Несколько слов о морфологии

Язык, как известно, представляет собой сложную систему единиц и отношений, поэтому при рассмотрении собственно синтаксических поня­тий нельзя обойти и ряд других, непосредственно с синтаксисом не свя­занных. Во-первых, это понятия грамматического значения и грамматиче­ской категории, а во-вторых, понятие языковых единиц.

Специфику грамматических значений можно уяснить, анализируя примеры, подобные тому, который придумал Л. В. Щерба (грамматиче­ские элементы слов выделены):

Глок-ая куздр-а штек-о будла-нула бокр-а и курдяч-ит бокр-енка.

Аналогичные примеры использует в своей грамматике Чарлз Фриз:

Woggl-es ugg-ed diggl-es.

Ugg-s woggl-ed digg-s.

Wogg-s diggl-ed uggl-es.

A xvoggle ugg-ed a diggle.

A diggl-ed woggle ugg-ed a woggl-ed diggle.

Чем же отличаются грамматические значения от лексических? Лекси­ческие — это так называемые внеязыковые значения, поскольку они со­относят звуковые комплексы с предметами и явлениями внешнего мира. Грамматические же значения — внутриязыковые: они связаны прежде всего с основными отношениями между единицами языковой системы — парадигматическими и синтагматическими. Это первое отличие грам­матических значений. Второе заключается в том, что у каждого слова — свое индивидуальное значение: стол, стул, дом, город, река, небо и т. д. В аспекте же грамматическом все эти слова имеют одно и то же значение — существительного (предмета). Поэтому грамматическое значение оказы­вается общим, обобщающим: оно присуще целому классу слов. Следую­щее отличие грамматического значения от лексического состоит в том, что оно является обязательным: оно обязательно должно присутствовать в любом высказывании, иначе последнее окажется непонятным. Щербовский пример с «ненормальными» словами воспринимается как соответст­вующий нормам языка, хотя конкретные (лексические) значения слов не вполне понятны. Если сделать наоборот — взять «понятные» слова, но без явно выраженных грамматических значений, то связать их вместе можно по-разному. В одной из английских грамматик приводится такой пример: из слов old, John, house, little и build можно получить по меньшей мере два совершенно различных предложения: Old John has built a little house и This old building houses little John.

И, наконец, последнее, и немаловажное, отличие: как показывают все те же примеры, грамматические значения выражаются специальными грамматическими формами: «Для того, чтобы вообще существовать, грамматические значения должны быть привязаны к каким-то элементам языковой формы (набору фонем, ритмико-интонационному рисунку и т. п.)» [Адмони₉, 89].

Грамматическая категория объединяет несколько (минимум — два) близких грамматических значений, каждое из которых имеет свои фор­мы выражения. Иначе говоря, о наличии грамматической категории мы можем говорить лишь в том случае, когда существует противопоставле­ние по крайней мере двух рядов форм. Так, категория числа в русском и английском языках представлена, с одной стороны, рядом форм единст­венного числа, а с другой — формами множественного. В русском языке различают три формы рода, следовательно, в этом языке существует грамматическая категория рода. В английском же языке специальных родовых форм у существительного нет, поэтому в нем грамматическая категория рода отсутствует.

Таким образом, грамматика обращает внимание прежде всего на на­личие или отсутствие в языке грамматических форм. Иными словами, грамматика — это наука о форме. Именно так она определяется в одной из первых научных грамматик — универсальной грамматике испанского ученого XVI в. Франсиско Санчеса: «Для меня истинным грамматистом является тот, кто в книгах Цицерона или Вергилия понимает, какое слово есть имя, а какое — глагол и все остальное, что относится только к грам­матике, хотя бы смысла слов он и не понял» [Малявина, 46]. Вспомним «Глокую куздру»! Но при этом не будем забывать, что грамматическая форма обязательно связана с грамматическим значением.

Что касается языковых единиц, то в реальной действительности тако­вых не существует. Все это — «выдумки» лингвистов. «Если вы спросите неграмотного крестьянина, есть ли в его языке звук п, есть ли в нем слово над, есть ли в нем слово стола, — он вас не поймет. Хотя говорить по-русски возможно только имея представления о всех этих единицах русско­го языка и хотя он их, следовательно, несомненно имеет, но он о них не знает» [Пешковский₂, 123].

Существуют различные интерпретации языковых единиц и их соот­ношений, однако наиболее удачным представляется их распределение в так называемых трехуровневых концепциях языка, описанных Э. Косериу и Ю. С. Степановым. Системы этих авторов содержат три уровня, обозначенных как система(структура), норма и речь. «Под уровнем ин­дивидуальной речи понимается реальный акт речи, включающий говоря­щего и слушающего с их индивидуальными чертами произношения и понимания, и акустические процессы, акт, доступный восприятию на­ших органов чувств, записи на магнитофонную пленку и т. п. Уровень нормы (или, коротко, норма) — это язык, рассмотренный с несколько большей высоты абстракции... Понятие нормы включает лишь те явле­ния индивидуальной речи, которые являются повторением существую­щих образцов, принятых в данном коллективе... Структурный уровень (или, коротко, структура) — это язык, рассмотренный с еще большей абстракцией. Понятие „структурный уровень" включает лишь те явления уровня нормы, которые необходимы для понимания языка, для общения с помощью языка» [Степановг, 5].

На уровне речи мы имеем дело не просто с «акустическими процес­сами, доступными восприятию наших органов чувств» — мы ведь не только слышим и воспринимаем, мы еще и осмысливаем, понимаем услышанное. Воспринимаемые нами комплексы звуков не составляют непрерывной последовательности: они отделяются друг от друга паузами. В промежутках между паузами располагаются отрезки, передающие определенную информацию. Длина этих отрезков может быть самой различ­ной, но длина — признак чисто формальный. В плане содержания каждый такой отрезок выражает «отдельную законченную мысль», представляет собой высказывание. Таким образом, на уровне речи мы имеем дело с последовательностями звуков, образующими высказывания. Каждое вы­сказывание не только отделяется от соседних паузами, но и характеризу­ется своим интонационным рисунком, интонацией. Сравнение высказы­ваний, их анализ позволяют установить, что все они соответствуют неким общепринятым образцам, называемым предложениями. Предложения — сложные единицы. Они состоят из отдельных слов (точнее — словоформ), которые в плане выражения складываются из звукотипов (на данном уровне мы не принимаем во внимание индивидуальные особенности про­изношения). Иначе говоря, на уровне нормы «располагаются» звукотипы, слова и предложения. Дальнейший анализ (на более высоком уровне) дает возможность выявить единицы, лежащие в основе звукотипов, слов и предложений — «основные единицы структуры языка: фонема, морфема и конструкция» [Там же, 8]. «Фонемы, морфемы и конструкции — еди­ницы структурного уровня языка — устанавливаются научным анализом, они не осознаются и не замечаются обычно людьми. Слово и предложе­ние, напротив, так или иначе, осознаются всеми, кто обладает даром речи, и являются для них действительными единицами языка, несущими смысл. Таким образом, слово и предложение должны рассматриваться как особые единицы, во-первых, потому, что они таковы в действительности, во-вторых, потому, что в мировой культурной традиции от древности до на­ших дней они считались единицами языка» [Там же, 97].

Единицами синтаксиса являются словосочетание и предложение, а мор­фема и слово — это единицы морфологии. Синтаксические единицы будут подробно рассмотрены в основной части работы, а во вводной мы остановим­ся на наиболее существенных моментах, связанных с морфемой и словом.

Морфема есть минимальная значимая единица языка: она всегда вы­ражает некоторое понятие, т. е. выполняет в языке сигнификативную функцию. Все морфемы делятся на два основных класса в зависимости от их значения — на лексический и грамматический. Лексические морфе­мы могут быть подразделены на основании того, с какими понятиями они соотносятся — предмета, признака или действия. Грамматические морфе­мы в зависимости от того, какой тип отношений они обозначают, подраз­деляются на два подкласса: деривационные и реляционные. Первые связаны с процессом словообразования, поэтому называются также сло­вообразовательными. Они служат показателями того, к какому классу относятся полученные с их помощью слова, т. с. выражают парадигмати­ческие отношения. Вторые связаны с процессом словоизменения или формообразования, поэтому называются также словоизменительными (формообразующими). Они указывают на то, какую роль выполняют оформленные ими слова в предложении (словосочетании), т. е. выражают синтагматические отношения.

По своей функции в составе слова морфемы характеризуются сле­дующим образом. Лексические морфемы выполняют в слове функцию корня — центральной, основной смысловой части слова, связывающей его с соответствующим предметом или явлением внешнего мира. Дерива­ционные морфемы играют роль аффиксов, т. е. показателей принадлеж­ности слова к тому или иному грамматическому классу (части речи). Ко­рень вместе с аффиксом (аффиксами — их может быть несколько) образу­ет основу слова. В плане содержания деривационные аффиксы вместе с корнем образуют целостное лексическое значение слова как единицы сло­варного состава языка. Реляционные или словоизменительные морфемы выполняют функции флексий (окончаний), т. е. указателей связи слова с Другими словами.

Если морфемы могут быть либо лексическими, либо грамматически­ми, то слово, которое выполняет в языке номинативную функцию (функ­цию наименования) представляет собой лексико-грамматическую единицу: оно соотносится не только с соответствующим предметом или поня­тием, но и с определенным грамматическим классом слов. Слово всегда Двукомпонентно, как в плане формы, так и в плане содержания. Рассмот­рим процесс образования слова из морфем несколько подробнее.

Мы ощущаем, например, что слова черный, чернота, чернить, черно связаны между собой общей идеей, одним понятием. На эту связь фор­мально указывает общая морфема черн-. Сама по себе морфема черн- ни­чего не называет. Для этого ей не хватает грамматической оформленности (в русском языке нет слова черн). Грамматические морфемы и представляют собой недостающие формальные показатели слов, благодаря которым мы относим слова к соответствующей части речи: черн-ый — к прилагательному, черн-ота — к существительному, черн-ить — к глаголу, черн-о — к наречию.

Все сказанное касается слов производных. А как быть с простыми словами типа дом, стол и т. п. В этом случае следует исходить из того, что представляет собой слово в аспекте грамматики. А в этом плане слово оп­ределяется как совокупность словоформ, и стол, например, — это не слово, а лишь одна из словоформ. Всю же совокупность (или парадигму) составляют формы стол, стола, столу, столе, столом и т. д. Таким образом, если в одной или нескольких словоформах грамматическая морфема отсутствует, таковая непременно обнаружится в составе всей парадигмы. На двусоставность простых слов указывал еще И. А. Бодуэн де Куртене: «Слова дом, стол, воз, пруд, конь, край... несмотря на их видимую одно-морфемность, надо непременно считать двухморфемными, т. е. состоящими, из основы определенной произносительно-слуховой величины и из окон­чания „нуль": dom-o, stol-e, voz-0, prud-e» [Бодуэн де Куртене, 282-283]. В связи с этим вводится понятие нулевой морфемы. Слова типа какаду, депо, пальто и подобные составляют слишком незначительное меньшин­ство и не нарушают общей картины. В целом можно сказать, что на уров­не простых слов оформление их осуществляется парадигматически: именно в составе парадигмы слова мы и обнаруживаем его двукомпонентную структуру, двухморфемный состав.

Английский язык на уровне производных слов ничем не отличается от русского: в любом производном слове обязательно наличие как корне­вой, так и словообразовательной морфемы, однозначно относящей слово к грамматическому классу: teach-er — существительное, wonder-ful — при­лагательное, signi-fy — глагол, quick-ly — наречие. Однако на уровне про­стых слов английский язык «ведет себя» совершенно иначе: по форме сло­ва невозможно определить, к какому грамматическому классу оно отно­сится. Вспомним рассмотренный в первой части пример: Back the cart back to the back yard at the back of the stable. Здесь простое слово back употребляется несколько раз. Его общее значение — «нечто, находящееся позади, задняя часть и т. п.». Как видно из примера, это «слово» без каких-либо морфологических изменений использовано в первом случае как гла­гол, во втором — как наречие, в третьем — как прилагательное и в четвер­том — как существительное.

Очевидно, что на уровне простых слов английский язык ведет себя как чисто корневой язык: его простые слова представляют собой «голые» корни, которые без изменения их внешней формы могут употребляться как разные части речи, т. е. выполнять в предложении различные функции. Это происходит благодаря тому, что в английском языке имеется доста­точно жесткая структура (схема) предложения, синтаксические позиции в которой строго определены. Помимо этого простые «слова» (корни) по­лучают дополнительное грамматическое оформление в виде разнообраз­ных служебных слов. Иначе говоря, в современном английском языке про­стые слова оформляются синтагматически (синтаксически). В этом — принципиальное отличие английского языка от русского.

Образование любого слова связано с процессом категоризации: каж­дое слово — это член какого-то грамматического класса. При этом значе­ние грамматической морфемы может, по существу, дублировать значение корневой морфемы, как в случае со словом черный: здесь общекатегори­альные значения обеих морфем совпадают («признак»). Однако они могут и не совпадать, как в словах чернота, чернить. В подобных случаях про­тиворечие разрешается всегда в пользу грамматической принадлежности слова, независимо от того, каково значение корня (основы). Происходит своего рода переход из одной категории в другую, т. е. имеет место пере­категоризация, или транспозиция. Поскольку такого рода транспозиция осуществляется в рамках морфологии, этот вид транспозиции можно на­звать морфологическим.

Грамматические классы слов существуют в различных языках. Традиционное наименование этих классов — части речи — представляет­ся не вполне корректным, поскольку мы имеем дело с единицами языка. Кроме того, распространено понимание частей речи как лексико-грамматических классов. Это обусловлено отмеченной ранее двусоставностыо слова — обязательным наличием в нем двух значений — лексическо­го и грамматического. Иными словами, определение «лексико-грамматический» характеризует не только часть речи в целом, но и каждое отдель­ное слово. Хотя разговор идет о классификации словарного состава языка, т. е. его лексики, эта классификация имеет грамматический характер — основывается на грамматических признаках.

Известно несколько грамматических классификаций. Прежде всего
это традиционная классификация — сохранившаяся в почти неизменном виде система александрийских ученых. Она построена на основе трех Признаков слова: категориального значения, формальных (морфологиче­ских) особенностей и синтаксической функции. Некоторая непоследова­тельность данной классификации обусловила появление более строгих классификаций, основанных на одном из указанных признаков: морфоло^ (Т. Варрон, Ф. Ф. Фортунатов), синтаксических (О. Есперсен, Ч. Фриз), семантических (О. Суник) [Левицкий)_t; Левицкий^]. В данной работе используется функциональная классификация, построенная исходя из типа функционирования слов в речи, в процессе коммуникации.

Первое противопоставление слов с точки зрения их функциониро­вания в процессе коммуникации было осуществлено Ч. Фризом, который выделил две основные группы. К первой относятся слова (и выражения), используемые для начала, поддержания и окончания коммуникации, i разговора, т. е. разного рода формулы обращения, приветствия, привле­чения внимания, выражения согласия или несогласия, прощания и т. п. Во вторую группу входят все остальные слова, участвующие в построении высказываний, т. е. слова, которые обычно и являются объектом классификации в разного рода грамматиках. В данной группе первое противопос­тавление — уже давно известное традиционное разделение на полнозначные («знаменательные») и служебные (вспомогательные, формальные) слова. Правда, ряд лингвистов (Л. В. Щерба, В. В. Виноградов и др.) счита­ют, что служебные слова — явление иного порядка, нежели слова полнозначные, и выделяться они должны по иным основаниям. Известно, что Ж. Вандриес рассматривал служебные слова как грамматические морфемы. Однако в любом случае служебные слова не перестанут быть грамматиче­ским классом слов. Если же они кажутся несопоставимыми со знаменатель­ными словами, то в этом нет ничего удивительного: классы полнозначных и служебных слов суть результат первого дихотомического деления. Основа­ние этого деления — функциональная самостоятельность слова, его спо­собность выступать в качестве отдельного члена предложения: слова, функционально самостоятельные, образуют общий класс полнозначных слов, функционально несамостоятельные — класс служебных слов.

Полнозначные слова, как отмечалось, выполняют в предложении функции его членов. Однако по характеру употребления они оказываются далеко не однородными. Рассмотрим следующие предложения:

В комнату вошел человек. Он выглядел усталым. Любой читающий (слушающий) воспримет выделенные в двух пред­ложениях слова как обозначения одного и того же предмета: местоимение он во втором предложении употреблено вместо слова человек первого предложения. Однако если мы изменим порядок следования предложений, то эта связь нарушится:

Он выглядел усталым. В комнату вошел человек. Местоимение он первого предложения и слово человек второго предло­жения окажутся обозначениями разных предметов. При этом он будет соот­носиться с чем-то, что должно было быть упомянуто ранее. Итак, несмотря на то что и существительное, и замещающее его местоимение выполняют в предложениях самостоятельные синтаксические функции, являются полно­правными членами предложения, они не равнозначны по характеру употреб­ления: местоимение не может употребляться самостоятельно до того, как было употреблено существительное. Иначе говоря, предмет сначала должен быть назван и только после этого название может быть замещено. Особен­но строго это правило соблюдается в английском языке. Следовательно, в группе полнозначных слов следует различать две подгруппы, которые можно обозначить как слова-наименования и слова-заместители.

Слова-наименования употребляются самостоятельно и используются для обозначения предметов, признаков и действий. Это знакомые нам су­ществительные, прилагательные, глаголы и наречия, которые выделяются при любом способе классификации. Что касается слов-заместителей, то в большинстве своем это традиционные местоимения. Однако здесь требу­ется некоторое уточнение. Слово местоимение означает, что оно употреб­лено «вместо имени», замещает его. Но замещаться могут не только име­на, но и глаголы, и наречия. В связи с этим в дальнейшем для обозначения рассматриваемого явления я использую слово заместитель, как имеющее более широкое значение. Кроме того, в качестве самостоятельных слов (местоимения могут выполнять и служебные функции) местоимения мо­гут употребляться несколько по-разному: как слова-указатели и как слова-заместители. Поэтому рассматриваемую группу правильнее было бы обо­значить как указательно-заместительные слова.

Указательно-заместительные слова вполне естественно подразделя­ются на две подгруппы: слова-указатели и слова-заместители. Указатели ничего не замещают — они употребляются самостоятельно. К ним отно­сятся «собственно личные» (по Бенвенисту) местоимения — 1-го и 2-го лица — и слова, которые Б. Рассел назвал «эгоцентрическими»: это, здесь, сейчас. Заместители всегда употребляются вместо других единиц — слов или предложений, поэтому они подразделяются на заместители слов и за­местители предложений.

Класс служебных слов противопоставляется классу полнозначных: слов по признаку синтаксической несамостоятельности: служебные слова не выполняют в предложении функций каких-либо членов предло­жения. Они обычно сопровождают те или иные полнозначные слова, явля­ясь средствами их синтаксического оформления. В соответствии с этим же служебные слова можно классифицировать по их способности соче­таться с определенными классами полнозначных слов, на чем и основывается классификация Ч. Фриза.

Первое деление класса служебных слов основано на их роли при знаменательных словах: одни служат для уточнения некоторых грамма­тических или семантических моментов, другие — для соединения полнозначных слов друг с другом. В связи с этим выделяются два основных класса: уточняющие слова, или модификаторы, и соединяющие слова, или коннекторы.

Существует два вида модификаторов: неграмматические и грамма­тические. Первые употребляются перед любыми полнозначными слова­ми, усиливая их значение, но не влияя на их грамматический характер. Эту роль выполняют частицы. Грамматические модификаторы «привяза­ны» к определенным классам полнозначных слов. Они выполняют две функции: во-первых, служат формальными показателями тех или иных классов полнозначных слов, а во-вторых, передают определенные грамма­тические значения. По характеру своей функции они подразделяются на выражающие и не выражающие зависимость.

Модификаторы (или маркеры), не выражающие зависимости, по ха­рактеру сочетаемости делятся на именные и глагольные. К первым отно­сятся определители существительного, ко вторым — маркеры глагола. Маркерами зависимости слова (точнее — существительного) являются предлоги, маркерами зависимости предложения — подчинительные сою­зы. К группе коннекторов относятся прежде всего сочинительные союзы, а также другие слова, которые употребляются для связи предложений (мо­дальные и вводные слова).

Такова, в целом, система слов, которые используются для образова­ния словосочетаний и предложений.

Глава вторая

Дата добавления: 2015-07-02