Потребление как возникновение новых производительных сил и контроль над ними

НО

Потребление является, следовательно, областью только по ви­димости аномической, ибо оно не управляется, согласно дефини­ции Дюркгейма, формальными правилами и кажется отданным во власть безмерности и индивидуальной случайности потребностей. Оно не является совсем, как обычно представляют (вот почему уче­ные экономисты испытывают глубокое отвращение к разговору об этом), маргинальной областью неопределенности, где индивид, при­нуждаемый повсюду в других местах социальными правилами, нашел бы, наконец, в «частной сфере», открытой для него самого, область свободы и личной инициативы. Потребление представляет собой ак­тивное и коллективное поведение, оно является принуждением, мо­ралью, институтом. Оно включает в себя всю систему ценностей вместе с принадлежащей ей функцией интеграции группы и соци­ального контроля.

Общество потребления - это также общество обучения потреб­лению, социальной дрессировки в потреблении, то есть новый и спе­цифический способ социализации, появившийся в связи с возникнове­нием новых производительных сил и монополистическим переустрой­ством экономической системы с высокой производительностью.

Кредит играет здесь определяющую роль, даже если он лишь ча­стично влияет на бюджеты расходов. Его концепция является показа­тельной, потому что под видом денежной поддержки, создающей легкий доступ к изобилию, гедонистической ментальное™, «осво­божденной от старых табу бережливости и т. д.», кредит оказывается фактически систематической социоэкономическои дрессировкой в усиленной бережливости и экономическом расчете поколений потре­бителей, которые иначе ускользали от руководства в своем существо­вании от планирования спроса и были недоступны эксплуатации как потребительная сила. Кредит - это дисциплинарный процесс вымо­гательства сбережений и регулирования спроса, так же как наемный труд был рационализированным процессом вымогательства рабочей силы и роста производительности. Пример о пуэрториканцах, при­веденный Гэлбрейтом, свидетельствующий о том, как из них, пас­сивных и безразличных, сделали современную рабочую силу, стиму­лируя их к потреблению, является поразительным доказательством тактической ценности регулируемого, принудительного, компетент­ного, стимулированного потребления в современной социоэкономи­ческои системе. Как показывает Марк Александр в журнале «Le Nef» («Общество потребления»), это происходит посредством менталь­ной, через кредит (дисциплина и диктуемые ею бюджетные принуж­дения) дрессировки масс в предусмотрительном расчете, во вложе-

111нии и в «базовом» капиталистическом поведении. Рационалистичес­кая и дисциплинарная этика, которая, по Веберу, лежала в основе современного капиталистического продуктивизма, применена, таким образом, к области, которая от нее до сих пор ускользала.

Плохо отдают себе отчет в том, насколько современная дресси­ровка в систематическом и организованном потреблении является эквивалентом и продолжением в XX в. той большой дрессировки, которая на протяжении всего XIX в. была направлена на приучение · сельского населения к промышленному труду. Тот же самый процесс рационализации производительных сил, который разворачивался в XIX в. в области производства, в XX в. получает свое завершение в области потребления. Промышленная система, социализировав мас­сы как силы труда, должна была идти дальше, чтобы завершиться и социализировать их (то есть контролировать их) как силы потребле­ния. Мелким вкладчикам или довоенным анархическим потребите­лям, свободным в выборе потреблять или не потреблять, нечего боль­ше делать в этой системе.

Вся идеология потребления хочет заставить нас верить, что мы вошли в новую эру и что решающая гуманная «Революция» отделяет героическую и жестокую Эру Производства от эйфорической Эпохи Потребления, где, наконец, получили права Человек и его желание. Ничего этого нет. Производство и Потребление составляют один и тот же большой логический процесс расширенного воспроизводства производительных сил и их контроля. Этот вытекающий из системы императив переходит в ментальность, этику и повседневную идео­логию - и тут огромное коварство - в своей перевернутой форме: создавая видимость освобождения потребностей, расцвета индиви­да, наслаждения, изобилия и т. д. Темы Расхода, Наслаждения, От­сутствия Расчета («Покупайте теперь, заплатите позже») пришли на смену пуританским темам Бережливости, Труда, Достояния. Но речь здесь идет только о видимости гуманной революции: фактически произошла в рамках единого процесса и по существу неизменной системы замена одной группы ценностей, ставшей (относительно) неэффективной, другой. То, что могло быть новой целью, стало, бу­дучи освобождено от своего реального содержания, неизбежным зве­ном воспроизводства системы.

Потребности людей и их удовлетворение являются производи­тельными силами, они подвержены в настоящее время принуждению и рационализации, как и другие силы (труд и т. д.). С какой стороны его ни исследовать, потребление представляется (в противовес точке зрения, получившей выражение в реально существующей идеоло­гии) областью принуждения.

1. На уровне структурного анализа в нем господствует принуж­дение к обозначению.

2. На уровне стратегического (социоэкономического) анализа в нем господствует производственное принуждение, принуждение про­изводственного цикла.

Изобилие и потребление не являются, таким образом, реализо­ванной утопией. Они создают новую объективную ситуацию, управ­ляемую теми же самыми фундаментальными процессами, но опре­деленную сверх того новой моралью - новое в целом соответствует новой сфере производительных сил, находящихся на пути контроли­руемой реинтеграции в ту же самую, но расширенную систему. В этом смысле не существует на деле «Прогресса» (ни тем более «Ре­волюции»): все осталось по-прежнему с небольшими изменениями. Это сказывается в ощутимом на уровне самой повседневности факте тотальной двусмысленности Изобилия и Потребления: они всегда переживаются одновременно как миф (допущение счастья вне Исто­рии и морали) и как объективный процесс адаптации к новому типу коллективного поведения.

О потреблении как гражданском принуждении говорил в 1958 г. Эйзенхауэр: «Правительство в свободном обществе лучше всего по­ощряет экономический рост, когда оно поощряет усилия индивидов и частных групп. Деньги никогда не будут правильно использованы для государства, если только они не расходуются налогоплательщи­ком, в свою очередь свободным от бремени налогов». Все происходит так, как если бы потребление, не будучи прямым налогообложением, может эффективно прийти на смену налогу в качестве социальной вы­платы. «Со своими 9 миллиардами, получившимися в результате скидки со стороны налоговых органов, - добавляет журнал «Тайме», - потре­бители собирались сделать покупки в двух миллионах предприятий розничной торговли... Они поняли, что в их власти заставить расти экономику, заменяя свой вентилятор на кондиционер. Они обеспечили бум 1954 г., купив 5 миллионов миниатюрных телевизоров, 1,5 милли­она электрических ножей для разрезания мяса и т. д.». Короче, они выполнили свой гражданский долг. «Thrift is unamerican», - говорил Вайт («Экономить - это не по-американски»).

С потребностями как производительными силами, эквивалентны­ми «трудовым ресурсам» героической эпохи, связана реклама в виде рекламного кино: «Благодаря своим гигантским экранам кино позво­ляет нам представить ваш продукт в соответствующей обстановке: цвет, форма, окружение. В 2500 залах, находящихся в распоряжении рекламных управлений, каждую неделю бывает 3 500 000 зрителей. 67% из них в возрасте свыше 15 лет и до 35. Это потребители в са­мом разгаре потребностей, которые хотят и могут покупать...» Точ­но: это существа в разгаре силы (трудовой).

113 Функция индивида по обслуживанию производства

«Индивид служит индустриальной системе, не принося ей свои сэкономленные средства и обеспечивая ее своим капиталом, а по­требляя ее продукты. Нет, впрочем, никакой другой деятельности -религиозной, политической или моральной, - к которой его готовят столь полным, научным и дорогим способом» (Гэлбрейт).

Система имеет потребность в людях как трудящихся (наемный труд), как вкладчиках (налоги, займы и т. д.), но более всего - как потребителях. Производительность труда все более и более выпада­ет на долю технологии и организации, инвестиции все более и более осуществляются самими предприятиями (см. статью Поля Фабра в «Монд» от 26 июня 1969 г. «Сверхприбыли и монополизация накоп­ления на больших предприятиях») - индивид как таковой сегодня требуется и является практически незаменимым именно как потре­битель. Можно, следовательно, предсказать прекрасные дни и буду­щий апогей системы индивидуалистических ценностей, центр тяже­сти которой перемещается от предпринимателя и индивидуального вкладчика - центральных фигур конкурентного капитализма - к ин­дивидуальному потребителю, расширяющемуся сразу до всей сово­купности индивидов в той же мере, в какой происходит расширение технобюрократических структур.

Капитализм на конкурентной стадии еще кое-как поддерживался системой индивидуалистических ценностей, имевшей в качестве побочного продукта альтруизм. Фикция альтруистической обществен­ной моральности (унаследованной от всей традиционной духовнос­ти) могла «стереть» антагонизм общественных отношений. «Мораль­ный закон» вытекал из индивидуальных антагонизмов как «закон рынка» из конкурентных процессов: они выполняли функцию рав­новесия. Долго верили, что индивидуальное спасение заключается в присоединении к христианской общине и что индивидуальное право ограничено правом других. Но такое положение сегодня невозможно: так же как «свободный рынок» почти исчез, уступив место монополи­стическому, государственному и бюрократическому контролю, так и альтруистическая идеология более недостаточна для установления ми­нимума социальной интеграции. Никакая другая коллективистская иде­ология не пришла, чтобы перенять эстафету этих ценностей. Только коллективное государственное принуждение способно обуздать уси­ление индивидуализма. Отсюда глубокое противоречие между граж­данской и политической сферами в «обществе потребления»: система вынуждена все более и более усиливать потребительский индивидуа­лизм и в то же время принуждена все более и более жестоко подавлять его. Это может разрешиться только путем развития альтруистической идеологии (в свою очередь бюрократизированной), существующей в

Дата добавления: 2015-05-06