Театр оперы и балета имени Абая. 1947

Пейзаж относится к городской ведуте – виду конкретного уголка местности. Изображенный на нем алматинский театр оперы и балета продолжает и сегодня оставаться знаковым местом города как колыбели профессионального музыкального искусства.

Этот театр также хранит память о самом необычном живописце Казахстана – Сергее Калмыкове. Мастер проработал в нем двадцать лет художником-исполнителем, воплощая в жизнь эскизы других сценографов и прибавляя от себя неистовый «драйв» исполнения. Театральный художник от бога с обостренной чувствительностью к зрелищности он продолжал театральное действие, «перформанс» и за стенами театра. Именно около ГАТОБа проходили его торжественные выходы в невероятных по интенсивности цвета беретах, камзолах, широких, сшитых собственноручно штанах, привлекавшие сюда толпы зевак.

Территория оперного театра в середине прошлого века была «захвачена» Калмыковым, стала его мастерской под открытым небом. Необходимость театрализации жизни была оправдана и причинами «внешней» политики: «…из глубины Вселенной смотрят миллионы глаз. И что они видят? Ползет и ползет по земле какая-то скучная одноцветная серая масса <…> и вдруг – как выстрел! – яркое красочное пятно: Это я вышел на улицу!».

Это полотно – свидетельство еще одной неразрывной ассоциативной ниточки, тянущейся от художника к театру. Он написал в честь своей «художественной вотчины» множество этюдов, описывая здание и окрестности в течение года, в разное время суток, стремясь передать особенности освещения и метаморфозы природных сезонов. В произведении нашло свое завершение все богатство его живописных поисков.

Композиция полотна проста. На первом плане расположены оголенные деревья, окаймляющие дорогу, за ними видится театр, в глубине зритель различает гряды гор. С.Калмыков избирает вид сбоку, чуть сдвигая здание от центральной оси, чтобы захватить прекрасный горный пейзаж. Два дерева, почти смыкаясь друг с другом, прикрывают центральный фасад. Архитектурная масса, таким образом, теряет в сравнении с прописанными стволами свою плотность и зрительно рифмуется с наполненным воздухом первым планом.

Реалистические ведуты С.Калмыкова возможно уступают символическим пейзажным этюдам или фантастическим произведениям в неистовой феерии красочных сгустков и цветовых столкновений, в увлекательной игре с воображаемыми пространствами. Однако они так же тонко резонируют с гипертрофированной духовностью мастера. В них нет и следа сухости, надуманности. Скромные виды наполнены насыщенным эмоциональным вчувствованием. На этот раз – в простое и ясное бытие.

Художник смог передать доверчивую открытость природы, мгновенную радость, которая «бьется» в воздухе, милую сердцу привычность облика. Законченные реалистические картины С.Калмыкова вынесут любые обвинения. Можно писать гениальные крохотные фантазии, которые при увеличении оборачиваются монстрами дурного вкуса и живописной беспомощности. Сложнее делать работы в реалистическом ключе так же лихо, как самые смелые формальные вещи.

С.Калмыков ювелирно написал неприметные на первый взгляд деревья, вызывающие в памяти мастерски проработанные рисунки его учителя М.Добужинского. Находить соотношения между тонкими ветвями голого дерева, извлекая из этого драгоценную вязь, усиливать нежными, «беспомощными» ветками прозрачность изображенного голубого неба, нарушать игрой диагональных теней на первом плане сухую геометрию архитектуры, – во всем этом находишь доказательство проникновенного мастерства.

В полотне мастеру удалось передать ощущение пронзительной чистоты мира, его изначальной крепости и стойкости даже в переходных состояниях. Светлое и воздушное пространство, запечатленное художником, вызывает чувство удивительной свободы, той одурманивающей легкости бытия, которую С.Калмыков передал в своем творчестве.

Сергей Калмыков (1891 – 1967)

Дата добавления: 2014-11-06