Р У Д О Й А. И. 3 страница

В-третьих. Медицина подошла к преграде, выстроенной непониманием и пренебрежением составностью особей. При­мем к рассмотрению ложное утверждение о том, что организм состоит из органов, представляющих собой материальные об­разования с определёнными свойствами. Сами свойства соот­но­сятся с назначением органа или иначе – с его функцией. Из наз­начения вытекает принцип действия, т.е. состав, структура и взаимодействие частей, а из них – за счёт каких процессов выполняется работа. Современный уровень знаний таков, что по каждому органу известны малейшие особенности его мате­риального воплощения. А раз так, то в восприятии специалис­тов органы видятся рукотворными устройствами. О них, дес­кать, известно всё, а если что-то неясно, так то непонятое не влияет заметно на манеры обращения с этой частью тела. Так утверждается уверенность в возможности поэтапной замены биологических составляющих плоти на их аппаратурные ана­логи. Со временем технической реконструкции подвергнет­ся и мозг. Тогда к восторгу учёных энтузиастов удастся, нако­нец, создать искусственный разум с заданными свойствами.

Предположим, что замысел удался и появился объект не биологического происхождения. Каким же он окажется? Ответ удручающий: он ни при каких ухищрениях не получится более развитым, чем его создатели. Тогда зачем он нужен, если даже люди для планеты в тягость? Тем более, что создатели, не при­знавая феномен развития и требования комплектности особи, не смогут заложить эти качества в своё творение. Значит оно, творение, будет повторять ограничения человеческого миро­во­з­зрения и его разрушительный примитивизм. Учитывая то, что какой бы уровень развитости ни был, в мире времени нет такого умника, которому посчастливилось бы воспроизвести нечто более достойное, чем он сам. А всё менее впечатляю­щее относится к разряду механизмов. Снова следует отметить неистребимую тягу к улучшению мира на междумерном эта­пе развития особей, т.е. в среде людей. В долюдском интерва­ле малая развитость существ ещё не в состоянии даже осознать возможность переделки не то, что мира, но и своей среды оби­тания. На послелюдском этапе развитость персон уже так ве­лика, что становится понятной недопустимость вмешательст­ва в отлаженную структуру мира. Однако понимание отсутствия процессов без издержек, вынудило устроителей мира⁹⁵ всех персон царства времени подчинить закону о запрете создания но­вых сознаний где бы то ни было, кроме нулевого мира. При­­вилегия зарождения принадлежит общей структуре септона⁹⁸ сорросу. Но он создаёт только те сознания, которые наделены восхожденческим смыслом, имеют персональное назначение и служат основой для изменения содержания и формы разви­вающихся существ. Такое изменение воплощено в составнос­ти любых объектов мира времени, в том числе и человека.

Предположим, что удалось изготовить химико-механиче­скую почку. Заменим свой орган на искусственный. Пусть он очищает кровь даже не хуже, чем биологический вариант. Но у него отсутствует собственное сознание. Значит он не может состоять в причинных отношениях с мозгом, а через него и с сознанием особи. В результате за ненадобностью отмирает ча­сть мозга, ответственная за функционирование естественного органа. От этого совокупное сознание персоны сникает, т.е. уменьшается больше, чем на эту составляющую за счёт разры­­ва перекрёстных связей. Кажется, что ничего существенного не произошло, ведь был человек больной с угрозой для жизни, а после вмешательства он почти выздоровел. Если принимать во внимание только материальную компоненту больного, как это происходит в теперешней медицине, то так оно и есть.

Однако изменение сознания, тем более в направлении его уменьшения, равносильно отступлению в своё прошлое время. Именно такой демарш запрещён мировым порядком,⁹⁷ поско­льку открывается возможность разбалансировки настоящего времени, а через него и будущего состояния мира. Это угроза потери устойчивости всего септона.⁹⁵ Если человек после за­мены органа остался живым, то это уже не тот человек, кото­рый был до замены. Его восхожденческая суть изменилась, что недопустимо. Избавившись от одной беды, он погрузился в другую напасть, ещё более отягощённую. В людской трак­товке жизни, как разового-одиночного воплощения, и то ска­зывается наказательное давление среды на человека, обманув­­шего судьбу: иное отношение к себе, к соседям, к профессии, с постоянной угрозой выхода из строя чужеродного приспо­собления. Но значительно большее наказание последует при последующих приходах в плотный мир. Подробнее об этом в книге миры ⁹⁵. Ситуация с искажением мировых устоев весьма быстро усложняется при замене большого количества органов и на каком-то из этапов мозг-сознание умирает раньше, чем всё тело станет искусственным. Это положение есть предос­тережение от настырного зуда мудрствующих вчёных транс­плантировать тело к голове или переноса сознания в другой мозг, что в принципе опрокидывает требование единства со­держания и формы. Такая дерзость предусмотрена законами мира и назначено только одно наказание – уничтожение.

Та­лант заключается не в химеростроении, а в осознании себя в качестве инструмента познания с ограниченными воз­можнос­тями и в умении с должной полнотой использовать ли­чный опыт, не противопоставляя себя природе. Творчество обязано соответствовать месту творца на шкале оразумления.

Поставим вопрос: почему люди равнодушно провоциру­ют свою болезнь, безропотно разрешают сторонним участни­кам рас­поряжаться телом больного, соглашаются мучительно выходить из состояния болезни и рисковать жизнью? Если собрать все страдания вместе, то каким выигрышем можно оправдать добровольную жертву? Если бы хотя бы кто-то мог ответить на данный вопрос, то самого вопроса не было бы. Люди пока ещё не доросли ни до вопроса, ни до ответа. Виной тому односторонний весьма упрощённый и даже примитив­ный взгляд на структуру мироздания, в которую человек вхо­дит неотъемлемым, но рядовым элементом.

Напомним изло­жен­ное ранее. В нулевом мире волею об­щей структуры нашего семимерного мира – сорроса зарожда­ются первичные сознания-сущности. При своём развитии они входят в противоречие с собственной формой: развитость за­рожденца повышается настолько, что прежняя форма уже не может обеспечить дальнейший рост его сознания. Возникший конфликт разрешается всегда одинаково: путём замены уста­ревшего тела на новое. Сама замена происходит в ситуации многократного перехода-рождения-воплощения в материаль­ный и нематериальный миры.^{95, 97, 98} В результате объедине­ния сознаний многих существ образуется более развитая пер­сона, вобравшая в себя совокупный опыт. Такое усложнение продолжается до тех пор, пока в итоге получится единствен­ная всесторонне развитая личность, способная устранить кон­ф­ли­кт развития сорроса и обеспечить его устой­чивость, т.е. возможность быть. В царстве времени только зарожденцы со­стоят из самих себя. Все иные особи от мала до велика пред­ставляют собой объединённые структуры, или иначе: име­ют состáвные сознания и тела. Например, человек! Будучи трёх­­­мерным, всю свою трёхмерность сосредотачивает в мозгу, а че­рез него и в сознании. Всё остальное, что относится к телу человека, имеет уже двумерную развитость, причём каждая двумер­ная часть содержит в себе убывающую последователь­ность сознаний-существ меньшей мерности вплоть до нулевой.

Так и быть должно. Как дом состоит из кирпичей, так и сущность обязана состоять из сущностей. Как кирпич не равен дому, так и подчинённые сущности не равны индивидуально­сти-особи, составленной из них. Как без кирпичей не состоит­ся дом, так без объединённых сущностей невозможна особь. Но и без особи немыслимы те сущности, которые, спасая себя от конфликта содержания и формы, решили объединиться и породить особь. Такое взаимное проникновение общего и его частей является основой для установления порядка в мирозда-нии. Всякое общее непременно входит в более сложную, зна­чит, в более развитую-умную структуру в качестве части, а са­ми части представляют собой общие структуры для менее развитых сообществ. Образованная последовательность отоб­ражает в себе причинно-следственную связь, объединяющую самые верхние верхи мира с его самыми начальными пред­ставителями. В пределе наше царство времени своей просто­той упирается во вселенский прах, а предельной мудростью – в семимерный соррос. Люди располагаются почти в середине этой протяжённости. Однако это не значит, что они вобрали в себя половину потребных знаний. Линия, соединяющая край­ние точки дистанции, описывается показательной функцией.⁹⁵

Эта функция в начальных мирах от нулевого по наш ку­бический имеет весьма малый рост, соответствующий мед­ленному времени, заторможенному развитию и повышен­ной дерзости оразумляющихся существ. Это период болез­ней, войн и катаклизмов. Продолжительность жизни особей, попу­ляций и цивилизаций невелика. Основной движущий мотив – стра­да­ния. В дальнейшем за пределами объёмного мира гра­фик данной функции стремительно взлетает, что связано с прохо­ждением перевального момента, разделяющего состоя­ние не­-осознания себя и состояние осознания себя. На преодоление перевала отводится весь трёхмерный отрезок пути восхожде­ния. Люди находятся пока только на подступах к осознанию себя, что подтверждается их опасно упрощённым понимани­ем естества. Несмотря на серединное расположение людей на кривой восхождения, их развитость меньше предельной при­мерно в десять тысяч раз.⁹⁵ Изложенный материал обосновы­вает утверждения, что никто не есть сам по себе и ничто не яв­ляется самим для себя. Применительно к человеку это значит, что человек, будучи личностью, состоит из множества других личностей. Если он трёхмерен, то в его суть входят существа плоскостного уровня, т.е. имеющие суть животных, существа линейного уро­в­ня, т.е. имеющие суть растений, и существа ну­левого уровня, т.е. клетки, бактерии и всё остальное насе­ление нулевого мира вплоть до зарожденцев. И каждый из не­зависимых существ подчиняется непреложным законам суще­го.⁹⁸ Други­ми словами, каждый из них стремится к развитию, к компле­ктности, к составности, к индивидуальному пути рос­та и жи­вёт в своём персональном времени. А теперь давай­те поступим по-человечески: проигнорируем интересы каждой ли­ч­ности, затем из всей её значимости выделим только второ­сте­пенный приз­нак, каким является форма-тело, и начнём на основе тени от самого объекта строить своё естествознание, гротескным от­ражением которого является медицина. Вкли­нившись в огром­ный коллектив существ, населяющих тело, люди унизили каж­дого из них, изъяв у них сознание. Возму­щённые таким ос­корб­лением наши коллеги по оразумлению решили наказать варваров-людей погружением их во всё бо­лее тяж­кие болезни. Сознание потому и есть разумная сила, что умеет постоять за себя. Или люди пересмотрят отношение к объек­там мира и к медицинским объектам в частности, или людей не будет. На перевале легко сорваться в пропасть.

Человек и его органы – это не материя и даже не одушев­лённая материя. Каждая структурная единица сущности пред­ставляет собой отдельность-существо, имеющее собственное сознание и соответствующее ему тело-организм, наделённое личной предначертанной судьбой, проживающее в своей окру­жа­ющей среде, и в этой же среде имеющее статус особи. Все особи-части образуют старшую особь-общее. Между частями и общим устанавливаются причинно-следственный отношения. В свою очередь, причинные связи внутри особи представляют собой фрагмент вселенского управления, которое в пределах сущности является продолжением мировых закономерностей. Ущемляя сущность, страдает и то общее, куда она входит в качестве части. Старшее общее, имея нездоровую часть, само уже приобретает ущербность, которую передаст в своё общее и так волна деградации охватывает не только ближайший, но и отдалённый мир. Похожая ситуация наблюдается на Земле. Бо­ль­ные люди уже вызвали заболевание почвы, воздуха, воды, рас­­тений, животных... Это привело к заболеванию планеты и она корчится в агонии, бурля катаклизмами. Если ей не удаст­ся об­разу­мить взбесившуюся часть людей, то общее – планета най­дёт способ избавления от неумных умников.⁹⁸

Задача образумливания людей – самая сложная и перво­степенная на планете. Из трудоёмких процессов самым трудо­ёмким является изменение мировоззрения. Применительно к людям трудоёмкость возрастает ещё больше, даже отсчитывая от предельной, поскольку им необходимо не корректировать свои взгляды на природу, а полностью инвертировать их. Ди­станция от погружения в материю до уяснения организующей роли сознания настолько велика, что человеческой потенции может не хватить на её одоление. Люди получат то, чего дос­тойны. Это тест на пригодность к дальнейшему проживанию.

В-четвёртых. По людским представлениям организм со­с­­тоит из органов. Различие между ними исключительно функ­ци­ональное. В зависимости от выполняемых функций, т.е. на­значения, органы имеют разный состав и связи с соседями, но всё разнообразие в конечном счёте сводится к химическо­му выполнению конкретной части тела. Из такого подхода вы­текает не только упрощённая трактовка плоти, а простоватая. Именно отсюда берёт начало неистребимая страсть к проби­роч­­ному изучению органа и к стремлению затолкать бо­га­тую его суть в механический эквивалент, называемый моде­лью. Де­скать, в лабораторных колбах прикинем набор реагентов и их превращения, под них соорудим устройство и... бегом за пряником. Как рыбак прикармливает живность водную, так медицина привязывает к себе нуждающихся в помощи. Ведь любой инплантант или лекарство не излечивают больного, а толь­ко продле­вает агонию его беспомощного прозябания. По­думать только, какие невероятные усилия тратятся на прово­цирование болез­ни, на изучение хворой плоти под предлогом спасения человека, на разработку заведомо вредных так назы­ваемых лечебных средств, на содержание учреждений и пер­сонала, занятых настырным терзанием телесной материи... Да если бы в арсенале медицины обнаружилось хотя бы одно полезное вещество, рекомендация или воззрение, то от­пала бы надобность каждого ещё ходячего снабжать собствен­ным вра­чом. Или врачи достигли бы состояния, при котором не боле­ли сами. Болеющий врач лишает смысла медицину как отрасль.

Общество, одурманенное медициной, превратилось в са-мо­­поедающую массу. Раньше с веками, а теперь уже с годами вы­живательный статус популяции стремительно падает. Осо­бо удручающим является то, что внутри массива отсутствуют силы, способные встряхнуть, пробудить, прозрить разлагаю­щееся шествие к последней черте. Невероятные средства пла­неты расходуются на погубление самих себя. Если бы даже малую долю этих средств развернуть в сторону изменения ми­ровоззрения землян и вселить в них уверенность в необходи­мости искоренения болезней как явления, Планета преврати­лась бы в сад, а люди – в добрых, миролюбивых, а главное, в здоровых носителей созидаюшего разума. Трагедия в том, что падение в уничтожительность уже глубокое и всеохват­ное. Для разворота недостаёт ума и мужества. Но пытаться надо!

Общество может не успеть додуматься до очевидного по­ложения: усилия следует направлять на исключение болезни как процесса. Бороться следует за достижение здоровья, а не за то, чтобы остаться почти живым при выходе из болезни.

Если даже опасность уничтожения не раскроет глаза людям, то того они и стóят. Поскольку от посторонних ждать помо­щи опасно, значит, надо самому учиться помогать себе. Сей­час уже каждый помогает сам себе, ибо каким бы ни было врачебное участие, больной всё равно воспримет от советов и воздействий лекаря только то, на что способен. Принятое ле­карство усвоится самостоятельно подготовленным телом. Вы­сказанный совет окажется понятым настолько, насколько до­ступен уму пациента, оценка полезности посторонней помо­щи непременно пройдёт через собственное сознание. И если своё понимание своего же состояния отсутствует, то больной прев­ращается в инертную биомассу-материю, а врач – в произволь­ного экспериментатора. Однако на кону разные ставки: пол­ная безответственность лекаря и сомнительное излечение или даже возможная смерть искателя помощи. Так стоит ли рис­ковать собой, обменивая своё незнание на чужое знание весь­ма сомни­тельной полезности? Ответ – в нехватке койко-мест.

В-пятых. Отношение к времени. Представим футбольную игру. По полю стадиона перемещаются игроки, судьи, трене­ры, врачи, помощники, мелькает мяч, полощутся флаги и ещё происходят многие другие движения. Назовём всё перечислен­ное событиями. Попросим человека назвать те из них, кото­рые он воспринимает. Наверняка указаны будут все под­робно­сти действа. Теперь пусть животное, например, собака сделает то же самое. Её перечень окажется весьма коро­че, ибо она не сможет охватить всё поле и выберет из сово­купности событий только некоторые. Предложим растению, пусть это будет бе­рё­за, высказать своё мнение. Она ограничи­тся лишь доступ­ным ближайшим событием. Для амёбы и тех, кто мельче её, стадион и его наполнение событиями вообще окажутся вне их понимания. За пределами околоамёбного про­странства по их воззрениям жизни нет. Она ещё не произошла!

В чём же дело? Ведь независимо ни от какого мнения на поле действительно происходят события. А дело в том, что действительность не является абсолютной характеристикой или приметой увиденного. Она является следствием развитости того, кто пытается отобразить в себе внешний мир. У каждого существа имеется своё собственное освоенное пространство. Чем умнее персона, тем больше событий она в состоянии на­крыть своим взором и усвоить своим умом. Так, человек до­развивался до способности сразу охватить весь стадион и всё на нём происходящее. Собака же менее развита, её освоенное пространство меньше, потому она не способна отметить всё, а только то, что ей по уму. Берёзе не по силам даже собачий кругозор и её оценка матча весьма скромная, хотя действите­льность, отмеченная человеком, от этого не перестала быть прежней действительностью, свойственной человечьему уму. У микробов их освоенная действительность простирается не далее околосебяшной области, потому им не по уму всё, что простирается за ней. Мир каждого такой, каким укладывается в его сознание. Какой же он фактически? Ответ в книге миры. ⁹⁵

Но события происходят во времени. Для восприятия мно­гих событий сразу, требуется такое собственное время, чтобы происходящие события были отмечены в сознании, как пони­маемые. Чем выше развитие существа, тем шире его освоен­ное пространство, тем больше событий попадёт в это прост­ранство таким образом, что все они окажутся воспринятыми сознанием, и тем быстрее течёт личное время воспринимаю­щей персоны. Сознание, пространство и время – нерасторжи­мые категории. Для каждого объекта мироздания, имеющего статус существующее, на основании закона об индивидуаль­ном развитии обязательным является отличающееся от всего, что есть, личное сознание. И как только в природе, в повест­вовании или в науке вообще упомянуто будет наличие у кого-то тако­го феномена, как сознание, немедленно рядом с ним должен выстроиться анализ его персонального пространства и его ли­чного времени. Невозможен вариант наличия созна­ния без формы, без пространства и без личного времени. Точ­но также невозможно пространство без указания развито­сти персоны, интересующейся данным пространством, и её осво­енным временем. Всякому времени присуще сознание, кото­рое ощущает личное время, и пространство, принадлежащее суще­ству с конкретным сознанием. Повторим: сознание, про­странство и время – индивидуальные характеристики бытия. Там же, где они используются в обобщённой трактовке, там наблюдается начальное прикосновение к познанию природы, например, как в человечьей науке, доросшей только до пони­мания материальной составляющей нерасторжимой троицы.

Применительно к человеку это означает, что он проявля­ет себя как трёхмерное существо, т.е. имеет сознание, харак­терное для такого интервала оразумления, прожи­вает в своём трёхмерном планетном пространстве и воспринимает время, скорость течения которого определяется его собственным со­знанием и его же освоенным пространством. Пока людям их личное время не известно, потому они заменяют его обобщё­н­ным для всей популяции регистрационным временем. Части человека, например его органы, имеют меньшую развитость, чем человек-существо, потому у них другое, а именно, мень­шее освоенное пространство и соответственно своему созна­нию и своему же пространству они воспринимают личное вре­мя. Оно течёт медленнее настолько, насколько они слабее развиты. Части органов ещё менее развиты, чем сам орган, к которому они принадлежат, их освоенное простран­ство также невелико, потому у них время течёт ещё медленнее и т.д.

В организме отсутствуют структуры с одинаковым соз­на­нием и с равными формами. Значит, нет и элементов тела с равным восприятием пространства и времени. А теперь пред­с­­та­вим: человек бежит по дороге, мимо него с разной ско­ростью проносятся автомобили и ему необходимо вскочить в какой-то из них. Если машины мчатся быстрее него, то по­пытка ухватиться за борт может закончиться травмой и даже смертью. Если же машины движутся медленнее бегуна, то они его не догонят и пользы с них никакой. Остаётся только один выбор: надо дождаться пока появится автомобиль, ско­рость которого равна скорости бегуна. Тогда относительная скорость объектов исчезнет, их взаимное положение сродни покою, что позволяет им контактировать без опасности. По­хожая ситуация возникает при введении в организм пищи, ле­­карств, физических воздействий и даже эмоциональ­ного на­пряжения. Что бы ни привносилось, оно имеет состав­ную структуру, как и всё в нашем мире. Попав в тело, со­ставный предмет не сможет быть усвоен целиком ни одним органом, по­скольку собственные времена элементов органа и привне­сённых элементов не совпадают. А раз так, то части лекарст­ва разбредутся по организменному объёму в поиске тех стру­ктур, личное время которых допус­тимо отличается от собст­венного времени поисковика. Полу­ча­е­­тся случайное распре­деление предполагаемой полезности, отчего она почти всегда превращается во вредность. Этим же объясняются побочные вли­я­ния ле­карств и их неожиданные отклонения от предпола­гаемых свойств. Однако наступит пора, когда люди научатся изме­рять собственное время органа. Тогда откроется возмож­ность изготовления снадобья с нужным временным показате­лем для целевого воздействия на конкретный элемент тела.

Медицина, как и вообще естествознание, даже не подоз­ревают о связи времени с пространством, сознанием и формой. Время в их представлении – это самостоятельная непрерыв­ная вели­чина, имеющая свойство универсальности. В любой точке ми­роздания оно, дескать, настолько неизменно, что сле­дует счи­тать его постоянным. Такое заблуждение уже привело к появле­нию научных тупиков ввиде относительности скоро­стей, большого взрыва, разбегания галактик, генной инжене­рии, модифицированных продуктов, клонирования, климати­ческого оружия и всеобщей озлоблённости. Особо же пагубна идея бытового времени применительно к болезням человека. Принимая организм как форму, как материю, подчиняющуюся пробирочным закономерностям в отрыве от сознания и прост­ранства, любое не типовое, т.е. лекарственное, вмешательство в комплектную особь вызывает её раскомплектование. Умы­шленно вносится несоответствие сознания и тела, нарушается её составность, а это всё вместе вызывает разбалансирование собственных вре­мён всех элементов. Такой организм вернуть в исходное со­стояние можно только упорной очисткой от все­го чужеродного, иначе начнётся лавинное отмирание элемен­тов плоти, называемого недиагностируемой патологией с не­яс­ной этиологией. Лечение в этом случае проводится мето­дом ”забрасывания невода”, т.е. путём экспериментирования, что может разрушить здоровье больного окончательно.

Итак, подведём итог! Человек как устоявшийся объект медицины не только современной, но и других эпох и народов, не подвержен развитию, не изменяется всвязи с развитием, не име­ет отличительных признаков, обусловленных развитием. Он оди­наков в образах неандертальца, шумеровца, ассирийца, жителя пифагоровой, маккиавелевой и галилеевой поры, он верен усвоенным манерам и в римское, и ленинское, и в наше время. Он истукан. А точнее – это бальзамированный труп.

Человек в трактовке медицины не имеет сознания. Та же психическая деятельность, которая всё же улавливается меди­циной, относится ею к сопутствующим факторам и неизбеж­ным издержкам при накоплении существом телесной массы. Такой побочный эффект мешает жить, ибо к соматическим, т.е. плотским, недугам добавляются ещё и болезни рассудка. Животным, растениям и микробам повезло больше. У них, дескать, нет сознания, потому они с ума не сходят. А у людей с этим, как его, ах, да: сознанием – не сложилось. Хотя и от­голосок происхождения, а неприятности до сих пор. Вот под­натужатся учёные избавят от сознания, тог­да совсем останется одна материя – как у трупа. Зато без душевных расстройств.

Человек по утверждению медиков – состоит сам из себя. Куда ни прикоснись скальпелем, везде всё тот же человек. Ткнуть его в мозг или в сердце, или в почки, или в печень, или в селезёнку... везде больно, всюду плоть-вещество и нет места ни для чего-то иного и даже для досаждающего всем сознания. Монолит, поделённый на органы. Если и есть где отличия, так только в реакциях, в химии и вездесущей энергии. А это надёжное превосходство над трупом. Если, не дай Бог, и в трупе обнаружатся реакции, ну тогда – не знаю, не знаю...

Человек с позиций медицины – вневременнóе существо. Неважно в какую эпоху его поместить, он всё равно останется для медиков всё так же понимаемым объектом. Иначе и быть не может, поскольку материальная компоновка не меняется у медицинского предмета точно так же, как и трупа.

Итоговый человек таков. Он представляет собой нечто, не имеющее развития, он некомплектен по причине отсутст­вия сознания, он монолитен, ибо состоит только из материи и, наконец, он не воспринимает время и не понимает себя.

Нужно ли проводить особый анализ этого нечто для при­своения ему наименования? Похоже, что ожидаемой интриги не получилось. По всем приметам – это мёртвое тело. Значит, объек­том медицины является труп. А сама медицина – наука о трупах. Тогда на каком основании она применяется к живым?

Использование медицины не по её назначению, т.е. когда трупные закономерности переносятся на живых людей, явля­ется величайшей трагедией человечества. Получается, что ме­дицина – это процесс переработки здоровых существ в боль­ные с последующим превращением их в трупы. Это механизм для заполнения кладбищ. В 21 веке он работает весьма произ­водительно. На планете уже невозмож­но отыскать что-либо, не подавленное медициной. Всё идёт к тому, что медицина, вознамерилась и успешно осуществляет приведение цивилиза­ции к трупному состоянию. О ней предупреждалось в открове­нии Иоанна Богослова. Первый всадник на белом коне – это поначалу благие намерения медицины. Второй всадник на красном коне – это кровавое кромсание материи-плоти-тела. Третий всадник на чёрном коне – болезни, наступающие чис­лом и тяжестью. Четвёртый всадник на бледном коне: венец стараний медицины – смерть. По деяниям лекарской отрасли впору уверовать в призыв: люди, бойтесь медицины!

СЛИЗИСТАЯ ОБОЛОЧКА

Не то признавай, как судит твой обидчик

или как он хочет, чтобы ты сам судил,

а смотри, как оно на деле! ⁵

Если имеется что-то, оно обязательно представляет собой одновременно общее для своих внутренних составляющих и часть по отно­шению к внешним структурам. Переход от части к общему наблюдается в сторону упрощения вплоть до все­лен­ского праха и в сторону усложнения – до итоговой продук­ции мира времени в виде борца с семимерным конфликтом.⁹⁵ Цель, смысл и оправдание всему, что есть, именно в подготов­ке, взращивании, в формировании этого борца. Поскольку бо­рец – это самоцель, то условия его появления служат основой для установления линии поведения всех этапов его роста. Дан­ная линия практически воплощена в причинно-следственных связях, охватывающих любые перестроения в септоне.⁹⁹ Она, причинная линия, наполняется содержанием в старшем шести­мерном мире и в виде законов, обязательных для исполнения, направляется во все остальные начальные миры. Несмотря на мно­гочисленные ограничения, вытекающие из установленных за­конов,⁹⁵ здесь отметим только два из них.

Первый – это сужение свободы каждого существа до то­го уровня, который ещё разрешён причинными отношениями. Более того, разрешённое поле действий для конкретной персо­ны ещё дополнительно сужается ограничениями, вытекающи­ми из её индивидуального назначения или иначе – из её судьбы. Каждый из тех, кто есть, обязан соответствовать своей судьбе. При малых отклонениях на заблудшего изливается поток об­разумливаюшего насилия, в том числе и в виде болезни, а при большом – особь уничтожается.⁹⁷ Значит, свобода личности состоит в соответствии самому себе. Само соответствие хотя и предначертано, но никому, даже персоне, не известно. Его следует искать самостоятельно, находясь постоянно в состоя­нии выбора. Если в результате выбора удаётся приблизиться к своему пути, особь получает порцию опыта и продолжает находиться в прежней материальной области. Если же выбор ока­зался ошибочным – оступившийся через страдания нака­зывается смертью, что обозначает смену места воплощения. В любом случае выбор приводит к развитию. Если он прави­льный – быстрее рост и меньше страданий. При уклонении – большие мýки, медленный или даже отсутствующий рост и насильственное повторное прохождение неосвоенного участка оразумления. Ограничение свободы – это могучее принужде­ние к творчеству: надо из того, что есть, даже при не­хватке необходимого, создать потребное для соответствия своему на­значению. Как будет показано далее, это наряду со стимуля­цией роста в приемлемых условиях при их изменении до кри­тических вызывает перерождение особи и даже её гибель.

Дата добавления: 2014-11-16