Психология оптимального переживания 6 страница

Из чего состоит переживание радости

Первой неожиданностью, с которой мы столкнулись в наших исследованиях, было то, насколько похоже люди описывали свои ощущения в моменты, когда они особенно успешно занимались любимым делом, при­том что занятия их были крайне разнообраз­ны. Так, пловец, переплывавший Ла-Манш, чуствовал примерно то же, что и шахматист во время напряжённого турнира или альпи­нист, преодолевающий трудный участок ска­лы на пути к вершине. О подобных впечат­лениях рассказывал и музыкант, работавший над сложным музыкальным пассажем, и чер­нокожий подросток из гетто, игравший в фи­нале баскетбольного первенства.

Второй сюрприз заключался в том, что независимо от культурной принадлежности, экономического благосостояния, социального статуса, возраста и пола респонденты опи­сывали переживание радости очень похожи­ми словами. Их занятия при этом разительно различались: пожилой кореец медитировал, японский подросток носился на мотоцикле с бандой рокеров — но о своих чуствах они рас­сказывали практически одинаково. Более то­го, объясняя, почему это занятие приносит им радость, люди указывали во многом сходные причины. Подводя итог, можно сделать вы­вод, что оптимальные переживания и необхо­димые для них психологические условия оди­наковы для всех культур и народов.

В результате наших исследований было выделено восемь основных компонентов пере­живания радости. Когда люди размышляют о своих чуствах в особенно позитивные момен­ты, они, как правило, упоминают не менее од­ного из них, а чаще — все восемь. Во-первых, задача, которую ставит себе человек, долж­на быть для него посильной. Во-вторых, он должен иметь возможность сосредоточиться.

В-третьих и в-четвёртых, концентрация, как правило, становится возможной потому, что задача позволяет чётко сформулировать це­ли и немедленно получить обратную связь. В-пятых, в процессе деятельности увлечён­ность субъекта настолько высока, что он за­бывает о повседневных тревогах и проблемах. В-шестых, занятия, приносящие радость, поз­воляют человеку ощущать контроль над сво­ими действиями. Седьмая особенность этого состояния заключается в том, что осознание своего Я в момент совершения действия как будто исчезает, зато после окончания пото­кового эпизода оно становится сильнее, чем раньше. Наконец, изменяется восприятие те­чения времени: часы превращаются в мину­ты, а минуты могут растягиваться в часы. Со­четание всех этих составляющих порождает чуство настолько глубокой радости, что люди не жалеют сил, чтобы снова и снова испыты­вать её.

Далее мы более подробно рассмотрим каждый из перечисленных элементов, чтобы лучше понять, что именно делает потоковые занятия такими приятными. Это знание необ­ходимо для того, чтобы установить контроль над своим сознанием и научиться даже в са­мых скучных моментах повседневной жизни находить возможности для личностного ро­ста.

Сложная деятельность, требую­щая умения

Иногда люди испытывают радость, по­чти восторг, без каких-либо видимых причин. Эти переживания может вызвать случайно услышанная музыка, красивый вид или про­сто внезапно нахлынувшее ощущение полно­ты жизни. Но в большинстве случаев состо­яния потока наступают в процессе соверше­ния действий, имеющих чёткую цель и регу­лируемых определёнными правилами, — дей­ствий, которые требуют вложения психиче­ской энергии и владения соответствующими навыками. Почему это так, мы разберёмся в дальнейшем, а пока нам достаточно отметить, что эта особенность потоковых занятий имеет универсальный характер.

Деятельность, о которой мы говорим, не обязательно должна быть активной в физиче­ском смысле, и требуемые для неё умения не всегда являются навыками физического свой­ства. Например, во всём мире одним из наи­более часто упоминаемых занятий, принося­щих радость, является чтение. Эта деятель­ность вполне подходит под наше описание, поскольку требует концентрации внимания, имеет цель и правила (таковыми можно счи­тать грамматику языка, на котором написа­на книга). Умения, необходимые для чтения, включают не только грамотность, но так­же способность преобразовывать слова в об­разы, сопереживать вымышленным персона­жам, распознавать исторический и культур­ный контексты, предвосхищать сюжетные хо­ды, критически оценивать авторский стиль и многое другое. В широком смысле «навыком» можно считать любое умение обращаться с информацией, представленной в виде симво­лов. Например, математик обладает навыком устанавливать в уме количественные отноше­ния между величинами, а музыкант — пони­мать мелодию, записанную в виде нот.

Ещё одно распространённое занятие, при­носящее радость, — общение. На первый взгляд может показаться, что эта деятель­ность является исключением из правил, по­скольку не требует никаких особых умений, однако любой застенчивый человек скажет вам, что, если слишком сосредоточиваться на том, что о вас подумают окружающие, ни­когда не удастся установить неформальный контакт.

Любое занятие предлагает человеку мно­жество возможностей для действия, бросает своеобразный «вызов» его навыкам и умени­ям. Если индивид не обладает соответствую­щими навыками, задача будет ему неинтерес­на и просто бессмысленна. Расстановка фи­гур на шахматной доске заставит биться ча­ще сердце шахматиста, но оставит равнодуш­ным того, кто не знает правил этой игры. Для большинства людей вертикальный склон горы Эль Капитан в долине Йосемити бу­дет лишь огромной каменной глыбой, но для скалолаза это арена для решения множества сложных умственных и физических задач.

Простейший способ сделать занятие инте­ресным состоит в том, чтобы придать дея­тельности характер соревнования. В этом и заключается большая привлекательность игр и спортивных состязаний. Во многих отноше­ниях соревнование — это самый быстрый спо­соб достижения сложности. «Тот, кто борет­ся с нами, укрепляет наши нервы, оттачива­ет наши умения. Наш противник — главный наш помощник», — писал Эдмунд Бёрк. Вы­зов, который мы принимаем, вступив в сорев­нование, может способствовать нашему раз­витию и приносить радость. Но если целью становится одержание победы над противни­ком, а не стремление выложиться по полной, радость исчезает. Состязание приносит насла­ждение лишь до тех пор, пока служит сред­ством совершенствования навыков; став само­целью, оно перестаёт доставлять радость.

Разумеется, сложную, вызывающую инте­рес задачу можно увидеть не только в об­ласти спортивных состязаний, но и в самых неожиданных ситуациях, приносящих благо­даря этому много радости. Например, в одном из наших исследований мы разговаривали с экспертом по живописи, который описал ощу­щение радости, испытываемое им при взгляде на картину: «Большинство работ, с которы­ми приходится иметь дело, очень прямоли­нейны... понимаете, они не вызывают ника­кого волнения, но есть картины, остающие­ся в памяти, заставляющие размышлять о се­бе снова и снова. Вот они-то и представляют наибольший интерес». Иными словами, даже «пассивная» радость, испытываемая цените- лем при взгляде на картину или скульптуру, зависит от заложенного в произведении ис­кусства вызова нашим чуствам.

Многие потоковые занятия были созданы специально для того, чтобы приносить ра­дость. Игры, спорт, искусство и литерату­ра с незапамятных времён обогащают нашу жизнь приятными переживаниями. Но бы­ло бы ошибкой полагать, что оптимальное переживание можно получить только в про­цессе деятельности, занимающей наш досуг. В здоровой культуре созидательный труд и повседневная жизнь также могут приносить удовлетворение. Одна из целей этой книги заключается в том, чтобы понять, как пре­вращать рутинные занятия в осмысленные игры, дающие нам оптимальные пережива­ния. Стрижка газона или ожидание в при­ёмной стоматолога также может приносить радость, если переструктурировать свою де­ятельность, внеся в неё цели, правила и дру­гие элементы, способствующие возникнове­нию состояния потока.

Интересный пример того, как можно на­ходить поводы для радости даже в безна­дёжно скучных ситуациях, дал нам Хайнц Майер-Лейбниц, известный немецкий физик- экспериментатор и потомок великого филосо­фа и математика. Как и многие другие учё­ные, профессор Майер-Лейбниц страдает от обязанности часами просиживать на порой весьма скучных конференциях. Чтобы как-то облегчить свою участь, он изобрёл для себя игру, которая развлекает его и в то же время оставляет возможность следить за происхо­дящим, чтобы не пропустить что-нибудь ин­тересное. Как только доклад становится уто­мительным, профессор начинает постукивать пальцами в определённом порядке: сначала большим пальцем правой руки, затем сред­ним, указательным, безымянным, снова сред­ним и, наконец, мизинцем. После этого в игру включается левая рука: один раз мизинцем, средним, безымянным, указательным, снова средним и большим. Затем правая рука вы­полняет последовательность постукиваний в обратном порядке, и то же самое делает ле­вая. Оказывается, что если ввести через рав­ные интервалы полные и половинные паузы, то существует 888 вариантов неповторяющих­ся комбинаций. А если добавить паузы раз­ной протяжённости, то постукивания приоб­ретают почти музыкальную гармонию. Фак­тически, такой мелодический рисунок вполне можно изобразить на музыкальном инстру­менте.

Придумав эту невинную игру, профессор

Майер-Лейбниц нашёл ей интересное приме­нение: с помощью постукиваний он измеряет длину своих мыслей. Последовательность из 888 ударов, повторённая трижды, даёт 2664 постукивания, что занимает ровно 12 минут. Начав стучать и переключив внимание на пальцы, профессор может точно сказать, на каком месте последовательности он находит­ся. Иногда во время скучных лекций его по­сещают интересные идеи по поводу его экспе­риментов. Он немедленно переключает вни­мание на движение пальцев, отмечает, что на­ходится на 300-м ударе второй серии, и в ту же секунду возвращается к мысли об экспе­рименте.

Через некоторое время ему удаётся ре­шить проблему, и вторая серия как раз подхо­дит к концу. Это означает, что мыслительный процесс занял примерно две минуты с четвер­тью.

Мало кто станет для улучшения качества своих переживаний утруждать себя изобре­тением таких изощрённых развлечений. Но у всех нас есть существенно более простые аналоги подобных занятий, которыми мы за­полняем периоды скуки в течение дня или боремся с тревогой. Одни люди машиналь­но рисуют каракули, другие что-то жуют или курят, теребят себя за волосы, насви­стывают музыкальные мотивы или выпол­няют какие-нибудь ритуалы, понятные лишь им самим, но преследующие ту же цель — посредством совершения схематизирован­ных действий восстановить порядок в созна­нии. Эти «микропотоковые» занятия помога­ют нам справиться с затруднениями, посто­янно встречающимися на нашем пути. Маши­нальные игры, вплетающиеся в ткань повсе­дневной жизни, уменьшают скуку, однако не оказывают существенного воздействия на ка­чество наших переживаний, для повышения которого требуются более сложные задачи и более сложные навыки.

Во всех занятиях, ведущих к достижению состояния потока, которые называли наши респонденты, есть ещё одна общая черта: чем бы ни занимался субъект, его способности должны соответствовать сложности стоящей перед ним задачи. Игра в теннис, например, приносит радость, только если оба её участ­ника имеют сопоставимый уровень. Иначе ме­нее опытный игрок будет нервничать, а более опытный — страдать от скуки. Это правило верно для всех занятий: слишком простая му­зыка будет неинтересна слушателю, слишком сложная обескуражит его. Радость возникает на границе между скукой и боязнью не спра­виться, когда сложность задачи соответству­ет уровню мастерства, необходимому для её решения.

Золотое правило соответствия задач и умений справедливо не только для человека. Всякий раз, когда я беру своего охотничьего пса Гусара на прогулку по окрестным полям, он начинает играть со мной в простую игру наподобие той, в которую играют дети во всём мире, — в догонялки. Носясь вокруг меня на пределе своей скорости, он как бы предла­гает мне схватить его, зорко наблюдая при этом за каждым моим движением. Иногда я делаю выпад в его сторону и, если повезёт, да­же успеваю дотронуться до него. Интересно, что, когда я устаю, Гусар снижает скорость и уменьшает радиус кругов, как бы предлагая мне облегчённый вариант задачи. Если же я в хорошей форме и готов принять брошенный вызов, он тут же увеличивает диаметр кру­гов. Таким образом, сложность игры остаётся неизменной. С помощью внутреннего чутья пёс устанавливает такие условия, чтобы игра доставляла максимум удовольствия нам обо­им.

Слияние действия и осознания

В ситуации, когда все нужные способно­сти человека должны быть задействованы для решения задачи, она полностью поглоща­ет его внимание. Для восприятия какой-либо другой информации психической энергии не остаётся. Всё внимание сосредоточено на ре­левантных стимулах.

В результате возникает одна из наибо­лее универсальных отличительных черт оп­тимального переживания: человек настолько погружён в задачу, что его деятельность ста­новится почти автоматической, он переста­ёт осознавать себя отдельно от совершаемых действий.

Иллюстрацию этого состояния можно най­ти в словах танцовщицы, описывающей удач­ное выступление: «Концентрация становит­ся всеобъемлющей. Мысли перестают блуж­дать, ты не думаешь ни о чём другом, полно­стью поглощена тем, что делаешь... Энергия как будто струится через тебя, чуствуешь се­бя расслабленной, уверенной и полной сил».

Похожую картину рисует скалолаз, рас­сказывающий о восхождении на гору: «Тебя так захватывает то, что ты делаешь, что ты не мыслишь себя вне тех действий, которые ты совершаешь в данный момент... Ты не ви­дишь себя отдельно от своих движений».

Молодая мать описывает радость, кото­рую ей доставляет время, проведённое с ма­ленькой дочкой: «Чтение совершенно захва­тывает её, и мы читаем вместе. Она читает мне, я — ей, и в это время я как будто те­ряю связь с остальным миром, меня полно­стью поглощает то, что я делаю».

О похожих чуствах говорит шахматист, описывая своё выступление на турнире: «... Концентрация становится такой же есте­ственной, как и дыхание, ты не думаешь о ней. Даже если в зале вдруг обвалится пото­лок и не заденет тебя, ты этого не заметишь».

Именно поэтому мы называем оптималь­ные переживания потоком. Это простое и короткое слово наилучшим образом описы­вает сопровождающее их чуство кажущейся лёгкости движения. Приводимые ниже сло­ва, сказанные человеком, соединяющим в себе увлечение поэзией и альпинизмом, обобщают тысячи интервью, собранных нами за долгие годы:

«Тайна скалолазания заключается в са­мом скалолазании; поднявшись на вершину, ты рад, что добрался, но на самом деле, ты был бы счастлив, если бы движение вверх длилось бесконечно. Суть скалолазания — в нём самом, так же, как и смысл поэзии — в самой поэзии; ни в том ни в другом случае ты не получаешь ничего, кроме рождающих­ся внутри чуств и мыслей... Сочинение сти­хов обосновывает существование поэзии. То же самое и с альпинизмом: ты как будто пре­вращаешься в поток. Цель потока — продол­жать течь, не стремиться к вершинам, не до­стигать утопий, а просто оставаться в пото­ке. Ты движешься, чтобы поток не останавли­вался. Нет никаких причин заниматься скало­лазанием, кроме самого процесса достижения

вершины. Это общение с самим собой».

Хотя состояние потока кажется спонтан­ным и не требующим никаких усилий, на са­мом деле, это совсем не так. Оно часто со­пряжено с большим физическим напряжени­ем или высокой умственной концентрацией. Оно не наступает без актуализации способ­ностей и навыков человека. Малейшее ослаб­ление концентрации уничтожает его. Но по­ка оно длится, сознание функционирует ров­но, действия следуют одно за другим. Обыч­но мы постоянно прерываем свою деятель­ность сомнениями и вопросами: «Зачем я это делаю? Не заняться ли мне чем-нибудь дру­гим?» Мы снова и снова оцениваем причины, побудившие нас совершать те или иные дей­ствия, и их целесообразность. А в состоянии потока нет потребности рефлексировать, по­тому что действие, как по волшебству, само.

Ясные цели и обратная связь

Состояние потока позволяет достигать та­кой степени вовлечённости, потому что, как правило, перед субъектом стоят ясные цели и есть возможность немедленно ощутить об­ратную связь. Игрок в теннис всегда знает, что ему делать: он должен отбивать мяч на сторону противника. И после каждого удара по мячу он понимает, насколько удачно спра­вился. Не менее очевидны цели шахматиста — поставить мат королю соперника. С каж­дым новым ходом он может оценить, насколь­ко ближе он стал к победе. Очень просты це­ли скалолаза, карабкающегося вверх по от­весной стене, — достигнуть вершины, не упав. По мере того как длится восхождение, он еже­секундно получает информацию о приближе­нии к цели.

Конечно, если поставленная цель легкодо­стижима, успех не принесёт особой радости. Если я буду пытаться во что бы то ни стало выжить, сидя дома на диване, я смогу целы­ми днями упиваться мыслью о достижении цели, но это не сделает меня счастливее, в то время как скалолаз испытывает восторг от своего опасного занятия.

Некоторые занятия требуют довольно длительного времени, прежде чем удастся увидеть плоды своих трудов. Тем не менее и для них важно наличие ясных целей и обрат­ной связи. В качестве примера приведём рас­сказ пожилой крестьянки, живущей в одной из глухих деревень в итальянских Альпах: «Я получаю огромное наслаждение, ухажи­вая за растениями. День за днём, месяц за ме­сяцем мне нравится наблюдать, как они рас­тут, как наливаются соком плоды. Это очень красиво». Хотя выращивание растений требу­ет немало терпения, наблюдение за их ростом даёт вполне понятную обратную связь, даже если дело происходит в городской квартире.

Ещё одним примером такого занятия мо­жет служить одиночное плавание через оке­ан, когда человек неделями плывёт на кро­хотной лодке, не видя земли на горизонте. Джим Макбет, исследовавший состояние по­тока во время подобных путешествий, отме­чает волнение, которое испытывает морепла­ватель, когда после многих дней созерцания воды он замечает очертания острова, к ко­торому стремится. Один из легендарных пу­тешественников описывает это состояние та­кими словами: «Я...ощутил чуство удовле­творения, к которому примешивалось некото­рое удивление. Наблюдая за далёким солнцем и используя простейшие таблицы, я пересёк океан и сумел найти маленький остров!» И ещё: «Каждый раз, когда рождается эта но­вая земля, которая как будто была создана мною и для меня, я испытываю смесь удив­ления, любви и гордости».

Конечно, далеко не все занятия имеют столь чётко поставленные цели, как в тен­нисе, и обратная связь часто не столь одно­значна, как у альпинистов. Например, ком­позитор может осознавать желание написать песню или концерт для флейты, но в осталь­ном его цели весьма туманны. Откуда ему знать, «правильные» ли он использует ноты? Это справедливо и для художников, и для всех тех, кто занимается творческой рабо­той, не имеющей определённого конца. Но это исключения, подтверждающие правило: пока человек не научится ставить цели и улавли­вать обратную связь, он не сможет получать радость от своей деятельности.

В творческих занятиях, когда нет заранее поставленных целей, индивид должен раз­вить в себе ясное представление того, что он собирается сделать. Художнику не обяза­тельно иметь зрительный образ законченной картины, но по мере совершения работы он должен чуствовать, что создаёт именно то, чего собирался достичь. Тому, кто получа­ет радость от живописи, необходимо иметь внутренний критерий «хорошего» и «плохо­го», чтобы после каждого мазка кистью он мог сказать: «Да, так и нужно» — или: «Нет, должно быть иначе». Без подобного внутрен­него чутья невозможно ощутить состояние потока.

Иногда цели и правила, направляющие де- ятельность, изобретаются спонтанно, на ме­сте. Например, подростки получают большую радость, разыгрывая друг друга или насмеха­ясь над преподавателями. Цели в таких раз­влечениях обычно возникают путём проб и ошибок и редко чётко формулируются; как правило, они остаются за гранью осознания участниками. Тем не менее очевидно, что это занятие имеет собственные правила и участ­вующие в нём подростки чётко представляют, что такое «удачный ход», и знают, кто хорошо справляется с игрой. Отчасти по сходной схе­ме строится и хороший джаз-бэнд, и вообще любая группа музыкантов-импровизаторов. Участники различных дискуссий и дебатов тоже немедленно понимают, когда их аргу­мент попадает в цель и приносит желаемый результат.

Форма обратной связи может существен­но различаться в зависимости от рода заня­тия. Некоторые абсолютно равнодушны к то­му, что приводит в восторг других. Напри­мер, увлечённые своей профессией хирурги говорят, что не согласятся на работу терапев­та даже за увеличенную в десять раз зарпла­ту, потому что терапевт никогда не знает на­верняка, насколько помогает назначенное им лечение. В процессе операции состояние боль­ного почти всегда очевидно: если, например, в разрезе не появилась кровь, совершённое действие можно считать успешным. После то­го как больной орган удалён, работа хирурга закончена; наложенный шов придаёт его де­ятельности приятное чуство завершённости. Психиатрия вызывает ещё большее негодова­ние хирургов: по их мнению, психиатр мо­жет в течение десяти лет лечить пациента, не имея представления о том, помогает ли лече­ние.

В действительности, однако, психиатр, по­лучающий радость от своей работы, также может судить об успешности терапии, толь­ко ориентируется он на другие признаки: ма­неру пациента держаться, выражение его ли­ца, колебания его голоса, содержание мате­риала, обсуждаемого им на сессии. Хирург и психиатр видят обратную связь совсем в раз­ных сигналах и потому относятся друг к дру­гу с некоторым недоверием. Первый считает второго мягкотелым, потому что того инте­ресуют «эфемерные» вещи, а психиатр видит в сосредоточенности хирурга на «механике» излишнюю грубость.

Вид обратной связи, на которую мы ори­ентируемся, сам по себе часто неважен. Какая разница, что именно происходит: теннисный мяч летит между белыми линиями, король противника зажат в угол или в глазах паци­ента мелькает проблеск понимания? Эта ин­формация ценна потому, что содержит в себе символическое послание: «Я достиг своей це­ли». Понимание этого упорядочивает созна­ние и укрепляет структуру нашей личности.

Почти любая форма обратной связи мо­жет приносить радость, если она логически связана с целью, на которую была направ­лена психическая энергия. Если я хотел на­учиться удерживать трость у себя на носу, то вид её, уходящей ввысь от моего лица, дрожа­щей, но не падающей, даёт мне краткие мгно­вения радости. Особенности темперамента де­лают каждого из нас особенно чуствительны- ми к определённому виду информации, кото­рую мы начинаем ценить больше, чем дру­гие люди. Вероятно, обратная связь, вклю­чающая такую информацию, будет казаться нам более значимой.

Некоторые люди отличаются особенной чуствительностью к звукам. Они могут раз­личать малейшие оттенки музыкальных то­нов и запоминать сложные звуковые комби­нации. Скорее всего, эти люди сочтут привле­кательными занятия, связанные со звуками; они будут охотно иметь дело с информаци­ей именно в такой форме. Из них получат­ся певцы, композиторы, исполнители, дири­жёры, музыкальные критики. Важная обрат­ная связь для них будет заключаться в спо­собности соединять звуки, создавать и вос­производить ритмы и мелодии. Другие име­ют врождённую чуствительность к эмоциям и настроениям людей и будут уделять вни­мание сигналам, которые те посылают. Соот­ветственно, обратная связь, на которую они ориентируются, представляет собой выраже­ние человеческих эмоций. Некоторые люди отличаются хрупкой личностной структурой, которая нуждается в постоянной поддержке. Для них важной является исключительно ин­формация о победах в ситуациях конкурен­ции. Другие так много вкладывают в стрем­ление понравиться, что принимают во внима­ние только знаки одобрения и восхищения.

В качестве иллюстрации важности обрат­ной связи рассмотрим результаты интервью со слепыми монахинями, проведённых груп­пой психологов под руководством профессо­ра Фаусто Массимини из Миланского универ­ситета. Как и всех прочих респондентов, их попросили рассказать о наиболее радостных переживаниях в их жизни. У этих женщин, многие из которых были слепы от рождения, состояние потока было чаще всего связано с чтением книг, написанных шрифтом Брайля, молитвами, рукоделием и оказанием помощи друг другу в случае болезни. Среди 600 че­ловек, опрошенных миланской группой, эти женщины больше других подчеркнули важ­ность ясной обратной связи для получения радости от любой совершаемой ими деятель­ности. Будучи неспособными увидеть проис­ходящее вокруг, они больше, чем зрячие лю­ди, нуждались в подтверждении правильно­сти своего движения к поставленной цели.

Концентрация на решаемой задаче

Одной из наиболее часто упоминаемых ха­рактеристик состояния потока является спо­собность субъекта на то время, пока оно длится, забывать обо всех своих жизненных проблемах. Это свойство потока объясняется необходимостью полной концентрации на ре­шаемой задаче — таким образом, в сознании просто не остаётся места для незначимой в данный момент информации.

В повседневной жизни мы часто стано­вимся жертвами неприятных мыслей и тре­вог, непрошено вторгающихся в наше созна­ние. Большинство наших занятий на рабо­те и дома не требуют такой сильной кон­центрации, которая бы приводила к автома­тическому устранению их из сознания. По­этому ровное течение психической энергии то и дело прерывается неожиданными эпизо­дами энтропии. Вот почему состояние пото­ка способствует улучшению качества жизни: хорошо структурированные требования дея­тельности устанавливают порядок в сознании субъекта и не дают посторонним мыслям на­рушать его.

Профессор физики, страстно увлекаю­щийся скалолазанием, так описывает состо­яние своего сознания во время этого заня­тия: «В такие моменты моя память как будто выключается. Я помню лишь последние се­кунд тридцать и способен думать о будущем не далее чем на пять минут вперёд». По су­ти, любая деятельность, требующая сильной концентрации внимания, помещает человека в узкий временной туннель.

Важно не только сужение временной пер­спективы, но и крайняя избирательность ра­боты сознания, пропускающего в себя лишь ту информацию, которая имеет значение для решения поставленной задачи. Поэтому в со­стоянии потока все беспокоящие нас мыс­ли перестают осознаваться. Проиллюстриру­ем эту мысль словами подростка, страст­но увлечённого баскетболом: «Единственное, что важно, — это площадка... Иногда я от­влекаюсь на мысли, например, о ссоре с по­дружкой, но игра — это главное. Ты можешь думать о какой-то проблеме целый день, но как только прозвучал свисток — всё осталь­ное идёт к чёрту!» Другой замечает: «Ребята моего возраста держат в голове много всякой чепухи. Но когда ты играешь в баскетбол, от всего этого не остаётся и следа. Только иг­ра... И кажется, что всё в порядке, всё идёт как надо».

А вот слова одного увлечённого альпини­ста: «Во время восхождения мысли о всяких жизненных проблемах покидают тебя. Вос­хождение — это особый мир, отдельный от всего остального и важный сам по себе. Это сосредоточенность... Как только ты попал в этот мир, он становится чрезвычайно реаль­ным, и ты за него в ответе. Это поглощает тебя целиком».

О сходных чуствах рассказывает танцов­щица: «Ничто другое не даёт мне таких ощу­щений, как танец. Я становлюсь более уверен­ной в себе, чем в любое другое время. Воз­можно, это из-за того, что удаётся забыть о своих проблемах. Танец похож на терапию. Когда мне плохо, я иду в студию, оставляя дома все дела и заботы».

Плаванье по океану занимает больше вре­мени, но приносит столь же благодатное за­бвение обычных забот и проблем: «На море приходится сталкиваться с мелкими неудоб­ствами, но всё это не имеет значения, пото­му что настоящие заботы и тревоги оставля­ют тебя в покое, как только земля скроет­ся с горизонта. В океане нет смысла волно­ваться, потому что мы ничего не сможем сде­лать с нашими проблемами, пока не достиг­нем следующего порта... Жизнь освобожда­ется от всего наносного, трудности, волно­вавшие тебя в «прежней» жизни, кажутся неважными на фоне ветра, моря и протяжён­ности времени».

Эдвин Мозес, легендарный барьерист, так описывает состояние, необходимое для успеш­ного забега: «Сознание должно быть абсо­лютно ясным. Из него должны исчезнуть мысли о соперниках, усталость после перелё­та, непривычная еда, неудобство сна в гости­нице и личные проблемы — как будто всего этого просто не существует».

Хотя Мозес говорит о состоянии, необхо­димом для того, чтобы побеждать на миро­вых чемпионатах, по сути его слова описы­вают тот уровень концентрации, который до­стигается в любом деле, если оно приносит радость. Характерная для состояния потока сосредоточенность вместе с ясными целями и немедленной обратной связью привносит по­рядок в сознание и побеждает психическую энтропию.

Парадокс контроля

Переживание радости часто сопровожда­ет игры, спортивные состязания и прочие за­нятия, ассоциирующиеся с досугом и как бы отделённые от реальных неприятностей по­вседневной жизни. Если человек проигрыва­ет партию в шахматы, у него нет причин для беспокойства, в то время как в «реальной» жизни, упустив выгодную сделку, можно ли­шиться работы, потерять право собственно­сти на дом и оказаться не у дел. Состояние потока обычно характеризуется ощущением контроля над ситуацией, или, что более точ­но, отсутствием страха утратить контроль, который типичен для многих ситуаций в по­вседневной жизни.

Вот как описывает это свойство состоя­ния потока танцовщица: «На меня снисходит чуство расслабленного покоя. Я не боюсь по­терпеть неудачу. Какое это сильное и тёплое чуство! Мне хочется раскинуть руки и обнять весь мир. В эти минуты я чуствую, что в си­лах создать что-то невероятное — прекрас­ное и благодатное». А вот что говорит шахма­тист: «...У меня возникает какое-то необыч­ное ощущение внутреннего благополучия. Я полностью управляю своим миром, контро­лирую ход вещей и событий».

Дата добавления: 2015-06-27