Часть 2 13 страница

(40) [_СР how [_IP John wonder [_CP what [_IP Mary fixed Ц,_Ьа1 t_hpw]]]l.

4.

Но в этом случае вопросительное слово how «переезжа­ет» через другое вопросительное слово what, которое нахо­дится в командующей позиции, потенциально доступной для передвижения how. Передвижение через ближайшую доступ­ную позицию запрещено в силу общего принципа, который проявляется, например, при передвижении вспомогательных глаголов, ср. (41) a. John will have left by the time we get there 'Джон уйдет к тому времени, когда мы попадем туда'; б. *Have John will t_have left by the time we get there? 'Уйдет ли Джон к то­му времени, когда мы попадем туда?' Вспомогательный гла­гол have не может попасть в позицию С, чтобы образовать во­просительное предложение, так как ближайшая доступная для него позиция — I заполнена вспомогательным глаголом -will («ограничение на передвижение вершины», Head Movement Constraint [Travis 1984]). Аналогичный запрет наблюдается и при передвижении ИГ: (42) a. It is likely for John to have left 'Ожидается, что Джон уйдет'; б. John is likely to have left; в. *John is likely for it to seem t to have left букв. «Ожидается, что кажется, что Джон ушел». Несколько упрощая, можно ска­зать, что теория принципов и параметров предполагала следу­ющую D-структуру для (42аб): (43а') е is likely John to have left. Предикатное слово likely 'ожидается' обладает только сентен­циальным актантом, поэтому в D-структуре позиция подле­жащего при нем остается незаполненной (для нее у likely нет тематической роли). При этом подлежащее инфинитивного оборота ИГ John не могло получить падежа от инфинитива, который, как мы помним, не приписывает никакого падежа подлежащему. Чтобы получить падеж, John снабжается упра­вляющим предлогом for, роль которого — обеспечить падежом подлежащее при инфинитиве (42а); при этом позиция подле­жащего в главном предложении заполняется пустой лексемой //. Второй возможный способ получить падеж — передвижение в пустую позицию при is likely, что и происходит в (426). По-

скольку в этой позиции не присваивается тематической роли, такое передвижение не нарушает тета-критерия. Однако ИГ-подлежащее может передвинуться только в позицию подлежа­щего непосредственно доминирующего предложения. Если эта позиция заполнена, как, например, в (42в) пустым место­имением it, передвинуться дальше ИГ не может.

Указанные ограничения в минималистской теории объясняются действием принципа «кратчайшего передвиже­ния» (Shortest Move): передвигаемая составляющая не может миновать командующую составляющую такого же типа.

Принцип кратчайшего передвижения подразумевает сравнение нескольких допустимых дериваций, которые мо­гут быть применены к некоторой структуре, и выбор из них наиболее «экономичной», связанной с меньшими «усилия­ми». В том, что грамматичность одной деривации выясняет­ся путем ее сравнения с другими деривациями, заключается существенное отличие минимализма от предыдущих вариан­тов ПГ. В теории принципов и параметров трансформация «передвинь а» применяется свободно, а затем результат этой трансформации оценивается независимо от результатов дру­гих передвижений; передвижение, не нарушающее никаких ограничений, признается допустимым.

Были предложены еще три принципа, основанных на сравнении «экономичности» потенциальных дериваций, — принципы «отсрочки» (Procrastinate), «жадности» (Greed) и «крайнего случая» (Last Resort). Принцип «кратчайшего пере­движения» сильнее, чем требование сходимости деривации, — если деривация не может обойтись одними только «кратчай­шими» передвижениями, она не сходится.

Принцип «отсрочки», наоборот, слабее, чем требова­ние сходимости. В силу этого принципа передвижения должны откладываться до того момента, пока совершится озвучивание. Однако если в результате отсрочки деривация не сходится, передвижение происходит до озвучивания и тем самым его результаты становятся наблюдаемыми (попадают в фонологический компонент).

Действие принципа отсрочки можно проиллюстрировать следую­щим образом. Знаменательные глаголы французского языка обладают сильными признаками функциональной категории T(ense) (время); силь­ные признаки, если они не проверены в ходе деривации (см. п. 3.3), ос­таются на уровне ФФ («видны» на этом уровне). Поскольку абстрактные признаки не могут получить фонологическое выражение, деривация тер-

пит неудачу на уровне ФФ, если признаки времени французских глаголов не проверены в ходе ее раньше озвучивания. Для проверки этих призна­ков глаголы французского языка должны передвинуться в позицию Т п е -ред озвучиванием.

В английском языке знаменательные глаголы обладают слабыми признаками категории Т. Такое отличие от французского объясняют тем, что соответствующая глагольная морфология во французском языке более развита. Слабые признаки не видны на уровне ФФ, поэтому деривация с непроверенными слабыми признаками сходится. Следовательно, необхо­димости в передвижении знаменательных глаголов в функциональную вершину Т нет — проверка этих признаков в силу принципа «отсрочки» откладывается и не происходит до «озвучивания».

Принцип «жадности» требует, чтобы составляющая пере­двигалась только в том случае, когда это вызвано потребностя­ми самой составляющей (например, наличием у нее непрове­ренных морфологических признаков), а не потребностями других составляющих. Этот принцип объясняет, например, неграмматичность предложений (44) a. *John seems [t is leaving]; 6. *John seems to t [that Bill is leaving]; в. *John was said to t [that Bill is leaving]. Передвижение ИГ из позиции, в которой ей присваивается падеж, заблокировано принципом «жадности». ИГ John в позиции присвоения падежа уже подтвердила пра­вильность всех своих f-признаков; в таких случаях говорится, что произошла проверка этих признаков. Дальнейшее передви­жение ИГ John в (44) помогло бы проверить признаки друго­го элемента, также нуждающегося в проверке, а именно Agr, т. е. было бы не «эгоистически», а «альтруистически» мотиви­рованным, почему и запрещено в силу принципа «жадности».

Принцип «крайнего случая» также основан на сравне­нии нескольких возможных дериваций. Он гласит, что неко­торая деривация имеет место только тогда, когда некоторая задача не может быть решена посредством других дерива­ций. Например, вставление пустого вспомогательного глаго­ла do в английском языке происходит только при отсутствии других способов морфологически реализовать признаки вре­мени и согласования.

3.3. Проверка признаков

В теории принципов и параметров глаголы вставлялись из словаря в виде основ, не имея форм времени и согласо-

вательных категорий. Они получали морфологические пока­затели времени и согласовательных категорий в результате синтаксических передвижений, которые соединяли их со словоизменительными (inflectional) категориями. В результа­те возникали комплексы вершин - основ и аффиксов, со­единенных операцией адъюнкции, которые поступали затем на вход морфологических правил. С принятием сильной ле-ксикалистской гипотезы глаголы поступают в вычислитель­ную систему из словаря уже в виде готовых словоформ. Сло­воизменительные признаки глаголов далее проверяются на соответствие признакам, содержащимся в морфологических функциональных вершинах. Если при адъюнкции глагола V к функциональной вершине I в результате проверки выясня­ется, что их морфологические признаки совпадают, абст­рактный элемент I стирается, а V двигается дальше на уро­вень ФФ, где озвучивается как фонетическое слово. Если же признаки I и V оказываются несовместимыми, абстрактный элемент доживает до ФФ и приводит к неудаче деривации на этом уровне, так как фонологический компонент не в состо­янии «справиться» с нестертыми абстрактными символами. Проверенный признак стирается и больше не может быть учтен в процессе деривации.

На уровне ЛФ все признаки должны быть проверены. Глагол добирается до этого уровня открыто (до озвучивания) или скрыто (после него). Если глагол не проверяет своих признаков в открытом синтаксисе, он должен сделать это посредством скрытого передвижения.

В «минималистской программе» Хомский предложил следующую систему функциональных проекций:

Agr_s

Spec

Agr₀

(45) [_СР С (Agjsp Spec

...

Функциональная проекция категории времени (Т) «от­вечает» за правильность управления подлежащим — когда в позицию спецификатора этой проекции передвигается под­лежащее, оно должно быть в им. п. Это отражает граммати­ческую связь, которая существует между категорией време­ни, финитностью (вспомним, что «финитный» по-англий­ски tensed) и формой подлежащего. Продвигаясь далее в по­зицию спецификатора при функциональной вершине Agr_s («согласование с подлежащим»), подлежащее проверяет свои морфологические признаки согласования. Ниже уровня ТР располагается функциональная проекция Agr₀ («согласова­ние с дополнением»). В спецификатор этой проекции про-

двигается прямое дополнение, и происходит проверка при­знаков вин. п. и согласования с дополнением в тех языках, где оно есть. Согласование всегда происходит между специ­фикатором (фразовой категорией) и его вершиной (терми­нальной категорией). Для того чтобы оно могло осущест­виться, фразовая категория, с которой происходит согласо­вание, должна передвинуться в позицию спецификатора вершины, обладающей морфологическими признаками сог­ласования. Деривация, в которой морфологические призна­ки согласования у спецификатора и вершины совпадают, сходится, деривация, в которой они не совпадают, терпит неудачу.

3.4. Копирование вместо передвижения

Один из недостатков теории принципов и параметров заключался в том, что некоторые передвижения приводили к такой S-структуре, которая неточно выражала логико-се­мантические отношения между составляющими, причем ис­править эту неадекватность с помощью ненаблюдаемых пе­редвижений обычного типа, которые постулировались для перехода от S-структуры к ЛФ, не было возможности. Возь­мем предложение (46) Guess [in which house] John lived t 'До­гадайся, в каком доме жил Джон'. Вопросительная группа in which house 'в каком доме' передвинулась в начало придаточ­ного, оставив след t. Здесь наблюдается «эффект крысоло­ва»: вопросительное прилагательное which «потянуло за со­бой» и [_NP which house]> и [_РР in [np which house]]. Однако ло­гико-семантическая структура (46), которая отражается на уровне ЛФ, не требует наличия всей предложной группы в позиции оператора. На уровне ЛФ придаточное косвенного вопроса в (46) может быть представлено либо как (46') [[which x][x house]] John lived [in [х]], т. е. приблизительно: «каков тот х, что х является домом и Джон жил в х», либо как (46») [which х] John lived [in [х house]], т. е. «каков тот х, что Джон жил в доме х». И при той, и при другой интерпре­тации часть материала, оказавшегося в (46) в позиции опе­ратора, должна «вернуться» на прежнее место. Однако ком­понент, который устанавливал соответствие между S-струк-турой и ЛФ, состоял из единственной трансформации пере­движения, допускающей лишь передвижение составляющей

«вверх», в командующую позицию; передвижения вниз в этом компоненте грамматики предусмотрено не было. Одна­ко такую операцию, «возвращающую» лишний материал на прежнюю позицию, пришлось все-таки предусмотреть. Та­кой «противоестественный» процесс, который возвращает вопросительную группу или ее часть в первоначальную по­зицию при переходе на уровень ЛФ с целью получить точ­ную интерпретацию, называется реконструкцией.

В книге [Chomsky 1995] Хомский исследует возмож­ность заменить передвижение, т. е. стирание составляющей с ее последующим копированием в другой позиции, копиро­ванием без стирания (copy theory of movement). Передвиже­ние не стирает передвигаемую составляющую в ее исходной позиции, и в результате возникают две копии одной составляющей. При озвучивании в английском языке стирается нижняя копия вопросительной группы, а, напри­мер, в китайском языке, где наблюдаемое передвижение от­сутствует, стирается верхняя копия.

Чтобы объяснить нарушение принципа А теории свя­зывания в предложениях типа (47) [Which picture of himself] did John buy t? 'Какой из своих портретов Джон купил?', приходилось также постулировать реконструкцию (в послед­них вариантах теории принципов и параметров предполага­лось, что принципы теории связывания применяются к уровню ЛФ). В соответствии с копирующей теорией пере­движения получаем (47') [Which picture of himself] did John buy [which picture of himself], что на уровне ЛФ соответствует [[which х] [х picture of himself]] did John buy [[which x] [x picture of himself]]. Затем на уровне ЛФ устраняется рестриктивная форма [х picture of himself] из позиции оператора, а вопроси­тельная [which x] - из позиции актанта. В результате полу­чаем (47») [which x] did John buy [x picture of himself], т. е. «ка­ков тот х, что Джон купил х, являющийся его портретом?» Рефлексив устраняется из неправильной позиции, теперь его антецедент командует им и связывает его.

Рассмотрим предложение (48) John wondered which pic­ture of himself Bill took. Рефлексив может в этой конструкции интерпретироваться двояко; кроме того, выражение to take a picture of может пониматься как неидиоматически 'брать портрет', так и идиоматически 'фотографировать*. Поэтому мы ожидаем, что (48) имеет 4 значения: а. 'Джон не знал, какой из его портретов Билл взял'; б. 'Джон не знал, какой

из своих портретов Билл взял'; в. 'Джон не знал, какую из его фотографий сделал Билл' и г. 'Джон не знал, какую из своих фотографий сделал Билл'. Хомский заметил, однако, что если John - антецедент рефлексива, то не может быть идиоматического прочтения. Оно возможно (хотя и не обя­зательно) только если Bill ~ антецедент himself. Таким обра­зом, (48) имеет реально только три значения из четырех -(48абг), но не (48в). В чем здесь дело?

В соответствии с копирующей теорией передвижения получаем (49) John wondered [which picture of himself] Bill took [which picture of himself]. На уровне ЛФ возможно сокращение двух типов: (50) a. John wondered [which x] [x picture of himself] Bill took [x] и б. John wondered [which x] Bill took [x picture of himself]. Только в (506) ИГ Bill командует рефлексивом, по­этому в (506), но не в (50а) она может интерпретироваться как его антецедент.

Хомский предположил, что идиоматически связанные языковые единицы должны на­ходиться рядом на уровне Л Ф. Возникает или нет идиоматическое значение, зависит от того, соположены ли составляющие идиоматического выражения на уровне ЛФ. В (50а), где John - антецедент рефлексивного анафора, соста­вляющие идиоматического выражения не соположены, поэ­тому идиоматическое значение недоступно, в результате че­го возникает значение (48а). В (506), где антецедентом реф­лексива может быть Bill, компоненты идиомы соположены, поэтому идиоматическое прочтение возможно, и мы получа­ем (486).

3.5. «Пустая структура составляющих»

В [Chomsky 1995] исследуется еще одна теоретическая возможность, связанная с деривацией фразовых категорий. Хомский обратил внимание на то, что на уровне ЛФ имеют значение только минимальные проекции (терминальные ка­тегории), соответствующие единицам словаря, и максималь­ные проекции. Минимальные и максимальные проекции можно рассматривать как разные виды отношений лексиче­ской единицы к синтаксическому контексту, а не как свой­ства составляющих (как это было принято в X’-теории). Хомский разделил обобщенную трансформацию на две от-

дельные операции - выбор (Select) и соединение (Merge). Выбор извлекает единицы из словаря в виде комплексов признаков, затем эти единицы превращаются в системы со­ставляющих посредством соединения. При соединении из двух объектов А и В образуется новый объект вида {д {А, В}}, сохраняющий грамматичекие признаки А. В таком случае говорят, что А проецируется, а В — нет, поскольку новый объект не имеет признаков В. Таким образом, новый объект обладает словарными признаками одного из своих составля­ющих элементов:

(51) DP

N

D

the man
Группа детерминатора DP получает грамматические
признаки (хотя и не дистрибуцию) детерминатора - артикля
the. Наличие той или иной проекции зависит от структуры
или контекста, в котором оказывается лексическая единица.
В изолированном виде каждая лексема и минимальна, и ма­
ксимальна. Но если она проецируется, то утрачивает при­
знак максимальности и сохраняет признак минимальности
относительно новообразованного максимального объекта.
Так, в (51) артикль выступает в качестве минимальной кате­
гории относительно всей группы DP. Существительное man
'человек', однако, остается и минимальной, и максимальной
единицей, в (51), поскольку в этой структуре оно не проеци­
руется. Этот своеобразный способ представления иерархиче­
ской структуры фразовых категорий Хомский назвал «пустой
структурой составляющих» (Ваге Phrase Structure).

4. Проблема свободного порядка слов

Первые варианты ПГ были разработаны в основном на материале английского языка, который обладает жестким порядком слов и групп: линейный порядок слов и составля­ющих большей длины выражает синтаксические отношения. Поэтому идеи ПГ сравнительно легко применимы к матери­алу, например, французского или китайского языков, кото­рые в этом отношении принципиально не отличаются от ан­глийского. Труднее обстоит дело с немецким, японским или

корейским языками, в которых порядок групп (хотя и не слов в составе групп) часто может быть изменен с сохране­нием значения, и тем более с русским языком, в котором порядок групп вообще не фиксирован. Наконец, в латин­ском языке, в русской разговорной речи или в австралий­ских языках вальбири [Hale 1983], калкатунгу [Blake 1983] и нунггубуйу [Heath 1986] не фиксирован и «порядок слов» в буквальном смысле: в этих языках порядок словоформ отра­жает, по-видимому, только коммуникативные стратегии го­ворящего: знаменательная словоформа может в принципе занять любую линейную позицию в клаузе, независимо от ее грамматических отношений с другими словоформами.

В «Аспектах теории синтаксиса» Хомский, понимая, что свободный порядок слов в языках типа русского или латин­ского не может быть охарактеризован с помощью трансфор­маций типа тех, что меняют порядок слов в английском, за­метил, что «правила стилистического переупорядочивания сильно отличаются от грамматических трансформаций, кото­рые гораздо более глубоко коренятся в грамматической сис­теме... первые являются не столько правилами грамматики, сколько правилами употребления» [Хомский 1972 (1965): 119].

Дж.Р. Росс в знакомой нам диссертации [Ross 1967 (1986)] предположил, что явление свободного порядка слов образуется в результате действия поздней трансформации «перемешивания» (Scrambling), которую он предложил счи­тать частью особого «стилистического компонента» грамма­тики, действующего после «основных правил» (core rules). Эта гипотеза основывалась на следующих соображениях. Было очевидно, что основные трансформационные правила, которые обеспечивают падежное оформление, согласование, рефлексивизацию, прономинализацию и т. д. могут быть сформулированы для английского языка в терминах струк­туры составляющих. Те же явления (падеж, согласование и т. д.) встречаются и в языках со свободным порядком слов. Естественно было предположить, что в языках типа русско­го или латыни действуют сходные основные правила, за ко­торыми включается «стилистический компонент», «переме­шивающий» порядок слов, так что первоначальная иерархи­ческая структура, на которую были ориентированы основ­ные трансформации, неузнаваемым образом изменяется.

Из гипотезы «стилистического компонента» следует, что, например, в русском языке, как и в английском, есть структурная асимметрия подле-

жащего и дополнения, так как подлежащее является непосредственной со­ставляющей клаузы, а дополнение - нет (оно непосредственно доминиру-ется глагольной группой). На этой асимметрии между подлежащим и до­полнением основана ключевая роль подлежащего в таких явлениях, как согласование, рефлексивизация и т. д. Различие между английским и рус­ским заключается только в том, что после того, как закончил свою работу компонент «основных трансформаций» (согласования, рефлексивизации и т. д.), в английском языке ничего больше не происходит, а в русском включается дополнительный «стилистический» компонент, который разру­шает иерархию фразовых категорий в клаузе. Поэтому, например, стано­вится возможным порядок «дополнение — подлежащее - глагол», который базовой структуре составляющих никак не соответствует.

Исследователь языка вальбири К. Хэйл [Hale I983] предложил объяснять существование языков со свободным порядком слов с помощью параметра конфигурационное™ (configurationality parameter). Этот параметр может прини­мать в некотором языке (например, английском) положи­тельное значение — тогда в этом языке выполняется прин­цип проекции и действует схема X’-теории. Когда же пара­метр конфигурационное™ принимает в некотором языке (например, вальбири) отрицательное значение, для этого языка принцип проекции и Х'-теория не имеют силы. Идея Хэйла вызвала большой резонанс, но принять ее сообщест­ву генеративистов было нелегко. Слишком фундаменталь­ными являются те принципы, которые Хэйл предлагал пере­вести в разряд параметров, и слишком важны те сходства между языками, которые объясняются принципом проекции и X’-теорией. Поэтому постепенно в ПГ возобладала и до сегодняшнего дня является господствующей точка зрения, согласно которой структура предложения в языках со сво­бодным порядком слов принципиально не отличается от структуры предложения в языках с жестким порядком.

Гораздо более сочувственный отклик получила работа
М. Сайто и X. Ходзи [Saito, Hoji 1983], в которой исследо­
валась проблема свободного порядка ИГ в японском языке.
Авторы предположили, что контраст между предложениями
(52а) и (526) объясняется тем, что порядок слов в них отра­
жает различие в структуре:
(52) а. [[Ханако-га дзибущ-о кираттэ иру кото\~га

Ханако-НОМ себя-АКК не. любит факт-АКК
[Дзиро^-о ю:уцуни ситэ иру]]
Дзиро-АКК удрученный делает

б.?? Дзиро:\-о [[Ханако-га дзибущ-о кираттэ иру
Дзиро-АКК Ханако-НОМ себя-АКК не любит
кото]-га Ц ю:уцуни ситэ иру]
факт-НОМ удрученный делает

То, что Ханако не любит его₄ (букв, себя), удручает ДзирО|'.

В (52а) кореферентность между местоимением дзибун 'себя; его' и ИГ Дзиро: возможна. В (526) она значительно затруднена, ввиду того, что ИГ Дзиро: переместилась в нача­ло предложения. Сайто и Ходзи предложили считать, что разный порядок слов отражает различие в синтаксической структуре между предложениями (52аб). В (52а) ИГ Дзиро: и местоимение дзибун 'себя; его' не находятся в отношении командования (ни в ту, ни в другую сторону). Однако если предположить, что в (526) конструкция изменилась, а имен­но ИГ-антецедент передвинулась в неактантную позицию, то она должна оставить след (tj) в своей исходной позиции. В таком случае из своей новой позиции она вступает в от­ношение командования (см. скобки) со всем предложением, в том числе с местоимением и со своим собственным сле­дом. Но именно такие конструкции дают эффект «слабого переезда». Если неприемлемость (526) вызвана той же при­чиной, что и неприемлемость (13) в п. 2, т. е. «слабым пере­ездом», это показывает, что (526) в отличие от (52а) облада­ет структурой, сходной с (13), - антецедент не просто изме­нил место в линейном порядке, но передвинулся в команду­ющую позицию, подобно тому, как это произошло с вопро­сительной ИГ who в (13).

Казалось, что проблема языков со свободным поряд­ком слов приблизилась к своему решению. Правило «пере­двинь а» допускает, в принципе, неограниченное число пе­редвижений с адъюнкцией в неактантные позиции, если при этом не нарушаются никакие условия передвижения. Потен­циальные позиции для передвижения существуют как в ан­глийском, так и в японском языках, а различие в значениях параметров, принимаемых этими языками, касается возмож­ностей использования тех или иных позиций для передвиже­ния — в английском эти возможности очень скудны по срав­нению с японским, отсюда и различие в типе порядка слов.

Впоследствии, однако, было обнаружено, что измене­ние базового порядка далеко не всегда имеет следствием эф­фект «слабого переезда». Г. Вебельхут [Webelhuth 1992] пока-

зал, что в немецком языке этот эффект при изменении по­рядка слов, аналогичном (526), не наблюдается: (53) a. *Er hat seinem\ Nachbarn jeden ОазЦ vorgestellt он ВСП eroj соседу каждого гостя^ представил букв.: «Он представил его₄ соседу каждого гостя(» б. Er hat jeden Gast^ seinem^ Nachbarn Ц vorgestellt

он ВСП каждого гостя; eroi соседу представил
'Он представил каждого гостя; его, соседу' (обратите
внимание на различие в приемлемости русских переводов
(53аб)!).

Понятно, почему предложение (53а) неграмматично — рефлексивное местоимение не находится в области командо­вания своего антецедента. Но совершенно непонятно, почему грамматично (536), несмотря на то, что в этом предложении мы видим типичную структуру «слабого переезда» - антеце­дент jeden Gast 'каждого гостя' переместился левее местоиме­ния и должен командовать и местоимением, и своим следом.

Трудность здесь заключается еще и в следующем: чтобы связывать рефлексивное местоимение, согласно теории «управления и связывания», антецедент должен находиться в актантной позиции. Актантными позици­ями считаются те, в которых возможно получение тематической роли, т. е. подлежащие и дополнения. Но такой позиции между подлежащим и гла­гольной группой для передвинутого антецедента в (536) не существует — все позиции подлежащих и дополнений уже заполнены в базовой структу­ре, которую отражает (53а). Тем не менее порядок слов в (536) изменился по сравнению с базовым, и объяснить это оказывается невозможно.

Вебельхут обнаружил, кроме того, что из одной и той же «передвинутой» позиции ИГ может одновременно связы­вать анафор (признак актантной позиции) и лицензировать паразитический пробел (признак неактантной позиции).

Паразитическим пробелом называется мнимый след Cj, возникающий одновременно с действительным следом tj, что является характерным признаком передвижения в неак-тантную позицию, например англ. (54) Which articles^ did you file t; [without reading еЛ? 'Какие статьи ты сложил, не читая [их]?'; (55) *The article^ -was filed tj [without reading ej букв. «Статья была сложена не читая [ее]». Предложение (54) грамматично, так как передвижение в неактантную пози­цию, в данном случае SpecCP, разрешает паразитический пробел. Передвижение в актантную позицию (в данном слу­чае в позицию подлежащего), наоборот, не допускает пара­зитического пробела (55).

(56) ?Peter hat die Gdste^ [ohne PRO е₄ anzuschauen]
Петер ВСП APT гостей без взглянуть
einander ц vorgestellt
друг другу представил
'Петер представил гостей друг другу^ не взглянув на

НИХ}'.

ИГ die Gaste 'гостей' одновременно связывает анафор einander 'друг другу' и паразитический пробел в инфинитив­ном обороте ohne PRO e anzuschauen, букв, «без взглянуть» в значении 'без того, чтобы взглянуть на них' — дополнение, управляемое глаголом anschauen 'взглянуть', выражено про­белом. Это противоречие было названо «парадокс Вебельху-та» - одна и та же позиция проявляет себя одновременно как актантная, и как неактантная. Впоследствии обнаружи­лось, что совмещение признаков «актантного» и «неактант-ного» передвижений — обычное явление в языках со свобод­ным порядком слов [Corver, Riemsdijk (eds.) 1994; Beerman et al. (eds.) 1997].

В рамках ПГ было предложено несколько подходов к проблеме свободного порядка слов в русском языке [King 1995; Bailyn 1995; Кондрашова 1997; Фаулер 1997 (1987); Sekerina 1997]. Особого внимания заслуживает работа гер­манских славистов У. Юнгханса и Г. Цыбатов [Junghanns, Zybatow 1997]. С одной стороны, предлагаемое ими решение традиционно для ПГ, поскольку исходит из постулата, что изменение порядка слов соответствует изменению в структу­ре составляющих. Вопреки обычному предположению ми­нималистской теории, авторы не считают, что наблюдаемый порядок составляющих в русском языке вызван открытыми передвижениями, проверяющими сильные морфологические признаки. У. Юнгханс и Г. Цыбатов предлагают считать, что все морфологические признаки составляющих в русском языке слабые, т. е. в принципе любая составляющая может оставаться в своей исходной (= базовой) позиции. Если со­ставляющая остается in situ, то ее слабые морфологические признаки проверяются поздно, т. е. на уровне ЛФ. Откры­тое передвижение предусматривает более раннюю проверку тех же признаков (еще до уровня ЛФ). В русском языке пе­редвижения составляющих мотивированы не морфологиче­скими признаками, а требованиями, которые предъявляет информационная структура, т. е. отражение в языке обстоя­тельств ситуации речи.

Дата добавления: 2015-07-02