Эллинистически римская философия 13 страница

В заключение отметим, что Эпиктет предложил
своеобразный, более религиозно окрашенный вариант
стоической этики. Опорой нравственного сознания
человека у него прямо назван бог, а не природа, как
это было в «классическом» стоицизме. Но при этом он

и человека делает ответственным за нравственный
выбор, ибо добро и зло создаются самим человеком, его
свободой воли, его представлениями.

д § 8. Мировоззрение Марка йвредия ______

Марк Аврелий Антонин (121 —180 гг. н. э.), римс-
кий император, оставил записи на греческом языке
своих размышлений о человеке и мироздании. Запи-
си эти, разрозненные и неотделанные, явно предназ-
начались им для самого себя, а не для издания. Если
же к ним все-таки подойти как к некоторого рода со-
чинению, то их в лучшем случае можно назвать сбор-
ником отрывочных эссе. Византийский лексикограф
Свида (или Суда) определил жанр произведения Мар-
ка Аврелия как «руководство для его собственной
жизни». Первые издатели рукописи римского импе-
ратора печатали ее под названием «Τα εις εαυτόν»
(«К самому себе»).

Говоря о своем воспитании — с этого начинаются
заметки Марка Аврелия, — он пишет, что не поверил в
россказни колдунов и кудесников и расположился к
философии. Что касается занятий философией, то он
рад, что встретился с записями стоика Эпиктета, по-
нял, что необходимо исправлять и подлечивать свой
нрав, и не свернул в софистику, в разбор силлогизмов
и не занялся внеземными явлениями.

Тем не менее, начнем с общих мировоззренческих
положений Марка Аврелия как основания для изложе-
ния его антропологии и этики. О мире нужно помыш-
лять как о едином существе, пишет он, о едином по
естеству и с единой душой. Единство мира означает,
что все сплетено одно с другим, соподчинено и упоря-
дочено в едином миропорядке. Мир — это также не-
престанные превращения. Марк Аврелий принимает
за основоположение то, что мир сохраняют превраще-
ния первостихий или же их соединений. Все становя-
щееся становится в превращениях, пишет он. Природа
целого ничего не любит так, как превращать то, что
есть, производя молодое. Ничего не может происходить
без превращения. Сможешь ли ты вымыться, если не

превратятся дрова? — спрашивает Марк Аврелий.
Сможешь напитаться, если не превратится еда?

Вне всеобщей природы нет ничего, поэтому все
превращения происходят в ее границах. Она преобра-
зует в самое себя все, что кажется гибнущим, устаре-
вающим, и из этого делает молодое, так что не надобно
ей запаса извне и не нужно места, куда выбросить хлам.
В этом видит Марк Аврелий отличие ремесла природы
от ремесла плотника и скорняка. Превращения, изме-
нения совершаются несколькими причинами, после-
довательным рядом причин. Бросил семя в лоно, при-
водит он пример, и отошел, а там уже другая причина
берется действовать, и является дитя. Фактически речь
идет о саморазвертывании природы.

Особенно заметным в мировоззрении Марка Ав-
релия является гераклитовская характеристика бытия:
естество, подобно реке, в непрерывном течении; в
естестве целого, словно в потоке, передвигаются все
тела; вечность — как бы река из становлений; течение
и перемена постоянно молодят мир и т. д. Течение, в
котором пребывает бытие,— круговое. Вверх, вниз, по
кругу несутся первостихии, записывает Марк Аврелий.
Мир управляется по определенным кругооборотам. Из
круговращения бытия следует, во-первых, то, что нич-
то не гибнет, все вновь возрождается. Виноградная
завязь, гроздь, изюмины — все превращения, и не в
небытие, а в не-ныне-бытие, сказано у Марка Авре-
лия. Во-вторых, следует то, что все происходящее все-
гда так происходило, будет происходить и повсюду
происходит сейчас. Он выражает это понятием еди-
нородности и единообразное™ всего и говорит: соро-
калетний, если есть в нем сколько-нибудь ума, некото-
рым образом благодаря единообразию, все уже увидел,
что было и будет.

Изменениями, происходящими в мире, управля-
ют либо бог, он же разум (промысел — πρόνοια), либо
случай. Разум проходит сквозь естество и через це-
лую вечность и управляет всем по определенным кру-
гооборотам. Разумное управление миром ведет к те-
леологической предзаданности всех событий. Марк
Аврелий говорит о том, что все случается по некоему
изначальному устремлению промысла, по которому

природа изначально устремилась к такому именно ми-
роустроению, восприняв в свое лоно смыслы того, что
будет, и определив производящие силы возникнове-
ний и превращений. Управление осуществляется ради
пользы целого (вселенной). Это — общий закон (цель)
управления. Природа не приносит ничего такого, что
не соответствует тому, чем она управляет, т. е. пользе
целого.

О человеке Марк Аврелий говорит следующее: я —
это плоть, дыхание и ведущее (ήγεμονικόν) или тело,
душа, ум; телу — ощущения, душе — устремления,
уму — основоположения. Все это человек получил от
природы и поэтому может считаться ее созданием.
Состою из причинного и вещественного, говорит Марк
Аврелий. Ни у кого ничего нет собственного, но и тело
твое, и сама душа оттуда пришли. Разум каждого — бог,
и проистек оттуда. В общем, опять мы видим мнение о
единении человека и природы, о человеке — части
мирового целого (микрокосме). Что во мне землисто —
от земли уделено мне, сказано у Марка Аврелия. Как
дыхание соединяет человека с окружающим воздухом,
так разумение соединяет с окружающим все разум-
ным, потому что разумная сила разлита повсюду и
доступна тому, кто способен глотнуть ее.

Человек — часть мирового целого и в этом каче-
стве подчинен законам, установкам и интересам цело-
го. Для всякой части природы хорошо то, что приносит
природа целого, считает Марк Аврелий. Например,
дыхание и огненное начало в человеке стремятся по
природе вверх, земляное и влажное — вниз, но, подчи-
няясь построению целого, занимают то место, которое
отвела им природа, и удерживаются в соединении. Так
стихии слушаются целого. Тут уж, наверное, пора от-
метить некий прообраз холизма у Марка Аврелия (το
δλον — целое). Он нередко пользуется понятием ή των
όλων ουσία — сущность целого (всего)».

Превращения человека как части целого не выхо-
дят за рамки природы. Все, что ни случается с челове-
ком — болезнь и смерть, клевета и коварство,— при-
вычно и знакомо, пишет Марк Аврелий, как роза по
весне или плоды летом. Разумеется, из всех природных
превращений человека выделяется смерть: как часть в

целом ты возник и в породившем тебя исчезнешь. Все
сопряженное с веществом не медлит исчезнуть во все-
общем естестве, и все причинное немедленно прием-
лется всеобщим разумом. Значит, превращение челове-
ка в смерти заключается в том, что каждая его часть
переходит в соответствующую часть мира; поскольку же
человек состоит из двух частей (тело и душа-разум),
постольку у него два пути, два вида превращения после
смерти: рассеяние тела («стану землею», распадусь на
атомы, если они есть) и единение воспламенившейся
души с осеменяющим разумом, перемещение в него
после некоторого пребывания (сохранения) в воздухе.

Как все в природе, жизнь человека подчинена либо
судьбе с ее необходимостью, либо милостивому про-
мыслу, либо беспорядочной мешанине случайного. Но
все перечисленное — возможности, в действительнос-
ти же, по мнению Марка Аврелия, в жизни людей
господствует судьба-необходимость. Она составляется
из всех причин. Что приносит человеку причина-судь-
ба, то ему назначено, так как причины сплетают из-
древле и возникновение человека, и все события его
жизни. Налицо стоический фатализм.

Но при всей включенности человека в материаль-
ный мир, при всем подчинении его необходимому ходу
жизни Марк Аврелий находит в нем островок, не зави-
симый от телесного, устойчивый во всех превратностях
жизни, — это его разум. Марк Аврелий называет твер-
дыней свободное от страстей разумение. Нет у челове-
ка более крепкого прибежища, где он становится не-
приступен. Здесь мы находим, пожалуй, самое главное
положение философии Марка Аврелия — положение об
автаркии разума: необоримо становится ведущее, если,
в себе замкнувшись, довольствуется собой и не делает,
чего не хочет. Так человек получает опору в этом мимо-
летном и переменчивом существовании и независимость
от жизненных обстоятельств. Так, благодаря автаркич-
ности разума, он может сохранить себя как автономную
личность. И если понесут тебя волны, говорится у Мар-
ка Аврелия, пусть тело несут или дыхание — ума не
унесут. Он часто высказывает такую мысль: ничто теле-
сное и внешнее не касается ума и не должно перено-
ситься на него. Все страдания плоти — это ее забота.

Они не делают правительницу-мысль хуже. Не затра-
гивают ее также ни чужой порок, ни речи. Личность ав-
тономна. Для моей воли, пишет Марк Аврелий, воля
ближнего столь же безразлична, как тело его и дыха-
ние. Независимость человека от других людей, их воз-
действий он выражает понятием «стирание представ-
лений». Оно означает, что во власти человека, чтобы в
его душе не было низости, вожделения и смятения.
Того, кто принадлежит разуму, не касаются ни тиран,
ни клевета, ничто вообще.

Итак, внешние воздействия надушу невозможны.
Вещи сами по себе не затрагивают души, считает Марк
Аврелий, нет им входа в душу. Поэтому он наделяет
разум самодеятельностью, зависящей только от него.
Ведущее себя будит, преобразует, делает из себя что
только хочет. Таким образом, все, что мы склонны счи-
тать внешним воздействием, лишь только кажется та-
ковым, на деле будучи действием разумной души, ко-
торая сама создает себе своей собственный мир. Вот
как сам Марк Аврелий говорит об этом: душа сама себя
самое приводит в движение и какие суждения найдет
достойными себя, таковы для нее и будут существую-
щие вещи. Если тебя печалит что-нибудь внешнее, то
не оно тебе досаждает, а твое суждение о нем. Такого
рода суждения можно назвать «признаниями (души)»
или «договариваниями» (от себя или сверх первона-
чального представления). Так что, согласно Марку Ав-
релию, стоит только уму не признать того, что причи-
няет печаль, и ее не будет. Например, не следует
домысливать себе вреда, если тебе сообщили о брани
в твой адрес, или опасности смерти при виде больного
ребенка.

В связи со сказанным уточним, что же такое чело-
век в понимании Марка Аврелия. Из тела, дыхания и
ума, составляющих человека, ему принадлежит только
третье, так что собственно человек — это ум. «Будь
разумом!» — девиз Марка Аврелия (и всех стоиков).
В спрятанном внутри, пишет он, приводящее в движе-
ние, там жизнь, там, скажем прямо, человек. Не следу-
ет мыслить заодно с ним облегающий его сосуд и при-
лепленные к нему орудия. Вне причины, управляющей
их движением или покоем, они не намного ценнее, чем

игла ткачихи или тростинка писца. Разум человека —
это его бог, гений (в оригинале, разумеется, δαίμων —
демон). Он защитник и водитель человека, и душа де-
лает то, чего желает ее гений. Человек обязан подчи-
ниться гению и жить в согласии с ним, служить ему.
Это будет блаженная жизнь.

Таким образом, можно сформулировать другой
важнейший принцип морального наставления Марка
Аврелия: жить под руководством разума и в согласии
с ним. Его далее можно переформулировать в положе-
ние: жить в согласии с природой, так как для разумно-
го существа что содеяно по природе, пишет Марк Ав-
релий, то и по разуму. Получается, что человек должен
жить как согласно своей природе, так и общей. По
мнению Марка Аврелия, природа является источником
благой жизни, так как все, что сообразно природе,—
не зло. В природе все привлекательно, в ней нет безоб-
разного. Хороши трещины в хлебе, хороши лопнувшие
зрелые смоквы, замечает он, если их рассматривать не
отдельно, а в сопутствии с тем, что по природе. Нако-
нец, названный принцип выражается в том, что чело-
веку предписывается жить и действовать, памятуя о
взаимной связи дел божественных и человеческих, ог-
лядываясь на богов. Нельзя сделать ничего человечес-
кого хорошего, указывает Марк Аврелий, не соотнеся
это с божественным. Ведь боги не ввергают людей во
зло, напротив, они заботятся о делах человеческих и
помогают людям жить по природе.

Рассмотрим теперь конкретно, что значит жить
согласно природе и разуму, т. е. жить нравственно.
В основном это означает жить «общественно», как вы-
ражается Марк Аврелий. Первостепенным в челове-
ческом устроении является общественное, сказано им.
Основанием общественной жизни являются природа
и разум. Общественность заложена в самой природе.
Даже в бесчувственной природе есть тяготение одно-
го к другому; все спешит навстречу единородному. Что
от земли, тяготеет к земле и т. д. Тем более спешит к
единородному причастное общей духовной природе.
Уже у неразумных, пишет Марк Аврелий, были изоб-
ретены рой, стадо, семейные гнезда, едва ли не лю-
бовь. Еще более соединяющая сила возрастает у лю-

дей благодаря разуму. В родстве человека со всем че-
ловеческим родом заложены не кровь и не семя, по-
лагает он, а общность разума. Общий разум людей
развертывается в общий закон, в гражданство, в при-
частность государственности. Иными словами, общ-
ность людей выражается в таких формах связи, еди-
нения, как государство, дружба, дома, собрания и даже
во время войн договоры и перемирия, указывает Марк
Аврелий.

Ранее мы отметили связь человека с природой,
теперь речь идет о его связи с обществом. Таким обра-
зом, человек включен в два сообщества: в природное
(космос) как человек и в гражданское (полис) в каче-
стве гражданина. Об этом часто цитируемые слова
Марка Аврелия: «Моя же природа разумная и граж-
данственная. Город и отечество мне, Антонину, — Рим,
а мне, человеку,— мир».

Итак, человечество, за исключением звезд, связа-
но прочнее всего в природе. По его образному выра-
жению, легче найти землю, не прилепившуюся к зем-
ле, чем человека, отщепленного от человека. Марк
Аврелий понимает общественные связи между людь-
ми как поистине органические. Разумные существа —
это как бы суставы тела, устроенные для единого со-
трудничества. Если человек считает себя просто в со-
ставе целого (а не суставом в совокупности разумных
существ), то значит, он еще не любит людей от всего
сердца, полагает Марк Аврелий. Интересно отметить,
что, в его понимании, единение людей в сообществе
столь тесно, что человек, отщепленный от одного хотя
бы человека, уже отпал от всей общности.

Но в чем же собственно нравственный смысл об-
щественной жизни? Он в том, что личность должна
трудиться ради общества; обращает свои устремления
на общую пользу. Кроме того, он в гуманном отноше-
нии к людям, в попечении о них, в любви к ближнему,
в благожелательности к соплеменникам и т. п. По мне-
нию Марка Аврелия, для человека естественно творить
добро как бы инстинктивно, бессознательно и не тре-
бовать за это никаких наград. Такого добродетельного
человека он уподобляет лозе, которая принесла свой
плод и ничего не ждет сверх этого. Искать мзды за

добро — все равно что глазу требовать платы за то, что
он смотрит. Но глаз удовлетворяется своим действием.
Так и человек-благодетель получает удовлетворение от
самого благодетельствования.

Одним из заметных моментов гуманизма Марка
Аврелия в отношении к людям является прощение
грешников. Бесстыдных, жуликов, неверных и всяких
погрешающих он воспринимает как неизбежность
жизни и призывает быть к ним благожелательнее.
Чтобы люди понимали грешников и сочувствовали им,
он рекомендует руководствоваться целым сводом пра-
вил, который насчитывает девять положений. Вот, для
примера, некоторые из них: мы рождены друг для
друга, значит, переучивай или переноси; если делают
неправильно, то по неведению; и сам ты много погре-
шаешь, и сам такой же и т. п.

Жизнь, согласная с природой и разумом, пред-
полагает также, что человек подчиняется ходу собы-
тий, установленному ими, принимает происходящее
как должное. Марк Аврелий советует человеку: «Доб-
ровольно вручай себя пряхе Клото и не мешай ей
вшить тебя в какую ей будет угодно ткань». Поэтому
он осуждает бунт против того, что природа несет
человеку, и называет бунтующего «нарывом на ми-
ре» (его обычная метафора). Человек должен достой-
но принимать судьбу, а тот, кто печалится, опасает-
ся и сердится на законы природы, подобен беглому
рабу. Основанием, чтобы примириться и даже с
нежностью принять все, что случается с человеком,
служит для Марка Аврелия то, что все это замысли-
ла общая природа и увязала со старшими причина-
ми (а человек неотделен от всеобщей природы), и то,
что с человеком не происходит ничего нечеловечес-
кого (т. е. необычного, сверхъестественного). А на это
нет смысла негодовать.

Среди событий, с которыми человек особенно труд-
но примиряется, на первом месте стоит, конечно,
смерть. И Марк Аврелий приводит немало аргументов,
чтобы убедить человека принять ее как благо, как то,
чего желает природа. «Разве ты сетуешь, что в тебе
столько вот весу? — спрашивает он. — Так и с време-
нем, до скольких лет тебе жить».

Но, наверное, главным следствием из положения о
том, что человек — это дух, разум, а также из установ-
ки жить согласно разуму, природе и богам, будет то,
что подлинная жизнь человека сосредоточена в сфере
духовно-нравственной, в отдалении от всего телесно-
го. Благо человека надо искать не в телесном мире, а
в духовно-нравственном. Марк Аврелий требует видеть
благо в душевном складе и деянии правдолюбца. Сча-
стливую жизнь человек обретает не в славе или удо-
вольствиях, а в том, что делает его справедливым, здра-
вомысленным, мужественным, свободным. Подлинно
существующее благо — это благоразумие, здравомыс-
лие, справедливость, мужество. Человека должны при-
влекать великодушие, благородство, простота и т. п.

Стало быть, для достижения блага необходимо не
только отвернуться от зла, но проявить безразличие к
тому, что среднее между добродетелью и пороком: к
смерти и рождению, славе и безвестности, боли, на-
слаждению, богатству и бедности — ко всему тому, что
случается равно с людьми хорошими и дурными, не
являясь ни прекрасным, ни постыдным, ни добром, ни
злом. Надо отделить от разума тело, дыхание и все
извне и дать умственной силе жить чисто и отрешен-
но, пишет Марк Аврелий. Тогда человек проживет в
мире со своим гением.

По-видимому, с этим связан большой пласт раз-
мышлений Марка Аврелия, причем весьма выразитель-
но изложенных, о малоценности и ничтожности всего
телесного, реальной человеческой жизни. Можно на-
чать с того, что среда обитания человека, земной мир —
ничто в сравнении с космосом, вселенной. Все частич-
ное по сравнению с естеством — одно зернышко, а по
времени — один поворот сверла. Азия, Европа — зако-
улки мира. Целое море для мира — капля. Много таких
высказываний можно найти в записках Марка Авре-
лия. Он пишет о том, что телесное скоротечно и пере-
менчиво и не заслуживает внимания. Жизнь челове-
ка — это только настоящее, не что иное, как мгновение
в потоке бытия. Вот его слова: в этой реке можно ли
сверх меры почитать что-нибудь из этого мимо бегу-
щего — все равно как полюбить пролетающего мимо
воробышка, а он, гляди-ка, уж и с глаз долой. Особенно

обесценивает жизнь смерть. Она порождает уныние и
осознание никчемности наших усилий: нечего «дер-
гаться попусту», как выражается Марк Аврелий. Этот
хоронил того, пишет он, а потом протянул ноги и сам.
Вчера ты слизь, а завтра мумия или зола.

Итогом его рассуждений на эту тему является то,
что в жизни нет ничего истинно ценного, истинного
блага. Детские распри, забавы; души, таскающие своих
мертвецов, — перед тобой мир теней, — так Марк Авре-
лий описывает нашу жизнь. Разрушает он и последнюю,
наверное, ценность жизни и надежду человека — славу
(память). Ведь она умирает вместе с теми людьми, кото-
рые помнили о славных деяниях предков. В общем, на-
лицо его крайне пессимистическое отношение к реаль-
ности: все, что ценимо в жизни, — пусто, мелко, гнило;
собачья грызня, вздорные дети. Пессимизм Марка Ав-
релия порождает у него какой-то кинический (цинич-
ный) взгляд на вещи. Он срывает с них наряд и обнажа-
ет их невзрачность: пища — труп рыбы, птицы, свиньи;
фалернское вино — виноградная жижа, тога — овечьи
волосья, вымазанные в крови ракушки. И если раньше
человек, по его характеристике, был просто телом, ды-
ханием и умом, то теперь он — вода, прах, кости, смрад —
гнилое вещество, на котором замешан всякий.

В заключение о Марке Аврелии, наверное, можно
сказать, что перед нами пример философа-стоика, ко-
торый, вместо того чтобы учить других, хотел усовер-
шенствовать прежде всего себя.

i § 3. Неоплатонизм ____________

Кризис III в. нарушил относительную стабильность
империи. Переход от принципата к доминату сопро-
вождался вооруженными столкновениями, правлени-
ем так называемых солдатских императоров. В обще-
стве усилились религиозно-мистические настроения,
распространялись восточные культы и христианство.
В такой среде возникла и новая философская школа
поздней античности — школа неоплатоников.

Основоположник неоплатонизма — Плотин (205—
270 гг.) — выходец из Египта. В Риме поселился с 244 г.

При издании сочинений Плотина его ученик Порфи-
рий разбил их на шесть книг по девять трактатов в
каждой, поэтому они получили название «Эннеады» (от
греч. έννεάς —девятка).

Плотин исходит из платоновского противопостав-
ления идеального и материального миров, а также
положения о запредельности (трансцендентности) иде-
ального бытия. Это выразилось в учении о двух поляр-
ных запредельных субстанциях: Едином и Материи.
Единое — это высшая субстанция, сверхбытие («Еди-
ное есть все и ничто, ибо начало всего как бы еще не
есть, но будет»). Оно также благо и свет, и единство
всего существующего. «Везде происходит сведение к
единому,— пишет Плотин,— и в каждой отдельной
вещи есть нечто единое, к чему ты ее можешь свести».

Материя — низшая субстанция, небытие («Даже и
бытия не имеет материя — существуй она, она была бы
тем самым причастна благу... так что правильно будет
сказать о ней, что ее нет»). Она — начало раздроблен-
ности и множественности бытия, причина всякого рода
неорганизованности и беспорядка («Бытие материи
должно быть чем-то неопределенным и лишенным фор-
мы»), источник зла и недостатков («Ведь нужда— это
природа материи»): болезней, уродств, бедности. «При-
рода же материи дурна настолько, — сказано у Плоти-
на, — что не только находящееся в ней, но даже и все,
что только обратит к ней свой взор, [мгновенно] напол-
няется всем ее злом». Поэтому в литературе отмечают,
что понятие «материя» у Плотина (но, заметим, только
в смысле «небытия», полярной противоположности Еди-
ного) не совпадает с пониманием материи как тела и
вещества. Из последующего изложения будет видно, что
вещество, в представлении Плотина, — это лишь част-
ный случай, разновидность Материи.

Между Единым — сверхбытием и Материей — не-
бытием располагается бытие в виде Ума, Души и Космо-
са, представляющих собой уровни бытия по степени
убывания его совершенства. Родоначальником бытия
является Единое, «потенция всех вещей». Оно создает
сущее подобно тому, как солнце изливает свой свет.
Плотин пишет: «Единое есть не сущее, а родитель его...
оно как бы перелилось через край и, наполненное самим

собою, создало другое». Такой акт творения называется
в истории философии эманацией (истечением). Но не-
посредственно Единое производит только Ум, который в
свою очередь (и тем же самым способом) порождает
Душу. Душа же творит Космос. Эманация приводит к
мысли о преформизме. Все низшее содержится в выс-
шем; мир — в душе, душа — в уме, а ум — в едином.

Эманация, посредством которой возникает бытие
на всех его уровнях, есть энергия и деятельность со-
зерцания, заключающаяся в творении формы. Акты
созерцания, поясняет Плотин, творят предмет созер-
цания, как геометры чертят, созерцая. В процессе
эманации идет взаимодействие созерцания-формы с
Материей. С одной стороны, Материя — объект созер-
цания и субстрат формы; с другой стороны, и созерца-
ние-форма испытывает воздействие Материи. Резуль-
татом этого взаимодействия и будет появление Ума,
Души и Космоса. Поскольку же они возникают благо-
даря действию формы на материю, то источник эмана-
ции следует считать формой, а возникающее — мате-
рией «в отношении к нему». Таким образом, Ум —
материя в отношении к Единому, Душа — материя Ума,
а Космос — материя Души. Например, Плотин отмеча-
ет, что душа подобна материи как неопределенное и
лишенное формы по отношению к уму и смыслу, ведь
она естественно приобретает форму от них.

По-видимому, Плотин представлял себе иерархию
уровней бытия в виде концентрических сфер. Во вся-
ком случае, он пишет о том, что ум «действует и как бы
живет вокруг блага»; «вокруг ума — снаружи — кру-
жится душа».

Различие ступеней бытия обусловлено различием
их материи, которая, воздействуя на форму, создает
своеобразие Ума, Души и Космоса. Плотин говорит о
«материи вечных вещей» (Ума и Души) и материи «ста-
новящихся вещей» (Космоса). Материя идеального
мира характеризуется тем, что она «остается тожде-
ственной самой себе»; в ней «все одновременно», т. е.
вечно; она никогда не лишена формы; «имеет опреде-
ленную и мыслительную жизнь». Темнота материи в
том мире иная, чем в здешнем. В общем, эта материя
наделяется лишь одним признаком родовой Материи —

множественностью, «делением и разъединением» (ма-
терия «есть то, что разделяется»).

Материя (вещественного) мира отмечена тем, что
она изменчива, «постоянно имеет все новые и новые
идеи», существует во времени («все идеи выступают
здесь попеременно и каждый раз только одна»). Эта
материя «совершенно темна» и безжизненна. «Здеш-
няя материя» представлена либо в виде «тела», по
терминологии Плотина, т. е. в виде определенной ма-
терии (глина, золото, вода, например), либо в виде бес-
качественной «первой материи». Материя реального
мира — источник зла. Плотин замечает, что образ се-
киры не сделает зла без железа.

Теперь рассмотрим Ум, Душу и Космос с точки
зрения их материи и воздействия последней на форму.
Ум менее всего затронут Материей. Это следует уже
из того, что он — образ Единого, находящегося вне
Материи. Поэтому материя Ума — это само мышление,
интеллектуальная жизнь, это его образы (эйдосы).
Плотин пишет об этом: «Ясная и первая жизнь есть
одно с первым умом»,— а также: «Истиннейшая жизнь
есть жизнь благодаря мышлению». Эйдосы образуют
«умный мир». Их множество, и все разнообразие су-
ществующего содержится в эйдосах Ума. В Уме — «пер-
вое растение» как сущность растительной жизни; в
нем — земля как таковая, огонь как таковой и т. д.
Отсюда следует, что «материальность» Ума, в отличие
от Единого, состоит лишь в том, что он множествен,
разделен на эйдосы, что и выражается в известном оп-
ределении его как «едино-многого». Материя же в
качестве злого начала эйдосы Ума не затрагивает:
«Ведь ни огонь сам по себе не жжет, — пишет Пло-
тин, — ни другой какой эйдос не производит сам по
себе того, что он делает, возникая в материи».

Самое же мышление Ума Плотин понимает также
весьма своеобразно, весьма отлично от нашего обычно-
го понимания как словесного логического рассуждения.
Мышление, согласно Плотину, — это рациональная
интуиция, непосредственное созерцание (как это было
и у Платона) Единого и образов. Из созерцательного
характера Ума следует, что сущность его — не словесно-
логические положения, но «виды», «зрелища» (идеи).

Такую интерпретацию Ума в философии Плотина
предлагал русский историк философии П.П.Блонский.
Согласно его мнению, у Плотина была «зрительная», а
не «словесная» концепция Ума. Мышление он уподоб-
лял ощущению. Созерцаемое Умом — это «прекрасные
статуи», умственные виды (эйдосы). Плотин, пифаго-
реец-платоник, держался геометрического понимания
видов, а вовсе не считал их обобщениями (универсали-
ями) или общими понятиями.

Дата добавления: 2014-12-27