Диалектика тождества мышления и бытия

Дальнейшая реализация философского мышления приве­ла к изгнанию из нее «мыслеобразов» — рудиментов мифа;

Разрушение представлений о мире как живом космическом целом нарушило и категориальное единство бытия и субстан­ции. В диалектике Гегеля бытие как выражение устойчивос­ти было противопоставлено развивающейся, становящейся субстанции. Пафос гегелевской диалектики состоит в попыт­ке объяснить мир как единый процесс, как саморазвитие, са­модвижение абсолютной идеи. Развитие как постоянное внут­реннее разделение, столкновение, как «обмысливание» идеей самое себя с различных сторон приводит к такой полноте и мощи мысли, что она обретает качество действительности и «отчуждает» себя в иное — природу. Это не диалектика антич­ного космоса, где внутри все кипит, борются противополож­ные силы, но сам космос как чувственно-сверхчувственное целое— неподвижен. Бытие уступает место Становлению. Идею снедает внутреннее беспокойство, она вечно «голодна», постоянно выходит за собственные пределы и, не найдя вовне ничего, кроме собственных отражений, осуществляет возврат­ное движение. Античный космос как полнота бытия, как тож­дественность в различии рационализируется, из него изыма­ется миф как основа логики космического целого: отношения обратимости, сопричастности заменяются на логические ка­тегории синтеза, отрицания отрицания. Логика мифа, логика сопричастности, превращается в диалектическую логику, ло­гику опосредований. Единство чувственного и сверхчувствен­ного трансформируется в гегелевский принцип тождества мышления и бытия, следствием которого является идея о все­общем характере законов развития.

Логика развития едина во всех сферах проявления абсолют­ной идеи. Противоречие лишается жизненного смысла, нале­та трагизма, оно уже не есть выражение человеческой сущно­сти как противоречивости конечности и бесконечности. Противоречие отделяется от человеческой драмы и начинает вести самостоятельное существование в сфере чистой мысли. Противоречие в гегелевской системе есть лишь механизм про­текания любого процесса, независимо от участия в нем чело­века. Противоречия в истории, человеческой жизни —лишь частный случай противоречивости как выражения, способа движения абсолютной идеи. Это диалектика тождества, где «зазор» между идеей и человеческой жизнью, идеей и приро­дой не является предметом рассмотрения. Вместе с тем фак­тически в гегелевской диалектике отражена в «очищенном» виде драматическая история индивидуального и общественно­го сознания, поэтому развитие идеи все же наполнено челове­ческим смыслом и идет в направлении, созвучном главной мечте человечества — мечте о свободе.

Другая форма диалектики, основанной на принципе тож­дества мышления и бытия, исследующей единые законы раз­вития, в какой бы сфере эти законы ни осуществлялись, — это марксистская «материалистическая диалектика». Опера­ция, проделанная марксизмом с диалектикой Гегеля, пред­ставляется сначала предельно простой и оправданной в новой системе «философских координат». Если у Гегеля субстратом (носителем) развития во всех сферах бытия было нечто иде­альное, то материализм, естественно, может говорить о разви­тии как органически присущем материи, а не навязанном ей извне. В сознании же, понимаемом только как человеческое сознание, происходит своеобразное отражение этих закономер­ностей, вследствие чего духовная жизнь развивается по тем же законам, что жизнь природы и жизнь общества. Однако такая операция, как изящно выразился один из столпов марксизма, перевертывания гегелевской диалектики «с ног на голову» ока­залась далеко не безобидной для диалектики.

Абсолютная идея Гегеля, хотя и отделена от человеческой жизни, все же представляет собой очищенную от подробнос­тей логику развертывания человеческого духа, поэтому в ней присутствует смысловая векторность. Возникшая из осмысле­ния человеческого сознания, она соотносима с ним, доступна для «обратной» операции — перевода ее в категории уже че­ловеческой субъективности. Марксизм же в качестве носите­ля диалектики выбрал материю — нечто противостоящее че­ловеку, лишенное человеческого смысла. Если же вспомнить, что «жизнь материи» в марксистской философии — это фак­тически жизнь ее атрибутов — пространства, времени, движе­ния — то диалектика оказывается в плену натурфилософско­го стиля мышления. Диалектика в таком исполнении либо обречена стать мертвой схемой реальности, чаще всего проти­воречащей достижениям естествознания, либо пойти по пути трансформации в, учение о методе. Материалистическая диалектика пошла по второму пути, она приняла образ методологии. Путь этот оказался крайне тер­нистым. Диалектик, выполняя роль методолога, столкнулся со всем многообразием естественных, точных и гуманитарных наук. Если «Философия природы» Гегеля, по словам его иссле­дователя К.Фишера, полна пререканий с наукой своего време­ни, то материалистической диалектике пришлось пойти по пути «пререканий» с самой диалектикой, по пути приспособления ее к развитому корпусу научного знания в XX веке. Пример та­кого приспособления — попытки введения в диалектику новых категорий, в частности категорий системы и структуры. Одна­ко осуществить такие попытки было делом непростым. Диалек­тика как учение о развитии была не искусством ведения спора, искусством доказательств и опровержений, но — теорией ми­рового целого. Признание тождества мышления и бытия, ле­жащего в ее основе, требовало сказать, что все законы и катего­рии диалектики не только формы мысли, но и формы самой действительности. Поэтому диалектика просто вынуждена выс­казаться о мире, а не только о познании мира, вынуждена ин­терпретировать естественно-научные представления о мире, участвовать в построении картины мира.

Когда период участия материалистической диалектики в разгроме различных «лженаук» канул в лету, когда диалек­тика перестала давать директивные указания уже давно отде­лившимся от нее гуманитарным дисциплинам, то ей пришлось заняться деятельностью по организации собственного выжи­вания — обоснованием диалектики как учения о методе. Этот процесс осуществлялся в двух формах.

Первый путь — это путь размывания контуров диалектики, превращения ее как учения о развитии через развертывание про­тиворечия просто в философию познания сложных динамичных объектов. Так, многочисленные труды по диалектике историчес­кого процесса можно было бы назвать просто исследованиями по философии истории. В этих исследованиях центральными ока­зываются не категории «противоречие», «противоположность», «синтез», но — «историческая эпоха», «социальный организм». Исследования по диалектике познания фактически являются просто разработками в области теории познания. В них отсутству­ет триадичная структура развертывания этапов противоречия, не фиксируется главное противоречие и иные формы противоре­чий, не всегда выявляется цикличность познавательного процесса. Такие формулы, как «диалектика субъекта и объекта», «ди­алектика чувственного и рационального», «диалектика абсолют­ного и относительного», фактически стали лишь условной, зна­комой формой изучения познания, его многофакторности, многослойности. Диалектика как учение о противоположностях стала учением о всеобщей связи явлений.

Второй путь — это путь развития диалектики «в себе». Диалектика, лишенная возможности непосредственно проеци­ровать себя на сложное полотно научного знания, попыталась осмыслить собственную структуру, выделить основные пробле­мы, рассмотреть внутренние системные связи. При этом без­возвратно утрачивается динамизм гегелевской диалектики, безграничная уверенность в ее возможностях, основанная на тождестве мышления и бытия. Тождество мышления и бытия нельзя просто постулировать, его надо открыто продемонст­рировать, вторгаясь вместе с абсолютной идеей в сферы ино­го — природы, общества, истории, укладывая в учение о про­тивоположностях всю мировую историю. В противном случае мы имеем дело не с диалектикой как «подключением» чело­веческого мышления к мировому процессу развития. Нам ос­тается лишь «теория диалектики», учение о том, как можно изучать (а не как происходит) развитие, его отдельные момен­ты. Из диалектики окончательно изгоняются элементы ирра­ционального, присущие диалектике Гегеля: энергия самопро­извольного усилия идеи по раздвоению единого на противопо­ложности, мистика взаимопереходов идеи, природы, человеческого духа. В диалектике появляются самостоятель­ные, достаточно обособленные сферы: учение о принципах ди­алектики, учение о категориях, учение о законах. Особо выде­ляется проблема диалектического противоречия. Рассмотрим некоторые положения теории диалектики.

Верхний «этаж» диалектики занимают принципы диалек­тики. Принцип — это сложная, концентрированная форма знания, аккумулировавшая в себе основную направленность исследования, его «дух». К таким принципам обычно относят принцип развития, принцип всеобщей связи, принцип тожде­ства (единства) диалектики, логики и теории познания, прин­цип восхождения от абстрактного к конкретному, принцип единства исторического и логического.

Принцип развития является прямым следствием призна­ния движения основным свойством (атрибутом) материи. Вместе с тем принцип развития выделяет в многочисленных ви­дах движения его ведущую форму — развитие. Движение мо­жет быть круговым (обратимым), регрессивным и прогрессив­ным (необратимые формы движения). Развитие аккумулирует в себе особенности всех трех видов движения, оно предполага­ет необратимость (невозможность полного возврата к исход­ной точке), преемственность (связь нового и старого), направ­ленность, цикличность.

Принцип всеобщей связи неотделим от принципа развития, как бы раскрывает условие реализации первого принципа. Возникновение, изменение, развитие невозможно в изолиро­ванном состоянии, оно предполагает связь внутреннего и внеш­него. Наконец, само развертывание противоречия как основ­ное содержание принципа развития есть особая форма связи противоположностей.

Принцип тождества (единства) диалектики, логики и теории познания выражает единство законов развития, тоталь­ность процесса развития, захватывающего и природу, и чело­веческое мышление, и общество. Этот принцип приводил в не­которое смущение марксистских диалектиков. В гегелевской диалектике этот принцип воплотился (как принцип тождества мышления и бытия) со всей возможной последовательностью. В материалистической диалектике возникли трудности с его применением. Его другая формулировка — единство диалекти­ки объективной, диалектики природы и диалектики субъектив­ной, диалектики мышления. В такой формулировке различие разных форм диалектики признается, но не раскрывается. Ког­да же появляются названия трех различных теоретических дис­циплин — диалектики, логики и теории познания, то становит­ся очевидным и «принципиальным» существование развития в различных формах. Один из предлагаемых ответов заключает­ся в следующем: диалектика изучает проявление развития в природе, это диалектика объективного; логика изучает особен­ности развития в человеческом мышлении; теория познания пытается связать диалектику объективную и субъективную с помощью принципа отражения.

Принцип восхождения от абстрактного к конкретному аккумулирует в себе познавательную возможность законов и категорий диалектики, он организует процесс познания. «Аб­страктное» и «конкретное» имеют несколько значений. Чаще всего в повседневности абстрактное понимают как синоним понятийности, в отличие от чувственности, образности, которая, соответственно, и есть конкретное. Кроме того, абстрактное — это отвлечение от ряда несущественных свойств и выделение основных. В этом смысле познание всегда абстрактно, посколь­ку оно обобщает, отвлекается от индивидуального, оперируя по­нятиями. Конкретное, соотносимое с так понимаемым абстрак­тным, есть сама объективная действительность, где существенное и несущественное не разделены. Абстрактное и конкретное как этапы познавательного процесса имеют дру­гой смысл. Конкретное — это отражение объективной дей­ствительности в системе понятий, это теоретическое воспро­изведение единства проявлений, свойств, связей предмета. Абстрактное — это вырванное из общей связи, общей логики развития предмета, воспроизведение какой-то одной его сто­рон и противопоставляющее одну сторону другим. Высшая форма конкретного — научная теория, типичное проявление абстрактного — «житейские» суждения. Познание происходит как движение от конкретного в действительности к конкрет­ному в познании.

Принцип единства логического и исторического помогает понять, как конкретное в действительности трансформирует­ся в конкретное в познании. Логическое — это теоретическое воспроизведение закономерностей реального развития. Исто­рическое — процесс развертывания действительности во вре­мени во всем многообразии ее конкретных форм. Помимо три­виального смысла этого принципа нет прямого совпадения предмета и его реальной истории; теория — это история, очи­щенная от случайностей), в нем заключены идеи, связанные с пониманием возможностей познания прошлого, характером предвосхищения будущих событий, способом существования общего («логического») в нашей жизни. Научный анализ из­бирает путь, противоположный объективному развитию пред­мета: развитая форма исследуемого объекта позволяет судить об истоках возникновения этого объекта, «анатомия челове­ка — ключ к анатомии обезьяны». Развитая, «классическая» форма объекта — это достижение полной выявленности его структуры, доступности, «прозрачности» его внутренних свя­зей. Предмет как бы сам «показывает» себя, открывает нам то общее, «логическое», что является законом его развития. Для своих прошлых состояний высшая стадия предмета становит­ся своеобразной «целью». Для исследователя предмет как своеобразная осуществленность возможностей, заложенных в нем, как достижение «цели» становится инструментом изучения стадий его развития, поиском момента его возникновения. Логическое помогает нам «опознать» прошлое, в результате чего логика развития предмета и его реальная история совпа­дают. Этот принцип неотделим от принципа тождества бытия и мышления в его гегелевской интерпретации: общее («логи­ческое») начинает жить своей самостоятельной жизнью в тка­ни истории, на определенной стадии оно начинает рефлекти­ровать над собой и возвращается к своим истокам с помощью рефлектирующего мышления. И хотя в материалистической диалектике этот принцип лишь указывает пути человеческо­му познанию истории, исследователи, пытаясь воспроизвести этот принцип во всем объеме своих смысловых оттенков, при­шли к идее объективного существования логического как иде­ального в истории (Э.В.Ильенков). Другой нетривиальный вывод из принципа единства логического и исторического — обращенность диалектики в прошлое, но не в будущее. «Сова Минервы вылетает в полночь» — человек не может уловить пути, направление трансформаций предмета в будущем, по­скольку закономерности, «логика» его еще не сформирова­лась, она еще тонет в бесчисленных внешних связях-возмож­ностях. Судить можно только о прошлом, когда мы имеем уже путеводительную нить в виде результата процесса, достигше­го своего предельного смыслового развития. Попытка предви­дения будущего на основе наших знаний еще не развившегося предмета, еще не устоявшейся целостности неизбежно ведет к произволу мышления. Такой вывод никак не согласовывался с пафосом обращенности материалистической диалектики в будущее. Система Гегеля неотделима от его метода, идеалис­тическая система «притягивала» диалектику к себе, не дава­ла ей возможности жить жизнью материального мира.

Центральной частью материалистической диалектики яв­ляется учение о категориях и законах. «Главные законы: пре­вращение количества и качества — взаимное проникновение полярных противоположностей и превращение их друг в дру­га, когда они доведены до крайности, — развитие путем про­тиворечия, или отрицание отрицания, — спиральная форма развития»¹. Основные законы диалектики, таким образом, это закон единства и борьбы, противоположностей, закон пере­хода количественных изменений в качественные и обратно, закон отрицания отрицания. Эти законы, соответственно, раскрывают, с точки зрения сторонников материалистической диалектики, источник, механизм и цель развития. Категории диалектики, так называемые «парные» категории — это сущ­ность и явление, количество и качество, часть и целое, свобо­да и необходимость, возможность и действительность, еди­ничное и всеобщее, причина и следствие. Эти категории выражают стороны противоречия, показывают разные типы и формы противоречий. Следовательно, эти категории и зако­ны диалектики нераздельны, законы есть принципы связи этих парных, противоречащих друг другу и связанных друг с другом категорий. Попытка представления диалектики как системы научного знания, в основе которой лежат отношения субординации, привела сторонников материалистической ди­алектики к попыткам построить стройную систему категорий. Учитывая, что диалектика объективная и диалектика субъек­тивная совпадают в основном, но не тождественны, за основу классификации были взяты два принципа — рассмотрение ка­тегорий как ступеней мира и рассмотрение категорий как «ро­дов бытия», вследствие чего их субординация должна отра­жать субординацию объективных процессов. Задача эта оказалась практически неосуществимой, поскольку даже на основе рассмотрения принципа единства исторического и ло­гического видно, что логика познания и логика объективная — это «обратные» процессы. Диалектика, даже лишенная мис­тицизма абсолютного, всепоглощающего движения становле­ния, не поддавалась разложению ее на отдельные уровни, ас­пекты. Установка диалектики на раскрытие всей полноты связей целого, на достижение абсолютной смысловой полно­ты, на учет всех опосредований оказалась возможной только при условии, выдвинутом Гегелем: абсолютная субстанция познает самое себя; «пересаживание» диалектики в материаль­ный мир привело к размыванию ее контуров, к увязанию мыс­ли в многочисленных оговорках.

«Ядром» диалектики называют закон единства и борьбы. противоположностей. Согласно этому закону каждому пред­мету и явлению свойственны внутренние противоположности, находящиеся в единстве и взаимодействии, борьбе между со­бой. Противоположность — это форма, стадия различия, при которой какие-то свойства, признаки, тенденции, присущие объекту как системе, взаимно отрицают, исключают друг дру­га. Противоречие — это такое отношение между противопо­ложными сторонами, при котором они не только взаимоиск-лючают, но и взаимообуславливают друг друга.

Поскольку такая формулировка закона требует выяснения его взаимоотношений с законами формальной логики — зако­ном противоречия, тождества, исключенного третьего, то цен­тральной проблемой материалистической диалектики стала проблема «вписывания» диалектического противоречия в су­ществующие на данный момент представления о процессе по­знания и его законах. Она приняла форму выяснения отноше­ний между диалектическим и формально-логическим противоречием. Формально-логическое противоречие возни­кает в результате непосредственного сопоставления противо­положных высказываний. Поэтому формально-логическое противоречие лишь сигнализирует о наличии проблемы, но не раскрывает ее, оно является начальным толчком к исследова­нию и формой этого исследования на каждом этапе. Противо­речие диалектическое предполагает выяснение промежуточ­ных звеньев, опосредований. Для этого надо учитывать степень развития противоречия (находится ли противоречие в стадии столкновения развитых противоположностей или же только на стадии выяснения отношений между различными, но не вза­имоисключающими сторонами), взаимосвязь этого противо­речия как внутреннего с внешними противоречиями предме­та; необходимо выяснить, к какому типу противоречий относится это противоречие: является ли оно основным, вы­ражающим сущность предмета или не основным, главным (ве­дущим, доминирующим в данный момент по отношению к другим противоречиям) или не главным. Путь выяснения опос­редований — это путь углубленного не философского уже, но специального исследования. Диалектика, стремящаяся стать более реалистичной, размывает контуры противоречия, дела­ет его неотличимым от различия, противоречие буквально то­нет в многочисленных связях и опосредствованиях.

Сходные проблемы возникают при обращении к закону отрицания отрицания. Диалектика, стремясь отвечать кри­териям научности, в качестве метода познания оказывается бессильной. Свою главную задачу — найти противоречивый объект, отделить в нем подлинное противоречие от «не подлинного», кажущегося, определить характер этого противо­речия и формы его опосредований — она не может решить са­мостоятельно и прибегает к помощи науки, а наука ей пред­лагает не набор «чистых» эмпирических данных, но обяза­тельно уже теоретически нагруженное знание, то есть назы­вает свое решение, которое диалектика лишь «оформляет». Закон отрицания отрицания характеризует направленность развития: всякая развивающаяся система проходит ряд свя­занных между собой этапов, при этом на высшей степени раз­вития происходит известное повторение некоторых черт ис­ходной стадии. Этот закон раскрывает механизм преемствен­ности. Как возникает такое двойное отрицание? Противоре­чие, движущее вперед развитие, характеризуется в опреде­ленное время господством какой-то одной противоположности. Переход к доминированию другой сто­роны противоречия и есть первое отрицание. Второе отрица­ние — это показатель того, что наступил такой этап в разви­тии предмета, в котором произошел синтез того лучшего, что есть в каждой противоположной тенденции, по видимости же произошел известный возврат к начальной стадии, где обе противоположности также присутствовали, но в неразвитом виде. На каждой стадии развития предмета мы имеем дело не с какой-то одной его стороной, а со всем предметом как определенным балансом противоположных тенденций. На каждой стадии баланс этот различен. На стадии первого от­рицания вторая противоположность также присутствовала, но в скрытом виде, на стадии отрицания отрицания она про­сто выявилась, а не возникла ниоткуда. Вся наша жизнь пол­на отрицаний и повторений, поэтому соблазн «приложить» этот закон благодаря его четкому, «формульному» выраже­нию к многообразным циклическим процессам, происходя­щим в жизни, в истории, в науке, был очень велик. Однако закон отрицания отрицания несет в себе существенные огра­ничения собственной применимости. Закон отрицания фик­сирует определенный ритм сменяющихся состояний в пред­мете, развивающемся по своим внутренним законам, «отри­цаться» и воспроизводиться на более высоком уровне долж­ны его собственные противоположности, предмет должен иметь собственную энергию развертывания своих, уже сло­жившихся, проявившихся противоположностей. Но отрица­ния и возвраты могут быть следствием вмешательства внешних сил; тогда это сходство оказывается внешним. Превра­щение воды в пар при нагревании и обратно, по видимости иллюстрирующее этот закон, никакого отношения к нему не имеет. Очень много примеров «отрицания» и «возврата» дает история технических изобретений. Например, упряжь, вере­тено, рулевое управление были изобретены еще до нашей эры. Затем эти изобретения были надолго забыты (первое «отри­цание»), но в средние века опять получили широкое распрос­транение (второе «отрицание»). Однако вынужденные пере­рывы в техническом прогрессе не были следствием развития самой техники, это было чуждое для логики технического прогресса внешнее вмешательство (войны, нашествие варва­ров). И хотя многие современные технические устройства (па­ровая турбина, например, или ракета) имеют свои прообра­зы в прошлом, никакой связи между этими древними раке­тами-игрушками и современными ракетами нет. Все было изобретено заново, вне реальной связи с прошлыми исследо­ваниями. Следовательно, закон отрицания отрицания не мо­жет нам помочь сам по себе в объяснении преемственности;

должны быть четко определены границы собственного раз­вития предмета, возможные внешние воздействия, реальная связь этапов развития — только в этом случае историческая наука может себе позволить облечь свои результаты в емкую формулу отрицания отрицания. Закон, который должен оп­ределять направленность развития, может начать «предска­зывать» все что угодно, отталкиваясь от поверхностных эм­пирических аналогий. Видимо поняв опасность, исходившую от произвольного использования этого закона, некоторые марксистские теоретики решили просто ограничить сферу его действия в истории. Один из авторов учебника по диалекти­ческому материализму так обосновал прекращение действия закона отрицания отрицания уже при социализме: «Ускорен­ное развитие производительных сил, отсутствие подъемов и спадов в них ведут к выпрямлению спирали». При коммуниз­ме отпадает необходимость возвращаться к частной собствен­ности, к неравенству. Помимо оценки данного высказывания как проявления иронии истории, такой способ обращения с одним из основных законов диалектики подводит к следую­щей мысли.

Помимо превращения диалектики в дисциплину общеме­тодологического характера, или развития диалектики «в себе», существует еще и третий путь трансформации диалек­тики — ее идеологизация. Осторожность диалектики в каче­стве методологии, сухость и академичность в качестве рефлек­сии над своим предметом сочетаются с произвольным использованием ее категориального аппарата в качестве идео­логии. Диалектика стала оружием в борьбе против «софисти­ки» и «эклектики». Справедливо полагая, что эклектика лишь формально сочетает различные признаки предмета, не выяс­няя их взаимоотношений, субординации, воинствующие диа­лектики резко выступали против вполне респектабельной со­циологической теории социальной стратификации или концепции теоретико-философского и политического и эконо­мического плюрализма. Диалектика стала искать противоре­чия в явлениях, специально возникших для ликвидации со­циальных и культурных противоречий.

Диалектика как концепция саморазвития через противо­речие может существовать только как диалектика тожде­ства, которая сплавляет воедино дух и материю, делает мате­риальное и идеальное, представляет их соподчиненными друг другу моментами единого процесса. Попытка же представить диалектику как универсальную схему развития, лишь по-раз­ному проявляющуюся в различных сферах бытия, обречена на неудачу. «Тождество» принципиально отличается от «един­ства», одно нельзя заменить на другое. «Единство диалекти­ки, логики и теории познания» в марксизме ведет к распаде­нию диалектики, к растворению ее в теории познания, философии природы, логике и методологии.

Гегелевская диалектика сохранила на себе печать «челове­ческого» — она раскрывает динамику гипертрофированной, заполонившей весь мир субъективности. Диалектика матери­алистическая отрывается от своих «человеческих корней», хочет стать теорией нечеловеческого и находит на этом пути свою гибель. Единственной формой присутствия человеческо­го в ней оказывается идеология. В качестве идеологии диалек­тика оценивает, критикует, предсказывает. Без идеологичес­кого стержня материалистическая диалектика превратилась бы в постоянное блуждание в пустоте, устремленное в беско­нечность вечного отрицания отрицания.

Современные формы диалектики поставили другую зада­чу: диалектика из орудия предсказывания превратилась в ин­струмент создания непредсказуемого.

Дата добавления: 2015-06-27