Порядок богов

Итак, акция творения всего сущего, т.е. собственно космого­ническая акция в древних теогониях - это лишь повод, позволяю­щий определенным образом выстроить последовательность богов. Главное в теогонических эпосах - не рассказ о том, как была сделана Вселенная, а длинное перечисление имен богов, тем или иным образом причастных к акту творения и мифопоэтическая характеристика этих богов. Собственно творению Вселенной в теогониях и космогониях древних народов обычно посвящены одна-две строчки, да и те брошены как бы мимоходом, вскользь. Основное же содержание теогонии - это своего рода представле­ние богов, которые оказываются тем или иным образом распреде­лены относительно "точки творения" в виде длинной генеалоги­ческой лестницы.

В сущности говоря, точка творения - единственное место, сви­детельствующее о наличии космогонического начала в теогони­ях. Основной же теогонический текст представляют собой не что иное, как невообразимо длинную генеалогическую лестницу, т.е. некий фундаментальный порядок рождения богов, а, значит, сис­тему упорядоченных с помощью фактора времени мифосемантических комплексов, скрывающихся за каждой божественной персоналией. И потому боги, определенным образом упорядоченные по отношению к точке творения, - это не что иное, как определен­ным образом упорядоченная мифология данного народа.

То обстоятельство, что древние теогонии не являются по своей исходной сути космогонически-мировоззренческими системами, позволяет понять природу того факта, что теогонии, представ­ляющие различные древние культуры, никогда не вступают в спор друг с другом, не вступают в спор по поводу того, как же на самом деле произошел мир. И отсутствие таких споров совершен­но не удивительно, если встать на ту точку зрения, что теогонии вообще не отвечают на вопрос о происхождении мира, а просто упорядочивают во временной последовательности персонифици­рованные в богах мифосемантические комплексы.

Конечно, богословские дискуссии и споры в древних цивили­зациях возникают, но возникают они исключительно внутри тех или иных мифологий, и никогда не случаются между мифологи­ями. И это естественно: коль скоро предметом теогонии является не мир, а МИФ, то и общего основания для спора между различ­ными теогониями быть не может. А что касается внутрирелигиозных богословских споров, то они так же не касаются проблемы начала или - шире - проблемы божественной генеалогии, а ведут­ся прежде всего по поводу того, какому из богов отдавать статус лидера.

Но ведь если бы теогонии были по своей изначальной сути космогоническими системами, если бы речь в них шла о спосо­бах создания и устройства МИРА (а не МИФА), если бы их содержание состояло в прояснении вопроса "как устроен мир", -серьезных столкновений и споров между различными мифоло­гиями едва ли можно было избежать, и богословские дискуссии велись бы не по поводу того, какому богу должно принадлежать лидерство, а по поводу самой базовой схемы теогонии (как схе­мы происхождения мира). Если бы теогонии действительно пред­ставляли собой модели мира, сравнение этих моделей было бы обыденным фактом богословской мысли того времени. При тех интенсивных взаимодействиях, которые происходили между куль­турами на узких пространствах Средиземноморья, Двуречья, Иранского нагорья и т.д., просто неизбежно должен был возник­нуть вопрос о том, кто прав. Кто прав: грек ли, для которого существование мира начинается с "четырех первостихий" (как обычно трактуют в мифоведческой литературе начальную четвер­ку богов из гесиодовской "Теогонии"), или же древний египтя­нин, для которого началом мира является солнце (Атум), возни­кающее из водной пучины (Нуна)?

Однако таких споров не происходило. Более того, просто не­мыслимо представить спор между древним греком и древним егип­тянином по поводу того, чья теогоническая последовательность более верна. Нельзя себе представить древнего грека, который бы усомнился в том, что прежде других богов возникли Хаос, Гея, Тартар и Эрос. Как нельзя представить себе древнего егип­тянина, который был бы не согласен с тем, что Атум происходит от Нуна, и что с момента возникновения Атума из Нуна вообще начинается история. И в том, и в другом случаях мы имеем дело с абсолютными, мифологическими началами соответствующих культур, а не с началами, которые корректируются в зависимос­ти от изменяющихся знаний.

Так, древнеегипетский миф повествует вовсе не о том, что су­ществование мира началось в момент, когда некое природное яв­ление - солнце - самозародилось в глубинах водных пучин, а о том, что БОГ солнца Атум возникает в БОГЕ водной пучины Нуне так, как реальное солнце поднимается каждодневно из вод­ных пучин Нила. И это рождение Атума от Нуна является тем фундаментальным абсолютом древнеегипетской культуры, кото­рый имеет прямое отношение к проблеме происхождения динас­тий египетских фараонов (ведущих от этого священного события свой отсчет), но не имеет ровным счетом никакого отношения к проблеме происхождения мира. И оттого предмета для спора между культурами попросту нет.

То, что древние культуры не только не вступают в спор друг с другом, но и проявляют подчеркнутое равнодушие к тому, как построены чужие теогонии, является прямым доказательством того, что теогонии не строят картину мира. Они строят нечто гораздо более для них существенное: КАРТИНУ МИФА. Они

создают упорядоченную по временной оси модель собственного МИФОустройства. Создают божественные генеалогии, в кото­рых оказывается упорядочена вся совокупность мифов, характе­ризующих данное культурное сообщество.

И не удивительно, что, не являясь гипотезами, касающимися устройства мира, эти фундаментальное мифологические представ­ления оказываются не сравнимы с мифологическими представле­ниями других народов. У этих, принадлежащих разным народам мифологических представлений разные объекты. Сутью теогонии является не устройство мира, а обустройство той или иной мифо­логии, систематизация совокупности мифов посредством персо­нификации мифосемантических комплексов и посредством вве­дения тех или иных систем родства между божественными персо­нами. Систем, которые являются не мировоззренческими, а мифовоззренческими.

Рождение новых богов? - Пожалуйста. Утверждение новой фигуры на роль главенствующего бога? - Сколько угодно. Но что невозможно абсолютно, так это опровержение той СИСТЕМЫ РОДСТВА, которая заявлена в базовой теогонической модели. Споры в древних религиях возникают только по поводу лидерст­ва тех или иных богов или по поводу их места и функций в обще­мифологическом пантеоне, но не по поводу их происхождения. Происхождение - абсолютно и священно.

Древний грек может быть осведомлен в теогонической систе­ме древнего египтянина или вавилонянина, однако это ни в малой степени не отразится на его собственной теогонической системе, ему в голову не придет усомниться в том, что первоначально во Вселенной возникли Хаос, Гея, Танатос и Эрос. Ибо это фунда­ментальный МИФОЛОГИЧЕСКИЙ ФАКТ, а вовсе не аллегори­ческое выражение каких-то космогонически-мировоззренческих представлений, и этот фундаментальный мифологический факт древнегреческой культуры не может быть поколеблен мифологи­ческими фактами иных культур. И каким бы философским ин­терпретациям не подвергалась в дальнейшем эта базовая теогоническая схема, какие бы боги ни выходили на первый план в ходе греческой истории, сам этот теогонический порядок будет являться незыблемой истиной для каждого разумного грека.

И абсолютно то же самое происходит в других культурах. Порядок богов - это некий абсолют, который не может быть оп­ровергнут ничем. Мифосемантические комплексы, скрывающие­ся за именами богов, могут в ходе этого культурного взаимодей­ствия изменяться, обогащаться, становиться предметом философ­ского осмысления и т.д. Но генеалогический порядок богов при этом остается константой.

Ни древний грек, ни древний египтянин - до той поры, покуда они не становятся философами, - не ведут речь о происхождении мира, а потому и спорить им не о чем. Все, о чем они говорят -это о последовательности возникновения своих богов, и только. А ссылка на то, что мы называем природными явлениями, просто

позволяет создать зримый образ божественного происхождения: Атум (мифосемантический комплекс Солнца) возникает из Нуна (мифосемантический комплекс водной пучины), так как Солнце ежедневно поднимается из водных пучин Нила.

Иначе говоря, не боги придуманы для того, чтобы объяснить природу, а образы природных явлений используются для того, чтобы приблизиться к тайнам богов. Миф о возникновении Атума из Нуна ровным счетом ничего не говорит о том, как представ­лял себе древний египтянин происхождение мира. Но зато он сообщает о том, какая линия мифосемантической категоризации мира представлялась древнему египтянину наиболее существен­ной. С одной стороны - группа мифов, объединенных ассоциа­тивно-семантическим рядом "тепло, свет, радость, солнце, жизнь". С другой стороны - группа мифов, объединенных ассоциативно-семантическим рядом "холод, мрак, печаль, смерть". Из этой -совершенно не космогонической! - оппозиции и рождается основ­ное мировоззренческое напряжение древнеегипетской цивилиза­ции, ее неисчерпаемо-бесконечный диалог с миром смерти, но диалог с позиций жизни: диалог Атума с Нуном.

Или греческий вариант. В возникновении Геи и Хаоса отчет­ливо прослеживается другая линия мифосемантической катего­ризации. С одной стороны - плотность, наполненность, предмет­ность, тяжеловесность, телесность, "беременность" - это все, ра­зумеется, Гея (мифосемантический комплекс всего, относящего­ся к идее телесности). А с другой стороны - зев, пространство, просторная пустота, чистая протяженность, отсутствие предмет­ности и какой бы то ни было плотности, бестелесность - это все, разумеется, Хаос (мифосемантический комплекс пространства, бестелесности). Такого рода ассоциативные ряды, прилагаемые к Гее и Хаосу позволяют почувствовать смысл и суть их взаимного возникновения, возникновения в общей точке. Гея и Хаос - это категоризация мира по линии "наполненность - пустота", "телес­ность - бестелесность", и очевидно, что к космогоническому воз­никновению Вселенной это не имеет ровным счетом никакого от­ношения.

Другая мифосемантическая пара греческого варианта - Эрос и Тартар. Так сказать, динамическая пара. С одной стороны, - вле­чение, страсть, желание, искушение, любовь, - это всё Эрос (ми­фосемантический комплекс всего, относящегося к идее влечения). На абсолютно противоположном полюсе Эросу категориально про­тивостоит мифосемантический комплекс Тартара - предельная, мак­симально возможная подавленность любых желаний и влечений (мифосемантический комплекс подавленности). И снова два ассо­циативных ряда, прилагаемых к новой паре богов, позволяет понять тайну их происхождения, и вновь очевидно, что к космого­ническому возникновению Вселенной это не имеет отношения. Просто-напросто древнегреческая теогония свидетельствует о том, что для грека категоризация мира по линиям "телесность - бесте­лесность" и "влечение - подавленность влечений" является наиболее

значимой и составляет глубинную основу его мировоззрения, - что и подтверждает сам феномен древнегреческой культуры, которая вся оказывается построена на своеобразном диалоге этих двух фундаментальных пар. Но при чем тут космогоническая концеп­ция происхождения мира, которую упорно обнаруживают в гесиодовской "Теогонии" современные мифоведы?

Ни на какую объективную истину все эти последовательности богов не претендуют. Они претендуют на нечто гораздо более зна­чимое: на субъективную, а, значит, на абсолютную истину. И от­того этих различных генеалогий ровно столько, сколько различ­ных культур. Генеалогий, в которых упорядочены не просто бо­жественные имена, но совокупность мифосемантических комплек­сов, охватывающих всю смысловую Ойкумену данной культуры.

Общими же для всех без исключения генеалогий являются толь­ко две вещи: это сам факт наличия некоей точки начала и факт наличия некоей последовательности богов, выстраивающихся в некий генеалогический ряд, начиная с этой точки. Что же касается мифосемантической конкретики, то она принципиально различна и предопределяет качественное своеобразие каждой культуры.

Дата добавления: 2014-11-29