Русская философия XVIII века

Второй крупный период развития русской философии начинается с XVIII века. Исторически и логически он совпадает с переходом от Руси московской к Руси петровской. Два важных взаимосвязанных фактора, под влиянием которых развивается не только философия, но и вся духовная культура этого времени — процесс европеизации России, связанный с реформами Петра Великого, и секуляризации общественной жизни.

' Крижанич Ю. Политика. М., 1965. С. 381.

Раскол русской церкви положил начало разрушению идеала «святой Руси». В XVIII веке, когда Московское государство становится Российской Империей, старый идеал замещается идеалом «великой Руси», который и утверждается в националь­ном сознании. Этому способствовала и отмена Петром I патри­аршества и установление для церкви синодального правления. Церковь попала под власть царя и в зависимость от государст­венной власти.

В это время Россия многое перенимает из западноевропейской культуры, которая развивалась под знаменем эпохи Просвеще­ния. Огромное значение для развития всей духовной культуры России имело основание в 1755 году Московского университета. С этого времени философия отходит от схоластических образов и становится свободной от церкви. Первыми пропагандистами научного знания и философии Нового времени на Руси были Феофан Прокопович, В.Н. Татищев, А.Д. Кантемир и другие. Но наиболее видными представителями философского знания этого периода являются М.В. Ломоносов и А.Н. Ради­щев.

Михаил Васильевич Ломоносов (1711—1765) свое место в истории русской философии определил прежде всего тем, что заложил основы материалистической традиции. Он создал теорию «корпускулярной философии», основанной на атомистическом учении. В качестве вывода этой философии он формулирует знаменитый закон сохранения материи и дви­жения. Согласно этому закону, в основе мироздания лежат мельчайшие частицы, которые Ломоносов вслед за Лейбницем назвал монадами. Однако в отличие от последнего Ломоносов говорит не о духовных, а о материальных монадах и матери­альных атомах. Понятие материи он определяет следующим образом: «Материя есть то, из чего состоит тело и от чего зависит его сущность»¹. Надо сказать, что эта дефиниция материи известна еще со времен Аристотеля. Так же, как и последний, Ломоносов говорит, что «тела состоят из материи и формы»², но при этом он утверждает зависимость формы от материи, а не наоборот, как это делал Аристотель. То есть Ломоносов выступает с материалистических позиций, но как

¹ Ломоносов М.В. Избранные философские произведения. М., 1950. С. 98.

2 Там же. С.92.

2 Там же. С.92

и все материалисты своего времени, он понимал материю только в качестве вещества.

Однако материализм Ломоносова не следует понимать упро­щенно. Его философия носит секуляризованный, антиклерикаль­ный характер. Это бесспорно. Ломоносов довольно резко крити­кует и церковь, и невежество попов. Но вместе с тем он стремится примирить естественнонаучное и теологическое объ­яснение мира и в принципе не отвергает Бога — творца. «У многих глубоко укоренилось убеждение, — писал он, — что метод философствования, опирающийся на атомы, либо не может объяснить происхождение вещей, либо, поскольку может, отвергает Бога-творца. И в том, и в другом они, конечно, глубоко ошибаются, ибо нет никаких природных начал, которые могли бы яснее и полнее объяснить сущность материи и всеобщего движения, и никаких, которые с большей настоятельностью требовали бы существования всемогущего двигателя»'. Налицо, таким образом, позиция классического деизма.

Близка к этой характерной для XVIII века деистической позиции была и философия Александра Николаевича Ради­щева (1749—1802). Он, как и Ломоносов, был хорошо знаком с западной философией, в том числе и с французским материализ­мом. После выхода его знаменитой книги «Путешествие из Петербурга в Москву», в которой он беспощадно обличает крепостничество и самодержавие, Радищев становится пер­вым русским философом, провозгласившим идею чело­вечности не в лоне религиозной философии, а в качестве основного стержня секуляризированной, светской обще­ственной мысли. В своей социальной философии он опирался на идеи естественного права, что давало превосходную возмож­ность показать весь ужас существующей социальной реальности. Отсюда проистекает и тот пафос гуманизма и свободы, которым проникнута его философия и его стремление к установлению «естественного» общественного устройства.

Радищев был убежден в объективном характере природы. «Бытие вещей, — пишет он, — независимо от силы познания о них и существует по себе»². Человек же, хотя и является самым

' Ломоносов М.В. Избранные философские произведения. М., 1950. С. 93.

Радищев А.Н. Избранные философские и общественно-политические произведе­ния. М„ 1952. С. 315.

совершенным продуктом этой природы, но «взоры свои отвраща­ет от тления, устремляет за пределы дней своих, и паки надежда возникает в изнемогающем сердце»'. Другими словами, чтобы обрести надежду и жизненный смысл, человек все-таки стремит­ся обратить свои помыслы «за пределы дней своих», т.е. в потусторонний мир.

3. Русская философия XIX века (до возникновения философских систем 70-х годов)

По существу, самостоятельное философское творчество в России начинается именно в этот период, хотя фундамент его был заложен в конце прошлого века. Из философских направле­ний первой четверти XIX в. следует отметить прежде всего то, которое тяготеет к Шеллингу. Представителями шеллингианства были профессора Московского и Петербургского университетов Д.М. Велланский, И.И. Давыдов, М.Г. Павлов, которые много сделали для развития и пропаганды философии, в том числе и для создания в 1823 году первого в России «Общества любомудров». В него входили В.Ф. Одоевский, Д.В. Веневити­нов, И.В. Киреевский, А.И. Кошелев и другие. К «обществу» примыкали В.К. Кюхельбеккер и А.С. Хомяков.

Однако первым, кто положил начало самостоятельному фило­софскому творчеству в России, был Петр Яковлевич Чаадаев (1794—1856). Свои взгляды он изложил в знаменитых «Филосо­фических письмах». После публикации в 1836 г. первого из них автор был объявлен сумасшедшим и посажен под домашний арест.

Центральное место в учении Чаадаева занимает философия человека и философия истории. Человек, писал он, существо двойственное: природное и духовное. Задача философии состоит в том, чтобы изучать его не как природное, а как духовное существо. При этом Чаадаев исходит из принципа методологи­ческого и социологического коллективизма при изучении чело­века: человеческая коллективность определяет индивидуаль­ность, а коллективный разум — субъективный. Идеология инди­видуализма оказывается, таким образом, порочной в самом

¹ Радищев А.Н. Избранные философские и общественно-политические произведе­ния. М., 1952. С. 331.

своем основании. Коллективистская сущность человека является тем основным фактором, который отличает его от животного, и без общения с другими людьми, пишет Чаадаев, «мы бы мирно щипали траву», т.е. так и оставались бы животными.

Философия истории Чаадаева зиждется на принципе про­виденциализма. Определяющим фактором общественного раз­вития является божественное провидение. Божественная воля, лежащая в основе истории, с наибольшей полнотой воплощается в христианстве. Оценка исторического процесса России и ее исторической миссии носит у Чаадаева двойственный и даже противоречивый характер. С одной стороны, он страстно обличает Россию и ее историческую роль; говорит о том, что само провидение как бы исключило ее из своего благодетельного действия, что она «заблудилась на земле», и мы живем лишь одним настоящим без прошлого и будущего, что «исторический опыт для нас не существует» и т.д. и т.п. Всячески превознося католический Запад, Чаадаев ставит его в пример православной России. Но, с другой стороны, он пишет, что именно в силу своего отличия от Запада Россия имеет особую, «вселенскую миссию», заключающуюся в осуществлении «интересов челове­чества». Возражая против своих же ранних обвинений в адрес России, называя статью, в которой они содержатся, «злополуч­ной», он пишет, что ее ждет великое будущее. «И это великое будущее, которое, без сомнения, осуществится, эти прекрасные судьбы, которые, без сомнения, исполнятся, будут лишь резуль­татом тех особенных свойств русского народа, которые впервые были указаны в злополучной статье»'.

Следует также отметить, что историософская концепция Чаа­даева включает в себя и принцип географического детерми­низма. Особенно это относится к отечественной истории. «Гео­графический фактор» определяет, по его мнению, характер всей нашей общественной жизни, является господствующим во всей нашей истории и «содержит в себе, так сказать, всю ее филосо­фию»².

Роль исторической концепции Чаадаева, как и сама эта

¹ Чаадаев П.Я. Полное собрание сочинений и избранные письма. Т. 1. М., 1991. С. 536.

² Там же. С.538.

140 __________________________________

концепция, противоречива. С одной стороны, прославляя Запад, он явился предтечей западничества в России. С другой стороны, оправдание исключительности России, ее особого предназначе­ния послужило утверждению славянофильства. Сам автор, ко­нечно, осознавал двойственность своей позиции и связывал ее с тем, что наш народ пока далек от «сознательного патриотизма» и любит отечество на манер тех юных народов, «которые еще отыскивают принадлежащую им идею, еще отыскивают роль, которую они призваны исполнить на мировой сцене»'. Правота автора по вопросу о неопределенности характера национальной идеи обнаруживается сразу же, как только мы обратимся к представителям русской общественной мысли, идущим вслед за Чаадаевым. Два направления, противоположным образом объяс­няющие смысл и значение русской идеи, предстают перед нами:

Дата добавления: 2014-12-29