Логические аналоги грамматических подчинения и сочинения

Грамматическое сочинение, как уже отмечалось, полностью соответствует логическому: в обоих случаях имеет место одинаковое отношение двух соподчиненных компонентов к третьему. Сочинительный союз «выполняет внутри предложения двойную функцию: 1) приводит в связь два представления между собой и 2) приводит в связь оба эти представления с одним и тем же третьим» [Пешковскийь 443].

Внутри простого предложения сочинительная связь устанавливается между однородными членами, понятие которых обычно «опирается не на внутреннюю синтаксическую связь между такими членами, а на одинако­вый характер синтаксической связи этих двух компонентов с каким-либо третьим компонентом» [Русская грамматикаг, 807-808]. Ср., например:

Петя и Маша читают (два подлежащих при одном сказуемом), Петя читает и пишет (два сказуемых при одном подлежащем), Петя просматривает газеты и журналы (два дополнения приодном сказуемом) и т. п.

Но однородные члены не только связаны одинаковым синтаксическим отношением с третьим компонентом, они обязательно являются членами одного общего семантического класса [LakofF; Wicrzbicka; Розина]. При этом явно выраженной оказывается только синтаксичв'в екая связь, а вхождение в общий класс остается за пределами синтаксического анализа.

То же имеет место и при сочинении предложений: «Аналогом струк­турных связей однородных членов в области сложных структур являет­ся... синтаксическая связь между однородными придаточными предложе­ниями в структуре сложного предложения усложненного типа» [Русская грамматика₂, 902]. Речь идет о соподчиненных придаточных предложени­ях. Но дело в том, что любое сложносочиненное предложение можно представить как результат металингвистической операции «соутверждения». Так, предложение Петя читает, и Маша читает должно в таком случае иметь вид: Я утверждаю, что Петя читает и что Маша читает [Harris]. Очевидно, что при такой интерпретации компоненты сложносо­чиненного предложения окажутся эквивалентными соподчиненным при­даточным предложениям.

О подобном способе представления семантики предложения говорил еще, как известно, Ш. Балли, который показал, что так называемое этЛ плицитное предложение должно содержать две части: модус и диктуМ [Балли, 43 и след. Строго говоря, идея модуса и диктума восходит еще П. Абеляру]. При этом первая часть не всегда получает выражение в рчалъном высказывании: предложение Идет дождь, по существу, представ­ляет собой выражение мысли Я утверждаю, что идет дождь. Вполне естественным воспринимается распространение идеи модуса и диктума на сложное предложение. Более того, именно такая интерпретация семантики сложного предложения дает возможность разработать тесты для различе­ния сочинительных и подчинительных союзов [Krzeszowski; Ширяев₃].

Таким образом, при сочинении предложений объединяющее (обоб­щающее) третье понятие (событие и т. п.) чаще всего оказывается невы­раженным. Правда, в ряде случаев в составе одного из компонентов (ча­ще первого) имеется некоторый общий элемент, относящийся к обоим компонентам:

Когда я вошел, Петя читал книгу, а Маша писала письмо.

Этот общий элемент может быть в известной степени использован для интерпретации того общего целого, которое при сочинении расчленя­ется на составляющие:

Когда я вошел, я застал такую ситуацию: Петя читал книгу, а Маша писала письмо.

Очевидно, что сочинение (как логическое, так и грамматическое) пред­ставляет собой результат расчленения некоторого общего понятия (собы­тия) на составляющие. В логике этому соответствует процесс деления по­нятия: «Деление понятия есть такое логическое действие, посредством ко­торого объем делимого понятия распределяется на известные множества с точки зрения определенного основания деления» [Горский, 84].

Специфика грамматического сочинения в этом плане заключается в меньшей строгости, определенности того общего класса (объема понятия), который подвергается делению, и часто в меньшей отчетливости того при­знака, на основании которого это деление производится. Здесь все зависит от коммуникативного намерения говорящего, который и производит опе­рацию деления, выбирая признак, представляющийся ему наиболее важ­ным. Формальным выражением принадлежности двух понятий (предме­тов, явлений, событий и т. п.) к одному общему классу (понятию) является сочинительный союз. «Сваха, например, расхваливая приданое, может сказать большой и каменный дом, потому что для нес оба прилагательных Указывают на обильное приданое. Если кто-нибудь утверждал, что только ^Зимние его костюмы неисправны, а что летние целехоньки, то ему можно будет сказать: А вот на вас летнее, но разорванное платье» [Пешковский,, 442-443].

Если между грамматическим и логическим сочинением существует полное соответствие, то в отношении подчинения этого сказать нельзя. А любого подчинительного словосочетания показывает, что отношение между грамматически главным и зависимым компонентами ни коим образом не аналогично отношению между подчиняющим и подчиненным понятиями. Так, в словосочетании письменный стол главным словом является стол, а зависимым — письменный. С точки зрения логики более широким, более общим понятием будет «стол», а подчиненным ему понятием — «письменный стол». То же самое имеет место и в таких словосо­четаниях, как очень интересный, идти быстро, читать книгу и т. п.

Синтаксически главное слово во всех случаях называет более широ­кое, более общее (родовое) понятие, тогда как синтаксически зависимое слово называет некоторый признак, уточняющий данное понятие, су­жающее его объем, т. с. видовой признак. В логике этому соответствует процесс определения понятия: «Определение есть логический прием, позволяющий... уточнять значение уже введенного в науку термина» [Горский, 67]. При этом самым распространенным способом определения понятия является определение через указание рода и видового отли­чия [Там же].

Таким образом, грамматическое сочинение и подчинение являются аналогами не столько логических отношений подчинения и сочинения, сколько процессов определения и деления понятий. В этом заключается и близость, и одновременное различие сочинения и подчинения. Близость обусловлена тем, что одно и то же понятие (событие) может быть описа­но либо через определение (указание видового признака), либо через де­ление (перечисление входящих в него классов (предметов и т. п.), а разли­чие — тем, что описание одного и того же понятия (события) производится разными способами. Этим можно объяснить то, что различия между сочинением и полчинением «подчас... очень тонки: черное, низкое небо и черное низкое небо» [Норман, 52].

3.1.2. Когнитивный аспект сочинения и подчинения

Содержание сочинения и подчинения, точнее — сложносочиненного и сложноподчиненного предложений, может быть соотнесено с определен­ными сторонами или ступенями процесса познания [Levickiji; LevickiJ2].

Одной из основных форм мышления является суждение, в котором устанавливаются признаки и свойства предметов, отношения предметов й классов и т. п. Языковой формой выражения суждения выступает предло­жение. Как суждение, так и предложение может иметь различные формы Я различное содержание.

Простое нераспространенное (ядерное) предложение служит для вы­ражения суждений самого разнообразного содержания, но во всех случав суждение обычно остается простым (один субъект и один предикая Сложное предложение связано уже со сложным суждением, в состав кото­рого входят по меньшей мере два субъекта и два предиката. Различие в содержании (в характере суждений) обусловлено соответствующими раз­личиями типов сложного предложения.

3.1.2.1. Обратимое сочинение

Обратимые сложносочиненные предложения чаще всего выражают уподобление или сопоставление (противопоставление), т. е. разные аспек­ты операции сравнения [Левицкий^; Левицкий^].

Операция сравнения, позволяющая обнаружить такие реальные от­ношения предметов, как тождество, сходство, различие, играет важней­шую роль в процессе познания: «Познание любого предмета и явления начинается с того, что мы его отличаем от всех других предметов и уста­навливаем его сходство с родственными предметами» [Кондаков]. Любой познавательный процесс, любая мыслительная операция, в результате ко­торой устанавливается тождество в различиях и различие в тождестве, может быть отнесена к сравнению [Сеченов; Копнин; Плотников; Бартон; Серебренников].

Предпосылкой любого сравнения является то, что в процессе практи­ческой деятельности человека происходит постоянный сбор, постоянное накопление фактов, что неизбежно влечет за собой их сравнение друг с дру­гом. «Исторически и логически сравнение начинается со стихийного сопос­тавления двух предметов, выбор которых часто случаен» [Бартон!, 23]. Сти­хийному сопоставлению могут подвергаться самые разнообразные предме­ты, попадающие в поле зрения человека, имеющие какой-либо общий при­знак, свойство, пусть даже поверхностное, случайное. Механизм сравнения может быть пояснен следующим образом: «Мышление можно назвать ос­тановившимся воображением. В процессе воображения одно представле­ние сменяет другое; в процессе мышления несколько представлений одно­временно остаются в поле нашего сознания, что и дает нам возможность Делать сравнения, сопоставлять понятия, суждения, делать выводы и т. п.» [Ушинсктй, 496]. Языковым средством выражения такого «остановившегося i воображения» служит сложносочиненное предложение:

(1) Этот дом большой, и тот дом большой.

(2) Книга интересная, и фильм интересный.

(3) Глаза голубые, и небо голубое.

(4) Это — стол, и это — стол.

(5) Этот дом большой, а тот дом маленький.

(6) Небо голубое, а трава зеленая. (?) Это — стол, а это — стул.

Таким образом, содержанием обратимого сложносочиненного пред­ложения (ССП) является процесс сравнения предметов, явлений, событий. Формальным признаком такого ССП служит чаще всего идентичность j структур компонентов (синтаксический параллелизм). Следует еще раз подчеркнуть, что речь идет именно о процессе сравнения, ибо результат этого процесса выражается обычно при помощи особого типа предложе­ния — сравнительного:

(8) Глаза голубые, как небо.

(9) Дерево легче воды.

(10) Железо тверже, чем свинец.

Характер связи в ССП рассматриваемого типа полностью соответствует приведенному ранее определению сочинения как соподчинения. Дей­ствительно, содержание предложений (1)-(7) заключается, как было отме­чено, в установлении наличия (отсутствия) у двух разных предметов одно­го общего признака, на основании чего эти два предмета могут либо включаться в данный общий класс (соподчиняться ему), либо исключаться из него (обычно исключается один из двух предметов). Компоненты тако­го ССП можно рассматривать как члены одного более общего класса, одной парадигмы, которые оказываются равноправными как семантически, так и формально. В связи с этим данный тип сочинительной связи можно было бы назвать классификационным.

Связь обратимого сочинения со сравнением находит выражение в близости сочинительных и сравнительных конструкций [Прияткинаь Санниковй Санников₂].

Сочинительная конструкция извивается

Сравнительная конструкция

как

как

змея

речка

змея

извивается

речка

Семантическое различие сочинительных и сравнительных конструк­ций заключается в следующем. Во-первых, как уже указывалось, ССШ выражает сам процесс сравнения, тогда как сравнительная конструкция — его результат. Во-вторых, если в ССП производится сравнение двух предметов по одному общему признаку, то в сравнительной конструкции один предмет сравнивается с другим, который рассматривается как наибо­лее типичный, стандартный носитель соответствующего признака [Whitney₂₎ 411-412].

3.1.2.2. Необратимое сочинение и подчинение

Импликативное употребление сочинительных союзов также можно соотнести с определенной ступенью процесса познания, а именно с уста­новлением общих связей при наблюдении явлений (событий).

В процессе познания по мере накопления разнообразного фактиче­ского материала производится не только сравнение предметов (явлений) друг с другом, но и обнаружение, установление определенных связей ме­жду ними. Благодаря многократным наблюдениям человек получает воз­можность делать обобщения и переходить к выявлению характера связей, к установлению разнообразных отношений между явлениями, и прежде всего причинно-следственных отношений.

Мысль, содержанием которой является объективная связь и прежде всего последовательность событий, может быть выражена при помощи ССП, но на этот раз необратимого:

(9) Я включил лампу, и стало светло. (10) Было тепло, и он не надел пальто.

В предложениях (11)-(12) заключено указание на то, что между пер­вым и вторым событиями устанавливается связь, однако не обозначен ха­рактер связи, возможно, еще и не осознанный. Формальным отличием предложений этого типа от предложений со значением сравнения является отсутствие синтаксического параллелизма — различие синтаксических структур компонентов ССП.

Для явного (эксплицитного) выражения отношений используется иной тип предложения, а именно сложноподчиненное (СПП):

(И) Так как я включил лампу, стало светло.

(12) Так как было тепло, он не надел пальто.

Различие ССП и СПП заключается в некотором перераспределении ак­центов: первое соответствует, как уже отмечалось, процессу наблюдения событий и установления между ними связи, второе — процессу обобщения, вывода, определения одного события как причины другого. Ср., например, возможную последовательность наблюдения, рассуждения и вывода:

(13)Я нажимаю кнопку, и лампочка загорается.

(14){Всякий раз когда) я нажимаю кнопку, лампочка загорается.

Лампочка загорается {всякий раз, когда) я нажимаю кнопку. Лампочка загорается, потому что я нажимаю кнопку.

При переходе от описания последовательности событий к установлению причины происходит не только изменение формы предложения (вме­сто ССП используется СПП), но и инверсия компонентов. Последнее можно объяснить тем, что ССП, соответствуя процессу наблюдения, служит выражением реальной последовательности событий, а в СПП, на пер­вом месте, в фокусе внимания, чаще всего стоит это событие, а затем следует объяснение его причины.

ССП второго типа — (И), (12) и (15) — демонстрируют уже не классификационный характер связи, а принципиально иной. Компонен­ты ССП данного типа представлены как формально равноправные, хотя на семантическом уровне это равноправие отсутствует. Если компоненты классификационных ССП можно рассматривать как члены одной пара­дигмы, то компоненты ССП указанного типа — как образующие строгую последовательность, синтагму, которая не может быть обращена. Такой тип сочинительной связи, в противоположность первой, можно было бы

назвать реляционным.

Следует отметить, что, как и в случае сравнения, данный тип ССП (равно как и СПП) выражает процесс сравнения: наблюдение, обобщение, выявление причины. Результат же этого процесса может быть, как и при сравнении, выражен при помощи простого предложения (ПрП): (17) Причиной загорания лампочки является нажатие кнопки.

Таким образом, различие ПрП и СП, с одной стороны, и ССП и СПП — с другой, оказывается не только формальным. Оно связано с су­щественным различием в содержании, с соответствием разным формам, или ступеням, процесса познания. При этом сочинение и подчинение со­храняют общее семантическое различие: в одном случае устанавливается сам факт наличия некой связи (сочинение), в другом — вполне определен­ное, конкретное отношение (подчинение).

ССП, содержанием которого является сравнение, оказывается обра­тимым, поскольку оба сравниваемых предмета (явления) равноправны по отношению друг к другу. Отсюда и полное равноправие компонентов ССП: ни один из них не имеет никаких преимуществ перед другим, и оба одинаковым образом «привязаны» к общему, подчиняющему, понятию — в данном случае к основанию сравнения.

ССП, содержанием которого является процесс наблюдения, необратимо, поскольку порядок следования компонентов соответствует порядку следования реальных событий, а характер связи между ними не указан так как, возможно, еще не определен. Поэтому нарушение (обращение) этого порядка разорвало бы цепь событий, либо представило бы севч каженном виде:

(15а) Лампочка загорается, и я нажимаю кнопку.

Следовательно, необратимое (реляционное) сочинение по своей се­мантике приближается к подчинению. Различие подчинения и необрати­мого сочинения заключается в том, что сочинение «привязано» к линей­ному порядку событий, соответствует этому порядку; подчинение же представляет собой способ преодоления ограничений линейности, позво­ляющий расположить описываемые события не в хронологическом, а в логическом порядке, путем нарушения реальной последовательности со­бытий, прерывания ее.

3.1.3. Коммуникативный аспект сочинения и подчинения

В коммуникативном аспекте различие ПрП и СП заключается в том, что если первое соответствует одному элементарному высказыванию, то во втором объединяются как минимум два элементарных высказывания. Такое объединение, по мнению С. Карцевского, происходит при передаче (пересказе) диалога одним говорящим, т. е. при монологизации диалога. Различие же ССП и СПП обусловлено тем, какой именно из двух типов диалога подвергается монологизации: 1) смена реплик или 2) вопросно-ответный диалог.

Роль ССП и функции сочинительных союзов (по происхождению — частиц) могут быть проиллюстрированы следующим диалогом:

(18) — А: Я пойду прогуляюсь.

— Ъ:Ияс тобой.

— В: А я останусь.

— Г: Но к нам будут гости.

— А: Да я не надолго.

— Г: Ну, ступай [Поспелов^ 55].

Основой СПП могли послужить реплики вопросно-ответного диало­га, который является «такой языковой почвой, на которой возникла син­таксическая связь подчинения посредством вопросительных и указатель­ных местоимений» [Поспелов^ 55]. При этом один из компонентов такого ^-ПП имеет в качестве признака указательное местоимение, а другой — I ^просительное (примеры заимствованы из [Карцевский₂]):

Он поступил так, как ему советовали. Кто не работает, тот не ест.

Если указательное местоимение специально не подчеркивается, оно может быть опущено:

)- ' Я прочел (ту) книгу, которую (что) вы мне прислали. ^w) Когда он заходит ко мне, (тогда) мы подолгу с ним беседуем.

В некоторых случаях экспликация указательного местоимения оказы­вается невозможной без «насилия над языком»:

(23) Он хочет (...), чтобы я зашел к нему.

(24) Мы видели (...), чтопо улице бегут люди.

(25) Он заснул (...) какубитый.

3.2. Средства связи. Сочинительные и подчинительные союзы

Несмотря на длительную историю исследований в области подчинительных и сочинительных связей, в настоящее время не существует полных и четких определений союзов, их удовлетворительных классификаций. До сих пор нет непротиворечивого противопоставления сочинительных и подчинительных союзов, определения которых связаны! порочным логическим кругом: сочинительными и подчинительными! называются союзы, выражающие, соответственно, отношения однородности и зависимости или соединяющие части ССП и СПП, а различия ССП и СПП, в свою очередь, основывается на различии сочинительным и подчинительных союзов [Ширяев), 98]. Отсутствуют теоретически безупречные основы дифференциации сочинительных и подчинительных союзов [Ширяеву Троицкий].

Не претендуя на окончательное решение вопроса, попытаюсь обоб­щить основные типы противопоставлений сочинительных и подчинительных союзов по семантическим, формальным, функциональным критери­ям, а также по характеру отношений между компонентами, соединяемыми при помощи этих союзов.

3.2.1. Проблема семантики союзов

Существуют две противоположные точки зрения на семантику сою­зов. Одна заключается в том, что союз имеет значение не сам по себе, т «как выразитель того или иного сочетания, как словесное обнаружения такого сочетания» [Шахматов, 98], что значение союза всегда контекстов обусловлено [Наер]. В противоположность этому утверждается, что каждый союз «направляет в фокус внимания именно свое, то, что согласуется с его собственной семантикой» [Холодов, 28].

Справедливость первого из приведенных мнений подтверждаете фактом более позднего развития союзов, появляющихся для того, чтобы выразить отношение, которое может быть передано и другими средстве ми. Кроме того, известно, что при различных афатических расстройствах часто утрачиваются союзы [Цветкова, Глозман], что также свидетельст­вует об их вторичности. Справедливость второго мнения подтверждается тем, что мена союза в предложении может привести к изменению смыс­ла последнего.

Истина находится, вероятно, где-то посередине: союз имеет собст­венное значение, которое, накладываясь на остальные компоненты значе­ния СП, может либо полностью соответствовать им, «растворяться» в них, либо вступать с ними в противоречие и «показывать свое лицо».

Различие сочинительных и подчинительных союзов видят в том, что первые выражают общие отношения, а вторые — специальные, дифференцированные [Грамматика-80, 464]. Считают также, что сочи­нительные союзы соотносят два понятия (а через них и два суждения), тогда как подчинительные соотносят только суждения, а не понятия [Кривоносов].

Вряд ли можно согласиться с тем, что подчинительные союзы в отли­чие от подчинительных лишены значения соединения или соединяющей функции — «м-функции», как называет ее Е. Н. Ширяев [Ширяев₃, 52]. Функция соединения присуща всем без исключения союзам — в этом их основное назначение в системе языка, где они предназначены служить «техническими средствами для выражения логической связи между вы­сказываниями» [Серебренников, 62]. В этом плане все союзы, как сочи­нительные, так и подчинительные, выражают лишь два основных типа отношения между высказываниями: «согласие» двух мыслей, соответст­вие их друг другу, или же «несогласие» мыслей, их несоответствие, про­тиворечие [Говоров]. Рассмотрим следующий пример:

(1) Начался дождь, и я не пошел гулять.

(1 а) Так как начался дождь, я не пошел гулять.

(2) Начался дождь, но я не пошел гулять.

(2а) Хотя начался дождь, я не пошел гулять.

В первом предложении союз и выражает «согласие» — обычно мы не гуляем под дождем. Во втором же ощущается «несогласие», выраженное союзом но: мы чувствуем, что здесь что-то «не так». Скорее всего, гово­рящий любит гулять под дождем, делает это всегда, однако на этот раз что-то помешало ему поступить в соответствии со своей привычкой. Еще одна пара предложений:

(3) Письмо было написано по-немецки, и я не смог его прочесть.

4) Письмо было написано по-немецки, но я не смог его прочесть.

Из третьего предложения очевидно, что говорящий не владеет немецким языком — вполне нормальная, естественная последовательность, «согласие». В четвертом имеется в виду, что говорящий знает немецкий и факт невозможности прочтения обусловлен чем-то другим.

Итак, основное семантическое различие союзов вообще — это разли­чие значений соответствия, согласованности, «естественности» соедине­ния содержаний двух компонентов СП или же наоборот, несоответствий, несогласованности, «неестественности». Предельно широко эти значения передаются сочинительными союзами, более дифференцированно — подчинительными. Функциональное же различие подчинительных и сочинительных союзов заключается в том, что первые выражают зависимость, подчиненность одного из связываемых компонентов другому, вторые — одинаковую соотнесенность двух связываемых компонентов с третьим [Ширяев 1, 51].

3.2.2. Формальные особенности союзов

Общая грамматическая функция союзов — быть выразителями, пока­зателями отношений между частями (компонентами) СП [Василенко]. На­личие союза свидетельствует о том, что соединяемые им компоненты не являются самостоятельными предложениями, а представляют собой составляющие более сложной единицы [Попова), 30].

Формальные различия союзов проявляются в двух отношениях. Во-первых, сочинительные и подчинительные союзы различаются своим положением относительно связываемых ими компонентов. При этом под­чинительные союзы обязательно находятся в препозиции по отношению к присоединяемому компоненту, где бы последний не находился: после главного или перед ним. Сочинительные союзы могут занимать различных позиции [Dik, 42], однако наиболее распространенной является позиция между соединяемыми компонентами.

Во-вторых, сочинительные и подчинительные союзы по-разному связаны с преобразованиями в соединяемых компонентах. В предыду­щем разделе было отмечено, что сочинительные союзы не предполагают никаких формальных преобразований в присоединяемых компонентах (за исключением текстообразующих преобразований — замещений, эш липсиса и т. п.), тогда как подчинительные союзы требуют преобразова­ний во вводимых ими компонентах — подчинительный союз «вызывает определенные формальные изменения сказуемого: изменение времени, наклонения, позиции глагола» [Курилович, 52].

На формальных и функциональных особенностях союзов основываются тесты, которые дают возможность достаточно строго различать со­чинительные и подчинительные союзы. Так, тест, предлагаемый С. ДикоМ, основан на том, что два компонента могут быть связаны не более чем ом ним сочинительным союзом:

(1) Не stayed at home for he was ill.

(2) *He stayed at home for he was ill and for his work could be done by others.

(3) He stayed at home because he was ill and because his work could be done
by others [Dik, 41-42].

Судя по тесту, союз for в английском языке является сочинительным, а союз because — подчинительным. В результате подобной проверки мож­но четко разграничить системы сочинительных и подчинительных союзов в современном английском языке. Для русского языка подобный тест предложен Е. Н. Ширяевым [Ширяев₃,], для разных языков — Т. Кшешов-ским [Krzeszowski].

3.2.2.1. Система сочинительных союзов

Система сочинительных союзов современного английского языка может быть представлена тремя основными элементами: and, but, or [ЛевицкиЙ5; Левицкий₇; Левицкий^]. Системы сочинительных союзов немецкого, французского и многих других языков строятся аналогично английской. В системе русского языка трем выделенным союзам соот­ветствуют четыре: и, а, но, или.

Сочинительные союзы чаще всего рассматриваются как много­значные. Так, в «Толковом словаре русского языка» у союза и отмеча­ется не менее четырех основных значений (соединительное, присоеди­нительное, уступительное и противительное), у союза но — два (про­тивительное и присоединительное), у союза или — два (разделительное и присоединительное).

Наделение союзов слишком большим количеством значений объясня­ется тем, что к значению зачастую относят и условия употребления сою­зов. Различение этих моментов позволяет существенно ограничить объем значений союзов. В этом отношении весьма плодотворным представляется введение понятия конструктивных свойств сочинительных союзов [При-яткина], или их селективных признаков [Крейдлин, Падучева]].

В ряде работ [Левицкий₈; Левицкий₁₄] уже была предпринята попыт­ка показать, что такие типы значения, как уподобление, сопоставление (противопоставление) и присоединение, являются значениями определен­ных структурных типов ССП. Что же касается собственно значений союзов, то союз и (как и его аналоги в других языках) выражает лишь «чистую идею соединения» [Пешковский_ь 466], выполняет общую для всех союзов «и-функцию» [Ширяев₃,]. Он является наименее маркированным из всех сочинительных союзов [Payne], образуя «чисто нулевую категорию» [Пешковскийь 448].

Союз а (не имеющий аналога в других языках) также образует «ir/левую категорию», отличаясь от и лишь позиционно. Таким образом, союзы и и а можно рассматривать как своего рода позиционные варианты некоторого обобщенного союза и/а, которому в других языках соответствует один союз: and, und, et и т. д. Общее значение союза и/а — естественность связи, совмес­тимость связываемых понятий (компонентов), т. с. нейтральное значение.

Специфика (различие) союзов и и а более очевидна в предложениях так называемого промежуточного типа, которые можно интерпретировать и как уподобление, и как сопоставление [Левицкий^]. Ср., например:

(1) Занавес опустился, и публика разошлась;

(2) Занавес опустился, а публика разошлась.

Предложение (1) не соответствует структуре (конструкции) уподоб­ления, но поскольку и выражает самую общую идею связи, то содержание предложения воспринимается как нормальная, естественная («согласная») последовательность событий, как расчленение общей ситуации на собы­тия-компоненты. Значение последовательности реализуется за счет семан­тики глагольных форм. При неестественной («несогласной») последова­тельности событий содержание предложения будет представляться как противоречащее здравому смыслу:

(3) Занавес опустился, и публика не разошлась.

Такая конструкция воспринимается как отмеченная [Розина, 144] — неестественность возникает благодаря определенному эффекту: соединение «несоединимых» событий должно вызвать недоумение, удивление. Предло­жение (3) в таком случае можно рассматривать как часть более распростра­ненного высказывания, выражающего оценку данного несоответствия:

(4) Занавес опустился, и публика не разошлась — странно! Предложение (2) выражает типичное сопоставление. При этом союз а нейтрализует значение последовательности, возникающее благодаря се­мантике глагольных форм: «сопоставляемые явления, как правило, распо­лагаются в одном временном плане» [Грамматика-80, 668].

Отмеченная специфика союзов и и а сохраняется и в необратимых предложениях:

(5) Мужчина, и плачет.

(6) Мужчина, а плачет.

Содержание этих предложений может быть интерпретировано так:

(7) Мужчина, и плачет — быть этого не может!

(8) Ни один мужчина (обычно) не плачет, а этот мужчина плачет.

В семантику союза но входит элемент отрицания [Левин], который может принимать значение контраста, противодействия, препятствия, «обманутого ожидания» [LakofT].

В значении союза или выделяется семантический компонент модаль­ности [Пешковский], 448-449; Белошапкова₅, 210]. Так, предложение (9) Это книга, или это книга при наличии двух предметов означает, что из данных двух предметов по крайней мере один должен быть книгой, а предложение (10) Это книга, или это не книга при наличии одного предмета означает, что данный предмет может быть книгой [Левицкий₆].

Итак, соотношения основных сочинительных союзов могут быть представлены следующим образом:

и/а (= and) — нейтральность (при общем значении связи), но (= but) = u/a + отрицание, или (= or) = u/a + модальность.

3.2.2.2. Система средств подчинения

Специфика всех видов подчинительной связи заключается в том, что зависимый компонент всегда определенным образом отмечается (марки­руется). Так, любая форма существительного (русского, немецкого, латин­ского), за исключением исходной или словарной, в словосочетании или предложении согласно правилам номинативной грамматики свидетельст­вует о том, что данное существительное выполняет не главную, основную (первичную) функцию, а какую-либо зависимую (вторичную) [Курилович]. Любая предикативная единица, включающая в себя подчинительный союз (союзное слово) и/или форму зависимой предикативности, выполня­ет в составе СП зависимую, подчиненную функцию, представляет собой придаточное предложение того или иного типа.

3.2.2.2.1. Предложно-падежные формы

Падежные формы существительного являются признаками (показате­лями) определенных синтаксических позиций. В пределах словосочетания и ПрП значения падежных форм связаны с соответствующими синтаксическими функциями.

Связь между падежной формой и предлогом обусловлена тем, что предлог представляет собой не что иное, как один из падежных формантов Имени [Мещанинов}, 357], как агглютинативный префикс косвенного объекта [Виноградов), 677], как своего рода падежный суффикс [Ильишь 243]. Функции предлогов в основном совпадают с функциями падежных форм. Иначе говоря, предлог представляет собой такой же маркер зависимости, падежная форма.

Если в таких языках, как русский, латинский, предлоги играют вспо­могательную роль, уточняя и дополняя значения падежных форм, то в языках, подобных английскому, выражение падежных значений перено­сится на «предложную префиксацию» [Мещанинов₃, 359].

Предлоги выражают самые разнообразные отношения — причинные, временные, пространственные, целевые, компаративные, количественные, посессивные и т. п. При этом большая часть предлогов служит для пере­дачи пространственных и временных отношений.

Если значения предлогов уточняют и развивают значения падежных форм, то вполне естественно, что число предлогов должно быть значительно больше числа падежных форм. При этом имеются в виду языки флективные, а не агглютинирующие, в которых всевозможные отношения I выражаются только падежными формами. В русском же языке, например, при шести падежных формах число предлогов составляет 199 [Граммати-ка-80]. В английском языке, в котором падежные формы отсутствуют, чис­ло предлогов достигает 400 [Аксененко].

3.2.2.2.2. Подчинительные союзы

Подчинительные союзы, как и союзные слова, являются основными маркерами придаточных предложений. Эти союзы всегда однозначны. Ка­ждый из них в каждом случае выражает зависимость придаточного пред­ложения от вполне определенного подчиняющего компонента, без учета того, сколько раз этот союз употребляется в пределах всего СП. Ср. классический пример:

Дом, который построил Джек...

В системе подчинительных союзов выделяются их группы, связанные с определенными типами придаточных предложений. Так, существуют специальные союзы (и союзные слова) для именных и адъективных при­даточных предложений. Что же касается адвербиальных, то соответст­вующие союзы подразделяются в зависимости от типа обстоятельств на временные, причинные, условные, целевые и т. д.

Система русских подчинительных союзов включает около 90 элемен­тов, английских — около 60. Большое место в этих системах занимают временные союзы (в обоих языках около 25 %). Относительная многочис­ленность этой группы объясняется тем, что в ее составе выделяются че­тыре типа союзов: с общим значением времени («когда»), со значением одновременности («в то время как»), со значением предшествования («ДО того как») и со значение следования («после того как»).

Остальные группы менее многочисленны и разнообразны. В одной группе союзы выражают обычно одно соотношение и различаются либо дистрибуции, либо стилем употребления. Так, английским характером юз that вводит предикативные единицы повествовательного типа, а whether и if — вопросительного (косвенный вопрос). Since и as вводят пре­позитивную причинную предикативную единицу, because — постпози­тивную. As вводит предикативную единицу образа действия со сказуе­мым-глаголом в форме индикатива, a as if— в форме конъюнктива.

Как известно, между словосочетаниями и сложными предложениями существует отношение изоморфизма. Это предполагает аналогию не толь­ко связей, но и средств связей. Если имеет место параллелизм между при­даточными предложениями, вводимыми соответствующими союзами, и членами ПрП, оформляемыми предложно-падежными способами, то есте­ствен и параллелизм между системой предложно-падежных форм и сис­темой подчинительных союзов [Курилович, 55].

Определенный изоморфизм можно установить и между типами под­чинительной связи в целом. Так, если предложно-падежному оформлению в ПрП соответствует в СПП оформление при помощи соответствующих подчинительных союзов, то в качестве аналога беспредложно-падежного оформления можно рассматривать связь в бессоюзном сложном предло­жении, один из компонентов которого содержит форму зависимой преди­кативности. В последнем случае происходит маркировка только внутри зависимого компонента, без применения «внешнего» показателя зависи­мости (предлога или союза).

Аналогом примыкания в системе СП можно считать связь в бессоюз­ном сложном предложении без формы зависимой предикативности. В па­раллель замыканию может быть поставлена интерпозиция придаточного предложения по отношению к главному. Правда, это придаточное предло­жение оформляется и соответствующим союзом.

Можно также считать, что согласование в системе СП представлено случаем связи компонентов СПП при помощи соотносительных союзов. В этом случае форма придаточного предложения, а именно его маркера, определенным образом «согласуется» с соотносительным словом в глав­ном предложении: тот кто, того кого, тому кому и т. д. В данном случае можно говорить о своеобразном «склонении» придаточного предложения [Черемисина_ь 44].

Дата добавления: 2015-07-02