ЧАСТЬ II 2 страница

В русской средневековой традиции тоже была версия, что на­звание «Русь» связано с цветом «русый». Традицию эту обычно все­рьез не принимают. Тем не менее у нее весьма глубокие истоки. Так, в некоторых ранних славянских памятниках зафиксировано обозначение месяца сентября как руен или рюен, то есть почти так, как в славянских языках назывался и остров Рюген (обычно Руйяа). Значение этого названия месяца то же, что и прилагательного «ру­сый»: именно коричнево-желтый, багряный (уже позднее слово «русый» станет обозначать несколько иной оттенок). По существу, все формы обозначения Руси в западноевропейских источниках объясняются из каких-то языков и диалектов как «красный», «ры­жий». При этом необязательно речь должна идти о внешнем виде, хотя и внешний вид в глазах соседей мог этому соответствовать. Красный цвет в столь важной для средневековья символике озна­чал могущество, право на власть. Красный цвет могли специально подчеркивать, как подчеркивал автор «Слова о полку Игореве» «черленый», то есть красный цвет щитов русичей. Для язычников эпохи военной демократии было свойственно и ритуальное рас­крашивание, на что обращал внимание Юлий Цезарь, говоря о бриттах (они красились в синий цвет).

О языке русов сведений пока мало, и нужна конструктивная концепция, которая позволила бы объяснить разрозненный мате­риал. Выше упомянуто любопытное сообщение неизвестного авто­ра XV в., согласно которому рутены называли поморян «галматами». В этой связи напрашивается параллель с иллирийскими далматами, тем более что и известных по германским источникам гломачей называли также делемичами. Географ XVI в. Меркатор язык рутенов с острова Рюген называл «словенским да виндальским». Очевидно, какое-то время рутены были двуязычными: пере­ходя на славянскую речь, они сохраняли и свою исконную, которую Меркатор считает «виндальской», т.е., видимо, венедской. В со­временной германской лингвистике имеет широкое распростране­ние и обоснованная версия, по которой в северных, прибалтийских пределах некогда жили не германцы, а илирийцы или венеты, так называемые «северные иллириццы».

Доказывается этот тезис главным образом материалом топо­нимики. Значительная часть топонимики северо-западного побе­режья Адриатики имеет аналогии в Юго-Восточной Прибалтике. Добавим, что та же топонимика встречается также в северо­западной части Малой Азии и прилегающих к ней европейских об­ластях.

Топонимика иллирийско-венетского облика уходит в достаточ­но глубокую древность, может быть, к концу эпохи бронзы, когда по всему Европейскому континенту происходят значительные пе­редвижения племен, в том числе передвижения, вызванные пора­жением Трои и ее союзников из Малой Азии, а также венетов (XII в. до н.э.). Именно в последней четверти II тысячелетия до н.э. на юго-восточном побережье Прибалтики появляется чуждое для это­го района узколицее население, которое и доныне отражается в облике живущих на морском побережье литовцев, латышей и эс­тонцев. Именно эта часть Балтийского моря называлась некогда Венедским заливом, и такое название применительно к Рижскому заливу сохранялось вплоть до XVI в.

Как соотносились иллирийский, фракийский и венетский языки, остается неясным, но принадлежали они, по всей вероятности, к одной группе. Близок к этой группе был и кельтский язык, хотя кельтские черты в культуре южного берега Балтики, которые вы­являются немецкими археологами в последнее время, возможно, имеют уже вторичное происхождение, наслаиваются на более ран­нюю венето-иллирийскую культуру. Имена послов и купцов «от рода русского», называемые в договорах русов с греками, Олега' и Игоря, находят более всего аналогий и объяснений именно в вене-то-иллирийском и кельтском языках. Встречаются в их числе и та­кие, которые могут быть истолкованы из иранских языков, что не­удивительно, если учесть глубокие местные традиции этого языка в Поднепровье, а также в эстонском (чудском) языке.

Вопросы для самоконтроля

1.Южная и северная теории возникновения Руси, источники о народо­населении Европы на рубеже и в начале первого тысячелетия.

2.Представления ведущих отечественных и зарубежных ученых об этнообразовании и формировании славянского этноса.

3.Индоарийская и норманская теории происхождения славян.

4.Лингвистические подходы в установлении истории возникновения славян.

5.Археологические и антропологические теории происхождения славян.

РОЛЬ МИГРАЦИИ И ВЕЛИКОГО ПЕРЕСЕЛЕНИЯ В ФОРМИРОВАНИИ СЛАВЯНСКОГО ЭТНОСА

Исторические судьбы трех поначалу разных народов - русов, словян, венедов оказались настолько тесно переплетены, что в районе Восточной Европы они со временем стали представлять собой своеобразное единое целое. Процесс объединения (ассими­ляции) проходил на основе славянского элемента, но этнические различия сохранялись еще довольно долго, в частности, эти разли­чия отразились в «Повести временных лет». Единое целое трех народов стало основным компонентом формирующейся в ІХ-ХІ вв. древнерусской народности. В то же время наличие различных этно­сов в немалой степени повлияло на форму и характер государства Киевской Руси и народа, населявшего его территорию.

В настоящее время большинство народов Европы говорят на индоевропейских языках. Само название этой группы языков ука­зывает на районы их древнего распространения - Европа и Индо­стан. Долгое время индоевропейские племена занимали также территорию Средней Азии, значительную часть Малой и Передней Азии. В свою очередь, в Европу проникали или в ней сохранялись и племена, говорившие на иных языках. Остатком очень древнего неиндоевропейского населения являются проживающие в Испании баски. На северо-востоке Европы издревле жили племена, гово­рившие на языках уральской группы, позднее угро-финские племе­на. К последним в настоящее время относятся финны, карелы, ко­ми, марийцы, мордва, а в Центральной Европе - венгры, пришед­шие сюда из Предуралья в конце IX в. Около начала нашей эры в степи Причерноморья начали проникать с востока также тюркские племена, часто смешанные еще на востоке с уральскими и индоев­ропейскими племенами.

Вопрос о времени зарождения больших языковых групп племен остается спорным, поскольку до конца еще неясны закономерности языкового и социального развития в ту отдаленную эпоху. Можно сказать лишь, что они тесно связаны между собой. Как правило, интенсивность социального развития ускоряет и языковые измене­ния. Но воздействуют и иные факторы. Так, выделение особых диалектов неизбежно, если племена занимают обширные террито­рий. Контакты же с племенами иных языков еще более ускоряют обособленность. С другой стороны, многое зависит от прочности племенного строя. В отдельные периоды привязанность к племен­ным традициям сильнее, нежели связь с занимаемой территорией. На одной и той же территории могли долгое время удерживаться различные племена, не смешиваясь друг с другом.

Можно отметить и еще одну закономерность. Очень часто тра­диции (и в том числе язык) лучше сохраняются у отколовшейся части этноса. Особенно прочными они могут оказаться в изоляции (например, где-нибудь на острове). Изолированность может быть достигнута и искусственным путем: население держится своей тра­диционной общины либо потому, что на ее права покушается ка­кое-то большинство, либо потому, что община обеспечивает своим членам определенные преимущества.

Древнейшие эпохи жизни человечества доступны пока главным образом археологии и антропологии, в меньшей части лингвистике (в основном названия рек и других местностей) и этнографии. Письменная история народов начинается с эпохи становления классового общества и государств, хотя в историко-географические сочинения обычно попадают и народы, еще не вступившие в эту стадию.

Первым народом Северного Причерноморья, известным по письменным источникам, являются киммерийцы. Киммерийцы совершали походы в Переднюю и Малую Азию. Они участвовали в сокрушении Трои в знаменитой Троянской войне (XIII или XII в. до н.э.), то есть выступали уже в то время союзниками греческих городов, видимо, будучи заинтересованными в торговле с ними. В VII в. до н.э. киммерийцы были вытеснены из Причерноморья пришедшими с востока скифами. Разные источники сохранили све­дения об отступлении киммерийцев в Малую Азию, Кавказ и в За­падную Европу по дунайской долине. Проникали киммерийцы в Западную Европу и раньше.

Археологические следы пребывания в Западной Европе кимме­рийцев обнаруживаются в разных местах от Италии и Южной Франции до северо-запада Европы. Можно ли связать киммерий­цев с каким-либо позднейшим европейским этносом? Ответа на этот вопрос пока нет. В античных сочинениях встречались утвер­ждения об общности происхождения киммерийцев, кимеров - од­ного из ответвлений кельтов (в настоящее время это название со­храняется за уэльсцами) и кимеров, живших на рубеже нашей эры на севере Шотландского полуострова. В ирландских сагах сохрани­лась версия, что эта группа кельтского населения вышла «из Ски­фии», с территории между «Красным» (так называется в сагах Чер­ное море) и Каспийским морями, причем идет это население на запад на протяжении многих поколений берегами Средиземного моря до Испании, а затем уже переселяется в Ирландию. Предания о переселении из Восточной Европы были известны и еще одной группе кельтского населения - проживавшим в Шотландии пиктам. На севере Европы у норманнов сохранялись предания о «цветущей Азии». Правда, выводили себя скандинавские норманны из Малой Азии, из-под Трои. Но у французских норманнов - норманнов, осевших на севере Франции (в Нормандии), жила версия о том, что их во II в. вывел Роллон с Дона. Эта версия могла быть заимство­вана норманнами у ранее прибывших сюда, причем действительно с Дона, аланов - ираноязычного племени.

В науке издавна существуют два больших направления. Одни ученые объясняют практически все особенности культуры и соци­ального развития местными условиями - так называемые автохто-нисты, другие - миграциями и заимствованиями. В действительно­сти же имел место и одно и другое. Но в разные периоды менялось соотношение этих факторов. Столетиями люди могли жить на од­ном месте, а потом вдруг приходили в движение. «Вдруг» - это так нам кажется теперь. А тогда для переселении возникали веские причины. Внезапное или почти внезапное изменение климата, пе­ренаселение, давление воинственных соседей, изменение в спосо­бах хозяйствования и многие другие, теперь нам малопонятные причины могли побудить население покинуть насиженные места и искать новые места для поселения. Если при этом не меняются прежние условия, то в памяти народа остаются предания о могилах предков и т.п., как это и отмечалось у некоторых кельтских и север­ных племен. Но верования тоже могли изменяться, а с усвоением иных верований могли усваиваться и чужие предания. Поэтому-то в памяти народной часто жили весьма противоречивые сказания о собственном происхождении. В тюзднейшее время хранители исто­рии - жрецы - могли и сочинить какую-то более красивую версию. Так, у большинства народов Европы память о переселениях опус­калась до Троянской войны. Но эта война и действительно привела к большим перемещениям населения: союзники троянцев в значи­тельной части должны были покинуть Малую Азию и переселиться в отдаленные области Европы.

Война эта по времени, видимо, совпала с большими перемеще­ниями населения в Европе, вызванными другими причинами, а распространение на Центральную Европу нового погребального обряда - трупосожжения - связано с малоазиатским влиянием, где этот обряд (и соответствующие религиозные представления) заро­дился значительно раньше. Да и топонимика указывает на значи­тельное перемещение населения: языковеды отмечают совпадение большого числа географических наименований по треугольнику: северо-запад Малой Азии и примыкающие области Балканского полуострова - северо-запад Адриатики - юго-восточное побережье Балтики, хотя топономика и не позволяет установить время, когда эти перемещения происходили.

Другая большая волна переселения приходится на VIII—VII вв. до н.э. Она, видимо, была связана с вторжением в степи между Волгой и Дунаем многочисленных скифских племен. Но есть вер­сия, что киммерийцы покинули и причерноморские степи ранее появления скифов по каким-то внутренним причинам (возможно, климатическим). Незадолго до начала нашей эры начинается пере­селение племен с морского побережья северо-запада Европы. Од­ной из причин этого переселения было опускание суши. Климат в этой части Европы менялся заметнее, чем в более южных районах. В Скандинавии за сравнительно короткое время он изменялся от оледенения до почти субтропиков, а Балтийское море то заливало прибрежные территории, то превращалось в закрытое неглубокое озеро.

Период с IV по VI вв. н.э. получил название «Великого пересе­ления народов», поскольку с места снялись почти все народы Ев­ропы и произошла грандиозная перекройка этнографической кар­ты, сопровождавшаяся колоссальным перемещением разных пле­мен и народов. Именно в этот период закладываются основы со­временных народов Европы. Но из-под пепелищ великого пересе­ления в ряде случаев можно извлечь и древние традиции, пере­жившие бурное время.

Славяне появляются на исторической карте лишь в VI в., но яв­ляются одним из самых архаичных индоевропейских народов. Оче­видно, они либо не попадали в поле зрения древних авторов, либо были известны им под другими именами. Основную часть сведе­ний этого периода составляет четвертая книга Геродота - грече­ского историка V в. до н.э. Геродота часто называют «отцом исто­рии». Это не совсем верно. У него были предшественники в горо­дах малоазиатского побережья Эгейского моря. Сам Геродот ис­пользовал, в частности, труд историка и географа VI в. до н.э. Гека-тея. И тот и другой пользовались также сведениями, полученными от жрецов - традиционных хранителей исторической памяти наро­дов. Но Геродот особенно интересен потому, что он сам посетил Северное Причерноморье и дал описание Скифии во многом как очевидец. В книге «Геродотова Скифия» Б.А. Рыбаков дал самую высокую оценку добросовестности греческого историка. В этой книге Б.А. Рыбаков как раз и стремится отыскать славян па север­ной окраине Скифии. Он связывает со славянами одну из переска­занных Геродотом версий о происхождении скифов. Поддерживает Б.А. Рыбаков и выдвинутую ранее версию О.Н. Мельниковской о том, что так называемая милоградская культура VII—II вв. до н.э. была славянской и что именно племена этой культуры у Геродота названы именем «невры». Примечательно также, что лесостепная культура IX-VIII вв. до н.э. (так называемая чернолесская), сло­жившаяся еще в киммерийское время, По своей конфигурации сов­падает с архаичным слоем славянской топонимики. В целом же картина оказывается таковой, что на переходе от эпохи бронзы к железному веку славяне скрывались под разными именами и вхо­дили в состав разных в материальном отношении культур.

Но археологические и антропологические данные убеждают в том, что население лесостепной полосы не покинуло своих земель вместе с киммерийцами. Древнее население сохранилось также в Приазовье (меоты, синды и др.), которое, кстати, и могло принад­лежать к индоарийской ветви. Другое дело, что нам неизвестно, как далеко простирались славянские или другие местные языки на за­пад в Центральную Европу и где вообще эти языки зародились. Та же упомянутая выше тшинецкая культура старше чернолесской на полтысячелетия и простирается до центра Европы, а появление в Центральной Европе культуры колоколовидных кубков относится ко времени еще на полтысячелетия более раннему.

Геродот более, чем кто-либо из его предшественников, обра­щал внимание на обычаи разных племен, почему его справедливо считают «отцом этнографии». По-своему это было закономерно. Развитие классового общества и государственности в Греции отда­ляло греков от «варваров», делало более заметными отличия их обычаев от тех, что сохранялись народами с еще прочным племен­ным строем. И слушатели его «Истории» теперь уже с удивлением узнавали о таких странных обычаях, которые в большой мере были свойственны и их собственным предкам.

Необходимо помнить, что обычаи, даже самые будто бы неле­пые, чаще всего являлись спутниками определенных верований. Геродот старался понять именно религиозные истоки странных для эллина эпохи расцвета Древней Греции обычаев разных наро­дов, естественно, обращая внимание прежде всего на экзотические особенности. Вместе с тем он склонен и сомневаться в правильно­сти отдельных рассказов, если они оказывались слишком непохо­жими на то, с чем ему постоянно приходилось сталкиваться. И не верил он не только тому, что существуют, например, люди с козли­ными ногами, но и тому, что финикийцы действительно обогнули морем Африку. Геродоту показалось невероятным, чтобы солнце вдруг стало светить с другой, северной стороны, поскольку понятия об экваторе не было. Зато теперь его можно поблагодарить за столь ценные сведения, в реальность которых сам он не верил.

«История» Геродота, как и все сочинения того времени, пред­назначалась для чтения перед публикой. Поэтому в ней много от­дельных рассказов, занимательных для слушателя.

Помимо «Истории» Геродота, в данном разделе помещаются сведения античных авторов о венетах-венедах. Сведения эти не от­личаются такой цельностью, как рассказ Геродота, но это именно те сообщения, которыми пользуются в разысканиях о начале сла­вянства.

Как было сказано, в германской средневековой литературе «ве­нетами», «венедами», иногда «вандалами» именовали либо всех славян, либо их прибалтийскую часть. «Вендами» вплоть до XVIII' в. называли себя сами балтийские и полабские славяне. Вопрос об их тождестве, однако, наталкивается на очевидное противоречие: об­ласть первоначального расселения венедов не совпадает с терри­торией достоверно известных славян. Племена венедов уже в рим­ское время шли по берегам Балтийского моря, куда славяне прихо­дят лишь в VI в. Но позднее название Балтийского моря как «Ве-нетского» закрепляется лишь за одной его частью - Рижским зали­вом, то есть опять-таки областью, куда славяне не доходили. А «Венетским» эту морскую акваторию называют и авторы XVI в. Олаус Магнус и Герберштейн.

Помимо проблемы соотношения венедов и славян, выяснения причин их позднейшего смешения, существует еще проблема соот­ношения разных этнических групп, носящих название «венеты». Некогда венеты (энеты) жили на южном побережье Черного моря в Малой Азии, где их остатки находил еще и географ II в. до н.э. Страбоп. Эти венеты согласно преданию целиком или частично переселились в Европу, где во времена Юлия Цезаря существовали три группы племен с таким названием: венеты на полуострове Бретань в Галлии, венеты в долине реки По (Пад) (память о них живет в названии города Венеция), а также упоминавшиеся уже балтийские венеты. Данных о британских венетах мало, а потому трудно проводить какие-либо сопоставления их с другими группа­ми венетов. Что же касается венетов малоазиатских и адриатиче-ских, а также венетов прибалтийских, то о их связи в какой-то мере можно говорить. И римляне, и венеты адриатические считали себя переселенцами из Малой Азии, покинувшими родные места после падения Трои. Может быть, эти предания послужили причиной то­го, что венеты никогда не воевали против римлян.

В античной традиции интерес к венетам адриатическим был связан главным образом с тем, что через них в Средиземноморье поступал балтийский янтарь. Месторождение янтаря связывали с рекой Эриданом, которую отождествляли либо с По, либо с Роной (Роданом) в Южной Галлии, либо с северной рекой Рулон (предпо­ложительно Неманом). Еще в IV в. до н.э. северные страны посе­тил Пифий из Массилии (Марселя), добравшийся до «твинонов», поставлявших янтарь. Запискам Пифия многие не верили. Вів. н.э. Плиний Старший написал целое исследование о янтаре, где рас­смотрел разные версии о местоположении легендарной реки Эри-дан. В его время уже точно было известно, где именно добывается янтарь: при императоре Нероне (54-58 гг.) на поиски янтарной ре­ки было отправлено специальное посольство, которое достигло янтарных берегов и вернулось с богатейшими подарками с побе­режья Балтики.

В литературе обьино разные группы венетов-венедов рассмат­ривают как различные по происхождению племена. Но у самих ве­нетов, похоже, жили предания о связи их с малоазиатскими вене­тами. Вождем венетов в «Илиаде» Гомера назван Пилимен. У Ти­та Ливи, римского историка рубежа новой эры и уроженца адриа-тической Венеции, он носит имя «Палемон». Палемон почитался венетами адриатическими и, возможно, также венетами балтий­скими. Примечательно, что это имя носил легендарный предок династии литовских князей. Имя это греческое (означает «борец», «борющийся»), следовательно, занесенное в Прибалтику с юга. В позднейшей традиции Палемона считали племянником Нерона, в чем, возможно, отразилась память о римском посольстве эпохи Нерона. По побережью Балтийского моря были распространены предания о постройке здесь городов Юлием Цезарем Августом. Нерон был последним из рода Юлиев (все они носили имя Юлий Цезарь Август), причем род этот особенно настойчиво подчерки­вал свое родство с троянцами.

Сознанием родства, возможно, объясняется и тот любопытный факт, что именно через венетов адриатических шла торговля Бал­тийским янтарем. Плиний Старший сообщает, что у венетовских женщин янтарь был в изобилии, причем использовали его не столько в качестве украшений, сколько в виде лечебного средства от ряда женских болезней.

О времени появления венедов «по берегам Венедского залива» письменных данных нет. Но интересно, что именно в эпоху Троян­ской войны на этой территории появляется явно пришлое населе­ние, отмечаемое вдоль побережья антропологами. Население это отличалось от местного прибалтийского более узким лицом, и сей­час их потомки составляют довольно многочисленную часть в при­брежном населении Литвы, Латвии и Эстонии. Известный антро­полог Н.И. Чебоксаров, изучавший состав населения Прибалтики в 1952 г., выделял эту специфическую группу как «поптийскую», то есть причерноморскую. Давно было замечено также, что в так на­зываемой поморской культуре (VII—II вв. до н.э.) распространены «лицевые урны» - погребальные урны со стилизованным изобра­жением на них человеческого лица. Подобные урны ранее были из­вестны в Трое. Позднее они встречаются также у этрусков в Италии.

Вопрос о взаимоотношениях разных групп венетов в настоящее время не решен.

Великое переселение народов - эпоха, в которую погибает ка­завшаяся вечной Римская империя, гибнет античный мир и начи­нается средневековье, одним казавшееся мрачным, другим - оздо­ровляющим. Эпоху великого переселения датируют обычно IV-VI вв. н.э. В действительности началось оно раньше: с конца последнего тысячелетия до нашей эры устремляются на юг некоторые народы с побережья Северного и Балтийского морей, постоянно надвига­ются разные, в основном ираноязычные, племена с востока (сар­маты, аланы, роксаланы). Кельты и германцы теснят друг друга с одних и тех же территорий, то продвигаясь к границам империи, то уходя далеко на север или на восток, разорванными группами рас­селяются остатки некогда обширного фракийского мира. О многих племенах и языках и вовсе ничего не известно, поскольку у них не нашлось непосредственных наследников.

И все-таки эпоха великого переселения отличается от предше­ствующих. Отличается не столько масштабами переселений, захва­тившими огромные территории, сколько условиями, в которых они совершались. На рубеже нашей эры племена и народы часто гнали те или иные стихийные бедствия, может быть, перенаселенность и нищета. В IV в. народы снимались с насиженных мест, не выдержав первых испытаний богатством. Во II—IV в. в Причерноморье скла­дывается яркая и быстро прогрессирующая Черняховская культура. Пестрая в этническом отношении, она предстает довольно одно­образной на больших пространствах. Это свидетельство широких культурных и экономических связей. Недаром ученые говорят о процессе формирования в ее рамках новой народности, а также государственности. В Центральной Европе, вдоль границ Римской империи, возникают подобные культуры в рамках так называемого «кельтского ренессанса» - возрождение некоторых кельтских тра­диций в условиях ослабления влияния римских культур. Начало эпохи великого переселения обычно связывают со вторжением в конце IV в. в область Среднего Подунавья гуннов и союзных с ни­ми или же подчиненных им племен. Сюда уходит большая часть населения, занимавшего Северное Причерноморье, того населе­ния, которое и составило ранее Черняховскую культуру. Сюда же продвигается ряд племен с побережья Балтийского и Северного морей. Здесь смешивались и сталкивались разные языки, но не языки разделяли союзы племен.

Много загадочного несут в себе гунны. Принято считать, что это те самые племена, которые китайские летописцы еще до нашей эры называли «жун». Но название «гун» может относиться к раз­ным племенам, потому что в уральских языках оно означает чело­века, мужа вообще. В Европе были и «свои» гунны - так называлось одно из крупнейших фризских племен у побережья Северного моря, и по имени этого племени занимаемая им область называлась Гун-наланд. Этих гуннов знали по всему северу Европы, и с ними, оче­видно, связаны северные имена Гунар, Гундобад, Гундерикс и т.п.

Гунны в Причерноморье впервые упоминаются около 160 г. Дионисием Периегетом, а двумя десятилетиями позднее крупней­ший географ этого времени Птолемей помещает их между бастар-нами и роксаланами у берегов Борисфена - Днепра. Гунны, следо­вательно, изначально входили в союз племен, составивших Черня­ховскую культуру, задолго до появления здесь тюркоязычных пле­мен. Многие римские и византийские авторы IV-V вв. помещают родину гуннов на «севере». Приск Панийский, ездивший к гуннам в V в., указал на наличие у них разных языков. Собственно «гунн­ский» язык отличался от языка племенной верхушки гуннов. На гуннском языке, в частности, напиток назывался «медос», а яства ~ «стравой». «Мед» в качестве напитка известен не только славянам. «Страва» же, видимо, указывает на славян. В Древней Руси этим словом обозначалось вообще продовольствие, довольствие, а позднее также подати, выплачиваемые продовольствием. В диа­лектах слово жило до самого недавнего времени.

Предполагается, что собственный язык гуннов был тюркским. В именах гуннов есть отдельные тюркские имена, однако их не­много. Большинство имен гуннских предводителей, включая Ат-тилу, индоевропейские. «Гуннское» название реки Днепр «Вар» -одно из главных обозначений воды (реки, моря) в индоевропейских языках.

Аттиле удалось создать огромный союз племен от Черного моря до Рейна. Но союз этот оказался крайне непрочным. Римля­нам удалось взорвать его изнутри, в результате чего в знаменитой битве 451 г. на Каталунских полях в Галлии (современная Франция) Аттила потерпел поражение. Через два года он при загадочных обстоятельствах скончался, а вскоре в результате очередного столкновения варварских племен на Дунае гунны были снова раз­громлены - на сей раз своими бывшими союзниками - гепидами. Как сообщает Иордан, они вернулись назад на восток, к Причерно­морью. С ними были, очевидно, и некоторые из оставшихся вер­ными им союзников, в том числе одна группа ругов (другая часть ругов выступала на стороне гепидов). Крушение гуннской державы привело к созданию вдоль римских границ ряда варварских коро­левств. В 476 г. пала Западная Римская империя, а несколько позд­нее на территории у Италии возникает королевство остготов. Тем временем на огромных пространствах от Иллирии до Днепра при­ходят в движение славянские племена, которые вскоре окажутся у побережий Северного и Балтийских морей, Адриатики, Эгейского моря, заселят Балканы, включая ряд островов Средиземного моря, большими группами проникнут в Малую Азию, ассимилируют многие народы в одних случаях и ассимилируются сами в других. Где они жили раньше, под какими именами скрывались? Об этом историки, как было сказано, спорят. Широкое распространение славянской речи в VI в. свидетельствует о многочисленности сла­вянских племен и, следовательно, весьма широкой исконной тер­ритории, на которой эти племена разрастались. Архаичный строй славянских языков свидетельствует также о большой их древности. Но в VI в. они явно разрастаются за счет включения в свой состав иных языков, иных народов. В числе последних, по-видимому, од­ним из наиболее значительных были племена венетов, живших в римское время у юго-восточного побережья Балтики, а с первых веков нашей эры большими или меньшими группами устремив­шихся на юг, к Подунавью и Поднепровью, так что Иордану, исто­рику готов, они казались одной из ветвей славян.

В последующей эпохе в Европе завершается распад прежних племенных образований и начинается формирование новых этни­ческих общностей - народностей. В итоге великого переселения народов многие древние языки вообще перестали существовать, и их теперь трудно даже и развести по известным языковым груп­пам. Довольно скоро исчезает готский язык - один из наиболее по­пулярных в эпоху великого переселения, хотя бы потому, что готы возглавляли многие племенные союзы на разных территориях. Лишь в Крыму, где осела небольшая группа готов и где они нико­гда не господствовали, их язык сохранится до позднего средневе­ковья. Также лишь у небольшой группы венедов-венетов и, может быть, у рутенов Восточной Прибалтики сохранится свой язык до XIII и даже до XVI в. Большинство же их задолго до этого раство­рилось в иных племенах и народностях, главным образом славя­ноязычных.

Ученые считают, что процесс, приводящий через несколько столетий к формированию древнерусской народности и государст­венности, начинается примерно с VI в. Помимо славян, участника­ми этого процесса являлись и многие другие племена Центральной и Восточной Европы - балтийские, угро-финские, иранские, час­тично тюркские, может быть, еще индоарийские, германские, фра­кийские, венето-иллирийские и кельтские. Определить удельный вес их теперь не всегда возможно. Но надо иметь в виду, что про­сматривающиеся в разных источниках различия в описании обыча­ев и верований могут относиться как раз к многообразию истоков.

Дата добавления: 2014-12-27