Воля в положении автономии

Конечная двойственность воли, в понимании стоиков, выра­жается в том, что она не выходит за рамки античной парадигмы этики: она подчинена цели. Она является доброй волей только в силу того Блага, на которое она нацелена. Это положение Кант раскрывает в «Метафизике нравов», показывая моральный харак­тер воли в ее форме, а не через ее объект. Перефразируя гуссер-левскую формулу Сартра («всякое сознание является сознанием чего-то»), можно утверждать, что воля является волей чего-то.

В античном мире некоторым образом желаемый объект, кото­рый определяет воля, является не чем иным, как осмысленным желанием. Моральный идеал в античный исторический период еще не стал императивом, как это имеет место в современной мо­рали с оптативным¹³⁹ (П. Рикёр) или «аттрактивным» (притяга-

¹³⁸ СГ. ВИИег1.-С. Ор. ск. Р. 82.

¹³⁹ Оптатив — (лат. орШшю — желательный) - грам. желательное на­

клонение.

'100

тельным) подчинением. Моральная философия XX в. в большей мере руководствуется не столько теорией «блага», сколько теори­ей «справедливости».

Приоритет, отдаваемый благу, которое определяется на осно­ве античной телеологической этики, руководствуется достижени­ем определенной цели (от лат. 1е1оз). И эта цель является абсолют­ным идеальным объектом продуманного желания, что можно на­звать Суверенным Благом.

Приоритет же справедливому в деонтологической¹⁴⁰ перспек­тиве предопределяет мораль кантианцев и неокантианцев. Эта мораль предполагает осознание того, что мы должны делать с точки зрения долга по отношению к норме, которая не может быть определена как то, что мы могли бы желать. Эта мораль строится также на основе идеи о том, что все мы связаны определенными обязательствами, даже если мы убеждены, что, действуя иначе, мы могли получить большее благо.

Указанное отличие в приоритетах нам интересно с точки зре­ния идей совершенствования себя и власти в себе и над собой. Рассмотрим это.

Дата добавления: 2015-07-13