Психология оптимального переживания 4 страница

Хотя это прозвучит как академический жаргон, требующий специальной расшиф­ровки, я считаю, что из всех существующих моделей наиболее полно охватывает интере­сующие нас аспекты работы сознания и мо­жет принести наибольшую пользу для прак­тических целей «феноменологическая модель сознания на основе теории информации». Фе­номенологической эта модель называется потому, что имеет дело непосредственно с фе­номенами сознания — событиями, которые мы осознаём и интерпретируем, а не с ана­томическими структурами, нейрохимически­ми реакциями или бессознательными наме­рениями, которые обусловили эти события.

Естественно, мы понимаем, что всё происхо­дящее в сознании есть результат электрохи­мических реакций центральной нервной си­стемы, сложившихся за миллионы лет био­логической эволюции. Однако феноменоло­гия считает, что события и вызываемые ими мыслительные процессы могут быть лучше поняты нами, если рассматривать их непо­средственно, а не через призму какого-либо научного подхода. В противоположность чи­стой феноменологии, полностью исключаю­щей из своей методологии какие-либо иные научные теории, предлагаемая нами модель заимствует принципы теории информации, которые могут помочь нам понять, что про­исходит в сознании. Эти принципы включают в себя знание о процессах переработки, хра­нения и считывания сенсорной информации, то есть о работе внимания и памяти.

Что же значит «осознавать» в рамках предлагаемой модели? Всё просто: мы при­знаём, что существуют определённые осозна­ваемые события (ощущения, чуства, мысли, намерения) и что мы можем их направлять. Во сне некоторые такие события также име­ют место, однако мы не в сознании, потому что не можем их контролировать. К приме­ру, человек видит во сне, что его родствен­ник попал в аварию, и сильно расстраивает­ся. Он думает о том, что надо что-то сделать, чтобы помочь пострадавшему. Несмотря на то что во сне человек в состоянии воспри­нимать информацию, испытывать чуства, ду­мать и принимать решения, он не может вли­ять на эти процессы (например, проверить ис­тинность полученной информации), и поэто­му можно считать, что он не в сознании. В сновидениях мы находимся в рамках одного- единственного сценария и не можем произ­вольно менять его, в то время как события, из которых состоит сознание, — то, что мы видим, чуствуем, думаем и желаем, — это информация, которой мы можем управлять и пользоваться. Таким образом, мы можем утверждать, что сознание — это целесообраз­но упорядоченная информация.

Эта сухая формулировка, при всей её точ­ности, не в состоянии полностью передать всю важность того, что за ней стоит. По­скольку внешние события существуют для нас только в том случае, если мы их осо­знаём, сознание означает субъективно пере­живаемую реальность. Хотя потенциально в него может попасть всё, что мы чуствуем, ви­дим, слышим или вспоминаем, всё же боль­шая часть существующей вокруг нас инфор­мации остаётся за его пределами. Таким обра­зом, сознание, как зеркало, отражает то, что наши органы чуств сообщают нам о происхо­дящем вокруг и в нервной системе, но дела­ет оно это избирательно, активно интерпрети­руя события и навязывая им свою собствен­ную реальность. По сути, именно отражение, создаваемое сознанием, — сумму всего того, что мы услышали, увидели, почуствовали и перестрадали от рождения до смерти, — мы называем своей жизнью. Мы, разумеется, верим, что есть что-то и вне сознания, однако прямо доказанным мы можем считать суще­ствование лишь того, что находится в нём.

Будучи информационным центром, обра­батывающим сообщения о различных событи­ях, получаемые от разных органов чуств, со­знание может одновременно вмещать инфор­мацию о голоде в Африке, об изменении ин­декса Доу-Джонса, запах роз, мысль о том, что нужно купить хлеб, и многое другое. Но разнообразие содержаний вовсе не означает беспорядок.

Силы, упорядочивающие информацию в сознании, мы можем назвать интенциями, или намерениями. Они возникают всякий раз, когда человек осознанно чего-то захо­тел, и представляют собой единицы информа­ции, значение которой обусловлено биологи­ческими потребностями или интернализован- ными социальными целями. Намерения дей­ствуют, как магнитные поля, притягивая вни­мание к определённым объектам и отталки­вая от других, удерживая наш разум сосре­доточенным на одних стимулах в ущерб дру­гим. Мы часто обозначаем проявления интен- циональности другими словами, такими как «инстинкт», «потребность», «влечение» или «желание». Но все эти понятия содержат в себе попытку объяснить, почему люди ведут себя определённым образом. «Намерение» — более нейтральное и описательное слово, оно не говорит, почему индивид хочет чего-то, а лишь констатирует, что он хочет.

Например, всякий раз, когда уровень глю­козы у нас в крови становится ниже некое­го критического значения, мы начинаем ощу­щать беспокойство: может возникнуть раз­дражение, потливость, спазмы в животе. В результате действия генетически заложенной в нас инструкции по восстановлению уровня сахара в крови у нас появится мысль о еде, и мы будем искать её, пока не утолим голод. Можно сказать, что это инстинкт голода ор­ганизовал содержание сознания таким обра­зом, что наше внимание сфокусировалось на еде. Но это будет уже интерпретацией фактов — точной с позиции химии, но несуществен­ной с позиции феноменологии. Голодный че­ловек не осознаёт уровень глюкозы в своей крови; в его сознании просто появляется сиг­нал, который он привык распознавать как го­лод.

Как только человек понял, что голоден, он может сформировать намерение добыть се­бе пищи. Если он так и поступит, его пове­дение не будет отличаться от действий ин­дивида, подчиняющегося биологической по­требности или влечению. Но он может и не поддаться голоду и руководствоваться дру­гими, более сильными намерениями — таки­ми, как, например, желание похудеть, сэко­номить деньги или соблюсти пост. Извест­ны случаи воздержания от пищи по полити­ческим или идеологическим соображениям. Так, демонстрируя решительность своего по­литического протеста, некоторые узники доб­ровольно шли на голодную смерть, полно­стью игнорируя при этом свои биологические потребности.

Все наши намерения, приобретённые или заложенные в нас генетически, организова­ны в ирархическую структуру целей, которая определяет порядок их предпочтений. Для протестующих узников стремление добиться политической реформы может быть важнее сохранения собственной жизни. Эта цель до­минирует над всеми остальными. Большин­ство, однако, отдаёт предпочтение «разум­ным» целям, основанным на телесных по­требностях: прожить долгую жизнь, не утра­тить здоровье, заниматься сексом, есть до­сыта, наслаждаться комфортом. Социальная система также насаждает нам набор целей: быть добропорядочным гражданином, много работать, как можно больше тратить, соот­ветствовать ожиданиям окружающих. Тем не менее внутри любой культурно-социальной среды имеется достаточно исключений, дока­зывающих, что цели отдельных членов об­щества могут значительно отличаться друг от друга. Жизненные пути гениев искус­ства, святых, героев не поддаются описанию в рамках норм и правил, предлагаемых об­ществом. Существование таких людей пока­зывает, что сознание можно организовать и по-другому. Каждый из нас свободен контро­лировать свою субъективную реальность.

Границы возможностей со­знания

Одно из самых главных мечтаний челове­чества заключается в том, чтобы расширить пределы нашего сознания до бесконечности. Это было бы почти так же прекрасно, как об­рести бессмертие или стать всемогущим — по сути, уподобиться богам. Мы смогли бы одно­временно думать обо всём, всё чуствовать, пе­рерабатывать такое количество информации, что каждая доля секунды нашего существо­вания наполнилась бы яркими впечатления­ми. За отведённое нам время мы проживали бы миллионы жизней.

Но, к сожалению, наша нервная система за заданное время может перерабатывать лишь ограниченный объём информации. Если ко­личество «событий» начинает превышать до­пустимый предел, сознание перестаёт адек­ватно распознавать их и возникает путаница. Ходить по комнате, одновременно жуя при этом резинку, наверное, не так уж и слож­но, хотя некоторых государственных деяте­лей уличали в неспособности справиться с этой двойной задачей. Но на самом деле не так уж много вещей можно выполнять одно­временно. Мысли должны следовать по по­рядку, иначе начинается хаос. Сосредоточив­шись на решении той или иной проблемы, мы не можем одновременно полностью отдать­ся переживанию радости или печали. Совер­шать пробежку, одновременно распевая пес­ню и заполняя чековую книжку, довольно сложно, поскольку каждое из этих занятий в отдельности требует значительной части на­шего внимания.

Современная наука близка к тому, чтобы достаточно точно оценить возможности на­шей центральной нервной системы по перера­ботке информации. Сегодня считается дока­занным, что человеческий мозг одновремен­но может обрабатывать в среднем около се­ми бит информации — это могут быть от­дельные звуковые или визуальные сигналы, различаемые сознанием оттенки эмоций или мыслей. При этом минимальное время, необ­ходимое сознанию для того, чтобы отличить один сигнал от другого, составляет пример­но 1/18 секунды. Нетрудно подсчитать, что в течение одной секунды сознанием обраба­тывается около 126 бит информации, в тече­ние минуты — 7 560, а в течение часа — почти полмиллиона. Если считать, что человек еже­дневно бодрствует шестнадцать часов в сут­ки, то за жизнь протяжённостью 70 лет это количество составит около 185 миллиардов бит информации, куда входит каждая наша мысль, воспоминание, чуство и действие. Это число кажется огромным, но на деле это не совсем так.

Границы способностей человеческого со­знания можно продемонстрировать на сле­дующем примере. Для усвоения содержания устной речи человеку необходимо перераба­тывать около 40 бит информации в секун­ду. Учитывая, что наш предел составляет 126 бит в секунду, можно сделать вывод, что по­нять речь троих людей, говорящих одновре­менно, теоретически возможно, но только в том случае, если удастся избавиться от всех прочих мыслей и ощущений. Мы уже не смо­жем определить, с каким выражением гово­рят эти люди, понять, почему они говорят именно это, и заметить, во что они одеты.

Конечно, на нынешней стадии развития наших знаний о работе человеческого разу­ма эти цифры достаточно условны. Найдутся аргументы, чтобы считать их как завышен­ными, так и заниженными. Оптимисты утвер­ждают, что в процессе эволюции нервная си­стема приспособилась иметь дело со связан­ными фрагментами информации и её способ­ности к переработке постоянно расширяются. Простые действия, такие как сложение колон­ки чисел или вождение машины, автомати­зировались, освободив внимание для работы с другими данными. Мы также учимся сжи­мать и рационализировать информацию с по­мощью символов — эту функцию выполня­ют языки, математика, абстрактные понятия и условные изображения. Например, каждая библейская притча вмещает в себя опыт мно­жества людей, приобретённый ими за неведо­мое нам число лет. Сознание, по мнению оп­тимистов, представляет собой «открытую си­стему», способную расширяться до бесконеч­ности, поэтому не стоит принимать во внима­ние его ограничения.

Способность к сжатию информации, одна­ко, не решает всех проблем. Жизнь требует, чтобы мы тратили около 8% времени бодр­ствования на приём пищи и почти столько же — на уход за собой (умывание, одевание, бритьё, посещение туалета). Это уже зани­мает 15% сознания, и во время совершения этих действий мы не можем уделять время чему-то ещё, если это требует серьёзной кон­центрации. Но даже в те моменты, когда ни­что не вторгается в разум, большинство лю­дей далеки от использования возможностей своего сознания на полную мощность. На так называемый досуг у современного человека приходится примерно треть дня. Удивитель­но, но люди стремятся проводить это драго­ценное время, как можно меньше напрягая свой ум. Более половины своего свободного времени средний американец смотрит теле­визор. Сюжеты и герои популярных сериа­лов и передач настолько похожи друг на дру­га, что, несмотря на необходимость перера­батывать зрительные стимулы, просмотр те­лепрограмм практически не требует работы памяти, мышления и силы воли. Нет ничего удивительного в том, что, сидя у телевизора, люди отмечают самый низкий уровень кон­центрации, использования своих навыков и ясности мысли. Прочие популярные способы проведения досуга требуют немногим больше интеллектуальных или физических усилий. Во время чтения большинства газет и журна­лов, общения с людьми и созерцания пейзажа за окном также не требуется перерабатывать большой объём информации, и потому можно не напрягать внимание.

Таким образом, те 185 миллиардов собы­тий, которыми мы могли бы насладиться за свой земной век, можно расценивать и как преувеличение, и как недооценку способно­стей сознания. Если говорить о количестве данных, которое мозг способен переработать потенциально, это число может быть и зани­женным; если же мы посмотрим на то, как использует свой разум большинство людей, то окажется, что это сильное преувеличение. В любом случае, таков объём событий, кото­рый может пережить отдельно взятый инди­вид. Поэтому информация, допускаемая на­ми в сознание, чрезвычайно важна; по сути, именно

Внимание как психическая энергия

Информация оказывается в нашем созна­нии потому, что мы намеренно концентриру­емся на ней. Это также может быть результа­том работы стереотипов внимания, основан­ных на биологических или социальных про­граммах. Так, например, управляя автомоби­лем на оживлённой автомагистрали, мы про­езжаем мимо сотен машин, фактически не осознавая их присутствия. На долю секунды наше внимание фиксирует их форму и цвет, после чего они немедленно исчезают из па­мяти. Иногда раздражающе медленная езда, необычный внешний вид или странное пове­дение выделяют какой-нибудь автомобиль из потока, и его образ попадает в фокус наше­го внимания: мы осознаём его. Визуальная информация о странной машине (например, «она едет между полосами») сравнивается в сознании с хранящимися в памяти сведения­ми о подобном поведении на дороге, мы пыта­емся определить, к какой категории относит­ся данный случай. За рулём пьяный, новичок, или просто опытный водитель на секунду от­влёкся? Как только явление попадает в уже существующую группу, оно может считаться опознанным. Теперь нужно оценить, есть ли причины для беспокойства. Если ответ утвер­дительный, мы должны решить, как адекват­но отреагировать: прибавить скорость, затор­мозить, перестроиться в другой ряд, остано­виться и предупредить дорожный патруль.

Все эти сложные умственные операции должны выполняться в течение нескольких секунд, иногда за доли секунды. Кажется, что формирование подобного суждения происхо­дит молниеносно, однако эта последователь­ность умозаключений действительно разво­рачивается постепенно, и это не автоматизи­рованный процесс — в основе таких реакций находится внимание. Именно внимание вы­бирает из великого разнообразия доступной информации релевантную; оно же отвечает за извлечение из памяти необходимого воспоми­нания, участвует в оценке события, а затем в принятии правильного решения.

Несмотря на большие возможности, вни­мание не может выйти за уже описанные на­ми пределы. Невозможно заметить или удер­жать в фокусе больше информации, чем тот объём, который способен одновременно пе­рерабатывать человеческий мозг. Извлечение информации из памяти, помещение её в фо­кус сознания, сравнение, оценка, принятие ре­шения — все эти процессы задействуют огра­ниченные возможности нашего мозга. Так, чтобы избежать столкновения, водитель, за­метивший подозрительный автомобиль, дол­жен прекратить говорить по мобильному те­лефону и сосредоточиться на движении.

Некоторые умеют эффективно использо­вать этот бесценный ресурс, другие тра­тят его впустую. Человека, умеющего кон­тролировать своё сознание, отличает способ­ность произвольно фокусировать внимание, не отвлекаться и поддерживать концентра­цию ровно столько, сколько требуется для до­стижения цели, не больше. Личность, способ­ная на это, как правило, умеет и наслаждать­ся повседневной жизнью.

В качестве иллюстрации того, как мож­но использовать внимание для управления сознанием в процессе достижения цели, мне вспоминаются два очень разных человека.

Первый пример — это И., принадлежащая к числу наиболее известных и влиятельных женщин в одной европейской стране. Учё­ный с международной репутацией, она созда­ла успешное предприятие, давшее работу сот­ням людей и в течение целого поколения быв­шее лидером в своей области. И. постоянно путешествует, посещая политические, дело­вые и научные мероприятия. У неё есть дома в разных частях света. И. всегда находит вре­мя посетить концерт, музей или библиотеку. Пока она на встрече, её шофёр не ждёт её у подъезда, а направляется в местную картин­ную галерею или музей, потому что на пути домой босс захочет узнать его мнение о пред­ставленных там картинах.

И. не тратит понапрасну ни одной мину­ты своей жизни. Она постоянно пишет статьи, решает проблемы, читает одну из пяти газет или заранее отобранную для неё литерату­ру, если это запланировано в её ежедневнике, или просто задаёт вопросы, с любопытством следит за происходящим вокруг, планирует следующие дела. Повседневная жизнь зани­мает лишь очень малую часть её времени. Она снисходит до «ритуального» общения, но старается по возможности избегать его. Однако каждый день она посвящает некото­рое время восстановлению своих психических сил. Это достигается простыми средствами: пятнадцать минут постоять на берегу озера с закрытыми глазами, повернувшись к солн­цу, или прогуляться с собаками по полям за домом. И. настолько контролирует своё вни­мание, что может просто отключить сознание и вздремнуть, если представился удобный мо­мент.

Жизнь И. не была легка. Сразу после Пер­вой мировой войны её родители лишились всех своих сбережений, а во время Второй мировой она сама утратила всё, в том чис­ле свободу. Несколько десятков лет назад у неё обнаружилось хроническое заболевание, объявленное врачами неизлечимым. Однако она смогла вернуть себе всё, включая и здоро­вье, научившись дисциплинировать внимание и отказавшись тратить его на пустые мысли и занятия. Она как будто излучает энергию. И несмотря на прошлые трудности и интен­сивность её нынешней жизни, видно, что она наслаждается каждой минутой бытия.

Второй вспомнившийся мне человек во многом является противоположностью И. — их роднит лишь удивительная острота вни­мания. Р. кажется невзрачным, на первый взгляд, непривлекательным. Он такой скром­ный и тихий, что его легко забыть немедлен­но после встречи. Он известен немногим, но весьма уважаем в узких кругах. Р. занимает­ся эзотерическими науками и пишет прекрас­ные стихи, переведённые на множество язы­ков. Его можно сравнить с глубоким колод­цем, наполненным энергией. Когда он гово­рит, его взгляд как будто вбирает в себя всё вокруг; каждое услышанное предложение он анализирует несколькими способами ещё до того, как говорящий закончил фразу. Явле­ния, воспринимаемые другими людьми как нечто само собой разумеющееся, вызывают его живейший интерес, и он не успокаивается, пока не найдёт им оригинальное и при этом абсолютно точное объяснение.

Несмотря на постоянную сосредоточен­ность мыслей, Р. излучает спокойствие и без­мятежность. Он отмечает всё происходящее вокруг, но не для того, чтобы изменить ход событий или вынести суждение, — он наблю­дает, вникает, иногда выражает своё понима­ние произошедшего. Р. не имеет такого вли­яния на общество, как И., но его сознание столь же упорядочено, его внимание расши­рено до предела, и так же, как И., он насла­ждается жизнью.

Каждый из нас по-своему распоряжает­ся предоставленными нам природой ресурса­ми внимания. Одни, как Р. и И., целенаправ­ленно фокусируют его подобно лучу энергии. У других оно рассеивается случайным обра­зом. Между тем от того, как мы используем внимание, зависит наш образ жизни и её со­держание. В зависимости от этого могут воз­никать совершенно разные реальности. Даже термины, которыми мы описываем личност­ные черты, такие как «экстраверсия», «высо­кая мотивация достижения», «паранойя», по сути отражают особенности структурирова­ния внимания. В одной и той же ситуации экстраверт будет заводить новые знакомства и наслаждаться общением, человек, нацелен­ный на достижения, будет устанавливать по­лезные контакты, а параноик не сможет рас­слабиться, потому что будет занят высматри­ванием признаков опасности. Существует ве­ликое множество способов использовать своё внимание; одни могут обогатить жизнь, дру­гие сделают её пустой.

Необычайное разнообразие структур вни­мания становится ещё более очевидным при их сравнении у представителей различ­ных культур и профессий. Так, охотники- эскимосы умеют различать десятки видов снега, улавливать малейшие изменения в си­ле и направлении ветра. Жители Меланезии могут определить своё точное местоположе­ние в любой точке океана в радиусе несколь­ких сотен миль от дома, пользуясь присущим им «чуством течения». Музыкант улавливает тончайшие нюансы звука, недоступные обыч­ному человеку, опытный брокер замечает ма­лейшие изменения ситуации на рынке, намё­танный глаз хорошего врача-диагноста распо­знаёт симптомы болезней — все они натрени­ровали своё внимание таким образом, чтобы замечать ускользающие от других сигналы.

Поскольку именно внимание определяет, что именно появляется в нашем сознании, а также участвует в любом другом психиче­ском процессе, будь то припоминание, обду­мывание или принятие решения, нам кажет­ся уместным представлять его в виде пси­хической энергии: без внимания невозмож­на никакая работа, и в процессе работы оно растрачивается. То, как мы расходуем наше внимание, какие мысли, чуства, воспомина­ния пропускаем в наше сознание, определяет наше личностное развитие. Эта удивительная энергия вполне подвластна нам, и в её силах сделать из нас то, что мы захотим. Именно поэтому мы вправе считать внимание важ­нейшим орудием в деле улучшения качества нашего переживания.

Войти в себя

Но где же находится та часть нашего Я, которая управляет нашим вниманием? Где та сущность, которая решает, что делать с вырабатываемой нервной системой психиче­ской энергией? Где находится капитан кораб­ля, властитель нашей души?

Если задуматься над этим вопросом, то станет понятно, что Я также является одним из содержаний сознания. Оно никогда надол­го не покидает фокус внимания. Разумеется, моё Я существует только в пределах моего сознания; в сознании тех, кто меня знает, бу­дут лишь его варианты, большинство кото­рых даже отдалённо не напоминает оригинал — меня такого, каким я вижу себя сам.

Однако сущность личности человека, его Я, нельзя рассматривать как любой другой фрагмент информации. Фактически оно охва­тывает всё, что когда-либо побывало в со­знании: все воспоминания, действия, жела­ния, переживания счастья и боли. Именно Я наилучшим образом отражает ирархию мо­тивов человека, год за годом выстраиваемую им структуру целей. Личность политическо­го активиста становится неотделимой от его идеологии, а внутренняя сущность банкира сливается с его инвестиционной политикой. Разумеется, обычно мы не думаем о своей личности в таком ключе. В каждый момент времени мы осознаём лишь её малую часть — например, как мы выглядим, какое впечатле­ние мы производим или чем бы мы хотели заняться. Чаще всего мы ассоциируем наше Я со своим телом, хотя иногда его границы раздвигаются, включая в себя машину, дом, семью. Но независимо от этого, Я является важнейшим элементом сознания, поскольку символически отображает все прочие его со­держания, а также взаимосвязи между ними.

В этом месте внимательный читатель, сле­дивший за нашей аргументацией, может за­метить намёк на замкнутый круг. Если вни­мание, или психическая энергия, направля­ется нашим Я, а Я является совокупностью содержаний сознания и ирархии целей, ко­торые возникают в результате деятельности внимания, то мы получаем зацикленную си­стему. Сначала мы утверждаем, что внутрен­няя сущность личности направляет внима­ние, затем говорим, что внимание определяет особенности личности. Фактически, обе эти мысли справедливы: сознание представляет собой не линейную систему, а систему с цик­лическими причинными связями. Внимание формирует личность, а личность направляет внимание.

Примером действия таких кольцевых свя­зей может послужить опыт Сэма Браунинга, одного из подростков, участвовавшего в на­ших лонгитюдных исследованиях. В пятна­дцать лет Сэм провёл рождественские кани­кулы вместе с отцом на Бермудских островах. К тому моменту у него не было никаких идей по поводу будущего профессионального само­определения; его личность была ещё очень незрелой. У Сэма не было чётко дифферен­цированных целей, он стремился к тому же, что и все мальчики его возраста, — отчасти из-за генетической программы, отчасти пото­му, что так велит общество. Другими слова­ми, он смутно представлял себе, что нужно поступить в колледж, впоследствии найти хо­рошо оплачиваемую работу, жениться и при­обрести жильё в приличном районе. На Бер­мудских островах отец взял Сэма на подвод­ную экскурсию: они ныряли и исследовали коралловые рифы. Мальчик не верил своим глазам. Под водой он обнаружил полный за­гадок, прекрасный и одновременно опасный мир, очаровавший его настолько, что он ре­шил познакомиться с ним получше. В резуль­тате он записался на несколько школьных курсов по биологии и сейчас учится на оке­анолога.

В случае Сэма на его сознание повлияло случайное событие — встреча с заворажива­ющей красотой подводной жизни. Он не пла­нировал её, она произошла не потому, что его личность или его ирархия целей направили на неё внимание. Сэм осознал то, что творит­ся на дне океана, и ему это понравилось. Но­вый опыт наложился на то, что ему нрави­лось раньше, на его восприятие красоты и лю­бовь к природе, на приоритеты, которые уста­навливались у него годами. Он ощутил, что этот опыт стоит того, чтобы снова пережить его, и он преобразовал случайное событие в структуру целей: больше узнать об океане, прослушать курсы по биологии, поступить в колледж, стать океанологом. Эта структу­ра превратилась в центральный элемент его личности, и с этого момента она направляла его внимание, всё больше сосредоточивая его на океане. Круговая причинно-следственная связь замкнулась. Сначала он случайно об­ратил внимание на красоту подводного мира, и это повлияло на его личность; в дальней­шем, когда он целенаправленно получал зна­ния по морской биологии, уже его внутрен­няя структура целей воздействовала на вни­мание. Разумеется, в истории Сэма нет ничего необычного; у большинства людей структура внимания развивается именно так.

Итак, мы рассмотрели почти всё, что нужно для понимания того, как происходит управление сознанием. Мы убедились, что наши переживания зависят от того, куда мы направляем нашу психическую энергию, — от структуры внимания, которая, в свою оче­редь, влияет на наши цели и намерения. Все эти процессы координируются нашим Я, под которым мы понимаем динамическую психи­ческую репрезентацию нашей системы целей. Вот те фрагменты картины, с которыми нуж­но работать, если мы хотим улучшить каче­ство жизни. Разумеется, жизнь может стать лучше и за счёт внешних событий: можно вы­играть миллион долларов в лотерею, удачно жениться, поучаствовать в борьбе против со­циальной несправедливости. Но и это должно отразиться в сознании и быть позитивно вос­принято нашим Я, прежде чем оно реально повлияет на качество нашей жизни.

Структура сознания начинает прояснять­ся, но пока перед нами довольно статичная картина, позволяющая судить о его элемен­тах, но не об их взаимодействии. Теперь мы должны проанализировать, что происходит после того, как внимание привносит в со­знание новую информацию. Только разобравшись с этим, мы сможем перейти к сложному вопросу о том, как контролировать пережи­вания и изменять их к лучшему.

Беспорядок в сознании: пси­хическая энтропия

Одной из главных сил, неблагоприятно воздействующих на сознание, является так называемый психический беспорядок — ин­формация, вступающая в конфликт с уже су­ществующими намерениями и отвлекающая нас от их выполнения. Мы называем подоб­ные ситуации разными словами в зависимо­сти от того, что мы переживаем: боль, страх, ярость, тревогу или ревность. Все эти раз­новидности беспорядка заставляют внимание переключаться на нежелательные объекты, лишая нас свободы использовать его по свое­му усмотрению. Психическая энергия теряет подвижность и становится неэффективной.

Сознание может приходить в состояние беспорядка по разным причинам. Например, рабочий Хулио Мартинес, один из участни­ков наших исследований, вдруг начал испы­тывать сильное беспокойство на своём рабо­чем месте. Во время смены на сборочном кон­вейере он не в состоянии сосредоточиться и своевременно выполнить необходимые опера­ции. Обычно Хулио может не только вовремя выполнить эту работу, но и успевает переки­нуться шуткой с другими рабочими. Однако сегодня ему всё даётся с трудом, работа кон­вейера замедляется, а когда сосед отпускает шутку по поводу его остановок, он раздра­жённо огрызается и угрюмо отворачивается в сторону. Напряжение нарастает. В итоге от­ношения с коллегами испорчены.

Проблема Хулио проста, однако сильно действует ему на нервы. Несколько дней на­зад, возвращаясь с работы, он обнаружил, что у его автомобиля немного спустило ко­лесо. На следующее утро оно уже почти ка­салось ободом асфальта. До получки остава­лось ещё несколько дней, а имеющихся у него денег не хватило бы даже на то, чтобы за­латать камеру, не говоря уже о том, чтобы купить новую. Хулио не имел ни малейше­го представления о том, как берут кредит, и знал лишь, что в восемь утра он должен быть на работе, при этом фабрика находится в два­дцати милях от его дома. Единственное ре­шение, которое пришло ему в голову, заклю­чалось в том, чтобы пораньше встать, осто­рожно доехать до ближайшей заправки, под­качать колесо и как можно скорее ехать на работу. Вечером шина снова оказалась спу­щенной, так что он подкачал её на ближай­шей заправке и отправился домой.

Дата добавления: 2015-06-27