Установление цен на продукцию топливно-энергетического и минерально-сырьевого комплекса 1 страница

Отечественный топливно-энергетический комплекс на ближайшую перспек­тиву останется основой экономики страны, определяющей ее устойчивость. Здесь есть возможность не только вкладывать средства, но и получать при­быль. Вместе с тем появившаяся в рыночных условиях хозяйствования у пред­приятий свобода в выборе целей и средств их достижения порождает стоха­стическую внешнюю среду, при этом предприятие подвергается воздействию различных факторов неопределенности, приводящих к нарушению производ­ственного процесса.

Россия играет важную роль в минерально-сырьевом комплексе мира. Валовая потенциальная ценность разведанных и предварительно оцененных запасов по­лезных ископаемых России в мировых ценах составляет около 29, а прогнозный потенциал — $140 трлн.

В России открыто и разведано около 20 тыс. месторождений полезных ископа­емых, из которых 37% введено в промышленное освоение. Небольшое число мес­торождений (около 5%) заключают почти 70% разведанных запасов и обеспечи­вают 50% добычи сырья.

В валовой ценности запасов основную часть составляют газ (32,2%), уголь и горючие сланцы (23,3%), нефть (15,7%). Доля черных и цветных металлов соот­ветственно составляет 6,8 и 6,3%, нерудного сырья (апатиты, строительные мате­риалы и т. д.) — 14,7%.

Из недр России извлекаются от И до 15% нефти и товарной железной руды, 30-32% газа, никеля и кобальта, 6-10% каменного угля, 55% апатитов от всего объема полезных ископаемых, добываемых мировым сообществом. Наиболее ак­тивно вовлекаются в разработку месторождения нефти и газа. Добычу нефти в стране осуществляют 132 предприятия-недропользователя. В России действует 12 нефтяных холдингов, 10 из них имеют разветвленную структуру и являются вертикально интегрированными компаниями.

Как известно, нефть и газ дают России не менее 50% валютных поступлений. Вот почему спад производства в ТЭК России за годы реформ составил гораздо меньшую величину, чем в целом по реальному сектору экономики.

Между тем расширение производства в ТЭК наталкивается на целый ряд слож­ных проблем.

1. Затраты на добычу энергоресурсов в России выше, чем в других странах, причем они весьма быстро растут. В нефтяной отрасли положение усугубляет ситуация, сложившаяся с ее основными фондами. Степень износа основных производственных фондов составляет примерно 53%, а по отдельным компаниям до­стигает 70%. Из эксплуатационного фонда скважин почти 24% относятся к разря­ду неработающих.

И такой ситуации рост добычи нефти происходит путем увеличения отдачи от действующих скважин на основе использования традиционных технологий. По оценкам специалистов, в ближайшие годы в связи с ухудшением условий добы­чи, себестоимость нефти (без амортизационных затрат) может повыситься в сред­нем на 1 долл. за баррель.

2. Разведанные запасы нефти и газа в России неуклонно сокращаются из-за отставания темпов разведки от темпов добычи. Если в ближайшее время существен­но не увеличатся масштабы геолого-разведочных работ, стране грозит энерге­тический голод. Но для разведки и освоения новых месторождений нефти и газа на севере Сибири требуются огромные капитальные вложения (около $6-10 млрд), i) ги инвестиции можно осуществить лишь с помощью иностранных компаний, ибо и российском бюджете таких денег нет, а геологоразведка во многом осуще­ствляется за счет государства. Однако привлечение на российский рынок зару­бежных инвестиций наталкивается на ряд экономических и политических труд­ное гей.

Запасы нефти на разрабатываемых месторождениях в настоящее время из­влечены более чем на 50%. По крупным и уникальным месторождениям, таким как Самотлорское, Федоровское, Мамонтовское, Ромашкинское и др., выработанность составляет от 65 до 90%. Практически все крупные месторождения на­ходя гея на завершающей стадии добычи. Более 50% запасов обеспечивают де­бет скважин менее 10 т в сутки, тогда как рентабельны для ввода в разработку скважины, дебет нефти на которых превышает 20-30 т в сутки. В России запа­сов, способных обеспечить такой уровень добычи, не более 20%.

3. В связи с наращиванием геологических запасов углеводородного сырья и основных нефтедобывающих странах (государства ОПЕК, Венесуэла, Иран, Ирак и др.) и снижением обеспеченности запасами в России наша страна не сможет в ближайшие годы поддерживать свои позиции на мировом рынке энер­гоносителей.

4. Говоря о возможностях расширения экспорта нефти на мировой рынок, следу е г иметь в виду, что нефть, добытая на отечественных месторождениях, в частности западносибирских, отличается низким качеством из-за повышенного содержания серы, так что цены на нее всегда ниже, чем на арабскую нефть. Исключение составляет сахалинская и эвенкийская нефть. Последняя очень качественттая и не требует глубокой переработки. Сахалинской нефти еще очень мало. Для увеличения ее добычи надо осваивать морской шельф, а эвенкийская нефть пока добывается и небольших количествах для местных нужд из-за слабой разведанности и большой удаленности (600 км) месторождений от Транссибирской железнодорожной магистрали. Поэтому надежды получить адекватную валютную выручку от увеличении экспортных квот на нефть во многом зависят от возможности увеличения добычи нефти в новых районах, и прежде всего на сахалинском шельфе, что опять- таки связано с необходимостью резкого увеличения инвестиций в разведку новых месторождений и обустройство новых районов.

5. За годы реформ значительно сократились объемы потребления углеводород­ного сырья внутри страны (6,5% — такова доля внутреннего потребления первич­ных энергоресурсов в России в мировом потреблении), что вызвано не только ориентацией ТЭК на экспорт продукции и снижением объемов добычи этого сы­рья, но и тем, что при застойном состоянии промышленности потребность в энер­горесурсах снижается.

Относительно благополучно положение России с запасами угля, но это топ­ливо менее калорийно, многие шахты выработали свои запасы, технически сла­бо оснащены и подлежат закрытию. Массового закрытия шахт не произойдет по социальным соображениям, но шаги в этом направлении уже делаются. Однако уголь не сможет спасти страну от энергетического кризиса, ибо в ее топливно-энергетическим балансе он занимает скромное место (около 17%).

Важным фактором в формировании внутреннего спроса на нефть и нефтепро­дукты являются цены на них. В настоящее время внутренние цены находятся на достаточно низком уровне по сравнению с мировыми (разрыв между экспортны­ми и внутренними ценами составляет примерно 3,2 раза), что ставится в заслугу правительству. Но, во-первых, они не так уж и низки — если сравнить их с уровнем покупательной способности основной массы населения (а именно поддержание высокого уровня внутреннего спроса признается основной задачей государствен­ного управления экономикой во всех развитых рыночных странах). Во-вторых, с экономической точки зрения вовсе не очевидно, что низкие цены на энергоресур­сы являются благом для страны (особенно, если этот фактор не используется для выпуска конкурентоспособной на мировом рынке готовой продукции), — напро­тив, чаще особо низкие цены на какой-либо фактор производства способствуют его неэффективному использованию или стимулируют его усиленный вывоз за границу (очевидно, в ущерб его более производительному применению во внут­реннем производстве). В-третьих, экономически неоправданно низкие цены на энергоресурсы оказывают искажающее воздействие на цели и задачи внешнетор­говой политики государства — например, заставляют его (ориентируясь на высо­кую разницу между внутренними и мировыми ценами) интенсивно вывозить эти ресурсы за рубеж (причем невосполнимые ресурсы) даже в тех случаях, когда мировые цены падают до такого уровня, который при рыночном подходе к делу и при прочих равных условиях диктует требование уже не продавать обесценива­ющийся продукт, а, напротив, покупать его, чтобы затем заработать при неизбеж­ном восстановлении прежнего уровня цен. Именно так поступают крупные игроки на мировых товарных рынках, включая и государства (через их государственные органы и коммерческие структуры).

Кроме того, следует отметить, что в ведущих западноевропейских странах сек­тор энергетики активно используется как элемент общей системы налогообложе­ния. Гак, например, в Великобритании государство изымает в виде налоговых платежей с нефте- и газодобывакицих компаний суммы, эквивалентные прибли­зительно 25°о от среднерыночной стоимости добываемых ресурсов. Если распространить этот опыт на Россию, то при оценке ежегодной добычи нефти и газа и стране в текущих ценах начала 2002 г. (примерно $20 за баррель нефти и $200 за I м ^{ газа) в сумме примерно в $200 млрд правительство, следуя примеру Вели­кобритании, могло бы получать ежегодно в бюджет не менее $50 млрд (что равно всей сумме доходов федерального бюджета в 2001 г.). При этом для Великобрита­нии не учитываются налоговые платежи на розничное потребление горючего и нефте- и газопродуктов, а для России не учитываются доходы от добычи алмазов, золота, металлов, угля, древесины и других природных ресурсов, которыми Вели­кобритания не располагает.

Если же взять для рассмотрения стоимостную структуру потребляемого в Гер­мании российского газа, то мы увидим, что в его розничной цене доля германских налогов почти вдвое выше, чем сумма налоговых поступлений, получаемых рос- пик кой казной.

В условиях России реализация такой меры привела бы к реальному перемеще­нию налогового бремени с населения и реального производственного сектора (пу­тем введения экономически обоснованного необлагаемого минимума заработной платы и исключения из налогообложения промышленных прибылей, реинвести­руемых обратно в процесс производства) на потребление энергоресурсов. Соот­ветственно, это дало бы старт многим потенциально перспективным програм­мам энергосбережения, что в значительной мере могло бы избавить страну от необходимости изыскивать дополнительные ресурсы для вложения в развитие энергетики.

Удержание внутренних цен на энергоносители на более низком уровне, чем аналогичные цены в США и Западной Европе, обычно обосновывается более низ­кой себестоимостью их производства. Однако более низкая себестоимость добы­чи, например нефти и газа, в сравнении с другими развитыми странами объясня­ется тем, что, во-первых, в России уровень заработной платы далеко отстает от уровня оплаты труда в этих странах; во-вторых, в издержках производства далеко не полностью отражаются амортизационные отчисления (российским компани­ям существенно выгоднее «отмывать» свои доходы через экспорт продукции по заниженным ценам, чем накапливать амортизационные фонды, которые в условиях России не защищены ни от риска обесценения рубля, ни от возможных притязаний криминала и властей различного уровня); в-третьих, в себестоимость добычи не включаются расходы на геолого-разведочные работы и скидки на ис­тощение недр, которые для западных компаний составляют весьма значительные суммы; российские же предприятия не чувствуют необходимости делать такие отчисления, поскольку за них эти работы ранее провело государство и им резуль­таты этих работ достались даром.

Если же полностью учесть все эти три фактора, то себестоимость производства в отраслях ТЭК в России окажется отнюдь не ниже, чем в любой из развитых стран мира (а видимо, даже выше — если учесть особенности сурового климата). Таким образом, вывод один внутренние цепы на энергоносители в России ниже потому, что их производители тем или иным образом субсидируются/дотируются государством. Субсидируемыми ценами паши предприятия выступают факто ром снижении среднемировых цеп на энергоносители. В итоге от этого мы теряем больше, чем зарабатываем на увеличении объемов экспорта. Кроме того, сохране­ние низких, отстающих от мирового уровня, цен на энергоносители способствует стимулированию формирования (и сохранению) отсталой структуры россий­ского производственного потенциала (в ущерб освоению новых высокопроиз­водительных производств и технологий), стимулирует экспорт сырых материалов или продуктов первого передела, препятствует внедрению эффективных энерго­сберегающих технологий в производственной сфере и в ЖКХ. Кроме того, дезори­ентирует рядовых потребителей, усиливает неравномерность и несправедливость в распределении доходов (от пониженных цен на энергоносители в значительно большей степени выигрывают получатели особо крупных доходов, чем малообес­печенные слои населения). Это поощряет развитие коррупции и ориентации предпринимательской инициативы на спекулятивную деятельность и откровенно мошеннические схемы, поскольку игра на разницах внутренних и мировых цен приносит быстрые и высокие прибыли, несравнимые с применением капитала в производственном секторе.

Рынок нефти и нефтепродуктов относится к рынку жесткого типа, т. е. харак­теризуется достаточно долговременным отсутствием альтернативных продук­тов и, следовательно, не слишком большой эластичностью спроса от цены. В условиях отсутствия альтернатив определяющую долгосрочную роль в цено­образовании на подобных рынках играют не издержки производства, а комп­лекс экономических и политических факторов, воздействующих в конечном счете как на краткосрочное, так и на долгосрочное соотношение спроса и предложе­ния нефти. Складывающийся в результате взаимодействия этих факторов уро­вень цены, в свою очередь, определяет тот уровень издержек и нормы прибыли, которые играют регулирующую роль в формировании национальных рынков неф­ти. В условиях высокой цены в качестве такого регулирующего уровня выступа­ют издержки худших условий производства или еще более высокие издержки альтернативных энергоресурсов, что порождает абсолютную и дифференциаль­ную ренту. При низких ценах в качестве регулирующих выступают издержки лучших условий. Средние, и тем более худшие, условия добычи нефти делают производство малорентабельным и даже убыточным, что требует либо исклю­чения их из производства, либо компенсации их потерь теми или иными форма- ми дотаций.

К числу факторов, воздействующих на уровень цен нефтяных компаний, от­носятся прежде всего структура и динамика производства и издержек. Для от­дельных компаний наряду с этими факторами существуют и другие: особенности географического положения компании, доступность для нее зарубежных рын­ков, степень обеспеченности собственными запасами и т. д. Конечно, самообес­печенность оказывает существенное воздействие на уровень цен и норму при­были нефтяных компаний. Однако основная роль этого фактора заключается не с только в достижении владеющими собственной сырой нефтью компаниями бо­лее высокого уровня нормы прибыли, сколько в обеспечении большей гарантии устойчивости ее динамики. При такой гарантии сохраняется устойчивое поло­жение на рынке, ради которого компания может согласиться и с меньшей нор­мой прибыли.

Методы государственного управления стабильным развитием нефтедобычи и регулирования нормы прибыли нефтяных компаний могут быть различными.Наиболее характерным примером государственного регулирования цен на нефть является введение в США в разгар энергетического кризиса начала 70-х гг. не­скольких уровней внутренних цен на нефть, что является типичным проявлени­ем эффекта множественности цен. Государством было установлено два уровня цен: более низкий уровень для старой нефти, т. е. для нефти, добываемой из мес­торождений, введенных в эксплуатацию до 1972 г., и более высокий для новой нефти из месторождений, введенных после 1972 г. Для малопродуктивных месторождений уровень цен не фиксировался и определялся рыночным механиз­мом спроса и предложения. О поэтапной дерегуляции цены на местную нефть правительство США объявило в 1979 г. Таким образом, в течение 8 лет федераль­ное правительство предпринимало немалые усилия, чтобы, стимулируя или на­лагая санкции, управлять процессами ценообразования на нефть. Одновременно с этими мерами проводилась активная энергосберегающая политика, которая по­зволила резко сократить внутреннее потребление нефтепродуктов, что, в свою очередь, предопределило падение мировых цен на нефть. В результате регулиро­вание внутренних цен на нефть оказалось более не нужным и от него отказались.

Однако правительство США проводит активную налоговую политику в отно­шении нефтяных корпораций. В зависимости от характера производства (напри­мер, истощенные скважины или высокодебетные) и категории производителя (небольшие независимые или крупные корпорации) налоговые ставки колеблют­ся от 30 до 70%. При определении величины налоговых ставок обязательно при­нимается во внимание состояние текущей конъюнктуры. В периоды низких цен на нефть нефтяным корпорациям предоставляются налоговые скидки за истоще пне недр, позволяющие значительные суммы относить к амортизационным от­числениям и тем самым выводить их из налогообложения. В периоды взлета цеп па нефть вводился дополнительный налог на сверхприбыль.

И целом, долговременной целью федерального правительства в области кот роли за ценами и в области налогообложения является обеспечение нефтяному бизнесу стабильной, не особенно высокой, но респектабельной нормы прибыли.

Неотъемлемым элементом государственного регулирования рыночных отношенни в нефтяном бизнесе США является право собственности федеральною правительства на запасы нефти, расположенные на территориях, принадлежащих государству. В США эти запасы оцениваются в 85% от всех национальных запасов. Государство, предоставляя нефтяным корпорациям право эксплуатации государственных запасов, взимает за это арендную плату.

В США действуют несколько типов арендных платежей за нефтеносные участи: бонусы, роялти и ряд других. Бонусы и роялти составляют около 99% от всех арендных платежей. Бонусы — это единовременные платежи в пользу государства собственника недр, осуществляемые при заключении концессионного соглашения. За предоставленное право разработки месторождения взимаются гак же платежи типа роялти. Они устанавливаются в процентном отношении к объе­му добычи или валовых поступлений от реализации энергоресурсов и отчисля­ются в пользу собственника недр. Американское правительство предоставляет федеральную аренду из расчета 12,5%. Размер бонуса пропорционален ожидае­мой ценности аренды: чем выше вероятная цена на нефть в течение срока кон­тракта и ниже прогнозируемые издержки, тем больше бонус.

Федеральное правительство организует аукционы и торги при сдаче в аренду принадлежащих ему запасов нефти, для того чтобы дать возможность небольшим компаниям участвовать в разработке государственных запасов нефти; часто орга­низуются лотереи на право концессии.

В России до недавнего времени отрасли топливно-энергетического комплекса, с одной стороны, выступали в качестве кредитора фактически всех отраслей эко­номики, а с другой — сами были вынуждены подавлять другие отрасли высокими ценами на энергоресурсы из-за существующей налоговой системы.

Начиная с 1992 г. нефть и газ в России были отнесены к подакцизным товарам, в то время как во всем мире такую функцию выполняют нефтепродукты и про­дукты переработки углеводородного сырья. В соответствии с законами РФ «Об акцизах» и «О недрах» Указом Президента РФ от 14 августа 1992 г. был введен акцизный сбор на нефть и газ, добываемые из месторождений с относительно лучшими горно-геологическими и экономико-географическими характеристиками (как форма изъятия экономической ренты), с зачислением его в доход федераль­ного бюджета. Одновременно были введены платежи за право пользования нед­рами и отчисления на воспроизводство минерально-сырьевой базы (последние являются во многом «переходящей» от прежней системы формой аккумулирова­ния средств на проведение геолого-разведочных работ).

В течение 1993-1997 гг. механизм формирования акциза состоял в установле­нии средней по отрасли ставки с последующей ее дифференциацией по предприя­тиям. Это весьма красноречиво показывает фискальную природу данного налога, совершенно не связанную с фактической доходностью и финансовыми возмож­ностями конкретных предприятий. Причем дифференциация акциза по предприя­тиям производилась в зависимости от текущих затрат предприятия, что, естественно, также провоцировало их на повышение затрат.

Налогообложение стало не только главным ценообразующим фактором, но и основным барьером на пути реализации новых технологических схем добычи неф­ти и газа на действующих месторождениях, а также реализации новых капитало­емких проектов — освоение и разработка почти 60% фонда нефтяных месторож­дений России стали нерентабельными при таком уровне налогообложения. В целях совершенствования налогообложения пользования природными ресурсами, рас­ширения практики применения рентных принципов налогообложения с 1 января ''002 т. введен налог на добычу полезных ископаемых с одновременной отменой на­ми;! на недра, отчислений на воспроизводство минерально-сырьевой базы и акциза нефть (по нефти и газовому конденсату налог был установлен на уровне 16,5% стоимости добываемого сырья). Однако он не устранил отмеченные выше недостатки ранее действовавшей системы «нефтяных» налогов. Для нефтедобыва­ющей промышленности новый налог, по сути, представляет собой дополнительный акциз, поскольку не учитывает индивидуальных особенностей разрабатываемых месторождений и совершенно не зависит от эффективности деятельности нефте­добывающих предприятий. Как было справедливо отмечено, «введение единой для всех месторождений... ставки налога без применения поправочных коэффи­циентов, учитывающих конкретные природно-геологические, экономико-географические и технологические условия добычи, не предполагает изъятия природ­ной ренты с лучших месторождений».

Экспортные пошлины на вывоз нефти и нефтепродуктов были введены в 1999 г. и в настоящее время являются одним из наиболее действенных фискальных инструментов мобилизации в бюджет доходов нефтяного сектора. На первых порах экспортные пошлины оказывали сильное дестабилизирующее влияние на инвес­тиционный и хозяйственный режимы деятельности нефтяного сектора. Они час­то и непредсказуемо изменялись не только в зависимости от конъюнктуры миро­вого рынка и фискальных нужд государства (задач пополнения доходной части бюджета), но и в связи с попытками сдерживания поставок нефтепродуктов на внешний рынок в целях недопущения их дефицита у российских потребителей.

В лучшую сторону ситуация начала меняться только недавно — после утвержде­нии порядка установления вывозных пошлин на нефть и нефтепродукты в «при­вязке» к уровню цен на мировом рынке и законодательного закрепления соответствующего регламента. Так, в соответствии с федеральным законодательством с 2002 г. ставки вывозных таможенных пошлин устанавливаются на основании средней мировой цены нефти «Urals» за два предшествующих месяца. Определено, что в случае падения за два месяца средней цены «Urals» ниже $109,5 за тонну (или $ 15 за баррель) пошлина не взимается. При средней цене от $109,5-182,5 за тонну пошлина устанавливается на уровне 35% разницы между сложившейся ценой и минимальным уровнем (109,5). Если цена превысит $182,5 за тонну, пошлина устанавливается в размере 40% разницы между сложившейся ценой и минимальным уровнем плюс $25,53.

Принятие такого «прозрачного» механизма (относительно сырой нефти) способно обеспечить нефтяному сектору более предсказуемый режим экспортных платежей, а значит, и возможность перспективного планирования хозяйственной деятельности. В то же время нерегулируемыми и «непрозрачными» остаются вопросы (и механизмы) тарифного регулирования экспорта нефтепродуктов, которые зачастую решаются не сообразно четко установленным правилам, а по-прежнему либо под воздействием лоббизма отраслевиков, либо исходя из текущих фискальных интересов государства. В мае 2002 г. Дума приняла поправку в Закон «О таможен­ном тарифе», по которой с 1 января 2003 г. пошлины на нефтепродукты не должны будут превышать 90% нефтяных. С начала 2004 г. экспортная пошлина на нефте­продукты увеличилась почти в 4 раза и составила в сентябре 2005 г. $140 за тонну.

Что касается нетарифных методов регулирования, прежде всего квотирования экспорта, то по формальным признакам в России отсутствуют прямые механиз­мы такого квотирования применительно к нефти и продуктам ее переработки. Однако введенные с 1999 г. инструменты регулирования экспортных поставок нефтепродуктов в зависимости от поставок на внутренний рынок по своему эко­номическому содержанию адекватны нетарифным методам квотирования экс­порта. В первую очередь это устанавливаемые балансовые задания на поставку нефтепродуктов на внутренний рынок. Постановлением Правительства «Об обес­печении поставок отдельных видов нефтепродуктов потребителям Российской Федерации» от 30 июля 1999 г. № 866 введен механизм, предусматривающий воз­можность «устанавливать нефтеперерабатывающим организациям Российской Федерации балансовые задания на поставки потребителям РФ отдельных нефте­продуктов (бензин, дизельное топливо, мазут, бензол и толуол) в процентном от­ношении от общего объема производства для всех собственников нефтепродук­тов». Государство активно использовало эту норму для недопущения локальных дефицитов нефтепродуктов на российском рынке. А в ситуации благоприятной мировой конъюнктуры на рынках энергоносителей и значительного отрыва уровня мировых цен от внутренних, при которых нефтяные компании были заинтересованы наращивать объемы экспорта, неоднократно вводились также прямые огра­ничения на экспортные поставки мазута, дизельного топлива и других нефтепро­дуктов.

Такая практика регулирования помогла воспрепятствовать дестабилизации по­ложения с нефтепродуктами на внутреннем рынке (особенно в период отопитель­ного сезона), однако повлекла для нефтяного сектора ряд негативных последствий, связанных с потерями доходов от реализации продукции по низким внутренним ценам и с неплатежами (важно иметь в виду, что значительная часть нефтепродук­тов направлялась на нужды естественных монополий, в том числе электроэнерге­тики и транспорта).

Другие регуляторы поставок нефти на экспорт связаны с формированием го­сударством графиков транспортировки по системе магистральных нефтепрово­дов. Постановлением Правительства «О дополнительных мерах по обеспечению поставок топливно-энергетических ресурсов потребителям Российской Федерации» от 10 марта 1999 г. № 262 Минтопэнерго России было поручено «разрабатывать и утверждать годовые и квартальные балансы по основным видам топлива и нефтепродуктов, предусматривая в них поставку потребителям, находящимся в ведении федеральных органов исполнительной власти и иных получателей средств федерального бюджета, топливно-энергетических ресурсов в пределах установлен­ных лимитов их потребления, обеспеченных гарантированным финансированием». На ряду с этим было установлено, что «объем транспортировки нефти для каждо­го производителя нефти предусматривается в основном согласно объему добычи нефти с учетом обеспечения ее поставок на внутренний рынок в квартальных гра­фиках транспортировки по системе магистральных нефтепроводов». Учитывая, по сути, монопольное положение указанных нефтепроводов (будучи контроли­руемыми государством, они являются практически единственным средством мас­совой транспортировки нефти как по линии экспортных поставок, так и для рос­сийских потребителей), можно констатировать, что названным постановлением введены довольно жесткие регуляторы работы нефтяных компаний (фактически Минэнерго России имеет возможность ограничивать экспортные поставки нефти для любого предприятия). Пока эти регуляторы задействовались незначительно, однако в связи с присоединением России к инициативам стран ОПЕК по ограни­чению поставок нефти на мировой рынок (в конце 2001 г.) в перспективе они, судя по всему, будут активно использоваться государством для выполнения при­нятых обязательств по стабилизации ценовой ситуации на мировых рынках.

Установление государством тарифов на транспортировку нефти (транспортные услуги «Траиснефти») на экспортных направлениях и для внутренних нужд один из ключевых инструментов регулирования деятельности нефтяных компа­ний. Транспортные затраты в стоимости нефти в последние годы достигли значительной величины. АК «Транснефть» — нефтепроводная монополия, постоянно повышающая свои тарифы. В 2006 г. тарифы на транспортировку нефти по маги стральным трубопроводам ОАО «АК Транснефть» были повышены на 9,3%.

Главный недостаток сложившейся практики формирования тарифов на транспортировку нефти — слабое обоснование их устанавливаемого уровня, отсутствие при этом должного учета конъюнктуры российского и мирового рынков, с одной сторо пы, увязки с соответствующими инвестиционными программами естественной монополии «Транснефть» — с другой. Не следует упускать из виду и такую особенность существующего тарифного регулирования, как перекрестное субсидирование тарифов по прокачке нефти (т. е. субсидирование внутренних поставок за счет экспорт пых). Установленный средний тариф на транспортировку нефти российским нефте-перерабатывающим предприятиям ($0,13 за 100 тонно-километров), по мнению специалистов «Транснефти», составляет лишь 30-35% экономически обоснован по го и покрывается за счет более высоких тарифов по экспортным направлениям. Мо швы применения перекрестного субсидирования тарифов очевидны сдерживание роста цен на внутреннем рынке. Но очевидны и последствия такой практики налицо искаженная система «ценовых» ориентиров для нефтяных компаний.

Становление в нефтяном субсекторе вертикально интегрированных компании переводит значительный сегмент поставок между потребителями с рыночных па трансфертные (внутренние) цены (см. далее).

В 1997 — начале 1998 г. был принят ряд документов, формирующих новый под­ход государства к регулированию газового субсектора, и прежде всего деятельно­сти РАО «Газпром»:

• Постановление Правительства РФ «О поэтапном прекращении перекрестно­го субсидирования в отраслях естественных монополий» от 3 апреля 1997 г. № 389;¹

• Указ Президента РФ «Об основных положениях структурной реформы в сферах естественных монополий» от 28 апреля 1997 г. № 478;

Дата добавления: 2014-11-20