Попечение

ПРИЗРЕНИЕ

СВЕТСКАЯ

ГОСУДАРСТВЕННАЯ

ЦЕРКОВНАЯ

МИЛОСЕРДИЕ

ОРГАНИЗАЦИОННЫЕ ФОРМЫ

Милостыня, подаяние

Воспитатель-	Благотворитель-	Амбулато-
ные дома	ные квартиры	рии
Приюты	Богадельни	Больницы
Сиропитатель-	Вдовьи дома	Летние дачи
ные дома	Дома инвалидов	Санатории
Школы	Дома призрения
Училища	Дома трудолюбия
Земледельче-	Ночлежные дома
ские колонии	Странноприимные
Мастерские	дома

Структурно, если так можно выразиться, благотворительность подразделялась на государственную и негосударственную, послед­няя, в свою очередь, делилась на церковную и светскую. На протя­жении XIX в. церковная благотворительность оставалась на уров­не личного милосердия отдельных духовных лиц. Церковь всецело зависела от самодержца, и ее волеизъявления в сфере призрения регулировались государственным законодательством. Что же каса­ется способов благотворительности, то она могла реализовываться как милосердие, призрение и попечение.

Милосердие — сердоболие, сочувствие, любовь на деле, го­товность делать добро всякому; жалостливость, мягкосердность.

Призирать — приглядывать, присматривать, наблюдать.

Приказ общественного призрения — губернское место, заве­дующее этой частью, заботой о нищих, калеках, больных, сиротах, содержащееся на средства земства.

Попечение — забота, усердие, рачение и старание о чем.

[В. И. Даль, Толковый словарь]

Под милосердием понималась потенциальная готовность де­лать добро, на практике жалостливость и сочувствие к детям-инва­лидам чаще всего реализовывались в виде милостыни, подаяния. Призрение подразумевало активные действия, выражающиеся в создании заведений временного проживания (ночлежек, стран­ноприимных домов, приютов, богаделен, вдовьих домов и т. п.), где инвалид мог рассчитывать на кров и еду. Попечение (попечитель­ство) детей-инвалидов означало широкую деятельную заботу об их будущем.

Попечительство не сводилось только к удовлетворению ви­тальных потребностей ребенка в еде, одежде и жилье, но и обеспе­чивало потребности культурные и социальные — воспитание, обу­чение грамоте и ремеслу.

Итак, к концу XIX столетия набрало силу государст­венное и общественное призрение и стремительно обрело наивысшую свою форму — попечение. Вне контекста полити­ческих преобразований, либеральных реформ, роста личных сво­бод и образовательного уровня населения ничего подобного слу­читься не могло. Отмена крепостного права, учреждение земства и органов городского самоуправления (Городских дум), судебная ре­форма (1864) привели к изменению уклада жизни наших соотече­ственников, следствием чего и стало развитие организованной бла­готворительности.

| Филантропы организуют обучение слепых детей

Сострадательно-милосердное отношение к слепым, как уже не раз отмечалось, характерно для всех христиан, однако россияне, охотно подавая слепцам милостыню, не могли взять в толк, зачем отсылать их в школу. Зная о различиях позиции католической, протестантской и православной церквей относительно обучения детей-инвалидов, не станем искать причин, по которым в право­славной стране с преобладающим сельским населением вплоть до приезда Гаюи не зафиксированы прецеденты индивидуального обучения незрячих. Родители из лагеря «цивилизации» в этом во­просе ничем не отличались от родителей из стана «почвы», и те и другие не имели повода отдавать ребенка-инвалида в «науку». В подобной ситуации могла бы помочь прогрессивная позиция мо­нарха (вспомним Англию, Францию, Австрию, Пруссию) либо на-

13-Малофесв. Ч. 1 193

личие закона об обязательном начальном обучении (как в Герма­нии или странах Скандинавии). Но и это в России случиться не могло — закон о всеобуче отсутствовал, а император вскоре после открытия первого училища для слепых охладел к французской ди­ковине, без его заинтересованности прожект оказался никому не нужным. Неудача, постигшая в начале XIX в. первое император­ское училище для слепых, закономерна и объяснима. Опыт, заим­ствованный в стране, проживавшей третий период эволюции отно­шения к инвалидам, оказался явно преждевременным для России, исповедующей ценности второго периода. Устроительству специ­альных учебных заведений должен предшествовать весьма дли­тельный период церковной и светской благотворительности, за­кладывающий фундамент их будущей жизнеспособности. К моменту монаршего решения открыть в Петербурге институт слепых на манер парижского отечественный опыт деятельной бла­готворительности оставался весьма скудным, филантропов можно было пересчитать по пальцам. Финансово обескровленная право­славная церковь не могла соперничать с западной в деле благотво­рительности и призрения. Учебное заведение просуществовало всего десять лет (1807—1817), а его основатель без почестей рас­стался с негостеприимной страной. Ни искушенная столичная публика, ни просвещенная знать (участливо подававшая милосты­ню слепцам), ни профессура, ни чиновники Министерства просве­щения иноземной диковиной не заинтересовались, педагогические семена упали на неподготовленную почву. После того как интерес императора к чужеземной новации угас, а приглашенного устрои­теля отправили восвояси, не просто закрылось необычное учили­ще, на многие годы заглохло в России дело школьного обучения слепых.

Уместен вопрос: почему созданное по французским лекалам одним и тем же человеком — Гаюи — училище глухонемых успеш­но функционировало и крепло, а училище слепых захирело? Воз­можно, «пережив все волнения и ужасы, опытно, так сказать, испытав опасность даже соседства революции и лично насмотрев­шись на разгром Западной Европы, Александр из нетерпеливого реформатора превратился в самого ярого охранителя внешнего и внутреннего порядка»¹. Тогда почему «ярый охранитель», закрыв одно учреждение, не тронул другое? Поместив факты в куль­турно-исторический контекст жизни империи, мы сможем найти ответ.

Войдя в конфронтацию с Францией, Россия, естественно, с по­дозрением начала относиться к любым парижским веяниям, чего бы они ни касались. Пожалуй, ярче других охранительные тенден­ции после Отечественной войны 1812 г. прослеживаются в деяте­льности Министерства народного просвещения. Особое рвение при искоренении либеральной крамолы (или того, что на нее походило) проявили попечители Петербургского и Казанского

¹ Алешинцев И. История гимназического образования в России (XVIII— XIX вв.). - СПб., 1912. - С. 10.

учебных округов Рунич¹ и Магницкий², чьи имена «затмили собою саму Николаевскую эпоху»³. Еще раньше (1811) министр про­свещения А. К. Разумовский⁴ начал ожесточенную борьбу со вся­ким влиянием Запада на русскую школу. Однако столичные учи­лища глухонемых и слепых не подчинялись министерству и графа А. К. Разумовского не интересовали. Роковым для детища Гаюи событием стала утрата монаршего интереса. Мария Федоровна, не в пример сыну, об училище глухонемых пеклась, и оно крепло, опираясь на крамольные западные идеи. Александр I от института слепых отвернулся, и чиновников словно с цепи спустили. Бюро­крат лишен собственной воли, он отождествляет государственные интересы с интересами непосредственного начальника, и коль ско­ро царский энтузиазм остыл, то пропала и корысть заботиться о необычном училище. Столичное общество по известным причи­нам не испытывало восторга по поводу обучения слепых, а потому не заметило, как училище тихо угасало. Тогдашнее понимание за­слуг Гаюи отражает краткость записи письмоводителя канцелярии ИЧО в год перевода училища (1819) в подчинение этой благотво­рительной организации: «Прежде оно находилось под управлением

¹ Рунич Дмитрий Павлович (1778—1860) — государственный деятель.
В 1821—1826 гг. — попечитель Петербургского учебного округа, добился уволь­
нения из Петербургского университета ряда либерально настроенных про­
фессоров. Вместе с М. Л. Магницким участвовал в разработке проекта цен­
зурного устава (1826). В 1826 г. был отдан под суд за злоупотребления.

² Магницкий Михаил Леонтьевич (1778—1844) — государственный дея­
тель. В 1810—1811 гг. был сотрудником М.М.Сперанского при подготовке
проектов государственных реформ; по отстранении того от службы Магниц­
кий был сослан в Вологду. В ссылке резко изменил взгляды, став крайним
реакционером. С 1819 г. служит в Министерстве духовных дел и просвеще­
ния. Проводя ревизию Казанского университета, предложил его закрыть и
даже «торжественно разрушить» университетское здание. В 1826 г. за рас­
трату казенных средств и превышение власти уволен в отставку.

³ Весной 1824 г. директор заведения М. С. Пилецкий-Урбанович обращается
к попечителю Д. П. Руничу с прошением о введении телесного наказания в целях
«укрощения» слепых, не довольных правилами проживания и своими обязанно­
стями. Воспитанники требовали освободить их от обучения и перевести в бога­
дельню. Пилецкий жалуется, что в случае перевода слепых в другое заведение
«расстроится пение в институтской церкви и музыкальных хор». Если же будут
введены телесные наказания, то педагог гарантирует «совершенную тишину, бла­
гонравие и беспрекословную подчиненность питомцев». Рассмотрев прошение
директора, Совет ИЧО и попечитель Д. П. Рунич разрешили телесные наказания
II училище. (По материалам «Русской Старины», 1871, Т. IV.) Пилецкий-Урбано-
вич Мартын Степанович (1780—1859)— директор Петербургского училища сле­
пых (1823—1832). Служил надзирателем по учебной и нравственной части в
Царскосельском лицее (1811—1813), откуда был уволен за дурное обращение
с.лицеистами. Служил в петербургской полиции, в 1837 г. был удален из столи­
цы за участие в «мистических изуверствах» секты Е. Ф. Татариновой.

⁴ Разумовский Алексей Кириллович (1748—1822) — государственный де­
ятель. Попечитель Московского университета (1807), министр народного
просвещения (1810—1816), член масонской ложи.

13* 195

Дата добавления: 2015-03-31