Специфика средств сочинения и подчинения

Средства выражения сочинительной связи отличаются единообразием, тогда как средства выражения подчинения подразделяются на две группы. Первая группа (предложно-падежные формы) предназначена для словосо­четания и простого предложения, вторая (подчинительные союзы) — для Ложного предложения. Сочинительные же союзы одинаково используются в словосочетании, так и в предложении — простом и сложном.

Правда, и подчинительные союзы могут употребляться в рамках про­стого предложения [Прияткина], однако в такого рода случаях они обяза­тельно вводят в данное простое предложение своего рода «остаток» како­го-то другого предложения, и вся конструкция в целом оказывается экви­валентной сложному предложению.

Значения предлогов и подчинительных союзов узко специфичны, значения сочинительных союзов предельно широки.

Маркер А

Предлоги и подчинительные союзы связывают два неравноправных компонента — главный и зависимый, маркируя обычно последний. Сочи­нительные союзы связывают грамматически равноправные компоненты. Функции маркирования сочинительные союзы не выполняют. В связи с этим можно считать, что предлоги и подчинительные союзы представляют собою маркеры, а сочинительные союзы — коннекторы [Левицкий₈]. Различие маркеров и коннекторов может быть представлено следующим образом:

Коннектор С

m

con

В

Если воспринимать служебные слова как своего рода логические предикаты, то маркеры будут представлять собой двухместные предикаты, а коннекторы — трехместные, причем у последних все три места оказываются занятыми только в случае однородных членов предложения; в от­дельном словосочетании и сложносочиненном (не соподчиненном) пред­ложении одно из мест, «верхнее», оказывается свободным.

4. Предикативная связь

Понятие предикативности неразрывно связано с понятием предложе­ния, поскольку именно предикативность рассматривается как основной признак предложения. Я попытаюсь остановиться непосредственно ни том, что обычно понимается под предикативностью, не касаясь проблем предложения.

Даже самый беглый обзор литературы показывает, что интересую­щий нас феномен получает не только разнообразные интерпретации, но и различные наименования: предикация или предикативность (боль­шинство исследований), предщирование (Пешковский), предикативная связь (Гвоздев), предикатность (Зензеров), координация (Розенталь), сказуемость или сказуемостность (Пешковский, Стеблин-Каменский, Панфилов).

А. М. Пешковский считает сказуемость (сказуемостность) важней­шей грамматической категорией, так как в ней «тесно сцепляется речь с мыслью» [Пешковский 1, 165-166]. Мысль, по мнению Пешковского, есть «активное соединение представлений, а глагол выражает дейст­вие, т. е. активное отношение предмета к своему признаку... В глаголе и только в глаголе мы имеем сцепление воли с представлением, кото­рое рождает мысль... Процесс мышления тем именно и отличается от простой ассоциации представлений, что в нем соединяем наши пред­ставления, а не они соединяются в нас. Здесь имеет место сознатель­ный выбор представлений и сознательный контроль над соответствием или несоответствием их самих и их взаимоотношение с действительно­стью» [Там же, 169].

Понятие сказуемости трактуется Пешковским очень широко — ска­зуемость может быть выражена не только сочетанием подлежащего и ска­зуемого, но и отдельным словом [Там же, 170], т. е. сказуемость понимает­ся как предикативность в самом общем смысле.

Правда, отождествление предикативности и сказуемости некоторые исследователи считают ошибочным, так как оно «не дает достаточных оснований для того, чтобы считать предикативность обязательным и спе­цифическим признаком любого предложения, поскольку... наличие под­лежащего и сказуемого еще не создает предложения и, наоборот, отсутст­вие их не лишает многие синтаксические конструкции права называться предложениями» [Распопов₂, 35].

Несколько осторожнее в этом плане высказывается В. 3. Панфилов, который полагает, что «на уровне синтаксического членения предложения функционирует не категория предикативности, а категория сказуемо­сти. Сказуемость есть свойство сказуемого как члена предложения, яв­ляющегося наряду с подлежащим, его организующим центром и характе­ризуемого в каждом языке определенными грамматическими признаками» [Панфилов^ 75].

Ср. также: «Понятие предикативности шире понятия сказуемости, горое свойственно сказуемому как члену предложения. Сказуемость осуществляется в сказуемостном отношении между подлежащим и сказуемым при синтаксическом членении двусоставного предложения» [[Зеизеров, 69].

М. И. Стеблин-Каменский считает, что предикативность или предикативное отношение характеризует не столько предложение, сколько суждение, отношение между субъектом и предикатом [Стеблин-Камен-скиЙ4, 43-44]. Этимологически предикативность означает «сказуемо­стное свойство» или «сказуемостное отношение». Поэтому возможны предложения, в которых нет предикативности в этом смысле слова, так > как в них нет сказуемого: Пожар!, Горим!, Боже мой! [Там же, 42]. ] Если же отвлечься от интонации, то именно сказуемое и придает грамматическую оформленность, структурную завершенность предложению [Там же, 43]. Таким образом, предикативность и предложение не обязательно соотносительны: «в предложении может не быть предикативности, и предикативность может быть там, где нет предложения» [Там же, 43].

В определении предикативности смешиваются понятия предложения и высказывания, а также формы предложения: «Предикативность есть общее глобальное свойство всякого высказывания, выраженного любым предложением» [Ломтев₂, 27]. «Если предикативность считать ведущим i критерием при определении предложения, то предложение оказывается безграничным в максимально допустимом объеме. Минимальная же структура предложения будет однословной» [Зензеров, 70].

При этом оказывается, что однословные «предложения» представляют собой конструкции: «Они лишены внешнего строения, но имеют внутреннюю структуру, обусловленную специфическими свойствами единиц, конституирующих их» [Ляпина, 129]. По-видимому, в данном случае подразумевается уже синтаксис на уровне морфем или фонем, поскольку одно формальное слово не может соответствовать определению синтаксической конструкции.

И еще два высказывания:

«Спорным оказалось не то, что предложение предикативно, а то, что предикативность присуща лишь предложению» [Монин, 50]. «Каждому i предложению независимо от его состава присуща предикативность... которая и делает его средством формирования и сообщения мысли. Антите­зис, гласящий, что не всякое предложение предикативно, связан не столько с разным пониманием предикативности, сколько с разным пониманием предложения» [Золотова₃, 148].

Как видим, мы опять-таки возвращаемся к взаимосвязи предикатив­ности и предложения, а точнее — к пониманию предложения. Для выявления сущности предикативности как таковой обратимся к существую­щим интерпретациям этого понятия. В настоящее время имеется доста­точное количество обзорных работ, в которых предлагаются разного рода классификации трактовок предикативности. Так, А. С. Попов выделяв следующие.

1) Предикативность как особая сила, свойство [Попов, 7]. При этом данное свойство может приписываться либо всему предложению в целом (Пешковский), либо сказуемому (Стеблин-Каменский).

2) Предикативность как отношение между двумя величинами в содержании или структуре предложения [Там же, 8]. Здесь опять-таки воз­можны варианты: отношение между подлежащим и сказуемым предложения (Головин); отношение между субъектом и предикатом, которые могут быть либо психологическими (Шахматов), либо логическими (Панфилов); отношение между данным и новым (Распопов).

3) Предикативность как отнесенность содержания предложения к реальной действительности, причем, «механизм этой связи понимается по-разному» [Там же, Р].

По-разному понимается и предложение, основным признаком которо­го является предикативность: оно может быть либо двучленным (Адмони), либо как двучленным, так и одночленным (Виноградов) [Там же, 11].

В. И. Банару различает три уровня предикативности: структурный (отношение между подлежащим и сказуемым), коммуникативный (отно­шение между данным и новым) и мышления вообще — логический или психологический (отношение между субъектом и предикатом суждения) [Банару, 6].

В работе Г. М. Райхель выделяются три подхода к определению пре­дикативности: «1) логический, при котором предикативность понимается как связь между компонентами суждения — субъектом и предикатом, те­мой и ремой, данным и новым (Распопов, Крылова-Самойленко); 2) грам­матический, когда предикативность понимается как связь между подле­жащим и сказуемым (Смирницкий, Адмони); <...> 3) негативный, когда отрицается связь предикативности (любой) с предложением (Стеблин-Каменский)» [Райхелъ, 160].

В несколько иной по сравнению с предыдущей интерпретации С. Г. Ильенко отмечает следующие три подхода к пониманию предикатив­ности — с точки зрения ориентированности 1) на объект действительно­сти (денотативный подход); 2) на логическую структуру предложения (ло­гический); 3) на собственно языковые факторы: а) структуру предложения (связь подлежащего и сказуемого), б) специфику его грамматического зна­чения (нерасчлененное значение объективной модальности и синтаксиче­ского времени [Ильенко₃, 154].

И. Б. Монин показывает, что наряду с утверждением о том, что пре­дикативность является неотъемлемым признаком предложения (Банару), встречаются и другие, согласно которым, с одной стороны, в предложении может и не быть предикативности, а с другой — предикативность может быть и там, где нет предложения (Стеблин-Каменский) [Монин, 29].

Подводя итог обзору, более или менее адекватно отражающему со­стояние проблемы, можно отметить, что все известные толкования преди­кативности могут быть сведены к двум:

1) предикативность как отнесение содержания предложения к дейст­вительности;

2) предикативность как IB.

Обе трактовки предикативности предполагают, в той или иной степе­ни, взаимосвязь с понятием предложения, однако их существенное разли­чие заключается в том, что первая не предусматривает никаких ограни­чений относительно формы предложения, тогда как во второй предика­тивность связывается только с двусоставным предложением.

Большинство концепций, разрабатываемых в современной отечественной лингвистике (особенно — в русистике), основывается на определении В. В. Виноградова: «Значение и назначение общей категории пре­дикативности, формирующей предложение, заключается в отнесении со­держания предложения к действительности» [Виноградов, 17]. При этом отмечается, что общее значение предикативности, расчленяясь, выражает­ся в синтаксических категориях модальности, времени и лица [Там же]. Данная интерпретация либо принимается полностью [«Грамматика-70»; Смирницкий], либо несколько дополняется. Так, признается, что соотнесенность с действительностью устанавливается говорящим [Русский язык; Современный русский язык/под ред. Белошапковой], что в предикативности (предикации) входит выражение цели высказывания [Иртеньева, 147]. В отдельных случаях под «действительностью имеется в виду не только объективная действительность, существующая вне человека, но и любые объекты, по поводу которых совершается акт высказывания (или мысли), в том числе всякого рода идеальные объекты, являющиеся продуктом чело­веческого мышления» [Панфилов, 12].

Приведенное определение предикативности вызывает многочисленные возражения. Во-первых, оказывается, что при выявлении отношений между понятиями предложения и предикативности обнаруживается замкнутый круг [Звегинцев, 159-160], сущность которого заключается в том, что «предикативность формирует предложение, всякое предложение обладает предикативностью»; именно это и вызвало резкую критику понятия предикативности со стороны М. И. Стеблина-Каменского [Су-сов, 13]. Наличием подобного «круга» концепция Н. Ю. Шведовой, в которой «понятия предложения и предикативности тоже определяются друг через друга, хотя наличие замкнутого круга не столь очевидно: предложение формируется структурной схемой, структурная схема орга­низует взаимодействие средств выражения предикативности, предика­тивность присутствует в каждом предложении и является его граммати­ческим значением» [Сусов, 14].

Во-вторых, вызывает возражения понятие отнесенности к действи­тельности: «Отнесенность к действительности — это свойство речи во­обще, а не отдельного предложения» [Стеблин-Каменскийз, 35]. «Отно­шение языка, в частности его смысловой стороны, к миру объективной действительности есть отношение всей системы языка в целом, а не от­дельных его частей» [Звегинцев4, 88]. Подобные возражения обусловлены прежде всего слишком широкой трактовкой действительности — как в приведенном высказывании В. 3. Панфилова. Именно в таком смысле можно характеризовать любую значимую единицу языка, а не только предложение. В связи с этим появляется ряд ограничений, уточнений в понимании действительности, о которых частично уже говорилось. Наи­более удачным представляется определение, предложенное Ф. А. Литвиным: «Действительность, соотнесение с которой содержания предложения есть основа предикативности, — это не просто объективная реальность, а реальность, связанная с актом речи, т. е. с системой ориентиров здесь и сейчас, организуемой каждым конкретным (и любым возможным) ак­том речи» [Литвин, 23].

В-третьих, как отмечалось, данное определение предикативности не связано ни с какими ограничениями, накладываемыми на форму предложения. Отсюда и деление всех предложений русского языка, вслед за А. А. Шахматовым, на двусоставные и односоставные, деле­ние, неоднократно подвергавшееся критике и тем не менее бережно сохраняемое русистами, не пытающимися выйти за рамки своего язы­ка. «Нарушителем конвенции» оказалась Г. А. Золотова, убедительно показавшая, что односоставных предложений в русском языке не су­ществует [Золотова₂].

Второе определение предикативности (приписывание признака предмету) явно или неявно строится на понимании предложения как единицы языка, имеющей двухкомпонентную структуру. Именно дву­составное предложение считается основной, базисной, исходной конст­рукцией, а разнообразные «односоставные предложения» представляют собой ее речевые реализации: «Чистая предикативность... возникает во внешней речи в двух основных случаях: или в ситуации ответа, или в ситуации, где подлежащее высказываемого суждения заранее известно собеседникам. На вопрос: хотите ли вы стакан чаю, никто не станет от­вечать развернутой фразой: „Нет, я не хочу стакана чаю". Ответ будет чисто предикативным: „Нет". Он будет заключать в себе только одно сказуемое» [Выготский, 333].

Таким образом, различие в понимании предикативности связано с различием подходов к пониманию предложения. Вполне естественными в связи с этим представляются попытки уточнить определения, разграни­чить их путем «разведения» понятий психологической и синтаксической предикативности, с одной стороны, и предикативности и предикации — с

другой.

Синтаксическую и психологическую предикативность выделяет, например, Е. В. Кротевич, который первую определяет как синтаксиче­ское отношение признака к его носителю, а вторую — как соотнесенностьсодержания высказываемого в предложении с объективной дейст­вительностью [Кротевич₂, /7-73]. Очевидно, что мы вновь возвращаемся к знакомым определениям, однако здесь они соотносятся с разными

обозначениями.

Что касается предикации и предикативности, то они четко разли­чаются в словаре О. С. Ахмановой, где под предикацией понимается «отнесетеданного содержания, данного предмета мысли к действительно­сти, осуществляемое в предложении», а под предикативностью — «выражение отношения содержания высказываемого к действительности как основа предложения» [Ахманова]. Итак, на первый взгляд — опять «знакомые лица», однако они обращены в разные стороны: к акту соотнесения и к способу выражения этого соотнесения. При этом следовало бы уточнить, что акт соотнесения может иметь место только в речи, в высказывании, тогда как способ выражения может характеризовать как высказывание, так и предложение. Тем более, что в указанном словаре приводится определение высказывания. Это — «единица сообщения, обладающая смысловой целостностью и могущая быть воспринятой слушающим в данных условиях языкового общения». Здесь же дается и определение предложения. При этом О. С. Ахманова приводит два определения — «содержательное», речевое (традиционное) и формальное, языковое (более современное). В первом предложение характеризуется как «грамматически и интонационно оформленная по законам данного языка целостная единица речи, являющаяся главным средством формирования, выражения и сообщения мысли о некоторой действительности и отношения к ней говорящего... Оно выражает предикацию и состоит из одного или нескольких слов». Во втором — это «двучленный синтаксический комплекс, в котором вполне определенно выражаются два главных члена (подлежа­щее и сказуемое) или же, в более сложных случаях, группа подлежащего и

группа сказуемого».

Любопытно сравнить последнее определение с тем, которое при­водится в ЛЭС (почти через тридцать лет): «В широком смысле этолюбое — от развернутого синтаксического построения (в письменном тексте от точки до точки) до отдельного слова или словоформы — вы­сказывание (фраза), являющееся сообщением о чем-либо и рассчитанное на слуховое (в произнесении) или зрительное (на письме) восприятие» [Шведова, 395]. И это после того, как в лингвистике («нерусской») утвердилось положение о том, что «противопоставление высказываний предложений фундаментально для большинства современных лингвис­тических теорий» [Лайонз, 68-69]. Более того, в ЛЭС дается и опреде­ление высказывания как «единицы речевого общения. Потребность в выделении высказывания как лингвистического понятия связана с уг­лублением исследования функционирования языковых форм в речи. Высказывания определяются по отношению к понятию предложения... При функциональном подходе высказывание определяется как речевая единица, которая может быть равновеликой предложению, но рассмат­ривается в речи, в непосредственной соотнесенности с ситуацией» [Гак, 90].

В связи с рассмотрением понятия высказывания мы сталкиваемся с понятием референции. В словаре О. С. Ахмановой его еще нет, так как «еще несколько лет назад этот термин нельзя было встретить на страницах лингвистической литературы. Языковеды не только им не пользовались, но едва ли были с ним знакомы. Теперь он завоевал себе прочное место в науке о языке. Термин референция (англ. reference) имеет своей основой английский глагол to refer „относить(ся) к объекту, ссылаться на что-либо"» [Арутюноваз, 5]. Референция представляет собой «отнесенность актуализированных (включенных в речь) имен, именных выражений (именных групп) или их эквивалентов к объектам действительности» [Там же]. Но ведь имена и именные группы соотносятся с действительностью не просто как имена, т. е. употребленные независимо, «сами по себе», а только через высказывания, а отсюда — через предложения. Следова­тельно, «когда мы говорим референция, мы подразумеваем предикация, а когда мы говорим предикация, мы подразумеваем референция», т. е. мы опять-таки приходим к признанию того, что разными способами обозна­чаем одно и то же, опять мы приходим к смешению (подмене) понятий. Существует ли различие между предикацией (актом предикации) и рефе­ренцией (актом референции) и если да, то в чем оно?

Разделить эти два акта (или процесса) впервые догадался, вероятно, Б. Рассел в своей известной записи предложения Я встретил человека в виде: Я встретил X, и X — человек [Рассел, 43], расставив, таким образом, все «по своим местам». Более подробное разъяснение выглядит так: «Од­на из главных целей употребления языка — это констатация фактов о предметах, людях и событиях. Чтобы достичь этой цели, мы должны ка­ким-то образом ответить на вопрос: „О чем (ком, котором из них) вы гово­рите?", а также на вопрос:,Что вы говорите об этом (о нем, о ней)?" Отве­тить на первый вопрос — задача референции (или идентификации). Отве­тить на второй вопрос — задача предикации (или характеризации)» [СтросоН], 75]. «Каждое предложение, содержащее референтное выражение Е, можно рассматривать как состоящее из двух частей — самого выражения Е, называемого субъектным термом, и остальной части предложения, называемой предикатным выражением или предикатным тер­мом» [Стросонг, 125]. Иными словами, чтобы быть предикативным, пред­ложение должно иметь соответствующую форму.

Итак, следует различать понятия «предикация», «предикативность» и «референция»: предикация представляет собой приписывание признака предмету — «общее свойство человеческой мысли как психологического процесса» [Адмони₆, 287], предикативность — это языковая форма выра­жения предикации, а референция есть отнесение содержания высказыва­ния с действительностью.

Рассмотрев общее понятие связи и ее разновидностей, перейдем к выявлению того, какие связи реализуются в основных синтаксических конструкциях — словосочетании и предложении.

Дата добавления: 2015-07-02