Лекция 8. Материализация разговорной тональности на лексико-семантическом уровне 2 страница

Можно отчасти согласиться с Дж. Браун (Brown, 1984:136), кото­рая считает, что подобное толкование было бы упрощением. В са­мом деле, в отличие от собственно вопроса (Ь) («Доктор придет?» в смысле «придет или нет?»), конвертируемый вопрос лишь уто­чняет предшествовавшее утверждение («Вы сказали, доктор идет?» или «придет»). Вместе с тем, в SECE конвертируемые инто­национные структуры широко распространены и в собственно воп­росительном значении (вспомним: John woke up late? You did it?

We're ready?). Вообще нисходящий тон в SECE, как правило, не маркирован, в то время как восходящий тон стилистически марки­рован, может ассоциироваться с манифестацией тех или иных эмо­ций.

По мнению некоторых исследователей (Esser, 1984), в интона­ционном плане разговорный дискурс характеризуется так называе­мой нисходящей коммуникацией, т.е. расположением интонаци­онного центра либо в начале, либо в середине высказывания (на­пример, в дискурсе: What did you give water to? It was the dog I gave water to интонационный центр, находящийся в начале второй фра­зы, обеспечивает нисходящую коммуникацию с понижением сте­пени коммуникативного динамизма высказывания к концу дискур­са).

Сопоставляя функциональную роль интонации в ЛРР в анг­лийском языке с другими языками, например, с немецким, можно заметить, что для первого эта роль более существенна. Так, в не­мецком языке часть функциональной нагрузки интонации берут на себя модальные частицы. Сравните:

Е: You didn't ask me... D: Du has mich dock gar night gefragt. (Ты же меня не спрашивал...)

Функциональная роль интонации в английском языке, по срав­нению с немецким, подчеркивается также наличием других инто­национных ресурсов, отсутствующих в немецком языке, например, fall-rise.

Интонация в SECE используется в качестве основного средства нейтрализации двусмысленности высказывания, содержащего весьма распространенные в SECE парентезы - «смягчители» ("softening connectives" — по Р. Кверку), такие, как you know, I mean, sort of, you see. Так, you know может употребляться в начале выска­зывания (только в утверждениях), в середине (как утверждение и как вопрос) и в конце (как утверждение). Во всех позициях полу­гласный в you редуцирован, фраза обычно произносится [ja'notF] или [j'nov], что отражается на письме (у' know). Интонационно you know обычно произносится как самостоятельная тоническая груп­па с восходящим тоном на know. Если этого нет, не исключена и двусмысленность. Сравните:

a) You | 'know 11 she | works on 'Saturdays 11

b) You | know she 'works on 'Saturdays 11

(где: | — первый ударный слог тоигруппы;'— восходящий тон;' — нисходящий топ;' — слоговое ударение; 11 — граница тонгруппы).

Если (а) означает: «да, между прочим, она работает по суббо­там», то (Ь) можно понять так: «вам известно, что она работает по субботам».

В инициальном положении you know произносится с высокой степенью подъема и, как правило, в убыстренном темпе. Гра­фически интонацию в этом случае можно изобразить либо

так: • _У, либо так: • --. Достаточно типичное начало

разговорной фразы (говорящий инициирует КА): You |'know 11 I've been 'thinking that... (с использованием указанной интонации) обычно означает, что говорящий хотел бы завязать разговор, чтобы сообщить что-то такое, что могло бы заинтересовать адресата. При отсутствии при этом паузы фраза также может быть формулой привлечения внимания слушателя или приемом смягчения (shield-hedge)¹.

Интонация снимает двусмысленность в разговорных эллипти­рованных альтернативных вопросах типа (Would you like) 'tea or ^vcoffee?. Если фраза произносится с восходящим тоном на 'tea и ни­сходящим Ha^coffee, или оба слова произносятся с нисходящим то­ном, она означает, что предлагается выбор (либо-либо). При ис­пользовании восходящего тона на 'tea и 'coffee или только на 'coffee фразу можно понять, как предложение вообще чего-либо выпить (или съесть).

Фразовое ударение

Органическим компонентом интонационного оформления вы­сказывания, (дискурса) SECE является фразовое ударение двух ти­пов, называемых некоторыми фонетистами децентрализованными (для реализации неэмфатической речи) и централизованными (эмфатическая речь)².

Из целого ряда функций, выполняемых фразовым ударением (дистинктивной — для выделения ремокоммуникативного центра; синтаксической — для различения приложения и обращения;

¹ Эта и другие дистинктивные функции терминальных фразотонем в рамках юж­
ноанглийского произношения в свое время были подробно описаны и классифицирова­
ны в трудах известного советского лингвиста ВЛ. Васильева (Васильев, 1969).

² Рассмотрению этой и других особенностей Colloquial English посвящена инте­
ресная работа В.Х. Селезнева Exercises in Intonation of Colloquial English (Selesnev,
1983).

смыслоразличительной — для идентификации эмфазы и другие), остановимся на первых двух.

Коммуникативный центр высказывания может быть выражен словом или группой слов, выражающих наиболее важный момент сообщения, «новое», или рему. В последнем случае уместно гово­рить о ядре коммуникативного центра, которое выделяется с по­мощью фразового ударения (последнего в интонационной группе): I've seen an Italian⁴film (рема выражена словами an Italian film, а ее ядром является Yilm). При переносе фразового ударения, напри­мер, на слово I talian, оно становится коммуникативным центром, меняя смысл всего высказывания (итальянский фильм, а не аме­риканский или французский).

Положение последнего фразового ударения может выполнять и синтаксически-различительную функцию, достаточно сравнить два высказывания:

Please, meet a⁴ friend of mine, Bob. (обращение) Please, meet a friend of mine* Bob. (приложение)

Различительные элементы фразового ударения (интонацион­ной группы) SECE наиболее рельефно проявляются в контрасте между завершающим фразовым ударением и предшествующей слабой фразоакцентемой (по В.А. Васильеву) с преобладающим falling tone на полнозначных словах. Это иллюстрирует следующий пример, заимствованный у Дж. Браун (Brown, 1984:105):

(Context: a synthetic meat coming on the market made of ground peas)

In its + MEAT form +

It	comes	in CHUNKS	rather	like	chuck	STEAK +
•
or	MINCE	+ type FORM	similar	to (fsimldth	+ the +	w + w +
•		_ J	•	• •	•

you buy MINCE in the BUtcher's

• • ___ л__

Говорящий начинает высказывание уверенно, но «споткнув­шись» на mince + type form (мысль сразу не сформулировалась), пытается перестроиться, допускает фальстарты, затем вновь обре­тает уверенность к концу фразы.

Фраза завершается коммуникативным центром, ядро которого (MINCE in the5C/tcher's) выделяется не только с помощью динами­ческого ударения, но и терминального тона и изменения качества голоса (звучанию придается тембровая окраска «убедительности»). Подобный акцентный контраст достаточно типичен для речевых произведений SECE, особенно в диалогической форме.

В отличие от RP, ритмическая структура SECE обычно менее ярка выражена, особенно у fluent speakers. Однако в дискурсах зна­чительной продолжительности, особенно когда говорящего не пе­ребивают и он излишне не возбужден, начинает проявляться рит­мическая организация речи более упорядоченная и регулярная, чем в регламентированных формах. На это указывают многие лин­гвисты. Существенно при этом одно обстоятельство: если в RP неу­дарные слоги фактически произносятся (хотя и в ослабленном ви­де) столь же отчетливо, как и ударные, в SECE проявляется дефор­мация отдельных звуков (simplification), а иногда и всего фрагмента, состоящего из ряда неударных слогов (слов). В последнем случае эти фрагменты воспринимаются как целиком «смазанные» (acoustic blurr). Естественно, это затрудняет понимание сказанного. Чтобы нейтрализовать эту трудность, слушатель использует визу­альный канал, наблюдая за движением губ, выражением лица, жес­тикуляцией и другими паралингвистическими проявлениями, со­провождающими вербальное высказывание. Известно, что многие носители SECE акцентируют параметры ритма, делая непроиз­вольные кивки головой, напрягая мышцы лица, делая более энер­гичными движения нижней челюсти и т.п. И, хотя далеко не все обладают умением «читать по лицам», некоторые из описываемых индикаторов ритмико-акцентной организации речи (в частности, кивки головой) настолько очевидны, что их учет не может не спо­собствовать более полному пониманию высказывания.

Индикатором собственно ритмической структуры является ак­центный рисунок (определенный порядок чередования ударных, предударных, заударных и неударных слогов), которого придержи­вается говорящий в конкретном КА. Общим правилом для SECE является ударность знаменательных лексич'еских единиц, слов, об­разующих группы подлежащего и сказуемого (предикатив). Одна-

ко, в отличие от тщательного «дикторского» стиля произношения (slow colloquial style), обычно неударными являются союзы, предло­ги, местоимения. Так, предложение: I think + er + the areas in west of Scotland will escape their expected electricity cut this morning может быть произнесено по-разному, в зависимости от логического (фразового, эмфатического) ударения, но, как правило, ритмо-акцентный рису­нок будет включать ударные слоги в словах think, areas, west, Scotland, escape, electricity, cut. При использовании дикторского сти­ля под ударение дополнительно попадают I, expected, morning. До­бавляются обычно слова, выступающие в функции определения (обстоятельства), модифицирующие значения слов, несущих ос­новную информационную нагрузку. Однако в любом случае неу­дарными оказываются синсемантические слова the, in, of, will, their, this. Некоторые различия ритмо-акцентного рисунка двух указан­ных стилей произношения (SECE и RP) можно проиллюстриро­вать графически:

SECE: I 'think + er + the 'areas in the 'west of 'Scotland will es'cape their expected

//v| v v|v vv I v I v vv j|vvvv

elecfricity'cut this morning.

vv I vv v v v v jj

RP: 'I 'think the 'areas in the 'west of Scotland will es'cape their expected electricity 'cut

//I I v|vvv| v| v vv j|f v v I v w |vv I

this'morning.

v| v

Как видно на схеме, ритмо-акцентная структура отдельного вы­сказывания RP отличается большей упорядоченностью (преобла­дает ритм I _vvv по сравнению с более «разбросанным» рит­мом SECE.

По мнению Дж. Браун (Brown, 1984:50), помочь определению
ритмо-акцентного рисунка высказывания может метод составле­
ния газетного заголовка или использования телеграфного языка. В
самом деле, суть анализируемого высказывания могла бы выра­
зить фраза: WEST SCOTLAND AREAS ESCAPE ELECTRICITY CUT,
составленная из ударных слов.
5 - 1109 ¹²⁹

Паралингвистика

Существенно дополняет картину манифестации разговорной тональности рассмотрение комплекса паралингвистических ресур­сов SECE.

Как следует из предлагаемого ниже анализа их роли в формиро­вании разговорного дискурса и в передаче коммуникативно-праг­матической и индексальной информации, целесообразно говорить именно о комплексе паралингвистических характеристик речи, в отличие от КЛЯ, где паралингвистические средства, как правило, лишь модифицируют (усиливают или ослабляют) коммуникатив­ную цель высказывания, выраженную вербально. В SECE они по­тенциально способны заменить собственно языковые средства.

Для удобства рассмотрения основные паралингвистические средства, т.е. специфические внешние проявления коммуникатив­ных интенций участников КА, сопровождающие речевую деятель­ность последних, могут быть условно объединены в несколько ка­тегорий. Прежде всего, это вокалические невербальные/ паралинг­вистические средства, куда обычно относят супрасегментные (про­содические) моменты. Следующая категория — кинесические средства (взгляд, мимика, жесты, положение тела участников КА), серьезное изучение которых фактически только начинается. Суще­ственную роль играет также проксемия (расстояние между участни­ками КА), четко коррелирующая с национально-культурными нормами речевого этикета. Существуют и другие паралингвистиче­ские средства, также играющие заметную роль в манифестации разговорности, в создании специфической непринужденной обста­новки КА (например, смех, кашель или используемые для привле­чения внимания слушателя и усиления воздействующей функции речи звуковые и визуальные сигналы,.символы и т.д.). Некоторые лингвисты предлагают, между тем, иные классификации, подраз­деляя, в частности, основные паралингвистические средства на ви­зуальные (мимика, жесты, проксемия) и аудиальные (просодиче­ские) — имея в виду задействованные каналы коммуникации, а также на усвоенные (learned) и инстинктивные (instinctive) средства — в зависимости от способа овладения ими. Подобных взглядов придерживаются Д. Болинджер и Д. Сире (Bolinger et al, 1981). По их мнению, в особые подклассы усвоенных паралингвистических средств следует выделить так называемые лексические вокализмы (типа uh-ha, huh, hmm, tsk-tsk) и иконические средства, имитирую­щие предметы или явления или иллюстрирующие суть последних (Tnnabzzz — звук летящей пчелы или ah-ah-ah-ah — звуковая ими-

тация пулеметной стрельбы). В свою очередь, инстинкти­вные паралингвистические ресурсы включают непроизвольные (involuntary) и произвольные (voluntary) средства.

В самом деле, никого из нас специально «не учили» закрывать глаза, например, в тех случаях, когда приходилось наблюдать вне­запную яркую вспышку, или вскрикивать от неожиданной боли, или, наоборот, улыбнуться и рассмеяться от шутки, анекдота, — обычно мы делаем это непроизвольно. С другой стороны, известно, что национально-культурные нормы общения в разных странах иногда санкционируют произвольную улыбку, деланный смешок или неискренние слезы. В определенных ситуациях повседневного общения (например, в ходе светской беседы) подобные проявле­ния соответствуют ролевым ожиданиям и речевым стереотипам, коррелируют с определенными речевыми клише.

В исследованиях последнего времени проблемы паралингви­стики получают достаточно углубленную разработку. Так, напри­мер, уточняются параметры «качества голоса», вокализации, кине-сики. Последняя (называемая «паракинесикой») выделяется в осо­бую область паралингвистики. Круг ее интересов оказывается весь­ма широким. Достаточно сказать, что объединяемые ею три класса составляющих (квалификаторы двигательных реакций: модифика­торы движения тела в ходе интеракции и «индикаторы постоянно­го качества» речевой деятельности коммуниканта) насчитывают десятки параметров. Некоторое представление об этом дает иссле­дование Р. Бэрдвистела (Birdwhistel, 1972), посвященное прогрессу паралингвистики двадцать пять лет спустя после выхода в свет пи­онерских трудов в этой области американского лингвиста Э. Сэпи-ра. Так, характеризуя квалификаторы двигательных реакций (motion qualifiers), P. Бэрдвистел выделяет их интенсивность, про­должительность и амплитуду, а каждый из названных параметров может варьироваться в противоположных направлениях от того, что признается нормой (например, интенсивность движений ком­муниканта может быть высокой, повышенной, нормальной, пони­женной, низкой — по-английски: overtense, tense, normal, lax, overlax). Соответственно разнятся другие кинесические параметры, прослеживаемые в ряду паралингвистических средств, потенци­ально сопровождающих непринужденное речевое общение.

Роль паралингвистических факторов в формировании смысла высказывания (можно было бы сказать «тотального смысла», по­скольку слушающий фактически строит свое суждение о нем, авто­матически аккумулируя всю центростремительную информацию: вербальный код, взгляд, мимику, жесты говорящего, общую и спе-

цифическую тональность и т.д.) особенно очевидна при сопостав­лении устной и письменной реализаций идентичного высказыва­ния. Слово «идентичного» в этом контексте понятно: подобно тому как нельзя дважды войти в одну и ту же реку, так и каждое анало­гичное произнесение или прочтение вслух одной и той же фразы, например, I think you're getting on very well with your English, строго говоря, не может быть тождественным предыдущему: неизбежны относительные нюансы или оттенки смысла¹. В этой связи пред­ставляются уместными следующие соображения.

1. В реальных условиях устной коммуникации, а они нас инте­
ресуют прежде всего, паралингвистические средства (и вокальные и
невокальные: кинесические, проксемические) оказывают на ком­
муниканта комбинированное воздействие, которое очень сложно, а
часто невозможно передать средствами письменного языка (при­
меры подобной ситуации уже приводились в лекции 3). Поясни­
тельные слова, призванные квалифицировать направленность и
степень интенсивности эмоционального напряжения, типа looked
coldly, said crossly, cried happily, said mildly; she breathed, he exhorted, he
snapped, способны лишь весьма приблизительно отразить описыва­
емую реальность, не говоря уже о частичной или полной элимина­
ции индивидуальных особенностей говорящего².

2. Вокалические сегментные средства, также используемые для
передачи эмоционально-экспрессивных оттенков разговорной ре­
чи, особенно в процессе обучения английскому языку в традицион­
ных курсах фонетики, не могут считаться адекватными, если они
не подкрепляются комплексом паралингвистических средств.
Можно согласиться с Дж. Браун и другими коллоквиалистами, ут­
верждающими, что известные примеры произнесения тех или
иных фрагментов, иллюстрирующих возбуждение, негодование, за­
интересованность в происходящем и другие проявления чувств го-

В свою очередь, при намеренном изменении коммуникативной цели, эта фраза, по мнению Дж. Браун, может означать вдумчивую положительную оценку, ничего не значащую ремарку или серьезное сомнение относительно прогресса в учебе (Brown, 1984:125).

² За исключением, видимо, выдающихся художников слова, очень тонко подмеча­ющих особенности речи своих персонажей: достаточно вчитаться в следующий пас­саж Ф.М. Достоевского (описание речи П. Верховенского): «Говорит он скоро, тороп­ливо, но в то же время самоуверенно и не лезет за словом в карман;... Выговор у него удивительно ясен; слова сыплются, как ровные крупные зернушки, всегда готовые к вашим услугам. Сначала вам и нравится, но потом станет противно, и именно от этого слишком уже ясного выговора, от этого бисера вечно готовых слов». (Русская разго­ворная речь. М., 1983, с. 6)

ворящего (даже в исполнении опытных фонетистов), например, с помощью модификации высоты тона, — на самом деле иллюстри­руют лишь эти реализуемые модификации и, естественно, далеки от реальности. Лишь в сочетании с другими, в том числе просоди­ческими, средствами можно достичь большей адекватности.

3. Есть смысл вспомнить, что в каждом социокоммуникатив-ном сообществе в определенный исторический период действуют вполне определенные, обычно некодифицированные («неписа­ные») нормы¹, санкционирующие принятые паралингвистические реализации. Члены сообщества интуитивно (в соответствии с ситу­ацией) придерживаются «нормальных» высоты тона, уровня гром­кости, качества голоса. Для уверенного владения разговорной речью в естественных для нее условиях знания подобных норм слушателями необходимы, что подтверждается примерами, приво­димыми ниже. Здесь же уместно отметить одну особенность нор­мативности паралингвистических средств: соотношение аксиоло­гической нормы с нормами идиосинкратическими, т.е. присущи­ми говорящим индивидуумам. Это иллюстрирует следующий при­мер. Допустим, в тексте встречается аналогичная фраза, характери­зующая уровень громкости речи участников коммуникативного ак­та: Come here, said Л. softly, и I'll go home, said B. softly. Вправе ли мы характеризовать речь обоих участников как «тихую», «негромкую»? Если нет данных об индивидуальных особенностях речи Л. и В., от­вет напрашивается положительный. Однако в реальности картина может быть иной: пониженная громкость речи А. может соответст­вовать нормальному уровню громкости В., а «тихий» ответ В. восп­ринимается А. как шепот. Соответственно варьируются и другие индивидуальные нормы: темпа речи, качества голоса, паузации. Вывод из сказанного очевиден: следует четко различать аксиологи­ческую и идиосинкратические нормы речи и учитывать их соотно­шение и взаимодействие при анализе разговорной речи.

По мнению ряда лингвистов, к вокалическим супрасегментным средствам относятся, прежде всего, темп речи, уровень громкости, тембр (качество голоса), паузация, четкость произношения. Оста­новимся на этих факторах подробнее, за исключением четкости произношения, которое рассмотрено в предыдущих лекциях курса.

Темп речи

«Темп речи является, очевидно, одним из факторов, позволяю­щим разграничивать речь официальную и разговорную», — счита-

В своей основе — аксиологические.

ет Д. Кристал (Crystal et al, 1981:88). Различия в темпе КЛЯ и ЛРР касаются не только количественных показателей, но и порядка его использования (равномерность/импульсивность), а также роли в формировании смысла высказывания и фамматико-структурном оформлении дискурса. Вместе с тем существует мнение, что «темп речи не является решающим фактором, обуславливающим фоне­тические различия между РР и КЛЯ» в русском языке (Земская, 1983). Представляет интерес мнение И. Лехисте о роли темпа в син­таксической организации высказывания на материале английского и голландского языков: «Давно существовавшее мнение о том, что интонация (мелодика) является основным средством внутренней организации предложения, оказалось опровергнутым... Экспери­ментально доказано, что признаком внутрифразовых синтаксиче­ских фаниц является увеличение интервала между ударными сло­гами, т.е. такое изменение темпа, которое обусловлено нарушением ритмического чередования ударных слогов (причем в предложе­нии высота тона может остаться неизменной)». И далее делается вывод: «Основным средством синтаксической организации предло­жения является темп...» (Лехисте, 1983). Это не означает, конечно, что ритмо-акцентная структура высказывания не зависит от собст­венно синтаксической. Фактически их взаимоотношения многооб­разны и с этим следует считаться при оценке роли просодии. Тем более, что некоторые лингвисты склонны игнорировать вопрос о соотношении просодии и синтаксиса (наряду с существованием противоположного мнения о выведении фонетических реализаций высказывания непосредственно из синтаксиса). Как бы то ни было, выдвигаемые И. Лехисте положения побуждают к более присталь­ному вниманию к темпу речи, в частности, к малоизученной про­блеме — его роли в конструировании «разговорности».

Однозначная трактовка понятия темпа, к сожалению, отсутству­ет, при этом используются различные единицы измерения средне­го темпа речи: количество слогов (тактов) в секунду, слогов (слов) в минуту, звуков в секунду, а также среднеслоговая длительность и др. (без учета длительности пауз). Некоторые экспериментаторы указывают, что темп SECE выше темпа MESE¹, составляя в сред­нем 166 слов в минуту (Rothman, 1983:221). По другим данным сред­ний темп разговорной речи составляет 4,4 — 5,9 слогов в секунду (т.е. около 300 слогов в минуту).

Самое существенное отличие состоит в том, что темп речи в

1 Сравните данные по русской РР: «область средних значений темпа в РР не­сколько выше, чем в КЛЯ» (Русская разговорная речь, 1983: 79).

SECE обычно неравномерен, импульсивен, часто деформирован под влиянием стремления говорящего как можно быстрее «дойти до сути», выразить главное. Несбалансированность темпа детерми­нируется также экстралингвистическими условиями SECE: отсут­ствием или нехваткой времени на обдумывание, отшлифовку вы­сказывания. Отсюда паузы хезитации и обдумывания, самопереби-вы, фальстарты и т.п. Все это ведет к нарушению темпо-ритмиче-ской структуры дискурса, не говоря уже об индивидуальных осо­бенностях говорящих. Конечно, среди последних в Англии, как и везде, есть немало «прирожденных ораторов» (fluent speakers), тем­поральные показатели речи которых, вероятно, приближаются к речи регламентированной, но даже и в этом случае проявляется действие подмеченной русистами дихотомии «коммуникатив­ность» — «изохронность», в соответствии с которой темп начинает «пульсировать»: замедляется, когда нужно выделить основной смысл высказывания (в особенности нешаблонно, индивидуально), и убыстряется под влиянием тенденции к изохронности, согласно которой чем большее число звуков содержит синтагма, тем выше темп ее произнесения (это особенно относится ко всякого рода вводным, вставным структурам, к менее существенному в диску­рсе).

Трудности в понимании естественной английской речи неноси­телями языка в значительной мере вызываются нечеткой («сма­занной») артикуляцией из-за определенной релаксации органов ре­чи, типичной для ситуаций неформального общения. Фактором, усугубляющим эти трудности, является именно темп речи ("the great distorter of articulations"). При этом речь идет не только о реаль­ной «скорости речи» ("the speed of speech"), т.е. количестве слов/сло­гов в единицу времени, но и о таком корреляте темпа, как опреде­ленный набор лексико-грамматических компрессивов (a set of hurried expressions), позволяющих обменяться большим объемом информации в единицу времени по сравнению с речевым обменом в нормальном темпе без использования подобных единиц. Приме­рами подобных компрессивов являются: praps (perhaps); probly (probably); 'cose (because); 'bout (about); s'pose (suppose); 'spect or I'xpect (I expect); 'snot (it is not); gunna, wanna (going to, want to); kinda, sorta (kind of, sort of); gimme, lemme (give me, let me); innit, wannit (isn't it, wasn't it); give'em, give'im (give them, give him); doncha, dunno, whatcha... (don't you, I don't know, what do you); What's he say (What does he say); Where d'you find it (Where do/did you find it); We've done it (We have done it); What you want it for? (What do you want it for?). По мнению Р. Берчфилда, использование большей части этих и дру-

гих подобных им компрессивов (за исключением innit, wannit) «не нарушает произносительных норм RP при непринужденном обще­нии, однако их следует избегать в ситуациях, требующих отчетли­вого произношения» (Burchfield, 1985: 60). Что касается ставшего одиозным компрессива ain't (are not, is not, am not, have not, has not), то его использование в литературно-разговорной речи возможно лишь с целью создания иронического эффекта. В качестве узуаль­ного коллоквиализма употребляется также aren't (am not) в вопро­сительных конструкциях (I'm a "morning bird", aren't I?).

He требуется специальных методик, чтобы убедиться, что при произнесении [wotfam8'ko:lat] или [wot/u'kD:lat] говорящий затратит меньше усилий и времени, чем при проговаривании полных форм What you may call it или What do you call it.

Модификация речи под влиянием изменения темпа может быть проиллюстрирована элементарным примером; достаточно сопоставить различные варианты произнесения фразы: Because she is too little to ride a bike [ba'ko.z Д- rz 'tu: 'htl td 'raid a'baik].

Заметное ускорение темпа речи, почти неизбежно ведущее к ар­тикуляционной компрессии высказывания (simplification), при ко­тором приведенная выше фраза может модифицироваться в [kzjizta'lilta'raidabaik], может свидетельствовать о состоянии возбуж­дения, торопливости, спешки говорящего, а подчеркнуто небреж­ная артикуляция и эмоциональная невыраженность мелодическо­го рисунка — об отсутствии у говорящего интереса к предмету разго­вора и т.д.

К вокальным невербальным супрасегментным средствам выра­жения в реальном общении добавляются и другие паралингвисти-ческие компоненты. Например, громко произнесенная фраза (см. выше), сопровождаемая жестом (резкой отмашкой левой или пра­вой рукой), могла бы означать: «Разве не ясно, что девочка слиш­ком мала, чтобы кататься на велосипеде?!», т.е. отражать крайнюю степень раздражения говорящего, вызванную непониманием «оче­видной истины» со стороны партнера по разговору; в других случа­ях, в особенности если при этом меняется выражение лица — гово­рящий нахмурился, его взгляд выражает негодование, фраза могла бы означать «отстань от меня», «не мешай мне», «не говори глупо­стей» и пр.

Дата добавления: 2015-05-06