А геологическая природа 10 страница

==237

§ 315

у) Деятельность, перешедшая в свой продукт, есть образ (die Gestalt) и определяется как кристалл. В этой тотальности различные магнитные полюсы приведены к нейтральности, абстрактная линейность определяющей место деятельности реализована в плоскость и поверхность всего тела; точнее, хрупкая точечность расширена, с одной стороны, до развернутой формы, но, с другой стороны, формальное расширение шара приведено к ограничению. Единая форма действует так, что насквозь кристаллизует тело в его внешней (ограничивая шар) и внутренней (формируя точечность) непрерывности (слоистость, ядро).

Прибавление. Только это третье есть образ как единство магнетизма и шаровой формы; еще нематериальный процесс определения становится материальным, и беспокойная деятельность магнетизма приходит, таким образом, к совершенному покою. Здесь уже нет больше удаления и приближения, здесь все поставлено на свое место. Магнетизм переходит вначале во всеобщую самостоятельность, в кристалл земли, - линия переходит в совершенно закругленное пространство. Но индивидуальный кристалл есть как реальный магнетизм та тотальность, в которой влечение угасло и противоположности нейтрализованы до формы безразличия; магнетизм выражает теперь свою различенность как определение поверхности. Поэтому здесь внутренний образ уже не нуждается в чем-то другом, чтобы быть наличным, но наличествует благодаря самому себе. Всякое формообразование содержит в себе магнетизм: ибо оно есть всецело ограничение в пространстве, положенное имманентным влечением, этим мастером формы. Это есть бессловесное внутреннее волнение природы, безвременно развертывающей свои измерения, подлинный принцип природной жизни, который выявляет себя без всяких дел и о созданиях которого можно только сказать, что они наличествуют. Этот принцип присутствует повсеместно в текучей округленности, он не встречает в ней никакого сопротивления; это есть тихое формирование, соотносящее все равнодушные части целого. Но так как магнетизм в кристалле насыщен, то он уже не присутствует в нем как таковой; неразрывные стороны магнетизма, излившиеся здесь в равнодушную текучесть и вместе с тем имеющие устойчивое наличное бытие, представляют собой образование (das Bilden), которое из-

==238

немогает от этого равнодушия. Следовательно, правильно утверждение философии природы, что магнетизм есть совершенно всеобщее определение; но несуразны все попытки вскрыть в образе еще и магнетизм как таковой. Детерминация магнетизма как абстрактного влечения еще линейна; будучи осуществлен, он есть то, что определяет по всем измерениям пространственное ограничение; образ есть протяженная по всем измерениям спокойная материя - нейтральность бесконечной формы и материальности. Здесь обнаруживается, следовательно, господство формы над всей механической массой. Правда, тело все еще остается тяжелым по отношению к Земле; это первое субстанциальное отношение еще сохраняется. Но ведь даже сам человек, который есть дух, т.е. абсолютно легкое, остается тяжелым. Однако связь частей теперь уже определена изнутри независимым от тяжести принципом формы. Поэтому целесообразность самой природы является здесь впервые: перед нами отношение равнодушного друг к другу различного как необходимости, моменты которой обладают спокойным бытием наличного, или наличным в-самом-себе-бытием,- рассудочная деятельность природы из самой себя. Целесообразность не есть, следовательно, только некий рассудок, извне дающий материи форму. Предшествующие формы еще не целесообразны, они суть только наличное бытие, которое как таковое не имеет в самом себе своего отношения к другому. Магнит еще не целесообразен; ибо его раздвоившиеся моменты еще не равнодушны, а представляют лишь чистую необходимость друг для друга. Здесь же мы имеем единство равнодушных друг к другу моментов, т.е. таких, которые в своем наличном бытии свободны друг от друга. Линии кристалла суть это равнодушие; их можно отделить друг от друга, не уничтожая их; но все их значение заключается единственно в их отношении друг к другу, - цель и есть это их единство и значение.

Но поскольку кристалл есть эта спокойная цель, движение оказывается чем-то иным по отношению к его цели; цель еще не существует как время. Отдельные куски кристалла равнодушно остаются на месте; вершины кристалла можно отломить и держать порознь. В магнетизме это не так; и поэтому, хотя вершины кристалла были названы полюсами, поскольку эти противоположности определены субъективной формой, все же такое обозначение сохраняет переносный смысл. Ибо здесь разли-

==239

чия достигли спокойного, устойчивого существования. Будучи, следовательно, равновесием различного, образ должен обнаружить эти различия и в самом себе; поэтому кристалл обладает тем свойством, что он существует для чего-то чужого и обнаруживает свой характер при разрушении своей массы. Но тем самым образ должен далее и сам вступать в сферу различия и быть единством различенного; кристалл имеет как внутренний, так и внешний образ в качестве двух целокупностей формы. Эта двойная геометрия, это двойное формообразование есть как бы понятие и реальность, душа и тело. Рост кристалла совершается слоями, но разлом проходит через все слои. Внутренняя детерминация формы здесь уже не просто детерминация сцепления, но все части принадлежат этой форме, материя кристаллизована насквозь. Кристалл замкнут внешне и вместе с тем замкнут правильным образом в некоторое единство, которое разъято в самом себе. Его грани отличаются совершенной зеркальной гладкостью; ребра и углы между ними располагаются в простой правильной форме разносторонних призм и т. д., не считая некоторой внешней неправильности, в которой, однако, все еще можно распознать внутренний закон. Есть, правда, и тонкозернистые, землистые (erdige) кристаллы, у которых образ существует больше на поверхности; землистость (die Erdigkeit) ведь и есть в качестве точечности образ того, что лишено образа. Но чистые кристаллы, как, например, известковый шпат, обнаруживают в своих мельчайших частях свое внутреннее, бывшее прежде совершенно невидимым строение, когда их разбивают так, что они раскалываются согласно своей внутренней форме. Так, большие горные кристаллы, в три фута длиной и в один фут толщиной, найденные на Сен-Готарде и на острове Мадагаскаре, всегда сохраняют свою шестиугольную форму. Эта основная форма, проникающая весь кристалл, вызывает особое изумление. Если разбить известковый пшат, имеющий ромбоидальную форму, то получаются совершенно правильные куски; и если разлом происходит согласно внутреннему строению кристалла, то все плоскости оказываются зеркально-гладкими. Продолжая дробление дальше, мы снова получаем все то же самое: идеальная форма, носительница души есть всепроникающее целое. Этот внутренний образ есть теперь тотальность; ибо если в сцеплении господствовала одна какая-нибудь детерминация - точка, линия или поверхность, то теперь об-

К оглавлению

==240

разы возникли по всем трем измерениям. Прежде это называлось, по Вернеру 135, слойностью (Durchgange der Blatter), теперь это называют формами излома, или основными формами (Kerngestalten). Основная форма кристалла сама есть кристалл, его внутренний образ есть целокупность измерений. Основная форма может быть различной; существует ряд переходов формы слоев от плоских, выпуклых слоев до совершенно определенной основной формы. Алмаз внешне кристаллизован в виде двойных четырехсторонних пирамид и в то же время, несмотря на свою чрезвычайную прозрачность, кристаллизован и внутри. Он отделяется пластинками; при его шлифовке трудно получить острые концы; но его можно разбить так, чтобы он раскололся согласно характеру слоистости, и тогда его грани выходят совершенно гладкими. Гаюи 136 описывал кристаллы преимущественно с точки зрения их форм; после него другие дополнили наше знание о кристаллах новыми сведениями.

Найти связь внутренней формы (forme primitive) с внешней (secondaire), вывести вторую из первой-одна из интересных и тонких задач кристаллографии. Все кристаллографические наблюдения следовало бы вести с точки зрения общего принципа превращения. Внешняя кристаллизация не всегда согласуется с внутренней; не всякий ромбоидальный известковый шпат имеет вовне такую же детерминацию, как внутри, и все же единство обоих образований несомненно. Гаюи изложил, как известно, эту геометрию соотношения внутренней и внешлей формы на ископаемых, но не вскрыл при этом ни ее внутреннюю необходимость, ни отношение последней к удельному весу. Он берет ядро и предполагает, что вокруг его граней <molecules integrantes> нарастают как бы рядами, причем в результате убывания рядов основы возникают внешние формы, но так, что закон этого рядонолагания определяется как раз преднаходимой формой. Другая задача кристаллографии - определить связь форм с химическим материалом, поскольку для данного химического материала одна форма характернее, чем другая. Соли преимущественно кристалличны вовне и внутри. Металлы же, не будучи нейтральными, а будучи абстрактно безразличными, ограничиваются в основном формальной конфигурацией (die formelle Gestalt); основная форма у них скорее гипотетична, наблюдалась таковая только у висмута. Металл остается еще субстанциально однооб-

==241

разным. В нем, правда, уже есть зачатки кристаллизации, например в moirees metalliques 137 олова и железа, когда на поверхность материала действует слабая кислота; но получающиеся конфигурации лишены правильности и образование основной формы еще только намечается.

Ь. Обособление индивидуального тела

§ 316 Формообразование, индивидуализация механизма, определяющая пространство, переходит в физическое обособление. Индивидуальное тело есть в себе физическая тотальность, последняя должна быть положена в нем в различии, но так, как различие определено и содержится в индивидуальности 138. Тело как субъект этих определений заключает их в себе как свойства, или предикаты, но так, что они суть вместе с тем отношения к своим несвязным, всеобщим стихиям и процессы взаимодействия с ними. Это есть их непосредственное, еще не положенное (каковым полаганием является химический процесс) обособление, вследствие чего они не вернулись в индивидуальность, а представляют собой лишь отношение к названным стихиям, но не реальную тотальность процесса. Они различаются друг от друга, так же, как их стихии, логическая определенность которых в их сфере была указана в своем месте (§ 282 и след.).

Примечание. Что касается старой, общераспространенной мысли, что всякое тело состоит из четырех стихий, или более новой мысли Парацельса, что оно состоит из ртути (или жидкости), серы (или масла) и соли, а также и многих других подобных мыслей 139, то во-первых, опровергать их было легко, поскольку под приведенными названиями разумели отдельные эмпирические вещества, прежде всего обозначаемые этими терминами. Но совершенно ясно, что по существу дело было тут скорее в том, чтобы назвать и выразить определения понятия. Поэтому следует скорее изумляться тому, с какой силой еще не освободившаяся мысль распознала и зафиксировала в этих чувственных частных существованиях лишь свое собственное определение и всеобщее значение. Во-вторых, подобные понимание и определение, поскольку они имеют своим движущим источником энергию разума, который не дает чувственной игре и путанице явлений сбить себя

==242

с толку или даже совсем вывести из строя, высоко возносятся над простым разыскиванием и хаотическим перечислением свойств отдельных тел. В этих поисках считается великой заслугой найти еще одну частность, вместо того чтобы сводить все эти частности к всеобщему и к понятию и познавать в них это последнее.

Прибавление. В кристалле бесконечная форма вошла лишь пространственным образом в тяжелую материю; там еще нет спецификации различия. Поскольку же теперь определения формы должны сами явиться как разные виды материи, мы имеем реконструкцию и преобразование физических стихий силой индивидуальности. Индивидуальное тело, земная вещь, есть единство воздуха, света, огня и воды, то, как они в нем присутствуют, и составляет обособление индивидуального. Свет соответствует воздуху; а индивидуализированный во мраке тела до специфического помрачения свет есть цвет. Горючее, огненное, как момент индивидуального тела есть его запах; это есть постоянное, незаметное пожирание тела, но не сгорание в химическом смысле (последнее называется окислением), а индивидуализованная до простоты специфического процесса воздушная стихия. Вода как индивидуализованная нейтральность есть соль, кислота и т.д.; это - вкус тела, причем нейтральность указывает уже на разложимость, на реальное отношение к другому, т. е. на химический процесс. Эти свойства индивидуального тела - цвет, запах, вкус - не существуют самостоятельно для себя, а принадлежат некоторому субстрату. Так как они содержатся еще только в непосредственной индивидуальности, то они равнодушны и друг к другу; таким образом, какое-нибудь свойство есть вместе с тем и материя, например, цветной пигмент. В том, что свойства могут быть и свободными, проявляется бессилие индивидуальности; сдерживающей силы жизни, как в органическом, здесь еще нет. Будучи особенными, свойства имеют, однако, и общий смысл, поскольку они сохраняют свое отношение к тому, откуда они происходят. Так, цвет находится в некотором отношении к свету, он выцветает от него; запах есть процесс взаимодействия с воздухом; вкус тоже сохраняет отношение к своей абстрактной стихии, к воде.

Так как именно запах и вкус, о которых теперь тоже будет речь, уже одним своим названием напоминают о чувственном ощущении, поскольку они обозначают пе только данные физические свойства, объективно принад-

==243

лежащие телу, но и субъективность, т.е. бытие этих свойств для субъективного чувства, то при появлении этих элементарных определенностей внутри сферы индивидуальности следует упомянуть и об их отношении к чувствам. Прежде всего спрашивается, почему именно здесь возникает отношение тела к субъективному чувству; и далее, что соответствует нашим пяти чувствам в объективных свойствах? Из последних нами сейчас были отмечены только три - цвет, запах, вкус; им соответствуют три чувства - зрение, обоняние и вкус. Так как слух и осязание здесь не встречаются, то заодно возникает вопрос: где то объективное, что соответствует этим двум остальным чувствам?

а) Что касается первого пункта, то следует заметить следующее. Мы имели индивидуальный, в самом себе замкнутый образ, который, будучи как тотальность завершен для себя, уже не стоит в отношении различия к другому и поэтому не имеет к другому практического отношения. Определения сцепления не равнодушны к другому, а существуют лишь в отношении к нему, для образа же такое отношение несущественно. Правда, и образ можно трактовать механически; но так как он есть нечто относящееся к самому себе, то другое относится к нему не необходимо, а лишь случайно. Такое отношение другого к образу мы можем назвать теоретическим отношением; но таковым обладает только ощущающая природа и, на более высокой ступени, мыслящая. Такое теоретическое отношение заключается подробнее в том, что ощущаемое, находясь в отношении к другому, находится тем самым в отношении к самому себе, остается свободным от предмета, а потому оставляет свободным и предмет. Два индивидуальных тела, например кристаллы, тоже оставляют друг друга свободными, но лишь потому, что они не имеют никакого отношения друг к другу; если только они не определены химически, через посредство воды, то их определяет лишь третье, <я>, через сравнение. Здесь теоретическое отношение основано, следовательно, только на том, что тела никак не отнесены друг к другу. Но истинное теоретическое отношение появляется впервые там, где действительно имеется взаимная отнесенность и в то же время свобода относящихся друг от друга; и именно таково отношение между ощущением и его объектом. Так, замкнутая тотальность становится здесь свободной от другого, и только в таком качестве она отно-

==244

сятся к другому; т.е. физическая тотальность существует для ощущения и - поскольку она в свою очередь распадается на определенные свойства (к чему мы сейчас перейдем) - для различных способов ощущения, для чувств. Вот почему здесь, в сфере формообразования, нам бросается в глаза отношение к чувствам, хотя мы могли бы и не касаться этого пункта (см. ниже § 358) как не относящегося к области физического.

в) Если в качестве определений образа мы нашли здесь цвет, запах и вкус, которые воспринимаются тремя чувствами - зрением, обонянием и вкусом, то чувственный объект двух других чувств, осязания и слуха, мы имели уже раньше [см. выше прибавление к § 300]. Образ как таковой, механическая индивидуальность, существует для осязания вообще; сюда относится прежде всего теплота. К теплоте мы относимся более теоретически, чем к образу вообще; ибо последний мы осязаем лишь постольку, поскольку он оказывает нам сопротивление. Это уже нечто практическое, так как одно не дает покоя другому и приходится нажимать и щупать, тогда как в случае теплоты еще нет никакого сопротивления. Слух мы имели в главе о звуке; последний есть индивидуальность, обусловленная механическим. Чувство слуха относится, стало быть, к тому особенному случаю, когда бесконечная форма отнесена к материальному. Но это принадлежащее душе отнесено здесь к материальному лишь внешним образом; это лишь отлетающая от механической материальности форма, которая поэтому непосредственно исчезает и еще не имеет устойчивости. Слуху, представляющему собой чувство идеальной тотальности механизма, противоположно осязание; последнее имеет своим предметом земное (das Terrestrische), тяжелое, еще не обособленный в самом себе образ. Обе крайности - идеальное чувство слуха и реальное чувство осязания - мы имели в образе, взятом как целое; различия образа относятся к трем остальным чувствам.

Определенные физические свойства индивидуального образа суть не сам образ, а его проявления, которые существенно сохраняются в своем бытии-для-другого; но тем самым начинает исчезать чистое равнодушие теоретического отношения. Другое, к которому относятся эти качества, есть их всеобщая природа, или их стихия, но не индивидуальная телесность, и уже одним этим обосновывается процессуальное, различенное в себе поведение,

==245

которое, однако, может быть только абстрактным. Но так как физическое тело не есть лишь одно какое-либо частное различие или простая разложенность на определенные свойства, а есть тотальность этих различий, то это разложение есть лишь различение в нем самом, различение его свойств, в которых оно сохраняется как целое. Если, таким образом, получается различенное тело вообще, то оно и к другим столь же различенным телам само относится как тотальность. Различие этих тотальных образов есть внешне механическое отношение, потому что они должны оставаться самими собой и их самосохранение еще не упраздняется; это проявление тел, остающихся различенными, есть электричество, которое тем самым оказывается также поверхностным процессом этих тел в их взаимодействии со стихиями. Мы имеем, следовательно, с одной стороны, частные различия, а с другой - различие вообще как тотальность.

Подробнее дальнейшее изложение делится так: во-первых, отношение индивидуального тела к свету; 60вторых, различенные отношения как таковые - запах и вкус; в-третьих, различие двух тотальных тел вообще электричество. Физические определения индивидуального тела мы рассматриваем здесь только в их отношении к соответствующим общим стихиям, перед лицом которых они как индивидуальные суть тотальные тела. Следовательно, в этом отношении индивидуальность не снимается как таковая; наоборот, как таковая она должна сохраниться. Итак, мы рассматриваем здесь только свойства. Образ действительно разлагается впервые в химическом процессе, т.е. то, что здесь является свойствами, будет представлено там как особая материя. Материализованный цвет, например, уже не принадлежит в качестве пигмента индивидуальному телу как целостному образу: в результате химического разложения он выделен из индивидуального тела и положен для себя. Такое свойство, существующее вне связи с самой индивидуальностью, можно, правда, тоже назвать индивидуальной тотальностью как, например, металл, но это лишь безразличное, а не нейтральное тело. При рассмотрении химического процесса мы увидим также, что такие тела суть только формальные, абстрактные тотальности. Эти обособления производятся сначала нами, через понятие: т. е. они существуют в себе или непосредственно, как и образ. Но далее оказывается, что они

==246

также положены действительным процессом, именно химическим; и в этом-то и заключаются впервые условия их существования, как и условия существования образа,

а. Отношение к свету

§ 317 В оформленной телесности первым определением является ее тождественная с собой самостность, ее абстрактное самопроявление как неопределенной, простой индивидуальности, - свет. Однако образ как таковой не светит 140, и это свойство есть лишь отношение к свету (см. предшествующий параграф).

1. Тело как чистый кристалл в совершенной гомогенности своей нейтрально-существующей внутренней индивидуализации прозрачно и служит средой (Medium) для света.

Примечание. Чем по отношению к прозрачности является отсутствие внутреннего сцепления в воздухе, тем в конкретном теле является гомогенность связного в самом себе и кристаллизованного образа. Правда, индивидуальное тело, взятое вообще, может быть как прозрачным, так и непрозрачным, просвечивающим и т.д. 141. Но прозрачность есть его ближайшее первое определение как кристалла, физическая гомогенность которого не подверглась еще дальнейшему обособлению и углублению.

Прибавление. Образ еще является здесь покоящейся индивидуальностью, которая находится в механической и химической нейтральности, но еще не обладает последней во всех точках подобно завершенному образу. Как чистая форма, йсецело определяющая и пронизывающая материю, образ тождествен в ней лишь с самим собой и целиком властвует над ней. Это есть первое определение образа в мысли. И так как это тождество с собой в материальном является физическим, а свет и есть это абстрактное физическое тождество с собой, то первым обособлением образа служит его отношение к свету, которое, однако, ввиду этого тождества образ содержит в самом себе. Так как в этом отношении образ полагает себя для другого, то оно является его теоретическим - отнюдь не практическим, а вполне идеальным - отношением. Положенное уже не только в виде стремления, как в тяжести, но ставшее свободным в свете, тождество, которое положено теперь в земной индивидуальности, есть растворение световой стороны в самом образе. Но так как образ еще не

==247

абсолютно свободная, а определяемая индивидуальность, то эта земная индивидуализация ее всеобщности еще не стала внутренним отношением индивидуальности к ее собственной всеобщности. Только ощущающее способно иметь всеобщий элемент своей определенности как всеобщее в самом себе, т. е. быть для себя всеобщим. Следовательно, лишь органическое есть такое свечение (Scheiпеп) другого, при котором его всеобщность светится в нем самом. Здесь же всеобщее этого индивидуального еще остается как стихия чем-то иным и внешним по отношению к индивидуальному телу. Земля полностью относится к Солнцу только в качестве всеобщего индивидуума, и притом относится еще совершенно абстрактно, между тем как индивидуальное тело имеет по крайней мере реальное отношение к свету.Ибо хотя индивидуальное тело само по себе темно, потому что таково вообще определение абстрактной, для себя сущей материи, однако индивидуализация материи снимает благодаря своей проницающей форме эту абстрактную затемненность. Частными модификациями этого отношения к свету являются цвета, о которых, следовательно, здесь тоже должна идти речь; и если, с одной стороны, они принадлежат реальному, индивидуальному телу, то - с другой, они лишь витают вне индивидуальности тел: таковы теневые тона, которым еще нельзя приписать объективного материального существования, призраки, покоящиеся лишь на взаимодействии света и еще бестелесного мрака. Цвета, таким образом, с этой стороны вполне субъективны, созданы волшебной силой глаза, будучи порождением света или тени и некоторой модификацией их взаимоотношения к глазу; правда, при этом требуется и внешнее освещение. Шульц 142 приписывает фосфору в нашем глазу своебразную светоносность, так что часто бывает очень трудно сказать, находятся ли свет и тьма и их взаимоотношение в нас или вне нас.

Это отношение индивидуализованной материи к свету мы должны рассмотреть, во-первых, как свободное от противоположностей тождество, которое еще не различается от другого определения, - как формальную, всеобщую прозрачность; во-вторых, это тождество обособляется от другого при сравнении двух прозрачных сред: это - преломление, при котором среда не просто прозрачна, но имеет специфическую определенность; и, в-третьих, мы имеем цвет как свойство - металл как механически, но не химически нейтральное.

==248

Что касается, во-первых, прозрачности, то непрозрачность, темнота, принадлежит абстрактной индивидуальности, земному. Воздух, вода, пламя ввиду их стихийной всеобщности и нейтральности прозрачны, а не темны. Точно так же чистый образ преодолел тьму, это абстрактное, упорствующее, неразоблаченное для-себя-бытие индивидуальной материи, эту ее непроявленность; следовательно, образ сделался прозрачным именно потому, что вернул себя к нейтральности и равномерности, каковые являются отношением к свету. Материальная индивидуальность есть потемнение в самой себе, потому что она закрыта для идеального проявления для другого. Но индивидуальная форма, которая как тотальность пронизала свою материю, положила себя тем самым как проявление, и восходит к этой идеальности наличного бытия. Самопроявление есть развитие формы, полагание наличного бытия для другого, но так, чтобы оно вместе с тем оставалось во власти индивидуального единства. Поэтому Луна как хрупкое непрозрачна; наоборот, комета прозоачна. Так как эта прозрачность есть формальное, то она одинаково принадлежит кристаллу и тому, что не имеет формы, т. е. воздуху и воде. Но вместе с тем прозрачность кристалла по своему происхождению иная, чем прозрачность этих стихий: последние прозрачны потому, что они еще не пришли к индивидуальности в самих себе, к земному, к потемнению. Хотя оформленные тела сами и не являются светом, ибо они суть индивидуальная материя, но для точечной самости индивидуальности, поскольку она как внутренне-образующее (innere Bildner) не встречает препятствий, в этом темном материальном уже нет ничего чуждого: как вполне перешедшее в развернутую тотальность формы, это в-самомсебе-бытие приведено здесь к гомогенной одинаковости материи. Форма, свободно и неограниченно охватывающая как целое, так и отдельные части, есть прозрачность. Все отдельные части сделались совершенно одинаковыми с этим целым, и именно поэтому совершенно одинаковыми друг с другом, и в механическом взаимопроникновении неотделимыми друг от друга. Абстрактное тождество кристалла, его полное механическое единство как безразличие и химическое единство как нейтральность суть, следовательно, то, что составляет его прозрачность. И хотя это тождество само еще не есть свечение, оно все же настолько родственно свету, что почти может доходить до свечения. Кристалл есть то, что рождается из света; свет

==249

есть душа этого в-самом-себе-бытия, ибо масса в этом луче совершенно растворилась. Первичным кристаллом является алмаз Земли, которому радуется глаз, признавая его первородным сыном света и тяжести. Свет есть абстрактное, совершенно свободное тождество, воздух-тождество стихийное; покоренное тождество есть пассивность по отношению к свету, и это и есть прозрачность кристалла. Металл, наоборот, непрозрачен, потому что в нем индивидуальная самость благодаря высокому удельному весу сконцентрирована в для-себя-бытие [см. прибавление к 320 в конце]. Для прозрачности требуется, чтобы у кристалла не было землистого излома; ибо в этом последнем случае он уже относится к хрупкому. Прозрачное может быть, далее, тотчас сделано непрозрачным без всякого химического вмешательства, с помощью одного лишь механического изменения, как мы это видим в общеизвестных явлениях; для этого достаточно разделить его на отдельные части. Истолченное в порошок стекло, превращенная в пену вода теряют прозрачность; они лиша^ ются механического безразличия и однородности, разрьь ваются и приводятся к форме разрозненного для-себя-бытия, между тем как прежде это была механическая непрерывность. Лед уже менее прозрачен, чем вода; в истолченном виде он совсем непрозрачен. Из прозрачного возникает белое, когда упраздняется непрерывность частей и они становятся многими, как, например, снег; и лишь как белое свет приобретает затем наличное бытие для нас и возбуждает наше зрение. Гёте (<Zur Farbenlehre>, t. I, 189, [Дидактическая часть, XXXV, отдел о белом, № 495]) говорит: <Случайно (т. е. механически) прозрачное состояние вполне прозрачного тела можно было бы назвать белым... Известные нам неразложенные земли в их чистом виде белы; но в результате естественной кристаллизации они переходят в прозрачность>. Так, известняк и кремнезем непрозрачны; они имеют металлическое основание, которое, однако, перешло в противоположность и различие и поэтому стало нейтральным. Существуют, следовательно, химически нейтральные тела, которые непрозрачны; но именно потому они и не вполне нейтральны, т. е. в них остается некое начало, не вступившее в отношение к другому. Но когда кремнезем кристаллизуется без кислоты в горный хрусталь, или глинозем в слюду, или магнезия в тальк (для кристаллизации известняка требуется, впрочем, действие кислоты), тогда тотчас

Дата добавления: 2015-07-02