Свобода как неотъемлемая часть человеческого бытия и социальное явление

Если следовать законам логики, то понятие права можно попытаться объяснить через род и видовое отличие. На определенном этапе философско-правовых исследований всегда требовалось «соотнесение права как видового понятия с чем-то еще более фундаментальным – понятием родовым. Многие исследователи пытались в качестве такого родового понятия приспособить: волю, правило, интерес, порядок и т. п. Однако, ни одно из них не могло выдержать обрушивавшейся на него нагрузки, стать тем стержнем, на котором можно было бы собрать воедино все основы, создать теорию права».[230]

Таким понятием стало понятие свободы. Следует отметить, что если право является объектом изучения преимущественно юридической науки, то изучением свободы в различной ее интерпретации наряду с юристами занимаются представители многих наук. Свобода, «при всей кажущейся ее простоте, – предмет сложный и для понимания и тем более для практического воплощения в формах, нормах, институтах, процедурах и отношениях общественной жизни».[231] Указанное обстоятельство предопределяет и возникновение различных вопросов взаимодействия свободы с таким сложным явлением как право.

Прежде всего, необходимо учитывать, что наряду с широким, философским пониманием свободы существует специально-юридическое понимание свободы, имеющие отражение в позитивном праве. Различные понимания свободы не следует смешивать между собой, ведь путаница в них связана изначально с особенностями русского языка. В английском языке, например, существует смысловое различие между терминами «liberty» и «freedom», которые имеют одинаковый русский перевод. Нет единого понятия свободы, едино только термин, подразумевающий самые различные явления.

Философия права опирается не на специально-юридическое, а именно философское понимание свободы. Следовательно, чтобы отграничить философское понимание свободы, необходимо определить, как используется понятие «свобода» в праве. Первоначально термин «свобода» (например, Гай в 1-й книге «Институций») использовался в позитивном праве для описания правового положения личности. Основное деление, относящееся к праву лиц, заключается в том, что все люди суть или свободные, или рабы».[232] Действительно, первоначальное и наиболее знакомое понятие свободы – это понятие физической свободы. Именно о ней идет речь в Конституции Российской Федерации: «Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность».

В международных актах и национальном законодательстве утвердилась формула «права и свободы человека». Юридически обе правовые дефиниции взаимозаменяемы. Категория «свобода» используется для определения прав человека и гражданина в области духовной, творческой деятельности и личной неприкосновенности. Посредством категории свободы сформулированы статьи Конституции Российской Федерации, провозгласившие свободу передвижения, свободу совести, мысли и слова, свободное использование способностей и имущества, свободу труда и участия в культурной жизни общества. В формулировках остальных прав человека и гражданина используется понятие «право».

Кроме того, термин «свобода» используется в позитивном праве для формулирования принципов права, которые в свою очередь подразумевают признание определенных субъективных прав. Например, принцип «свободы договора» в российском гражданском праве. Свобода как принцип находит выражение и в международном праве, например, в закреплении свободы открытого моря и т.д.

Как мы видим, термин «свобода» довольно широко используется в позитивном праве. Однако нашей задачей является рассмотрение философского понимания, опираясь на идеи видных представителей философско-правовой мысли. Философское понимание свободы также неоднозначно. Это объясняется тем, что в науке и в жизни понятие «свобода» употребляется очень широко: применительно ко многим явлениям и процессам действительности. «Мы говорим о свободном падении тел, свободе электрона… Однако, несмотря на все это понятие свободы является сугубо человеческим понятием в том смысле, что оно применяется для характеристики определенных действий только человека. В прямом смысле слова свобода присуща только человеку».[233]

Среди многих других существенных характеристик природы человека свобода занимает ключевое место. Свобода как способность и возможность человека действовать в соответствии со своими потребностями, интересами и целями, является, по справедливому замечанию Сартра, не свойством, а субстанцией человека. Она имеет фундаментальное значение в определении человека как мыслящего и самостоятельно действующего субъекта, обладающего возможностью выбора в соответствии со своей волей. В силу этого определение права через свободу и посредством ее есть оптимальный путь познания права. Как свобода для человека составляет субстанцию, так и для права она есть его субстанция и общее начало».[234] Свобода – это неотъемлемая черта человеческого бытия.

Кроме того, свобода понимается нами не только как специфически человеческое, но и как социальное явление. Аналитическое определение свободы в социальном смысле дано Феликсом Оппенгеймом. Если один индивид свободен по отношению к другому индивиду делать то или иное, следовательно, социальная свобода на данном уровне содержит одновременно свободу «от» и свободу «для». Если человек свободен, например, идти в церковь в воскресенье или не идти туда, то он пользуется свободой веры, то есть другие члены общества не могут помешать ему участвовать в отправлении культа по выбору. Возможность выбирать между двумя действиями, не будучи остановленным другими и не будучи наказанным за сделанный выбор, означает освобождение от зависимости в определенной области.

Философский парадокс свободы заключается в том, что свобода может быть осознана человеком только в системе социальных связей: «Свобода есть ценность лишь в отношениях между людьми: для Робинзона Крузо, сидящего на пустынном острове она лишена всякого смысла. На своем острове Робинзон Крузо испытывает «ущемления», «власть» его ограничена, как ограничен круг имеющихся у него альтернатив, однако в том смысле, в котором она берется в нашем рассмотрении, проблема свободы перед ним не стоит. Точно также в применении к обществу принцип свободы ничего не говорит о том, как именно индивид должен пользоваться предоставленной ему свободой. По-настоящему важные этические проблемы – это те, что стоят перед индивидом в свободном обществе: что делать ему со своей свободой?».[235] Допустимая реализация свободы человека в обществе – это один из ключевых вопросов ее философско-правового осмысления.

Таким образом, свобода в философском понимании предстает в двояком виде. С одной стороны, как явление антропологического порядка, с другой стороны - как общественное явление. Поэтому свобода в философском понимании выступает в двух основных смыслах: как внутренняя свобода и как свобода внешняя.

Право немыслимо и невозможно помимо субъекта права, то есть человека, чьим правом оно является и через которого оно существует. Создавая право, человек должен нуждаться в нем и ощущать как необходимый атрибут своего бытия. И эта необходимость должна диктоваться не только прагматическими соображениями, но и осознаваться как потребность духа. Человек должен быть достоин права, и чтобы он был его достоин, необходимы двусторонние усилия: как со стороны воли индивида, так и со стороны общества. Эти усилия должны опирать на умение относится к другим людям как к равным по праву, что обеспечивается развитым правосознанием, чувством собственного достоинства и автономной волей субъекта.

О сущности правосознания уже говорилось выше. Другим отправным пунктом при выяснении идентификационной природы прав человека является рассмотрение его достоинства. Достоинство (или осознанная самоценность) человека означает такое самовосприятие человека, когда он считает себя по экономическим социальным или политическим условиям жизни самодостаточным субъектом. П. Хаберле считает достоинство человека базисным понятием, «объясняющим как формируется персональная идентичность в конкретном обществе и в какой мере можно исходить из общей для разных культур и поэтому универсальной концепции идентичной личности».[236] Ф. Люшер выделяет право на достоинство как однопорядковое с правом на равенство, собственность и демократию.[237] По мнению К. Штерн, «человеческое достонство и индивидуальность придают человеку качество субъекта права, который в силу самого своего бытия обладает определенными правами».[238]

Иметь право может только свободный человек, обладающий автономией воли, то есть способностью самому решать, что есть добро, а что есть зло. Но способен ли человек на это? Вопрос о том является ли человек в своих действиях неизбежно детерминированным психическими, социальными и иными данностями или у него, несмотря ни на что, сохраняется свобода выбора, в философии является одним из интереснейших. Необходимо обратиться к решению антиномии свободы, предложенное в свое время И. Кантом.

Кантовское учение об антиномиях – это учение о противоречиях законов чистого разума. Хотя И. Кант утверждал, что наше знание основано на опыте, но оно не целиком из него происходит. Например, И. Кант считал, что суждение типа «прямая – это кратчайшее расстояние между двумя точками» нельзя объяснить только из опыта. Такое знание, которое в своей значимости не зависит от всякого опыта, И. Кант назвал априорным. Если к априорному представлению вовсе не примешивается ничего из ощущения, оно называется у И. Канта чистым. То, что занимается исследованием возможности или применения априорного познания, И. Кант определил как трансцендентальное. Понятие «трансцендентального» – ключевое в философии этого великого мыслителя.

И. Кант дал четыре противоречия законов чистого разума. Нас же интересует третья антиномия – антиномия свободы. Тезис этой антиномии гласит, что в мире существует свободная причинность. Антитезис утверждает, что нет никакой свободы, а все совершается по законам, от человека не зависящим. И. Кант дал поразительное истолкование, согласно, которому оба утверждения могут быть истинными, то есть мы должны понимать себя в своих действиях одновременно и детерминированными и свободными.

Для И. Канта мир является не вещью самой по себе, а нашей трансцендентальной идеей. То есть, мы познаем вещи не такими, какие они сами по себе, а лишь такими, какими они являются нам во времени и пространстве. Вещи вне человеческих априорных форм мы познать не можем.

Как вещь сама по себе человек свободен от природной необходимости, его свобода состоит в самозаконодательстве и подчинении собственному закону. Свобода является необходимым условием этики, без нее человеку нельзя было бы вменить в ответственность его поступки. Следуя своему долгу, человек как вещь сама по себе, избавляется от господствующей причинности, и оказывается личностью, свобода которой не зависит от времени.

Но из этого вытекает, что собственным полем свободного выбора являются не отдельные действия человека, а высшие максимы, исходя из которых, он способен по ту сторону всех временных условий, руководствоваться в своих действиях, как добром, так и злом. Человек осознает моральный закон, но принимает в свою максиму и случайное отклонение от него. Человек ответственен за свои действия только потому, что он ответственен за свои убеждения. Свободой же разорвать природную связь, в которую он включен, человек не обладает.

И.Г. Фихте не соглашался с Кантом, что в истории человечества нет места свободе. Все назначение, весь смысл человеческой истории состоит в прогрессе свободы. История общества подчинена строгой необходимости, но человек, утверждал Фихте, не может довольствоваться констатацией необходимости, он должен принимать деятельное участие в историческом процессе. Суть свободы философ усматривает в добровольном, основанном на ясном познании необходимости подчинении последней. Фихте считал, что исследованием индивидуальной свободы ограничиваться нельзя, так как индивида нельзя рассматривать в отрыве от рода. Процесс осознания индивидом своей зависимости от рода и добровольное подчинение им своих стремлений интересам рода, мыслитель называет возвышением от необходимости к свободе.

Другой величайший немецкий мыслитель, Г. Гегель, рассматривал свободу не как произвол индивида, индивид является орудием в руках мирового духа и следует его целям, даже если этого и не осознает. Из этого следует, что история – это есть «прогресс в создании свободы».

К. Маркс видел одно из важнейших условий свободы в совпадении исторической деятельности людей с исторической необходимостью как прогрессивной закономерностью развития. Свободные действия людей, по К. Марксу, не могут отменить историческую необходимость, но они способны преодолеть инерцию исторической необходимости, разрушить устаревшую форму общественной жизни и заменить ее новой. Старые общественные отношения могут быть устранены только при строго определенных условиях: «Ни одна общественная формация, - писал К. Маркс, - не погибнет раньше, чем разовьются производительные силы, для которых она дает достаточно простора, и новые более высокие производственные отношения никогда не появляются раньше, чем созреют материальные условия их существования».[239]

В англосаксонских странах призывы политиков и мыслителей к свободе не противоречили, а лишь следовали за волей большинства людей, стремившихся к праву. Это показывает, что человек, не сумевший освободить себя внутренне, не может быть и творцом внешней свободы.

Так, для Джеймса Мэдисона объектом внимания было не законодательство, а право. Право, свобода и справедливость для него - неразделимые понятия. Мэдисон рассматривал справедливость не как использование власти в целях перераспределения дохода, а как защиту естественных прав на жизнь, свободу и собственность. «Только это и есть справедливое государство, которое беспристрастно гарантирует индивиду защиту того, что ему принадлежит».[240] Мэдисон придерживался идеи, что справедливость предполагает защиту собственности, а не передел ее в ущерб остальным. Никто не имеет право на чужую собственность, поскольку благотворительность – это не общественное благо, а частное. Дж. Мэдисон, А. Смит и другие их современники проводили четкую грань между правами, которые согласуются со свободой («идеальными правами») и правами, которые с ней не согласуются. Идеальные права не противоречат принципу «обоюдной справедливости», или идеи согласия, в то время как «неидеальные права» нарушают их, так как ассоциируются с «распределительной справедливостью».

В 1963 году в Калифорнийском университете Беркли французским философом и политологом Реймоном Ароном был прочитан курс лекций, посвященный теме свободы. Ученый обратился к давнему спору о соотношении свобод формальных и свобод реальных. По мнению Р.Арона, современный опыт говорит не только о том, что формальные и реальные свободы не являются несовместимыми, но и о том, что в постиндустриальную эпоху в западных обществах свободы первого и второго рода реализованы наименее совершенным способом. Но это не означает, что выражение «свободное общество» лишено смысла. Режимы, которые мы именуем «демократическими» - это те режимы, которые принимают диалектику свободы, то есть признают, что единой и универсальной формулы свободы не существует.

Р. Арон сопоставил между собой и с реалиями XX века доктрины Алексиса де Токвиля и Карла Маркса. По его мнению, будущее предугадал не К. Маркс с его детерминизмом и катастрофизмом, а А. Токвиль, который определял современное ему общество не через экономику и капитализм, а через равенство условий, через демократию в социальном смысле.

Из всего вышесказанного мы можем сделать вывод, что человек не может быть свободен более, чем он сам себя осознает. Но свобода имеет какой-то практический смысл лишь в том случае, если она объективирована в социальном пространстве. Каждой ступени в историческом развитии права и государства присуща своя концепция человека как субъекта права и соответствующие представления о его правах и обязанностях, о его свободе или несвободе.

История прав человека – это история прогрессирующего расширения правового признания в качестве человека тех или иных людей для того или иного круга отношений. Например, раб в позитивно-правовом измерении был не субъектом, а объектом права, а в средние века поляризацию между правосубъектностью свободного и раба заменила более детализированная структура права в соответствие с необходимостью функционирования феодального строя. То есть, на различных ступенях исторического пути мы имеем дело с тем или иным вариантом привилегированного человека. Последним историческим типом такого человека является гражданин.

Свобода со стороны личности и со стороны общества граждан взаимно обуславливают друг друга. Нельзя освободить человека внешне более того, чем он свободен внутренне. В общественных науках широко известна мысль А. Токвиля, что самый быстрый путь к свободе означает верный путь к рабству.

Дата добавления: 2014-12-27