника Павшему воину. Медленно гаснет обычное осве­щение. Наливаются красным венки у основания стелы и стяги на окружающих площадь флагштоках. Звучит торже­ственное музыкально-поэтическое вступление, и сегодняш­няя ночная площадь превращается... в пограничное мир­ное утро 22 июня 1941 года. Ярким зеленым светом залиты окружающие деревья, на их ветвях громко поют птицы. Издалека в небе слышен гул приближающихся самолетов.

С-яева, на западе — шум танков, выстрелы. Самолеты над головами. Их «ищут» в небе мерцающие голубизной лучи жнитных прожекторов. Вой падающих бомб: «Взрываются» в роще и на площади, среди зрителей, сметая на-

чь и песню соловьев, и яркий зеленый свет; Грохот танка нарастает. Справа в багровых отсветах - писк морзянки и голос радиста: «Говорит Брестская крепость...» Первые залпы пограничников. На площадь вторгается война. Голос Левитана: «Сегодня, 22 июня...»

Муса Джалиль Расстрелянная песня;

Площадь погрузилась в темноту. Ее окружили крики немецких охранников, лай овчарок. Прямо по зрителям бродит луч со «сторожевой вышки»; Звуки слева — крупным планом выделяется камера Джалиля в Моабите, Он ошет стихи, мысли его на Родине. Роща справа залита зеленым светом, слышен плеск воды, перещелк¹ соловьев. Звучит прекрасная татарская песня. Грохот засова обрыва­ет и стихи, и песню. Гаснет роща и на площади слышны шаги Джалиля и его палача. Поэта уводят на казнь. Но осталось его слово. Прямо среди зрите­лей раздаются бессмертные строки:

В песне зажег я огонь, исполняя Сердца приказ и народа приказ...

Луч прожектора со сторожевой вышки «ищет» голос и, найдя его, расстреливает: звук от той же вышки длинной пулеметной очереди. Но голос поэта не обрывается. Где-то, теперь уже сзади, снова слышно:

Песня меня научила свободе

Песня борцом умереть мне велит...

Метнувшийся луч прожектора — и очередь. А стих уже звучит от имени Вечности! От имени павших словами Джалиля говорит Неизвестный солдат (памятник воину). Пулеметы бессильны...

Здесь необходимо уточнить, что/же составляет метафо­рическую образностью представлениях «Звук и свет». Обоб­щая, можно утверждать, что в каждом эпизоде возникает с воя свето-звуковая доминанта, определяющая кульмина­цию. «Монтаж кульминаций»,^: в свою очередь, воссоздает образную структуру представления. В отличие от литературной метафоры, где достаточно одного-двух слов, что­бы осознать их переносное значение, метафора зрелища носит контрапунктный характер. (По существу, тот самый

«монистический ансамбль», о котором шла речь: у ЭйзенЦ штейна). В подтверждение этого попробуем лишний ра уяснить взаимосвязь между понятиями «ассоциация» «метафора»: •; \ •: ^ Ассоциация* (от лат. аззойаИоп — объединение) в психе ЛОГИИ:.-. ••/<;••';!.:,-;->;;^;.-:.-/; ••;.;.--^,.^;- :',.--:^\ ^;;:Г._: • ••:• '.••••••..^-'•••

1) отражает связь между психическим 'восприятием процессами взаимодействия предметов и явлений деист! вительности;; ':;•;/•-•,.•; •-",•;• ••,••/.. л •;.,-•...•". ^я?_;,-^;,;/•.;<;••;:':

2) отражает сочетание всех,чувств и ощущений в слож-| ные комплексы: по смежности (весна — зелень — трае листва); по сходству (большой неуклюжий человек гг-. мед~1 ведь; гладь спокойного озера —зеркало); по контрасту (не-| бесная синь — свинцовые тучи; золотое поле — темный бор

ИЛИ Лес).;,.• •;:;:--^;'-.'^;-^г- - /.;-:- ^.:Ч,;;••::;,:: _:;

; Метафора** (от. греческого те1ар1тоге — перемещение) перенесение качеств, свойств одного предмета или явле-1 ниялна другой^ по; сходству. То есть справедливым 'будет! сказать, мто-в процессе свободно возникающих^ ассоциа«1 ций выявляется сложный метафорический образ.;

Возвращаясь к представлению «Звук и свет»^мы^! пша~| даем в сферу пространственно-временных отношений.' При этом нередко представление такого типа ^сопоставляют с| радиоспектаклями, Однако между ними существует прин-| ципиальная разница; Радиоспектакль предопределяет «пе-| реселение» слушателя во времени. Синтез звука со светом! радикально усиливает эффект соучастия-в событиях «при-| сутствием в пространстве» - именно там и тоща, где и| коща это реально происходило.

Диалог голосов заменяет живых лицедеев, звуки и шумы! исходят как бы:от предметов, вобравших в себя память| истории. Понятие «тоща» может принадлежать любому сто-1 летию и любой эпохе, ибо недостаточно замка или даже! архитектурно-скульптурного комплекса, если их не ожив-3 ляет свет и звук. Вместе же они создают образный сплав -|

Метафору. Л.;<^-::".-Ь,-:-л^;';^! •.:;-;;-^:' -•• Л- -•••,:-'/---:', '•.''• •..:'.:••; +'^г-

Об одном^из.самых грандиозных представлений - у еги- 3 петских пирамид — с восторгом писал поэт А.Кулешов:

!ад огромной равниной, из разных ее концов несутся, -гское ржание и топот, грохот колесниц и звон мечей о гы, скрежет камней, влекомых рабами на вершину пи-, бравурная музыка боя и нежная — покойных часов, и плач, крики и приветствия. И глухой голос, торжественный и величавый, повествует о заре человеческой цивилизации... Мы сидим зачарованные, притихшие» не в си-еж оторвать глаз от ожившей под черным небом пустыни.,. Скажу честно: для меня 45 минут спектакля у пирамид §шш более впечатляющими, чем все, что я об этих пира-м-идах прочел, чем их неоднократные дневные осмотры...». Спустя 9 лет подобный спектакль родился в Самаркан­де. День 6 октября 1975 года стал знаменательным в жизни древнего города, отмечавшего свое 2500-летие. На площа-1Н Регистан, где сосредоточены выдающиеся памятники архитектуры - Шер-Дор, Тилия-Норй и Улугбек — был открыт уникальный светозвукопанорамный амфитеатр. Его особенность заключается в том, что в центре площади зы-нуто 16000 кубометров грунта и зрительские места опус­тились на глубину 6 метров. Здания в связи с этим как бы возвысились над амфитеатром великолепным ансамблем восточного стиля.

Архитектурные детали поочередно входящие в фокус внимания зрителя с помощью прожекторов, раскрывали судьбу и назначение каждого сооружения, включаясь в «театральную игру», выявляя союз древних зодчих со­временными поэтами, музыкантами, режиссерами.

«... То, что довелось увидеть в этот вечер, превзошло все ожидания. Еще несколько минут назад при холодном свете голубых звезд, мерцающих на безоблачном небе, мы любовались величественными контурами воздвигнутого здесь ансамбля монументальных зданий. Неожиданно тишину нарушил неясный, глухой шум, который доносился слов­но из-под земли. Он постепенно нарастал и переходил в печальную мелодию тамбура — старинного узбекского ин­струмента. Из круга в центре площади поднялся ввысь столб света, выхватывая из темноты минареты высокие; купо­ла, глубокие стрельчатые арки. Сотни разноцветных про­жекторов осветили площадь. Раздался могучий раскатистый голос:

Я — сердце Самарканда.

Я каменная летопись веков.

Потомки, слушайте мой зов! «Наша программа «Сердце Самарканда», - рассказал её постановщик Павел Узаков,—своеобразное театрали­зованное представление, где «действующими лицами» яв­ляются памятники архитектуры». Сложная электронная техника дала возможность как бы самой площади Регистан с помощью звука и света рассказать историю свою и старинного города-музея. Каждую неделю давались здесь пред­ставления на узбекском, арабском, русском и европейских: языках, собиравшие тысячи туристов со всего мира.

Дата добавления: 2015-06-30