Культура и идеология

На первый взгляд, идеология — лишь одно из проявлений культуры. Идеология, как и культура, регулирует социальные отношения; идеология, как и культура, представляет собой си­стему образцов мышления и деятельности; в идеологии, как и в культуре, значительное место занимают знаковые структуры.

Идеология — систематизированная совокупность идей, свя­занных прежде всего с определенным пониманием обществен­ной жизни, оценкой ее качества, перспектив ее преобразова­ния. Идеология предполагает также определение целей человеческой деятельности по сохранению, изменению или разрушению существующей социальной действительности. Этот термин впервые был использован в конце XVIII — нача­ле XIX века французским философом и экономистом Д. де Траси для обозначения «науки об идеях». Первоначально в идеологии реализовывались критическая направленность ума энциклопедистов, их желание развенчать философские иллю­зии и религиозные предрассудки.

В марксизме идеология рассматривалась как ложное созна­ние, основанное на классовом интересе и его выражающее. Вместе с тем в комплексе социальных воззрений, называемых марксизмом, его авторы усматривали уникальное совпадение истинности и социальной ангажированности, позволяющее марксистским идеям стать эффективным средством социаль­ной организации.

Особенности идеологии как особой мировоззренческой кон­струкции выражаются в незыблемости ее исходных принци­пов, в открытой апелляции к интересам, потребностям чело­века, в претензии на всеобщность (стремлении выдать свое социально ограниченное содержание за выражение общего ин­тереса) и одновременно — в конкретности, «зримости» выво­дов, нечувствительности к отдельным противоречиям, «фор-мульности» выражения.

Указанные особенности идеологии связаны с ее социально-организующими функциями. Попытка отказаться от идеоло­гии как механизма социальной регуляции привела ряд запад­ных мыслителей (Р.Арон, Д.Белл, К.Поппер) к идеям деидеологизации общества. «Конец идеологи и» рассматривал­ся как один из аспектов «конца истории» как борьбы интере­сов, политических амбиций, непомерных эгоистических же­ланий. В индустриальном обществе воцаряются рыночные отношения как универсальный тип социальных отношений, принцип максимизации полезности становится ведущим прин­ципом человеческого поведения. Экономическая наука, изу­чающая эти отношения, естественным образом становится универсальной наукой об обществе.

В условиях постиндустриального общества в 70—80 годах XX века на смену концепции деидеологизации приходит кон­цепция реидеологизации (Р.Арон, Д.Белл, Э.Шилз). Процесс реидеологизации стал синонимом возрождения аксиологичес-кого подхода к социальным взаимодействиям; одновременно внимание к человеческим ценностным ориентациям усилило мифологические компоненты идеологии. Существуют две тен­денции в процессе реидеологизиции. Одна, неоконсерватив­ная, версия связана с усилением идеологического компонента в процессе национально-культурного сплочения; в этом случае идеология придает смысл традиции, традиция освящает идеологию. Другая, либеральная, версия ставит задачей фор­мирование новой ^глобальной идеологии» как основы плане­тарного единства.

В качестве формы интегративно-коммуникационных про­цессов идеология постоянно соприкасается (а порой стремит­ся слиться) с такими социальными феноменами, как миф, культура, философия, обыденное сознание, наука, утопия. Хотя идеология является рационализированной структурой, она не требует доказательств своих положений в полном смыс­ле слова: процедура обоснования идеологических положений по сути есть лишь демонстрация причастности их к миру абсо­лютного знания, справедливости, блага. Слово и дело тожде­ственны. Парадоксальная «формульность» идеологии не ме­нее мифологична: «расцвет и сближение наций», «отмирание государства через его укрепление». Такого рода соединение противоположностей есть не что иное, как мифологическая представленность мира как единого целого в предельной сбли-женности его противоположных полюсов: для причастного к идеологии (а через нее — к системе абсолютных ценностей) нет ничего невозможного: поражение оборачивается победой, люди чудесным образом сближаются с богами.

Тем не менее идеология не тождественна мифу. Способность выдавать желаемое за действительное, сближающее идеоло­гию с мифом, основывается на аргументе «от науки». Связь с миром должного, миром абсолютных ценностей лежит через сущее, точное научное знание. Идеолог-жрец надевает маску ученого и говорит: «Иного не дано», поскольку это последнее слово науки. У идеологии нет собственного голоса, она гово­рит голосом науки, но может заговорить и голосом религии, искусства, нравственности. Идеология постоянно стремится поглотить культуру, использовать ее стереотипный, эталон­ный аспект, закрепленный в знаково-символических формах.

Будучи фактически направленной на стабилизацию соци­альных отношений, даже на консервацию, внешне идеология является реализацией динамичной социальной модели, она «целеориентирована». При этом, однако, масштабные соци­альные цели выносятся за пределы социума, идеология ото­двигает их в будущее. Целеустремленность идеологии лишает самоценности наличные формы бытия, «вымывает» их дей­ствительное содержание. В результате отношения человека к миру лишаются таких посредников, как искусство, мораль, религия, философия; человек перестает жить в обособленном мире, где существует добро, справедливость, красота. В извест­ном смысле идеология упрощает и обедняет человеческие ком­муникации.

С другой стороны, интегрируясь с культурой, идеология ста­новится устойчивым коммуникационным фоном социальных взаимодействий. Идеологические ориентиры, вынесенные за пределы конкретной ситуации, оказываются лишь внешним фоном жизни. Любая идеологическая задача воспринимается человеком повседневности как внешний эталон, как предлага­емый способ символического поведения, который может стать условием решения частных задач. Отсюда и нежелание сопос­тавлять содержание идеологических целей-эталонов, игнори­рование их противоречивости, основанное на «формульности» идеологии, ее неучастии в духовном обустройстве личности. Идеология оказывается инструментом решения повседневных задач, а обыденное сознание с его ситуативностью, фактичнос­тью — материалом, полем для беспроблемного существования идеологии.

Марксистская идеология, перенесенная на российскую по­чву, определенным образом эволюционировала. Будучи изна­чально основным элементом культурно-интегративного меха­низма, она постепенно теряла свою агрессивность, редуцировалась до символического предмета повседневного оби­хода, превратилась в набор общеобязательных правил, позво­ляя тем самым философии освободиться от несвойственной ей обязанности и стать подлинным интегратором культуры.

В настоящее время в российской действительности происхо­дит обратный процесс — из новых символических форм поведе­ния рождается новая идеология. Хотя претензии новых идеоло­гических образований на статус универсального социо-культур-ного кода вряд ли достижимы, но потребность в непроблемати-зируемом знаковом фоне деятельности сохраняется.

Идеология как «знаковый фон» деятельности — это эле­мент повседневной культуры.

Идеология как носитель интегративной функции культу­ры, как ее «центр» — крайне неустойчивое, нежизненное об­разование. Можно сказать, что в чистом виде идеология — это маска культуры, псевдокультура. Однако сложность распоз­навания «неподлинности» идеологии как культурного образования связана с тем, что идеология в переломные, экстраор­динарные периоды развития общества, как правило, вступает в союз с утопическим сознанием; в «нормальные», спокойные периоды идеология «подключается» к философии, искусству, нравственности, религии, стремясь поглотить их.

Дата добавления: 2015-06-27