Н. А. Красавский 17 страница

Сами пути, способы, средства и характер формирования той/иной концептосферы современных языков в их диахронии могут обнаруживать как универсальные, так и специфические черты. В частности, можно предположить, что эмоциональные значения слов (т.е. отдельные ЛСВ современных полисемных знаков) имеют не всегда совпадающие пути своего семантического развития как внутри одного языка, так, тем более, в разных языках, что связано, во-первых, со специфическими особенностями строя самих языков (например, морфологические отличия, возможно, большая/меньшая открытость того/иного языка к заимствованиям) и, во-вторых, с целым рядом экстралингвистических факторов (своеобразие исторического пути этноса, национальный характер конкретного сообщества, его традиции, нравы и т.п.).

Для лингвокультурологического (в том числе и этимолого-культурологического) анализа эмоциоконцептосферы немецкого и русского языков мы избрали синонимические ряды – структурно-семантическое объединение слов, элементы которых максимально близко онтологически связанны друг с другом.

Оязыковлённые ЭК, как мы уже отмечали, корреспондируют друг с другом, функционально соотносятся друг с другом, находятся в разной степени онтологической близости друг к другу. Их когнитивная структура обнаруживает принцип иерархической организации, о чём может свидетельствовать характер семантических отношений номинирующих их слов. Важнейшим типом смысловых отношений слов является синонимия. Очевидно, что изучение синонимов (синонимичных пар и рядов) может позволить посредством использования специальных лингвистических методов (этимологический анализ, компонентный анализ) установить время вербализации родственных по своей природе понятий, изменения в их содержании, своеобразие семантических изменений обозначающих их слов в хронологии.

1.1. Этимология номинантов эмоций синонимических рядов «Angst» - «страх»

Этимолого-культурологический анализ номинаций эмоций мы проводим по следующим параметрам: 1. время появления в языке самой лексемы (она, как правило, изначально не обозначает эмоцию); 2. время появления у слова значения, фиксирующего эмоцию/эмоции; 3. источник (если он установлен учёными) и причины возникновения слова в немецком языке в целом и его эмоционального словозначения в частности.

Лингвокультурологический комментарий существующих этимологических данных мы начнём с базисных номинаций эмоций в немецком и русском языках. Затем будут рассмотрены с этимолого-культурологических позиций все остальные составляющие синонимических рядов немецкого и русского языков.

По данным Немецко-рус­ского синонимического словаря (Рахманов 1983), синонимический ряд «Angst» включает в себя 11 слов – die Angst (страх), die Scheu (боязнь), die Beklemmung (стеснение), die Furcht (страх), der Schreck (ужас), der Schrecken (ужас), der Schauder (ужас), das Grauen (ужас, страх), das Grausen (ужас), das Entsetzen (ужас), die Panik (паника). Доминантой в этом ряду выступает слово Angst (Рахманов 1983, с. 36).

Слово Angst начинает употребляться в древневерхненемецком языке в VIII веке. В это время оно имеет в ср.-верх.-нем. и ср.-ниж.-нем. форму angest и образовано от германского имени прилагательного angu. Данное слово обозначает вначале физическую величину – «узость пространства» и употребляется в различных немецких диалектах. По В. Пфайферу, эта лексема родственна корневой морфеме в др.-инд. языке amhas и соответственно слову-деривату amhah, которое обозначает 1) стеснение, а также 2) психическое переживание страха и подавленности. Этимологи видят генетическую связь немецкого слова со словами целого ряда индоевропейских языков: с авест. gsah – «сдавливание (горла)», «стеснение», «узость», «плен»; с лат. angus­tus < angostos»узкий», anguistia «узость», «стеснённость» (EW 1989, S. 52); с церк-слав. ozos-tо «сужение» (EW 1999, S. 40).

В этимологическом словаре Ф. Клуге указывается на связь слова Angst с др.-инд. корнем аmhas – «стеснение, удушие» (EW 1999, S. 40). При этом считается, что все названные генетически родственные слова, в том числе и немецкое, корреспондируют с общим индоевропейским корнем angh – «узкий», «сдавленный», «сдавливать». Возможно, что все названные здесь слова суть общей праязыковой формы (EW 1989, S. 52).

Слово-дериват Angst, согласно В. Пфайферу, образовано при помощи индоевропейского суффикса -st, служащего для обозначения абстрактных понятий (EW 1989, S. 52). Семантика этого форманта, таким образом, со временем трансформирует качество материального предмета (физическое свойство «быть узким, сжатым») в психологическую субстанцию.

При этимологическом анализе Angst совершенно очевидна связь между ощущением восприятия архаичным человеком физических объектов, вызывающих определённые физиологические процессы в его организме. Воспринимаемые им отдельные фрагменты физического мира могли в силу своих свойств, функций представлять угрозу для человеческого существования. Можно постулировать вероятность переноса наименования физиологической реакции, спровоцированной данным объектом, на само психическое ощущение человека. Следовательно, древнее слово Angst, первоначально обозначающее фрагмент/фрагменты физического мира, некое физическое/физиологическое измерение, расширяет свою семантику и в качестве вторичного значения имеет уже непосредственно само психическое человеческое переживание. Предположительно, опираясь на знания коммуникативного поведения современных слов, можно утверждать, что лексема Angst на определённом этапе своего существования применялась и для номинации физиологического ощущения (реального сдавливания горла при восприятии определённых объектов), и для обозначения соответствующей отрицательной эмоции. Этимологи не могут по объективным причинам точно установить время деполисемизации анализируемого слова, но известно, что впоследствии на определённом этапе развития немецкого языка появляются два разных слова, два понятия, сегодня никак не связываемых современными наивными носителями языка – die Enge (узость) и die Angst (страх).

Корреспонденция этих словозначений доказывается и тем обстоятельством, что в современном немецком языке на уровне синтагматики выражена изначальная «физиологичность» понятия Angst. Мы имеем в виду многочисленные устойчивые сверхсловные комплексы типа aus Angst zittern, aus Angst erblassen, die Angst drueckte ihn nieder и т.п. Страх сковывает человека в его стремлении совершать физические движения; от страха замирает сердце, от переживания страха появляется комок в горле и т.д. Более того, переживание страха может вызвать экстремальные формы физиологической реакции человека – sich vor Angst in die Hosen machen и т.п. В то же время, правда, страх может, наоборот, и активизировать скорость совершения нами предметных поступков – vor Angst wie eine Rakete fliehen и т.п. В любом случае переживание чувства страха физиологически максимально воздействует на организм человека, его рефлексные, инстинктивные реакции. Кстати, попутно укажем, несколько опережая логику изложения своих рассуждений, что сама языковая идиоматика – убедительное свидетельство сущности представлений древнего человека о переживаемых им эмоциях и, в частности, о данной эмоции. Эти ассоциативные представления зафиксированы в нашем лексиконе. Они сохранились на уровне устойчивых выражений и по-прежнему активно употребляются в современном языке, поскольку не теряют своей актуальной природной связи с физиолого-психическими процессами, происходящими в организме человека вне зависимости от времени его проживания и, кроме того, культурного пространства, в котором он пребывает. (Аналогичные примеры, судя по научной и художественной литературе, можно обнаружить в очень многих, возможно, даже во всех языках).

Такое свойство переживания страха, как сковывание физических движений человека, напрямую соотносится с первичным значением слова Angst. Эта связь нам представляется очевидной. В заключение заметим, что это слово в современном немецком языке моносемично.

У русского слова страх (др.-русск. страхъ) много самых различных этимологических толкований. По одной из версий, его первичным значением принято считать «оцепенение». При этом указывается на его смысловую и этимологическую общность со словами разных языков: с лит. stregti, stregiu «оцепенеть, превратиться в лёд», лтш. stregele «сосулька», ср.-верх.-нем. strac «тугой», нов.-верх.-нем. strecken «растягивать», др.-верх.-нем. stracken «быть растянутым». В соответствии с другой версией, слово страх связано с лат. strages «опустошение, поражение, повержение на землю». Сторонники третьего варианта объяснения слова страх полагают, что оно генетически корреспондирует с лтш. struostit («угрожать, строго предупреждать»). При этом высказывается мнение о его этимологической связи с номинантом эмоции страсть и глаголом страдать (Степанов 1997а, с. 672).

Поскольку слово страх имеет многочисленные аналогичные по форме и семантике слова в славянских языках (ср.: укр. страх, др.-русск. страх ъ, ст.-слав. страх ъ, болг. страх, сербохорв. страх, словен. strah, чеш. strach, слвц. strach, польск. strach), то отсюда делается вывод о его славянском происхождении, с чем, правда, далеко не всегда соглашаются многие этимологи.

Эту лексему, по четвертой версии, некоторые учёные сопоставляют с европейской формой *treso («трясти») (ЭС 1996, т. 3, с. 722).

Учитывая вышеперечисленные толкования происхождения слова страх, можно сделать следующие выводы. Во-первых, оно этимологически корреспондирует со многими словами других языков (главным образом, славянскими). Во-вторых, на наш взгляд, есть все основания предполагать, что данным словом первично обозначались либо природные явления («превратиться в сосульку»), либо свойства предмета («тугой», «быть растянутым»), либо результат человеческих действий («опустошение» и т.п.), либо вербальный акт угрозы, либо же физические действия человека («трясти» – ср.: устойчивое выражение в русском языке «трястись от страха»). По всей видимости, слово страх как номинант эмоции не имеет первоначального употребления в русском языке. По данным И.И. Срезневского, уже в XI-XIV веках это слово имеет два значения: оно применяется для обозначения эмоционального состояния человека и для номинации вызывающего его явления, события (Срезневский 1989, т. 3, ч. 1, с. 546). Сегодня оно представляет собой полисемичную лексическую единицу, располагающую указанными выше значениями (ТС 1995, с. 760).

Употребление немецкого слова Beklemmung как номинанта эмоции датируется, согласно В. Пфайфера, XVII-XVIII веками. Оно производно соответственно от глагольных форм beklommen (XVI в.) и beklummen (XVI в.) – «подавленный, испугавшийся». Данная лексема имеет в качестве первичного следующее значение – «судорожно вцепиться во ч.-л., схватывать, обхватывать». В ср.-верх.-нем. языке это слово употребляется в значении «схватить когтями к.-л., ущипнуть к.-л., втискивать». В др.-верх.-нем. языке (X-XI вв.) глагол biklemmen имеет значение «закрывать, преграждать путь к.-л., отталкивать к.-л.,»; в ср.-верх.-нем. и нов.-верх.-нем. глагол beklemmen обозначает также физическое действие – «сжимать, сужать» (EW 1989, S. 137). В словаре Ф. Клуге этот глагол признается производным от klimmen, употребляемый в значении «карабкаться» (EW 1999, S. 95). Анализируемая лексема обнаружена и в других германских языках. Так, в частности, этимологами отмечается родственная, идентичная ей форма в нидерландском языке – beklummen (EW 1989, S. 137), а также в др.-англ. слово climban, имеющее значение «стягивать, сжимать» (EW 1999, S. 450). В современном немецком языке Beklemmung – моносемант.

Развитие семантики анализируемого слова, судя по его этимологическому паспорту, происходило по пути от номинации им конкретных человеческих действий – активных манипуляций физическими объектами – к последующему обозначению самого их физического состояния и далее к номинации эмоционального состояния (быть сдавленным > быть подавленным).

Немецкое слово Scheu в немецком языке появилось приблизительно в XII-XV веках. Его первичная субстантивная морфологическая форма schiuhe семантически диффузна – Schreckbild (призрак, представление о чём-то ужасном). В др.-верх.-нем. формы schiech, schieche, schie имеют значения «отталкивающий, безобразный, павший духом, малодушный». Рн.-нов.-верх.-нем. форма прилагатель­ного schew употребляется уже в менее размытом значении «робкий, застенчивый, боязливый». Основу данного слова, по В. Пфайферу, составляют германские формы * sceuhwa, * scuhwa-, * scugwa, имевшие первоначально значение «бросать, толкать» (EW 1989, S. 1511). В словаре Ф. Клуге отмечается также генетическая связь немецкого слова schiech с др.-англ. sceoh (EW 1999, S. 718). Указанные здесь германские слова имеют, как можно видеть, в качестве первичных исключительно «физические» значения.

Этимологические данные, таким образом, иллюстрируют сужение, конкретизацию значений у слова Scheu. Самое общее представление архаичного и средневекового человека о чём-то ужасном, выраженное в данной лексеме, приобретает как понятие в последующем более конкретные очертания. Слово начинает использоваться для обозначения конкретного психического переживания. При этом, насколько можно судить по этимологическим фактам, происходит перенос самого наименования объектов, вызывающих определённые отрицательные эмоции, непосредственно на человеческое чувство. Данная лексико-семантическая единица сегодня является полисемичной: ею обозначается как сама эмоция, так и соответствующее поведение человека и, более того, сам человек – a) das Scheusein; b) scheues Wesen, Verhalten (DWB 1989, S. 1313).

Слово Furcht, номинирующее в современном немецком языке эмоцию, как субстантив начинает употребляться с XIV века (форма forcht). Оно – дериват др.-верх.-нем. прилагательного fr (a) hta, которое появилось уже в VIII веке. В немецких диалектах оно представлено несколько отличающимися морфологическими структурами (метатеза) – ср. в др.-верх.-нем. fr (a) hta, в саксон. forhta. Его происхождение – общегерманское (ср.: ср.-нидерл. frucht, др.-англ. fryhto, fyrchto, гот. faurhtei) (EW 1989, S. 480), но также и ст.-франц. fruhtia (EW 1999, S. 291). В этимологических справочниках помимо эмоционального значения какие-либо другие значения не зафиксированы. В современном немецком языке Furcht употребляется в двух значениях – 1.«чувство угрозы, исходящей от чего-то конкретного (в отличие от Angst)» и 2.»глубокое уважение, святое почитание Бога» (DWB 1992, S. 511. – Курсив и перевод дефиниции наш. – Н.К.). Второе значение, согласно лексикографическим источникам, имеет помету «устар.». Этот лингвистический факт мы объясняем деактуализацией имевшей ранее связи между переживанием страха и почитанием Бога для современного человека.

Следующий номинант эмоции, входящий в соответствующий синонимический ряд, – Schrecken. Он образован от глагола schrecken. Первичное значение глагола scricken в др.-верхн.-нем. – «прыгнуть вверх, подпрыгнуть; испугать» (VIII в.). Затем его семантика трансформируется в сторону расширения: в ср.-верх.-нем. schricken употребляется в значениях «прыгать, треснуть, разорваться»; в ср.-ниж.-нем. schricken – «быстро двигать руками или ногами, прыгать, танцевать, хлопать». Данная глагольная форма имеет генетические корреляции в следующих языках: ср.-нидерл. scricken «шагать, ужаснуться, испугаться»; норвеж. (диалект) skrikka «прыгать». В. Пфайфер все эти слова выводит из общей индоевропейской формы *(s) ker (e)- «прыгать, прыгать вокруг» (EW 1999, S. 1570). Стоит заметить, что прежняя множественность значений у данного слова более не актуальна для немецкого языка. Сегодня это слово употребляется в двух значениях – как номинант эмоции и как само событие, вызывающее соответствующие чувства у человека (DWB 1992, S. 1142-1143).

Максимально схожим с этим словом по форме, семантике и, как оказывается, по своему происхождению является номинант эмоции Schreck. Его этимология, по мнению В. Пфайфера, та же, что и у Schrecken. При этом в словарной статье, рассматривающей происхождение слова Schreck, указывается, помимо ссылки на происхождение Schrecken, также на его диалектное значение, имевшее место в ср.-верх.-нем. период schrecke – «прыжок, прыгун, кузнечик» (EW 1989, S. 1571). В современном немецком языке есть небольшое отличие в значениях номинантов эмоций Schreck и Schrecken. Второй из них содержит сему «продолжительность действия».

Как можно видеть, изначально в древневерхненемецком языке указанные слова, их первичные глагольные формы, вербализуют физические действия человека (прыгать). Впоследствии их семантика расширяется. Ими номинируется более широкий спектр действий – «прыгать, треснуть, разорваться, быстро двигать руками или но­гами, прыгать, танцевать, хлопать». Диффузия значения у слова Schrecken в известной мере сохранена современным немецким языком. Оно обозначает и эмоцию, и в целом её вызывающую ситуацию.

Немецкое слово Grauen имеет несколько версий этимологического толкования. Его появление как номинанта эмоции датируется XVIII веком. Это слово – субстантивированный инфинитив (с XVI в.) др.-верх.-нем. глаголов gruen (XI в.), ingruen (VIII в.). В соответствии с первой версией, это слово произошло от индоевропейской формы * ghreu -, * ghru -, * gher- «сильно прика­саться к ч.-л., задеть ч.-л., растирать ч.-л». По второй версии, оно имеет очевидные родственные формы в литовском языке – grusti («растолочь, разбить; унылый, печальный, тосковать»), а также в русском – «грустить, грусть». Согласно третьей интерпретации, данное слово генетически связано с индоевропейской формой * ghers – «оцепенеть, дрожать». По своему происхождению оно связано с нидерланд. gruwen. Родственным ему признаётся также латинская форма horrere («быть в оцепенении, ужаснуться») (EW 1989, S. 598-599).

В этимологическом словаре Ф. Клуге, кроме отмеченных версий, высказывается также предположение о связи рассматриваемого слова с graesslich (др.-верх.-нем. форма grazzo – «бешенный») и с Granne (др.-верх.-нем. форма gran (a) – «борода», «поднятый вверх волос») (EW 1999, S. 334, S. 336). В этом случае, возможно, прослеживается связь между номинацией интенсивно переживаемой эмоции и собственно формой её проявления – «вставшие дыбом волосы, растрёпанная борода разгневанного человека».

С учётом указанных выше этимологических толкований слова Grauen можно заключить, что оно развивалось традиционным для современных номинаций эмоций путём – от активных конкретно-предметных действий человека («прикасаться к чему-л.», «разбить», «растолочь» и т.п.) или же его физически-психического состояния («дрожать») к фиксации собственно эмоционального состояния. Прежняя его широкозначноть и известная расплывчатость для современного немецкого языка не характерна. Сегодня слово Grauen моносемично.

Близким ему по смыслу является слово Grausen. Оно также представляет собой субстантивированный инфинитив (< grausen). Как номинант эмоции это слово употребляется с XV века. Предшествующие ему глагольные производящие формы зафиксированы уже в др.-верх.-нем. – irgru (w) ison (X в.), соответственно – grusen, griusen (VIII в.). В качестве первичного значения у существительного Grausen отмечено следующее – «вызывающие страх события, явления». Это слово часто этимологически связывают с предшествующим ему по времени появления глаголом grauen (EW 1989, S. 599). На нынешнем этапе своего развития Grausen моносемант.

Немецкий субстантив Entsetzen, обозначающий в современном немецком языке соответствующую эмоцию, произошёл от глагола entsetzen. Время его появления – XIV век. Др.-верх.-нем. форма in (t) sezzen имела несколько значений: «покинуть, оставить к.-л.; оставить к.-л. в беде на произвол судьбы; обворовать к.-л.». В ср.-верх.-нем. языке семантика этого глагола изменяется в сторону сужения: «отнять что-л. у к.-л.; освободить к.-л. от чего-л.». Данное слово активно употребляется в мистике со значением «вывести к.-л. из себя». В др.-верх.-нем. языке параллельно существовала также глагольная форма in (t) sizzen, имеющая значение «появиться, прийти из спокойного места», а затем и «испугаться». Примечательно, что в ср.-верх.-нем. языке entsetzen получает другое значение «вывести к.-л. из равновесия», что связано, вероятно, с его первоначальным пониманием и употреблением мистиками. Это слово, как можно предположить, в средние века расширяет сферу своего употребления, становится, так сказать, светским. В этимологических словарях указывается на его общегерманское происхождение (EW 1989, S. 367). По всей видимости, как и в предыдущем случае правомерно сделать вывод о постепенной специализации употребления данного слова, первоначально номинировавшего множество реальных человеческих поступков. В современном немецком языке оно моносемично.

Слово Panik заимствуется немецким языком из французского в XVI веке. Данное слово греческого происхождения. В его основе – имя мифического персонажа, бога Пана, вселяющего ужас в сердца людей (EW 1999, S. 609). Происхождение этого слова примечательно в том смысле, что оно несёт в себе очевидные следы мифологической картины мира, столь актуальной для архаичного сознания. Образы мифологических существ, как будет показано ниже на материале как немецкого, так и русского языков, нередко становились мотивационной основой для переноса их наименований на вызываемые ими же чувства и эмоции людей.

Далее рассмотрим с точки зрения этимологии синонимический ряд «страх» в русском языке. Как мы отмечали выше, увидеть во всех деталях этимологический «портрет» слов, обозначающих эмоции в русском языке, достаточно сложно. Здесь имеется в виду прежде всего, с одной стороны, отсутствие более или менее точных датировок появления исследуемых слов в данном языке, а с другой – наличие большого числа версий (часто ничего общего не имеющих друг с другом, противоречащих друг другу) относительно их происхождения.

Слово страх – доминант соответствующего синонимического ряда – имеет в качестве синонимов в современном русском языке следующие лексико-семантические единицы: ужас, боязнь, опасение, трепет (ССРЯ 1970; ССРЯ 1986).

При рассмотрении русского слова ужас (др.-русск. форма ужас ъ, ужасть) М. Фасмером указывается на трудности установления его происхождения. По его мнению, оно, вероятно, связано чередованием гласных с * gasiti («гасить»); ср. также с греч. sbennumi («гашу»), лит. gesti, gestu («гаснуть, кончаться»). Кроме того, высказывается суждение о его возможном родстве с лит. issigasti («испугаться»). По данным же А. Мейе, это русское слово генетически связано с гот. глаголом usgaisjan («пугать»), usgeisnan («изумляться, приходить в ужас»). Данное объяснение, однако, многими этимологами, напр., М. Фасмером, не признаётся правильным ввиду существенных вокальных различий между сравниваемыми формами (ЭC 1996, т. 4, с. 151).

Анализируемое слово этимологически корреспондируется со многими славянскими словами: укр. ужас, ужах («страх», «ужас»), ужахнути («напугать»), блр. ужаслiвы («страшный»), ст.-слав. ужасъ, цслав. жасити («пугать»), пръжасъ («ужас, неистовство»), болг. ужас, чеш. uzas («изумление, ужас»), польск. przezasnac sie («поразиться, ужаснуться»). Является ли слово ужас дериватом или нет – наукой не установлено.

Если следовать версии происхождения данного слова, предложенной авторитетным этимологом М. Фасмером (* gasiti («гасить»); греч. sbennumi («гашу»), лит. gesti, gestu («гаснуть, кончаться»), то очевидна корреляция ужаса с архетипом огня, являющегося, по мнению многих исследователей (Белякова 1995, с. 6-7; Кайсаров 1993, с. 41–42; Касавин 1999, с. 101-102, с. 165-167 и мн. др.), наиболее актуальным социально-культурным феноменом для архаичного и средневекового сознания людей.

Считаем уместным привести здесь замечание этимолога М.М. Маковского, филологически установившего в индоевропейских языках генетическую связь слов со значениями «умирать», «старый», «высокий, стремящийся ввысь», «низ, преисподняя», «судьба», «сверхъестественная сила» с понятием «гореть» (Маковский 1992, с. 89). Феномен «огонь» связан в индоевропейских языках также с понятием «дух», «душа» – ср. и.-е. * sprio «дуть», лат. spiritus «дух, душа», но и.-е. * peuor- «огонь»; типологически ср.: и.-е. * dheg- «гореть», но русское «дух» (Маковский 1992, с. 134).

В XI-XIV веках слово ужас в русском языке употребляется в следующих значениях: «ужасть – страхъ, ужасъ. – Трепетъ, дрожь. – Дрожь. –Трусость. – Изступленiе. – Изумленiе. – Страшное явленiе» (Срезневский 1989, т. 3, ч. 2, с. 1161); «ужасъ – Страхъ. – Трепетъ. – Смятенiе, отчаянiе. – Изступленiе» (Срезневский 1989, т. 3, ч. 2, с. 1161). Многие из них сохранились до наших дней. В современном русском языке данное слово полисемант. Оно обозначает само чувство; явление, его вызывающее; безвыходность положения; наконец, используется как эмоциональный интенсификатор в разговорной речи (ТС 1995, с. 816).

Номинант эмоции боязнь является, возможно, дериватом глагола бояться. Оба слова славянского происхождения. Аналогичны слову боязнь по морфологической структуре и семантике слова ст.-слав. боязнь, чеш. bazen, bojazn. Его глагольная форма обнаружена не только в славянских (болг. боя се, слов. bojati se, чеш. bati se), но и в неславянских языках – лит. bajus («страшный»), bаaime («страх»), др.-инд. bhаayte, bibheti, авест. bayente («страшить, пугать»), др.-верх.-нем. biben («дрожать, трепетать»). Утверждается также, что это слово этимологически связано с прус. biasnan («страх») (ЭС 1996, т. 1, с. 203-204; ЭС 1959, т. 1, с. 41). В современном русском языке слово боязнь моносемично.

Другой член рассматриваемого синонимического ряда, слово трепет, относится так же к так называемым, в терминологии М. Фасмера, «трудным словам» с точки зрения их этимологии. С уверенностью можно только утверждать, что эмоциональное значение у этого полисеманта вторично. Изначально же им обозначались физические величины. Данное слово славянского происхождения (ср. ст.-слав. трепетъ; укр. трепет, трепета («осина, Populus tremula»), болг. трепет, словен. trepet). От этого слова произошли рус. трепетать, ст.-слав. трепетати, чеш. trepetati («трепетать, порхать»). Часто его этимологически и семантически сближают со словами трепать, тропать (ср. лит. trepumas – «проворство, ловкость», trepidus – «семенящий» с лтш. tripinat «трясти» (ЭС 1996, т, 4, с. 99).

Следует заметить, что отмеченные генетические и семантические связи русского полисемичного слова подтверждаются значениями, которыми оно обладает в современном языке: «Трепет – 1.Колебание, дрожание (трепет листьев); 2.Сильное волнение, напряжённость чувств (трепет восторга); 3.Страх, боязнь» (ТС 1995, с. 798).

Слову же опасение в словарях этимологического пояснения не даётся.

1.2. Этимология номинантов эмоций синонимических рядов «Freude» - «радость»

Этимологический анализ слова Freude обнаруживает его исконно немецкое происхождение. Так же как и Angst оно датируется ранним появлением в языке (IX в.). Номинант эмоции Freude, производный от др.-верх.-нем. глагола irreven, образован при помощи абстрактного немецкого суффикса -ida (EW 1989, S. 474). В отличие от многих других номинаций эмоций слово Freude изначально, по данным В. Пфайфера, обозначает человеческое переживание: freuen – «sich in Hochstimmung befinden, froh sein» (EW 1989, S. 474). Во всяком случае более первичные значения этимологам неизвестны. Семантика анализируемого слова, как можно видеть, принципиально не меняется уже на протяжении многих столетий. Трансформации наблюдаются, по данным словаря Ф. Клуге, только в его морфологической структуре, что вполне понятно – ср. др.-верх.-нем. frewida, frouwida; ср.-верх.-нем. формы vroeude, vroeide, vreude (EW 1999, S. 285).

В современном немецком языке это слово, согласно словарю Дудена, полисемично. Второе значение, указываемое в нём, метафорично: Freuden der Liebe – «радости любви» (DW 1989, S. 538. – См. также аналогично в: DW 1992, S. 501).

Происхождение его русского эквивалента слова радость (< др.-русск. форма радъ) имеет несколько интерпретаций. Примечательно, что при этом указывается на его генетические корреляции не только со славянскими словами (укр. радий, рад, блр. рад, ст.-слав. радъ, болг. рад, сербохорв. рад, рада, радо «охотный», словен. rаd, rаda «рад, охотный», чеш. rаd «рад»), но также и со словами германских языков (англос. rуt «радостный, благородный», др.-исл. rotask «проясняться», «веселеть», англос. rotu «радость»). Легко заметить семантическую близость названных здесь слов.

Дата добавления: 2015-07-02