Философские школы 70—90-х годов XX века 6 страница

В 1954 г. австрийский ученый Людвиг фон Берталанфи (1901—1972) организовал международное общество по разра­ботке общей теории систем. Берталанфи начинал свою деятель­ность как биолог-теоретик, разрабатывавший теорию открытых биологических систем. При этом он широко использовал науч­ный аппарат, разработанный в термодинамике и физической химии. В конце 40-х годов он выдвинул программу построения общей теории систем. Одна из задач этой теории состояла в синтезе научного знания посредством выявления изоморфизма (схожести) законов, установленных в разных областях научного исследования как природы, так и общества. Эта программа ставила перед собой по сути те же задачи, которые решались диалектикой как общей теорией взаимосвязи и развития. Однако

категориальный аппарат был здесь иной, и к тому же широко использовались достижения таких новых наук, как кибернетика, термодинамика неравновесных процессов, синергетика.

Говоря о построении общей теории систем, Берталанфи отме­чал, что практически использовалось два основных подхода, два метода: 1) эмпирико-интуитивный, когда рассматривались реаль­но существующие, непосредственно наблюдаемые системы, и на основе исследования таких систем делались обобщения, претен­дующие на роль общей теории систем (ОТС); 2) обратный первому, когда, как говорит Берталанфи, начинают с другого конца: рассматривают множество всех мыслимых систем и затем сокращают его до более или менее приемлемых, рациональных пределов. Конечно, возможны комбинации первого и второго подходов. Сам Берталанфи в конце своей жизни главное внима­ние уделял разработке системной концепции человека, личнос­ти.

В нашей стране (если оставить без внимания отдельные работы, типа «Тектологии» А.Богданова) активное развитие сис­темных исследований приходится на 60-е и последующие годы. Сначала это была группа исследователей, работающих в Инсти­туте истории естествознания и техники Академии наук СССР и примыкавших к ним ученых. В 1976 году в Москве в Академии наук был создан Институт системных исследований.

Если говорить об идеале в конструировании теории систем, то надо отметить, что этот идеал на новом этапе развития воспроизводит идеал системы логического исчисления, выдвину­тый Лейбницем (см. главу о познании) или по меньшей мере является его аналогом. Вопрос ставится так: нельзя ли создать варианты теории систем, которые обладали бы всеобщностью, т.е. охватывали бы все известные, разнородные предметные области и вместе с тем имели бы структурно-математический характер, тем самым позволяли бы давать алгоритмические предписания (операторы) для предсказания и расчета?

При создании общей теории систем используются методы математики или аналогичные им. Это обстоятельство специально отмечалось математиками, в первую очередь теми, кто изучал большие системы, такие, как общество, народное хозяйство в целом или отрасль производства, популяции и биогеоценозы, а

также вычислительные машины. Так, А.А. Ляпунов (1911— 1973) писал, что имеется глубокое родство между аксиоматичес­кими подходами к изучению множеств и системным подходом к изучению больших систем. И там и здесь имеется иерархическая конструкция, с помощью которой вся система объектов, подле­жащих изучению, формируется из некоторых исходных элемен­тов. В обоих случаях имеется некоторый произвол в выборе системы описания изучаемого множества объектов, и результа­ты, которые могут быть получены, относятся не только к самой системе, но и к выбранному способу описания. Характер аксио­матики, который следует выбирать при изучении больших сис­тем, не является абсолютным, а должен диктоваться целью исследования'.

Рассмотрим в качестве примера вариант общей теории систем (ОТС), предлагаемый Ю.А. Урманцевым². Этот вариант получил высокую оценку специалистов, которые отмечают, что Урманцеву удалось преодолеть структурный парадокс, т.е. его система имеет всеобщий характер, она распространяется на все предметные области, но в то же время она дает возможность переходить к исследованию отдельных из них за счет наложения некоторых ограничений, вытекающих из природы рассматри­ваемых областей.

Основные понятия системы связаны с математическим аппа­ратом и в то же время указывают на атрибутивные свойства материи, имеющие соответственно свою эмпирическую базу. Система строится аксиоматически. В этом случае выбор аксиом играет главную, решающую роль. Для не полностью формализо­ванной общей теории систем Урманцев выбирает пять условий:

1) существование, 2) множество объектов, 3) единое, 4) единст­во, 5) достаточность.

Урманцев специально подчеркивает всеобщий характер вы­бранных им условий, их неспецифичность ни для форм движения материи, ни для типов структурной организации материи; эти условия имеют всеобщий и в этом смысле общефилософский характер.

¹ Системные исследования. Ежегодник 1971. М., 1972. С. 5—17.

Урманцев Ю.А. Начала общей теории систем//Системный анализ и научное знание. М., 1978. С. 7—41.

Заметим, что одним из факторов, способствовавших появле­нию системного анализа и системных теорий, была неудовлетво­ренность категориальным аппаратом философии, не позволяв­шим в достаточной мере выражать и изучать огромное многооб­разие реальных связей, законов, отношений, с которыми имеет дело современная наука.

В 1988 г. Урманцев опубликовал работу, содержание и на­правление которой ясны уже из ее заглавия: «Эволюционика, или Общая теория развития систем природы, общества и мыш­ления». Автор анализирует различные теории развития и, как правило, отмечает недостаточное количество связей и отноше­ний, фиксируемых этими теориями, сравнительно с тем, что дает конкретный материал, уже вошедший в обиход научного иссле­дования. Существенный недобор отношений Урманцев обнару­живает в гегелевском законе перехода «количества» в «качество» и обратно. Урманцев считает, что эти учения построены (вопре­ки существующему фактическому материалу) только на 2/8 или, что то же самое, недостроены на 6/8. Аналогичный упрек относится и к закону единства и борьбы противоположностей. Теория систем дает возможность существенно углубить и кон­кретизировать диалектическую концепцию развития. В частнос­ти, наряду с законом системной противоречивости, Урманцев формулирует и другой закон, закон системной непротиворечи­вости развития и изменения. Автор дает количественные оценки отношений противоречия и непротиворечия в системах разных порядков, приходя при этом к выводу о том, что числа отноше­ний противоречия резко уступают числам отношений непротиво­речия. Общий вывод состоит в том, что для любых систем, находящихся в процессе изменения и развития, характерны как отношения противоречия, так и обратные отношения, т.е. отно­шения непротиворечия.

В связи с работами по теории систем, особенно по общей теории систем, непосредственно связанной с философией, возни­кают проблемы, касающиеся социально-психологических аспек­тов распространения и использования теории взаимной связи и развития. Хотя работы по системному анализу ведутся сравни­тельно давно, действует много центров системных исследований и работает самостоятельно много специалистов, все же эти

работы пока не стали достоянием массового сознания. Объяс­нить это явление, видимо, возможно сложностью, абстрактнос­тью самих теорий и инерцией общественного сознания, когда предпочитают придерживаться привычных старых взглядов (ко­торых придерживается большинство), чем заниматься усвоением новых.

Завершая главу о диалектике как общей теории взаимосвязи и развития, еще раз отметим, что сама эта теория находится в процессе развития, аккумулируя в себе достижения современной научной мысли. И только в этом процессе она может отвечать своему главному предназначению: быть научной методологией познания и теоретической основой организации практической деятельности людей в различных областях общественной жизни.

Глава V. ПОЗНАНИЕ

Проблема познания является одной из важнейших, которыми занимается философия, наряду с такими проблемами, как сущ­ность бытия, человека и общества. Ее решение находится в тесной связи, а зачастую и в прямой зависимости от того, как решаются проблемы бытия.

Вспомним древнегреческого философа-материалиста Демо­крита. Все вещи состоят из мельчайших неделимых частиц — атомов. И душа тоже состоит из атомов. От вещей отделяются тончайшие оболочки — эйдосы. Эйдос Демокрита — это мате­риальная форма вещи. Попадая в человека через глаза, эйдосы отпечатываются на душе, как печать на мягком воске. Итак, два процесса определяют познание: истечение эйдосов и их впечаты-вание в душу. Но Демокрит не останавливается на этом. Он признает и активную деятельность ума. Во-первых, ум корректи­рует чувственные образы — отпечатки. Ведь эйдосы могут де­формироваться, пока они достигнут души. Во-вторых, ум позво­ляет познать то, что лежит глубже, что стоит за внешними впечатлениями, за чувственными образами-отпечатками. Имен­но ум способен увидеть невидимые глазу атомы, именно ум способен представить множественность миров людям, живущим в этом мире. Поэтому Демокрит делит познание на два вида:

темное, осуществимое чувствами, и светлое, осуществимое умом. Помимо этого подразделения древнегреческие философы

любили использовать антитезу: по истине и по мнению. Пер­вое — это то, что дает философия, поднимающаяся над обычны­ми взглядами необразованных людей. Второе — это мнение толпы. Согласно Демокриту, по мнению существуют разные вещи, а по истине — только атомы и пустота, ибо атомы и пустота — это внутренняя основа бытия любых вещей.

Современная теория познания не противопоставляет органы чувств, как инструмент познания, уму, способности человека давать логическую, понятийную картину мира. Но все же следу­ет заметить, что органы чувств дают лишь внешнюю картину явлений, изучаемых человеком. А логические средства познания позволяют, на основе общественно-исторической практики, про­никнуть в сущность явлений и событий окружающего нас мира. Этот факт в различии средств познания и зафиксирован еще древними мыслителями в форме антитезы: «чувства — ум».

Проблемы теории познания в достаточно строгой форме раз­работал Аристотель. Он уделял большое внимание анализу выводного знания. Силлогистика Аристотеля на многие столетия определила развитие логики. Группа логических работ Аристоте­ля уже в древности была объединена и получила название «Органон», т.е. инструмент для получения истинного знания.

В Новое время теория познания получила импульсы к разви­тию. У истоков этого процесса стоял Ф.Бэкон с его замечатель­ной работой, критический характер которой отражен уже в самом ее заглавии: «Новый органон». Цель этого сочинения — разработка учения о методе познания законов природы. Зна­ние — сила. Этот тезис Бэкона не потерял своего значения и сегодня. Но сила имеется только у истинного знания. Бэкон поставил на обсуждение целый ряд вопросов, имеющих большое значение для разработки теории познания. Отметим лишь неко­торые из них.

Основой познания он предлагал считать не старые авторите­ты, не церковные «священные писания», а опытно-эксперимен­тальное изучение природы. Как организовать эксперименты и анализировать их результаты; каково соотношение теории и эмпирических исследований; каким образом следует формиро­вать исходные понятия; каковы характерные заблуждения (идолы, ложные образы), стоящие на пути научного познания —

одно перечисление проблем и вопросов, предлагаемых Бэконом к рассмотрению, свидетельствует о широте и глубине его подхо­дов к процессу научного познания, к поиску истины.

Предлагая программу «Великого восстановления наук», Бэкон начинает с критики догматизма, в первую очередь догма­тизма Священного писания, которое в течение столетий рассмат­ривалось как абсолютно истинное знание и, по существу, един­ственный источник познания, и догматизма средневекового арис-тотелизма. Сомнение в авторитетах, преодоление «призраков театра» — такова первая задача, без решения которой нельзя построить новую науку.

Принцип сомнения был воспринят и Декартом. Но у Декарта он приобретает значение фундаментального принципа теории познания. Выводное знание нуждается в безусловно истинных исходных посылках. В геометрии это система аксиом, сформули­рованных еще Эвклидом. А как быть философии? Чтобы дойти до таких начал, которые не могут быть подвергнуты сомнению, надо усомниться во всем, абсолютно во всем, даже в том, что есть солнце и звезды, есть земля и небо, есть собственные руки и ноги. Но сомневаясь во всем, нельзя уйти от самого сомнения, а сомнение есть некоторая мысль, значит, мыслящая душа, сомневающаяся в существовании чего бы то ни было, несомнен­но, существует сама. Отсюда вывод, тезис, который может быть и должен быть положен в основу философии в качестве исход­ного пункта при построении истинной философской системы: «Я мыслю, следовательно, я существую» (Cogito ergo sum).

Наши заблуждения — следствие неправильного употребле­ния способностей к познанию и отсутствие метода, обеспечива­ющего правильное их применение. Аксиомы — это положения, истинность которых прямо и непосредственно видна, очевидна для нашего разума. Они — основа познания. Из них следует выводить все остальное знание дедуктивным путем. Дедукция — путь к истине (заметим, что у Бэкона главным путем получения истинного знания была индукция: путь движения от отдельных фактов, получаемых в опыте, к общим заключениям).

В «Рассуждении о методе» Декарт предлагает следующие правила познания: 1) допускать в качестве истинных только такие утверждения, которые ясно и отчетливо представлены уму

и не могут вызывать никаких сомнений; 2) расчленять сложные задачи на части более простые и доступные для решения; 3) последовательно переходить от известного и доказанного к неиз­вестному и недоказанному и 4) не допускать пропуска звеньев в цепи логических рассуждении. Применение этих правил обеспе­чит истинные знания.

Нетрудно заметить, что все рассуждения Декарта касаются в первую очередь деятельности разума. И такого рода система получила название рационализма (от латинского racio — разум). А теории познания, утверждавшие, что все содержание наших знаний определяется тем, что дано человеку в чувствах, в ощущениях и впечатлениях, получили название сенсуализма (от латинского sensus — чувство, ощущение). Крупнейшим пред­ставителем этого направления был английский философ Дж. Локк. Оппозиция сенсуализма и рационализма в значительной мере определила характер философских исследований в области теории познания в XVII и XVIII веках.

Однако уже в этот период были высказаны некоторые идеи, разработка которых определила новые направления в теории познания. В этой связи следует отметить деятельность немецко­го философа Г.В. Лейбница. Он дал оценку имеющимся знаниям, дал классификацию истин, стремясь сочетать тезисы рациона­лизма и тезисы эмпиризма и сенсуализма.

Внимание, проявленное Лейбницем к фундаментальным про­блемам логики и математики, определило появление такой его работы, как «Об искусстве комбинаторики». Лейбниц выдвинул идею создать алфавит мыслей, с помощью которого можно было бы классифицировать истины, подобно тому как Аристотель с помощью системы категорий классифицировал понятия. Если создать систему знаков для мыслей, подобную системе цифр в науке о числах (в арифметике), и использовать формулы, опре­деляющие истинность или ложность высказываний аналогично алгебраическим уравнениям, то можно разработать формальную комбинаторику, дающую возможность отыскивать истины или определять случаи, когда высказывание неизбежно окажется ложным. Таким образом, идея всеобщей науки, высказанная еще Бэконом и Декартом, получила у Лейбница форму исчисления высказываний, дающей возможность получать истинное знание формально-логическим путем.

Одной из заметных тенденций в теории познания XVIII века стала тенденция агностицизма, то есть создание таких философ­ских теорий, которые отрицали познаваемость мира. Крупнейши­ми представителями этого направления были английский фило­соф Давид Юм и немецкий философ Иммануил Кант. Агности­цизм Юма основывался на предпосылке, согласно которой чело­век может судить о чем бы то ни было только на основании тех впечатлений, которые есть в его сознании, а выход за пределы сознания, за пределы впечатлений является теоретически неза­конным. Получалось, что впечатления, восприятия отгоражива­ют человека от внешнего мира. И Юм отгораживается таким образом как от самого внешнего мира, замыкаясь в себе, в своем сознании, так и от теорий, согласно которым сами впечатления субъекта отражают внешний мир. Юм уподобляется страннику, попавшему в чужую страну на маскарад. Он видит кружение масок, но что стоит за каждой маской, он не знает и в принципе не может узнать. Поэтому он не признает утверждения матери­алистов о том, что причиной восприятия является материя, но равным образом отклоняет утверждения тех, кто считает, что образы мира даются богом. Конечно, внешний мир существует, полагает Юм, но нам не дано выйти за пределы собственного сознания. Поэтому все науки сводятся к одной, к науке о душе, к психологии.

Несколько иначе выглядит кантовский агностицизм, о кото­ром шла речь в одной из предыдущих глав (см. гл. VI второго раздела). В данном случае отметим лишь следующее. Для оправ­дания своей агностической позиции Кант выдвигает два основа­ния. Первое — это положение о том, что в процессе познания мы имеем дело только с явлением, а сущность вещи остается нам неизвестной. Второе — это положение о том, что при попытке решения метафизических, т.е. общефилософских, проблем разум сталкивается с антиномиями, то есть с возможностью получения одинаково обоснованных, но противоположных утверждений, например, что мир бесконечен и что он конечен. Это свидетель­ствует о том, думал Кант, что душа, космос и бог представляют собой такие области, которые недоступны научному познанию. Непознаваемую сущность мира Кант обозначил специальным термином «вещь в себе».

268______________________________________

Последователи агностицизма нашлись не только среди фило­софов, но и среди естествоиспытателей XIX века. В этой связи можно указать на английского биолога Томаса Гексли (1825— 1895), который ввел в оборот сам термин «агностицизм». Однако бурное развитие промышленности и естествознания самим своим ходом опровергало агностические подходы к решению даже самых сложных научных и философских проблем.

В середине XIX века возникает и развивается новое направ­ление в философии — диалектический материализм, внутри которого получили разрешение многие проблемы теории позна­ния, сформулированные в ходе предшествующего развития фи­лософии.

Отметим некоторые существенные моменты в новой теории познания.

Прежде всего следует обратить внимание на то, что концеп­ция диалектического материализма выходит за рамки традицион­ной философии, замыкавшейся в сфере абстрактно-теоретичес­кого мышления, и вводит практику в основу теории познания. Этот шаг был сделан уже на раннем этапе развития диалекти­ческого материализма. В «Тезисах о Фейербахе», написанных в 1845 году, К. Маркс сформулировал ряд принципиальных поло­жений. «Общественная жизнь, — писал он, — является по существу практической. Все мистерии, которые уводят теорию в мистицизм, находят свое рациональное разрешение в человечес­кой практике и в понимании этой практики»'. В практику в первую очередь входит материальное производство. И хотя этот вид деятельности осуществляется сознательно действующими людьми, его результаты непосредственно от сознания не зависят, а зависят от материальных взаимодействий орудий труда и предметов труда. Нельзя обрабатывать стальную отливку рез­цом, изготовленным из мягкого дерева, а только таким, который изготовлен из более твердого металла или сплава. Не может подняться в воздух самолет, не обладающий достаточно мощным мотором, с соответствующим образом выполненными крыльями и обладающий другими конструктивными особенностями, необ­ходимыми для летательных аппаратов. И только знание объек­тивных законов аэродинамики или более широко — законов

1 Маркс К. Тезисы о Фейербахе. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3. С. 1, 3.

________^________________________269

природы позволяет создавать аппараты, приборы и вообще необ­ходимые человеку вещи.

К практике относятся также реальные преобразования соци­альных отношений в обществе, хотя здесь отношения между деятельностью людей и познанием законов общественного раз­вития носят более сложный характер.

Отметим также, что в такой деятельности, как наука, ставя­щей своей главной целью познание объективных законов приро­ды и общественного развития, имеются свои способы практичес­кого действия, к которым в первую очередь относится экспери­мент.

Именно практика человечества дает главные аргументы для опровержения агностицизма. «Если мы можем доказать правиль­ность нашего понимания данного явления природы тем, что сами его производим, вызываем его из его условий, заставляем его к тому же служить нашим целям, — писал Ф.Энгельс, — то кантовской неуловимой «вещи в себе» приходит конец»'. И далее Энгельс приводит примеры из истории промышленного производ­ства и из истории науки, подтверждающие справедливость этих общих заключений. Введение практики в качестве критерия истины позволило философии диалектического материализма отказаться от распространенной среди философов претензии на абсолютную истину как главную цель создаваемой философской системы.

Философия диалектического материализма, провозгласив отказ от вечных, абсолютных, неизменных истин, бывших идеа­лом и целью познания для прежних философских систем, разу­меется, не отказывается от задач истинного познания мира, она только ориентирует ученых на постоянное развитие наших пред­ставлений о мире, на углубление и расширение этих представле­ний, предостерегая их от того, чтобы частные успехи в познании и возникающие при этом теории объявлять вечными, неизменны­ми, абсолютными.

Классификация знаний в философии диалектического матери­ализма и соответственно классификация истин строится следу­ющим образом.

' Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.21. С. 284

270 _______ __

В первую очередь решается вопрос об источнике наших знаний. Поскольку материя, являющаяся главным объектом по­знания, представляет собою объективную реальность, то и содер­жание наших знаний, правильно отображающих этот объект, оказывается независимым от познающего субъекта, независи­мым от отдельного человека и человечества в целом. Поэтому в теорию познания вводится понятие «объективная истина».

Другой момент в теории познания связан с проблемой полно­ты, глубины и точности отражения объектов исследования. В этом случае речь идет о соотношении абсолютного и относитель­ного в познании и вводится понятие «абсолютная истина» и «относительная истина». Абсолютная истина в этом случае рассматривается как точное отражение в сознании, в теории тех или иных объектов познания или их свойств. Как правило, это будут констатации фактов, событий в природе или истории, типа — «сегодня морозный день», «Россия — многонациональ­ная страна» и т.п. А сколько-нибудь сложные теории и устанав­ливаемые в них законы, как правило, имеют значения относи­тельных истин. Однако в каждой относительной истине есть элементы абсолютного, что и обеспечивает процесс постоянного развития совокупного знания человечества, хотя те или иные научные теории теряют свою силу и уступают свое место новым.

Рассмотрим более подробно вопрос о том, с помощью каких средств осуществляется процесс познания, какими способами добывается истина. В современной философии рассматриваются две основные формы познания: чувственное познание и логичес­кое познание. Чувственное познание выступает в форме образов, которые возникают в сознании человека в результате деятель­ности органов чувств и центральной нервной системы. Это ощущения, восприятия и представления.

Ощущением называется элементарный чувственный образ, например, звук, который мы слышим, цвет, который мы видим, чувство тяжести, которое мы ощущаем, поднимая какой-либо предмет, и т.п.

Восприятием называется целостный чувственный образ, кото­рый мы получаем от того или иного объекта, когда одновременно работают несколько органов чувств.

Представлением называется чувственный образ, который воз-

____________ 271

никает в нашем сознании в отсутствие того или иного объекта, когда мы вспоминаем об этом предмете и как бы просматриваем в своей памяти, как выглядит этот объект. Мы легко можем представить себе своих родных, своих друзей, свой дом, даже если мы находимся далеко от них. В представлении мы имеем обобщенный чувственный образ объекта, не связанный непо­средственно с его восприятием.

В отличие от чувственных форм логические средства позна­ния не обязательно должны сопровождаться чувственными обра­зами. Скорее верно обратное — любой чувственный образ у человека, в отличие от животных, сопровождается логическим образом.

Элементарными формами логического отражения, присущи­ми всем людям, являются понятия, суждения и умозаключения. Подробный анализ этих форм дается в курсе логики. Кроме того, в ходе развития научного познания были выработаны специаль­ные приемы и средства, позволяющие воспроизводить и объяс­нять сложные объекты. Причем довольно часто то, что кажется простым и понятным обыденному сознанию, представляет собою сложную научную проблему. Например, ни у кого не вызывает вопросов то обстоятельство, что трава и листья деревьев зеле­ные. Но потребовались длительные усилия ученых для того, чтобы ответить на вопрос, почему листья зеленые и почему они желтеют осенью.

Важнейшим способом научного познания является экспери-.мент, в ходе которого исследователь стремится получить ответ на тот или иной вопрос. Современная наука проводит весьма сложные эксперименты, для осуществления которых требуются большие и зачастую очень дорогостоящие приборы. В ходе развития науки происходит специализация ученых, так что одни становятся «чистыми» экспериментаторами, а другие «чистыми» теоретиками.

Другим важным способом познания является моделирование. Модели бывают разных типов: модели, выполненные в том же материале, представляющие собою увеличенную или уменьшен­ную копию объекта; модели, выполненные в другом физическом материале, представляющие собою аналог исследуемого объек­та, а также умственные и математические модели, позволяющие

272___________________________________________

вести исследования объектов на современных вычислительных машинах. Так, например, когда начала развиваться авиация, великий русский ученый Н.Е. Жуковский (1847—1921) пред­ложил исследовать поведение самолета в аэродинамической трубе, используя уменьшенную копию самолета. Позже совет­ский академик М.В. Келдыш (1911—1978) предложил матема­тическую модель поведения самолета в различных неблагопри­ятных условиях. Сейчас используются специальные компьютер­ные программы, позволяющие проектировать самолеты опти­мальных форм и исследовать их поведение в различных услови­ях.

Следует также отметить, что истолкование тех или иных явлений, доступных чувственному наблюдению, существенным образом зависит от общей системы представлений, свойствен­ных данной эпохе исторического развития общества. В научный оборот последних лет было даже введено специальное поня­тие — парадигма, которое как раз и фиксирует это обстоятель­ство. Поясним это на примере. Представьте себе, что вы смот­рите на вечернее небо и вдруг видите, что одна из звезд довольно быстро движется по небосводу. Почти наверняка можно сказать, что вы решите, что это летит самолет. Это предположение перейдет в уверенность, если вы услышите характерный звук авиационных двигателей. Летящий на большой высоте самолет, подсвеченный солнцем, выглядит как двигающаяся звезда. Но если ту же картину вы будете наблюдать глубокой ночью и к тому же не услышите шума двигателей, то вы наверное решите, что вы наблюдаете за движением искусственного спутника Земли. А теперь представьте себе, что вместе с вами эту же картину наблюдает человек, который жил две или три тысячи лет тому назад. Как бы он объяснил это явление? Скорее всего, он высказал бы предположение, что какой-то Бог решил пока­таться на звезде. И дело только в том, чтобы установить, кто этот озорник. Потому что в системе мифологического мышления объяснения непонятных явлений природы было возможно только через мифы.

Таким образом, объяснение наблюдаемых фактов зависит не столько от того, что именно мы наблюдаем, а от того, в какой системе представлений о законах природы и общества обсужда-

ются наблюдаемые факты. Развитие науки ведет ко все больше­му отрыву знаний от непосредственного наблюдения, ко все большему абстрагированию и использованию формальных сис­тем: математических и логических.

Общеисторическая практика человечества свидетельствует о том, что происходит постоянное совершенствование познания и что в ходе развития человечества претерпевают существенные изменения даже такие теории, которые в течение многих столе­тий принимались в качестве абсолютно истинных. Это относится в первую очередь к математике. «Начала» Эвклида (III в. до н.э.), в которых дано первое в истории науки аксиоматическое изло­жение математики, оставались образцом в течение многих сто-| летий- Но в конце первой трети прошлого столетия положение начало меняться. Начало этому положил русский математик Н.И. Лобачевский (1792—1856), который в 1826 году на заседании ученого совета в Казанском университете заявил о; намерении разработать новую систему геометрии, в которой. V постулат отличается от Эвклидова постулата.; В 1829—1830 гг. Лобачевский публикует свои исследования!| «О началах геометрии» в «Казанском вестнике». Этот шаг исто-|рики науки сравнивали с публикацией Коперником его труда о | вращении Земли вокруг Солнца (заметим, что великий немецкий | математик К.Ф. Гаусс не решился на публикацию аналогичных | математических исследований). Дело в том, что постулаты Эвк-' лида и вся его геометрия вполне соответствуют привычному опыту людей, подтверждены этим опытом и потому сама геомет­рия Эвклида представлялась наукой, точно соответствующей природе. И философы, например Спиноза, пытались строить философскую систему геометрическим способом именно для ццтого, чтобы достигнуть этого соответствия. | Геометрия Лобачевского совсем не соответствовала привы­чным представлениям. Но в то же время она не была внутренне |противоречива. Система была логически безупречна. Но даль­ше — больше. В 1868 году появляются работы немецкого мате­матика Б. Римана (1826—1866) «О гипотезах, лежащих в основании геометрии», итальянского математика Э. Бельтрами (1835—1900) «Опыт интерпретации неэвклидовой геометрии». Риман, в частности, развивал идею, согласно которой совсем не

Дата добавления: 2014-12-29