ВВЕДЕНИЕ 7 страница

Глава девятая ЭЛЛИНСТВО И РЕЛИГИИ ВОСТОКА 1. Плутарх. Об Исиде и Осирисе, 67. 2. "Вавилоника" сохранилась только в фрагментах. О значениивсемирно-исторической концепции Бероса см.: С. Аверинцев. Греческая"литература" и ближневосточная "словесность".-ТЛДМ, с. 238. 3. Пер. Б. Тураева - в его кн.: История древнего Востока, т. 2. Л.,1937, с. 253. 4. См.: В. Тарн. Эллинистическая цивилизация, с. 310-311. 5. Лукиан. О сирийской богине, 10. 6. Бион. Плач об Адонисе, 33-38. 7. Овидий. Метаморфозы, X, 724-728. 8. Бион. Плач об Адонисе, 24. 9. Иез 8, 3-14. См.: М. Брикнер. Страдающий бог в религиях древнегомира. СПб., 1909, с. 16 сл.; Д. Мережковский. Тайна Трех. Египет и Вавилон.Прага, 1925, с. 295 сл.; G. Frazer. Аdonis, Attis, Osiris. Lоndon, 1922, р.6-12. 10. См.: Н. Rаhner. Greek Myths and Christian Mystery. London, 1963, р.58. 11. Катулл, LХIII, 28-31. 12. Овидий. Метаморфозы, X, 104-105. 13. Лукиан. Разговоры богов, 12, 1. 14. Катулл, LХIII, 49-93. 15. Арнобий. Против язычников, V, 5-7. См.: Ф. Зелинский. Религияэллинизма, с. 38 сл. 16. Аполлодор. Мифологическая библиотека, II, 1, 3, 17. Иосиф Флавий. Археология, XII, I, 1. 18. И. Флавий. Против Аниона, I, 14, Тацит. Исторические записки, IV,83, М. Нильсон справедливо подчеркивает, что мистерии были неотделимы от г.Элевсина и перенесение их в Египет было лишь подражанием традиционнымобрядам Деметры. Само это перенесение было уже отступлением от древнегообычая (М. Nilssen. Тhе History of Greek Religion, р. 309). 19. Плутарх. Об Исиде и Осирисе, 53, 78. 20. Цит. по кн.: А. Ранович. Эллинизм и его историческая роль. М,1950, с. 322. 21. Тацит. Исторические записки, IV, 83-84. 22. Плутарх. Об Исиде и Осирисе, 28. 23. Цит. по кн.: Н. Никольский. Избранные произведения по историирелигии. М., 1974, с. 113. Некоторые авторы пытались вывести имя Серапис неиз египетского, а из вавилонского языка. Но, по-видимому, эти попыткинесостоятельны. См.: М.Коростовцев. Религия древнего Египта. М., 1976, с.250. 24. Геродот, например, путал евреев с филистимлянами (Геродот.История,II, 104). См.: В. Струве. Упоминание иудеев в ранней эллинистическойлитературе, с. 227. 25. Клеарх у И. Флавия. Против Апиона, I. 22. 26. Климент Александрийский. Строматы, I, 15, Каллифонт-у И. Флавия.Против Апиона,I, 22. 27.Цит. по: В. Струве. Ук. соч, с. 231. 28. Там же. См. Н. Мещерский. Екатей Абдерский и его отношение киудеям.-В кн.: Язык и литература, т. II, вып. 2. Л., 1927. 29. См.: С. Лурье. Антисемитизм в древнем мире. Пг., 1922, с. 21, Ф.Зелинский. Асинарии-ослопоклонники.-ЕЭ, т. III, с.268. 30. Филон. Dе Vita Mosis, II, 27, Leg. аt Саjum, 23. 31. Создание книги чаще всего относят к последним годам III в. илипервым годам II в. См.: прот. А. Князев. Историческое и богословскоезначение "Письма Аристея к Филократу".-ПМ, Париж, 1957, XI, с. 130-131.Перевод "Послания к Аристею" приложен к первому русск. переводу "Иудейскойвойны" Иосифа Флавия (1787). Англ пер. АРОТ, v. II, р. 83-122, Аristeas tоРhilocrates. Ed. and tr. by M.Hadas. N.Y., 1951. Легенда, рассказанная в"Послании", перешла в раннехристианскую традицию. См.: КлиментАлександрийский. Строматы, I, 22; Псевдо-Иустин Увещание к эллинам, 13;Ириней. Против ересей, III, 21. Сохранилась она и в Талмуде (ГемараИерусалимская, Мегилла, 62, 4). 32. См.: Диоген Лаэртский. Цит. соч., II, 42; V, 78. Переченьисторических анахронизмов в "Послании" см. в статье Ф.Зелинского "Аристей"(ЕЭ, т. III, с. 110-111). 33. Язык перевода Торы отличается от языка других книг Библии, вошедшихв Септуагинту. Около 130 г. до н. э. внук Бен-Сиры (Иисуса сына Сирахова)знает уже почти все Писание по-гречески (см. его предисловие к "Премудрости"Бен-Сиры). Книги, включенные в греческую Библию и не вошедшие вветхозаветный канон, называют неканоническими (Товит, Юдифь, Маккавейские,Бен-Сира, Барух, Премудрость, некоторые части Даниила, послание Иеремии, 3-якн Ездры). Часть из них была написана по-еврейски, часть по-гречески.Расположение книг, а иногда и текста в Септуагинте отличается отобщепринятого еврейского (масоретского) текста. 34. Филон. De vita Mosis, II, 41-42. 35. Иустин. Диалог с Трифоном Иудеем, 68, 71. 36. Главными вариантами текста Торы были: протомасоретский (положенныйв основу общепринятого еврейского текста), самарянский и тот, которыйпослужил основой для перевода LХХ. См. введение И. Амусина к его переводутекстов Кумрана (т. I. М., 1971, с. 52). 37. Исх 22, 28. Слово "Элогим" (Бог) формально может быть переведено иво множественном числе (И. Флавий. Против Апиона, II, 33). 38. Слова Апиона у И. Флавия. Против Апиона, II, 6. Часть III МУДРЕЦЫ ВЕТХОГО ЗАВЕТА Глава десятая ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ МУДРОСТЬ И ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ Иерусалим, 420-400 гг. до н. э. Две вещи всегда изумляют меня: звездное небо надо мной и нравственный закон во мне! И. Кант Мы расстались с Иерусалимом в тот момент, когда властная рука Эзрыповернула корабль Израиля на путь строгого следования Закону (См. том. 5,глава XXII). Отныне слово "иудей", подобно слову "эллин", стало приобретатьрасширительный смысл, означая принадлежность не столько к нации, сколько кОбщине, жизнь которой всецело определяется велениями Торы. Кроме того,ветхозаветная Церковь уже не ограничивалась пределами Палестины" хотя рольметрополии в религиозной жизни по-прежнему оставалась ведущей. Что же происходило с иерусалимской Общиной после Эзры и Нехемии? Ответить на этот вопрос нелегко; два с половиной века, прошедшие послереформы, скрыты от нас почти непроницаемой завесой. Библия фактически ничегоне говорит о событиях того времени; летописи, памятники и документы несохранились. Уже Иосиф Флавий мог рассказать об интересующей нас эпохе малодостоверного. Ясно одно: период владычества персов (538-333) протекал в Иудеесравнительно спокойно. Сатрапы редко вмешивались во внутренние дела Общины,довольствуясь сбором податей (1). Народ постепенно оправлялся после невзгод,терзавших страну. Укреплялась связь между Иерусалимом и диаспорой -единоверцами, жившими в Вавилоне, Сирии и Египте. Иудейство получило наконец те условия, в которых оно моглососредоточиться на духовных проблемах. Священная поэзия переживает в этивека настоящий расцвет. Ее направление и тематика показывают, чтополитические дела отступили для израильтян на второй план. Книги Библии,написанные между 400 и 200 годами, говорят о напряженной духовной жизни:спорах, исканиях и новых поворотах религиозной мысли. Притчи, Иов,апокалиптические писания, Экклезиаст подобны пикам подводного хребта,подножие которого скрыто в глубинах вод. По ним мы можем хотя бы отчастисудить о том, чем жил тогда Израиль. Для преемников Эзры альфой и омегой оставалась Тора, в которой онинаходили мировоззрение и храмовый устав, основы этики и обряды,воцерковляющие все стороны повседневной жизни. "Моисеев Закон" тщательноизучали и толковали; его рассматривали как наиболее древнее и совершенноевыражение Слова Божия. "Галаха" - пояснения к Законупреподавалась в особыхшколах, возникших впервые, вероятно, еще при Эзре. Как гласит предание, эти училища находились в ведении Кнесет ха-Гедола,Великой Синагоги, или Великого Собора. В него входили старейшины, знатокиТоры, которых считали авторитетными хранителями и комментаторами Предания.Им впоследствии поручили и составление первого канона библейских книг, в томчисле пророческих(2). Кнесет, в отличие от позднейшего Синедриона, был не политическим, а впервую очередь церковным учреждением; главной заботой его являлся ЗаконГосподень. Административная же власть находилась в руках первосвященника,подчиненного персидскому губернатору(3). Первосвященники не былиобязательными членами Собора, хотя некоторые из них, особо почитаемые,входили в него. В основу своей деятельности "Мужи Великого Собора" положили триправила, зафиксированных впоследствии в Талмуде: Будьте осторожны в суждениях, Поставляйте больше учеников И делайте ограду Торе(4). Смысл этих изречений, невзирая на их лапидарность, ясен. ТолкованиеЗакона требует большой осмотрительности; "ученики" - это те, кто целикомпосвящает себя изучению Закона, а слова об "ограде" предостерегают противчуждых влияний. Под "Торой" в данном контексте скорее всего подразумевалосьне только Пятикнижие, но и весь свод наставлений, входивших в устнуютрадицию ветхозаветной Церкви(5). Этим и исчерпываются наши сведения о Великом Соборе. Однако хотя о немизвестно мало, роль его, по-видимому, была велика. Упроченное Собором законничество стало одним из краеугольныхкамней позднего иудаизма. Впрочем, в персидский период блюстители Торы еще не пользовалисьбезраздельной властью в духовной жизни Общины. Среди соферов, книжных людей,были и другие группы, столь же влиятельные. Да и вообще ветхозаветнаярелигия никогда не останавливалась в своем развитии, постоянно порождаяразличные направления. Уже в первое столетие после плена законники столкнулись с оппозицией влице мудрецов, хакамов (От слова хокма - мудрость), наследников царскихлетописцев и собирателей фольклора. В кругах, близких к ним, были написаныкниги об Ионе и Руфи, авторы которых вдохновлялись универсализмом пророков. Мудрецы не выступали против Торы, устной и письменной, но онирешительно отказывались примириться с узким пониманием ее принципов. ПодобноСократу, хакамы, хотя и уважали традицию, однако побуждали людей по-новомувзглянуть на себя и свои убеждения. Авторитет мудрецов не уступал авторитету законников. Примечательно,что, если от трудов Мужей Собора не осталось ничего, кроме приведенных трехизречений, писания хакамов бережно хранились и часть их была включена вБиблию. Это служит косвенным доказательством того, что два главныхнаправления иудаизма тех времен не находились в прямой вражде. У них быломного общего, и они дорожили этим. Став выше распрей, мудрецы спокойноделали свое дело: собирали древние притчи, слагали псалмы и поэмы,составляли антологии. Для них важнее всего было не опровергать кого-то, аделиться с людьми своими думами о человеческой жизни и ее путях. Своим патроном хакамы считали Соломона, ибо при нем (по египетскомуобразцу) впервые была создана корпорация писцов-соферов. Это сословиепережило и раскол царства, и монархию, и плен, но в память о славном прошломоно по-прежнему любило называть свои писания Соломоновыми. Под этимназванием они и вошли в Библию (Притчи, Песнь Песней, Экклезиаст,Премудрость). Ветхозаветная Церковь, а за ней и новозаветная признали, что в этихкнигах запечатлено то же божественное Откровение, что и в Торе и у Пророков.Этим утверждалось, что Слово Господне может быть дано людям в самыхразличных формах. У хакамов редко говорится о видениях, таинственных зовах и повеленияхвозвещать людям волю Творца. Нет в их книгах слов: "Так говорит Господь",столь характерных для Закона и Пророков. На мистиков или провидцев хакамывообще походили очень мало. Светские люди, не связанные ни с Храмом, ни сошколами Торы, они ориентировались на повседневный общечеловеческий опыт. Уних почти нигде не упоминается Моисей, их мало волнует священная историяизбранного народа и его мессианские чаяния. Даже само слово "Израиль"отсутствует в большинстве их книг. Хакамы не только защищают другие народыот нападок законников, как, например, автор Книги Ионы, но делают героямисвоих произведений неизраильтян. Языческих соблазнов они больше не боятся,ибо в те дни вера Израиля стояла уже незыблемо. Это позволяло хакамам безопасения изучать литературу Востока. У них можно найти идеи, сходные совзглядами писателей Египта, Вавилона, Персии, даже - прямые цитаты из ихкниг(6). Подобная открытость миру вытекала из главной установки хакамов - начатькак бы все заново, отрешась от исторической традиции, и рассматриватьчеловека как такового, в его первозданности, стоящего перед лицом жизни,смерти и Вечности. Именно поэтому они не хотели ссылаться на Тору иобетования и предпочитали говорить об обыкновенных людях и обычных жизненныхперипетиях. Пророк сознавал себя посланником Божиим, хакам же говорил от своеголица, не претендуя на особое ясновидение. Ему казалось поэтому вполнеуместным размышлять над загадками бытия, повествуя об идумее Иове илиприводя выдержки из халдейских поэтов. Хокма, мудрость, играла в Израиле ту же роль, что философия у греков.Согласно Книге Царств, Соломон - родоначальник хакамов - говорил "одеревьях, от кедра ливанского до куста, растущего из стены, говорил озверях, и о птицах, и о пресмыкающихся, и о рыбах"(7). Но главным дляеврейских мудрецов было не естествознание, а отыскание секрета счастливойжизни. В этом они стали предшественниками эллинистических философов. Онисчитали, что "мудрость" извлекается прежде всего из самой жизни, из ееконкретных обстоятельств и проявлений. Вот почему и стиль их литературыничем не напоминает стиль научных трактатов. Иудейские философы предпочиталиязык поэтов, безымянную мудрость многих поколений с ее живыми образами иметкими поговорками. Как мы уже знаем, еще до плена книжники любили собирать пословицы,загадки и афоризмы. В эпоху же Великого Собора один из хакамов соединилнесколько таких сборников, предварив их своим вступлением. Так возниклаКнига Притч Соломоновых. Пролог ее охватывает первые девять глав книги и какбы подводит итог всем предшествовавшим этапам в истории хокмическоймысли(8). Один современный писатель заметил - когда переходишь от чтения Пророковк Притчам, кажется, будто спускаешься с неба на землю. И в самом деле, этакнига содержит главным образом мысли о семейной жизни и воспитании детей,занятиях горожан и земледельцев, о дружбе и честности, бедности и богатстве,трудолюбии и праздности. Богослов IV века Феодор Мопсуестский полагал даже, что Притчи как плодтолько человеческого разума не должны быть включены в Писание (9). ОднакоЦерковь судила иначе, и на это были основания. За житейскими сентенциямикниги стоит нечто гораздо большее, чем кажется на первый взгляд. На примереПритч мы видим, как Откровение, не ломая естественного хода человеческоймысли, медленно проникает в ее недра и в конце концов приводит к познаниюволи Творца. Хакамы начинают с того, что указывают ориенгиры для разумногоустроения жизни, а в игоге им открывается мир возвышенного и одухотворенногожизнепонимания. "Мудрость" в устах составителей Притч многозначное слово. С однойстороны, она есть качество человеческого ума, с другой - она тождественна с"порядком", или "уставом", в частности с тем, что помогает царю управлятьстраной, а простому человеку - семьей и хозяйством. Этого рода "мудрость"была для израильтян иноземным сокровищем, ибо ее заимствовали из стран свысоким уровнем цивилизации. И наконец, смысл слова связан с жизненнойумудренностью, с оценкой, которую бывалый человек давал окружающему. Но если бы "мудрость" хакамов этим и исчерпывалась, то можно было быусмотреть в Притчах некую внерелигиозную прагматическую этику, наподобиеЭпикуровой. Поэты Востока, которых читали хакамы, нередко проповедовалискепсис в отношении к вере и неприкрытый культ наслаждений. Разочарованностьи доходящий до цинизма нравственный релятивизм, которыми проникнуты "Песняарфиста" или "Беседа господина с рабом", могли казаться единственно трезвымвыводом из наблюдений и размышлений над жизнью (См. том 2). Ветхозаветные книжники, несомненно, испытали на себе воздействиеподобных настроений. Тем не менее вера давала им силы побороть пессимизм.Чувство Бога, присущее хакамам, есть поразительное чудо, и их писаниябесценны для нас именно как исповедание этой живой, непобедимой веры. Уже в сказании о Соломоне ясно была выражена уверенность в том, чтовысшая мудрость не есть лишь плод искушенного ума, но дается человекуТворцом. Молитву царя, просившею у Господа мудрости, можно рассматривать каксвоего рода прелюдию ко всей хокмической литературе. То, что кажется толькоземным, - в основе своей, как и жизнь, есть дар Божий, Ибо Господь дает мудрость, из уст Его знание и разум. Притч 2,6 Впрочем, Библия никогда не понимала божественный дар как подачку,брошенную людям нерадивым и праздным. Человек сам должен искать, принять ивзрастить в себе небесный дар (Притч 2, 1 и далее). Он - не безвольный ипассивный "потребитель" мудрости; его призвание всеми силами умножать ее. Подобно Царству Божию евангельской притчи, мудрость сравнивается ссамой большой драгоценностью, перед которой все тленные сокровища - ничто. Счастлив человек, нашедший мудрость, и человек, обретший разумение, Ибо польза ее больше серебра и больше золота ее ценность. Она дороже жемчуга, и ничто из желанного тебе с ней не сравнится. Притч 3, 13-15 Восточная и античная философия предназначалась обычно для избранных.Автору же Притч всякий эсотеризм чужд. Мудрость не скрыта за семью печатями.Она громко взывает к людям на улицах и площадях (1,20). Поэт изображает ее ввиде проповедницы, которая обращается ко всем, желающим ее слушать. У греков мудрость подчас сама по себе считалась добродетелью. В КнигеПритч, наоборот, именно добродетель почитается истинной мудростью, ибо мудрне тот, кто имеет много знаний о мире (что это в сравнении с самим миром?),а тот, чья жизнь согласуется с велениями Божиими. Нарушение Его воли естьбезумие или род самоубийства. Особенно озабочен наставник судьбой тех, кто впервые вступает всамостоятельную жизнь. Он предостерегает своих слушателей от заразы греха, сотвращением говорит о распутстве, алчности, насилии, не жалея красок рисуетповедение глупцов, ослепленных пороками: Обдумай стезю твою для ноги твоей, и все пути твои да будут тверды. Не уклоняйся ни вправо, ни влево; удали ногу твою от зла. Притч 4,26-27 Призывая к миролюбию, состраданию и чистоте, автор Притч далек отзаконнического формализма. Предвосхищая Евангелие, он указывает на сердцекак источник злых и добрых поступков: Больше всего хранимого храни сердце свое. Притч 4, 23 При этом мудрец вовсе не склонен считать добро "естественным" и легким.Он слишком хорошо знает предрасположенность человеческой натуры ко злу. Нессылаясь на Книгу Бытия, он говорит о греховности людей как о чем-то самособой разумеющемся. Горькие слова упрека вкладывает он в уста мудрости: Звала я - вы не послушались, простирала руку свою, но не было внимающего, и обличении моих не приняли. Притч 1, 24-25 Одним словом, людям отнюдь не свойственно повиноваться голосу совести иразума. Этот библейский реализм не позволяет хакаму искать источникнравственности в самом человеке: ведь воля ко злу присуща ему так же, как ик добру, если не больше. Поэтому опорная точка для этики должна находитьсявыше, в сверхприродном мире. Выбирая между добром и злом, которые человекобнаруживает в себе, он должен следовать добру как закону, установленномуТворцом. Подлинная мудрость, таким образом, неотделима от веры, отстремления выполнягь заповеди. Эта мысль выражена в афоризме, который не раз повторяется у хакамов: Страх Господень начало мудрости, и познание Святого разум. Притч 9, 10 Но что такое "страх Господень" - боязнь наказания за грех? Неверно было бы совсем исключить такое понимание. Однако слова о"страхе Господнем" - не запугивание, а лишь констатация нравственногомиропорядка, своего рода предупреждение об опасности, таящейся в грехе. Этонечто близкое к индийскому понятию о Карме и греческому - о Дике. Здесь важно подчеркнуть, что библейский мудрец видит в "страхе" тольконачало мудрости (во временном смысле слова), ибо боязнь возмездиясоответствует лишь примитивной, начальной ступени духовной жизни. Но этого мало. Вторая половина приведенной строфы показывает, что"страх Господень" имеет и более глубокий аспект (Строфы в библейской поэзииобычно содержат одну и ту же мысль в двух вариантах). Его синоним "познаниеСвятого", т.е. Богопознание, а это слово в Ветхом Завете, как известно,означает любовь, веру и близость к Богу. Следовательно, "страх Господень"есть вовсе не ужас перед карающей десницей, а скорее боязнь потерять Бога,отдалиться от Него. Недаром мудрость сравнивается в Притчах с Древом Жизни,которого лишился человек, нарушивший Завет (3,18). На языке Библии "боящийся Бога" это человек, проникнутый благоговением."Богобоязненность" рождается из того священного трепета, который возникает всердце перед лицом Сущего. Без этого чувства не может быть подлиннойрелигиозности(10). Оно в свою очередь отодвигает боязнь кары на задний плани почти угашает ее. "Совершенная любовь,- по слову апостола, - изгоняетстрах". Следует подчеркнуть, что для простого страха в Притчах употребляетсядругое слово, нежели для "страха Господня" (пахад, а не ира). Мудростьговорит отвернувшимся от нее людям: Когда, как буря, придет на вас страх (пахад) и беда, как ураган, понесется на вас, когда постигнет вас несчастье иболь, Тогда будут звать меня и не услышу я, будут искать меня и не найдут. За то, что возненавидели познание и не приняли страха (ира) Господня. Притч 1,27-29 Итак, повторяем, есть два страха: один - боязнь возмездия, другой -трепетное благоговение перед Высшим. Если первый может послужить "началом"для грубых душ, то второй - неотъемлемое свойство веры и любви к Богу, изкоторых рождается воля к добру. Слова Христовы: "Кто любит Меня - тотзаповеди Мои соблюдет" указывают на это последнее основание нравственностикак форму отношения человека к своему Создателю. Но если жизнь в согласии с "мудростью" есть исполнение небесной воли ибожественного замысла по отношению к человеку, то как не предположить, что"мудрость" должна иметь и более широкое значение? Ведь судьбы людей - частьобщих судеб мироздания, и вся Вселенная зиждется на воле и замысле Творца.Поэтому автор Книги Притч видит в Премудрости Божией силу, устрояющуюкосмос. В человеческом бытии греху и немощи противостоит мудрость какисполнение велений Сущего, в природе хаосу противостоит вселенскаяПремудрость, которая созидает небо и звезды, растения и животных в ихпоразительной сложности и красоте. Здесь на пути ветхозаветной мысли незаметно вырастало искушениепантеизмом. Если мироздание столь чудесно, не заключена ли тайна его в немсамом. Не является ли Премудрость-устроительница лишь имманентным свойствомВселенной как божественного целого? Эта идея издавна казалась людям вполнеестественной, а от пантеизма до обоготворения природы оставался один шаг.Однако израильские хакамы, отказавшись считать самого человека источникомдобра, не могли признать и божественности природы. Верно, что в ней повсюдуобнаруживаются стройность и порядок, но значит ли это, что они коренятся всамой природе? Автор Книги Иова отвечает на этот вопрос в своем гимнеПремудрости (11): Человек не знает к ней стези, и ее не сыскать в странеживых. Бездна говорит: "Во мне ее нет!" и море говорит "Не у меня!" Она сокрыта от глаз всего, что живет, и от птиц небесных утаена. Аввадон* и смерть говорят: "Только слухом мы слышали весть о ней!" ---------------------- * См. том 5. Все, что изумляет нас во Вселенной, есть творение абсолютного Разума,воплощение Его вечной Премудрости. Отраженный свет и источник света - неодно и то же. Искать средоточие мировой гармонии нужно лишь в Творце. Бог - вот Кто знает к ней путь, и Он ведает место ее. Когда Он ветру давал мощь, и полагал меру движениям вод, И для дождя назначал устав, и стезю для громоносных туч, Вот тогда Он узрел, исчислил ее, испытал ее, и устроил ее,- И сказал человеку так: "Бояться Господа это мудрость, И удаляться от зла разум". Так Библия утверждает связь космического и нравственного миропорядка вих общем происхождении из божественной Воли. И законы человеческой жизни, изаконы естества имеют один источник: Творца, проявляющего Свою беспредельнуюмощь через Премудрость. Задолго до того, как уровень организованности в природе стали связыватьсо словом "информация", задолго до возникновения кибернетики и бионикирелигиозная и философская мысль выработала идею разумности мировойструктуры. У греков исходным пунктом для этой идеи служила целесообразность,наблюдаемая в мире. Ветхий Завет как бы через голову науки, исходянепосредственно из веры, провозгласил верховную Мысль основой Вселенной. Господь Премудростью основал землю, утвердил небо Разумом. Разумом Его разверзлись бездны и облака кропят росою. Притч 3, 19-20 Псалмопевец вторит Книге Притч, восклицая: "Господи! Ты все сотворилПремудростию" (Пс 103,24). Слова "Премудростию сотворил" буквальнопереводятся "сотворил в Премудрости". Это значит, что божественная Хокма есть первопринцип, архе, "начало"космоса, которое искали натурфилософы Эллады. Знаменательно, что иудейские толкователи Библии считали равнозначнымивыражения: "В Премудрости сотворил Бог небо и землю" и "В начале сотворилБог небо и землю". Это понимание было воспринято Отцами Церкви(12).Действительно, под "началом" (решит) автор Книги Бытия, по-видимому, разумелне временное начало, а вечную Премудрость Творца. Это подтверждают словаевангелиста Иоанна: "В начале было Слово", ибо Слово, как мы увидим, естьсита Божия, неотделимая от Премудрости. Словом Господним сотворены небеса и Духом уст Его - все воинство их. Пс 32,6 Этот стих псалма, перекликающийся со строками Книги Притч, говорит отворческой роли Слова-Премудрости. Он сближает учение о Хокме с античнойидеей Логоса и современной философской космологией. Когда Шредингер говорито "квантовой механике Бога", Джинс - о "мировой Мысли", а Эйнштейн - оРеальности, "которая проявляет Себя как высшая Мудрость и блистающаяКрасота", - они приходят, по существу, к тому же, о чем учит Библия. Картина мира, которая разворачивается сейчас перед человеком,обнаруживает неисчерпаемую сложность и заставляет задумываться о Творце кудабольше, чем двадцать пять веков назад. Но и тогда, когда земляпредставлялась неподвижной и космос - обозримым, природа потрясалавоображение человека и он славил в ней непостижимую Мощь, отображенную вовсех чудесах мироздания. Чтобы исключить всякую мысль о самотворении природы, автор Книги Притчговорит, наконец, и от лица самой Премудрости Божией, которая предшествуетмиру: Господь создал меня в начале путей Своих, прежде творений Своих отвека. Искони я помазана, от начала, прежде бытия земли. Я родилась, когда еще не существовало бездны, когда не было источников,обильных водою. Я родилась прежде гор, сооружена прежде холмов, Когда Он не создал низемли, ни полей, ни начальных пылинок Вселенной(13). А следующие строки рисуют праздничное утро мироздания. Премудростьвыступает здесь не только как архетип для всей твари, подобный Платоновуцарству эйдосов, но и как соучастница творческого процесса. Кажется, чтоперед нами своеобразный библейский вариант "Тимея". Мир зиждется на основемеры, структуры, математических фигур(14). Когда Он устроял небеса, я была там, когда проводил круг по лицубездны, Когда утверждал вверху облака, когда укреплял источники бездны, Когда давал морю закон, чтобы воды не переступали пределов, Тогда я была сНим художницей и была радостью Его каждый день, Ликуя пред лицом Его. Притч 8, 27-31 Чем же все-таки является тут Премудрость? Душой мира? Идеей космоса?Или созидательной силой Божества? Библия никогда не считала, что мироздание есть нечто мертвое. Напротив,есть много мест в обоих Заветах, где прямо говорится об одухотворенностиприроды (15). Некоторые комментаторы именно в этом ключе понимали идеюПремудрости Но Писание достаточно ясно указывает на Премудрость как на нечтопричастное Божеству(16). Нередко возникала мысль, что Хокма в Ветхом Завете есть звено,связующее Творца и тварь. Однако такое толкование покидает библейскуюпочву(17). Хотя Премудрость действительно как бы находится на грани междуАбсолютным и тварным, но она не может в одинаковой степени принадлежатьобоим. Для библейского мышления бытие в строгом смысле слова принадлежиттолько Богу. Все остальное лишь от Него получает жизнь. И если Премудростьтварна, она не может быть божественной, а если она от Бога, она несотворена. Правда, в Притчах она говорит о себе, что Господь "создал" ее. Ноэто не то творение, о котором повествует Книга Бытия. Там мир является изнебытия по слову Создателя. Здесь же Премудрость рождается из недр самогоБога. "Я вышла из уст Всевышнего",читаем мы в Книге Иисуса Сирахова (24,3). Сущность Премудрости связана с тайной самораскрытия Божества, котораяявляется важнейшим пунктом библейского богословия. Утверждая безусловную надмирность Творца и Его непостижимость, ВетхийЗавет в то же время знает и об Откровении Бога миру. Через это Откровение,или Самопроявление, Неизреченный становится познаваем для человека. Самомиротворение есть уже такой акт выхода Бога из безмерной глубины сверхбытия.Вступая в Завет с людьми, приближая их к Своей Полноте, Ягве открывает Себятвари. Глас Его, обращенный к пророку, огненный столп, небесная колесница,облако в Храме - все это символы Теофаний, делающие возможнойбогочеловеческую историю. Один из первых образов Богоявления в Библии -Малеах Ягве, Ангел Господень, который есть как бы Само Божество, ноумаленное для того, чтобы стать доступным человеку(18). В дальнейшем этотконкретный образ сменяется в Библии тремя главными Теофаниями: Словом, Духоми Премудростью Ягве(19). Они составляют одно в Боге. Но в то же время мывидим, что Слово - это преимущественно Бог созидающий. Дух - Его животворнаясила, а Премудрость - устроительница Вселенной. Это как бы три Ангела Ягве,лики и откровения Его сущности. Не случайно, что на иконах Премудростьизображалась в виде Ангела(20). Слово, Дух и Премудрость суть те аспекты высшего Бытия, которые толькои могут быть восприняты человеком(21).Вне их никакая положительная мысль оБожественном невозможна, а законно лишь "отрицательное", апофатическое,богословие, которое утверждает абсолютную непроницаемость Сущего длясознания человека. Итак, нет оснований считать, что в Книге Притч Премудрость внеположенаБогу - посредник или тварь. Но почему, если Хокма - только сила Божия, Притчи наделяют ее личнымичертами? Прежде всего, как "Ангел Ягве" Премудрость есть личностное откровениеСущего. Здесь можно видеть и большее: предвосхищение ипостасной тайныБожества, хотя предвосхищение смутное, едва уловимое... С другой стороны, персонификация Хокмы связана с особенностямиеврейского языка, необыкновенно конкретного и образного. В Библии нередкоолицетворяются отвлеченные понятия и явления природы, племена и самочеловечество. Грех и кровь, природа и страны, звезды и горы изображаются ввиде существ(22). Слово "Хокма" в древнееврейском языке женского рода, и представленаПремудрость в виде жены, которая, построив прекрасный дворец, созывает тудавсех, кто хочет внимать ее словам(23). "Дом Премудрости" и сама она означаютосуществление на земле намерений Творца, царство людей, исполняющих ЕгоЗавет. Поэтому "Дом" этот считают также прообразом Царства Божия, Церкви,Богоматери, поэтому и чтения из Книги Притч относят к праздникам Девы Марии. Антиподом Жены-Премудрости является в книге Жена-Блудница, заманивающаяв свои сети человека. Она олицетворяет грех и безумие, которые обрисованы сотталкивающими подробностями(24). Писания мудрецов постоянно возвращаются к этому противопоставлению.Хакамы не проповедуют метафизического дуализма (как последователиЗаратустры), но предлагают человеку выбор между двумя путями. Многие псалмытого времени посвящены этой теме. Она станет центральной в писаниях Кумранаи апостолов. Кратко ее можно выразить словами псалма: "Яко весть Господьпуть праведных, а путь нечестивых погибнет". Таким образом, мы вновь оказываемся перед проблемой добра и зла,свободы и воздаяния. Развилка на дороге жизни гарантирует людям свободный выбор. Благодарясвободе человек сам несет ответственность за избранный пугь. ПротивлениеТворцу, грех, не может остаться без последствий. И речь идет не столько окаре, идущей извне, сколько о разрушительной силе самого греха: Ибо упорство невежд убьет их и беспечность глупцов погубит их. Притч 1, 32 Прежде всего человек должен был утвердиться в простой и ясной мысли - сБогом он жив, вне Его мертв. Эта мысль была одной из центральных уже вМоисеевом Завете. "Вот Я предложил тебе ныне жизнь и добро, смерть и зло"(Втор 30,15). Тора и пророки, псалмопевцы и мудрецы - все они говорят облагословенной жизни праведников и бедствиях, ожидающих рабов греха. Однако не нужно было быть слишком проницательным, чтобы увидеть,правило это далеко не всегда осуществляется в действительности. Как же втаком случае понять смысл невзгод, постигающих праведника? В ответ на этотвопрос хакамы говорили о благотворной роли страдания: Наказаний Господних,сын мой, не отвергай и не тяготись обличением Его, Ибо кого любит Господь, того и наказывает, и благоволит к нему, как ксыну. Притч 3, 12 Но и этот взгляд при всей своей возвышенности порождалмного недоумении. Жизнь оказывалась сложнее любых схем. Ведь если раньшеИзраилю Бог открывался преимущественно в истории народа, то хакамы сталиразмышлять над Его проявлением в жизни природы и отдельной личности. Здесьпонять действия Промысла было куда труднее. Поэтому неизбежно должен былнастать момент, когда возникла потребность не только хранить уже данноеОткровение, но и просить о новом. Уже не первый раз в дни скорбей и сомнений обращался Израиль к Сущему.И вот снова он возвышает голос, чтобы говорить со своим Господом. Этотпоразительный диалог мы находим в самой трагичной и героической книгеБиблии, книге, носящей имя Иова.

ПРИМЕЧАНИЯ

Дата добавления: 2014-12-25