В изучении масонства

Консервативно-патриотическое направление

Описывая начало появления отечественной критики масонства, данный историк отмечает: “В отличие от либералов, национально-консервативная мысль долгое время как бы не замечала масонства. Революция 1905 года, созыв Государственной Думы и резко активизировавшаяся в связи с этим деятельность прозападных, либеральных сил в обществе - все это заставило ее пересмотреть свою позицию и публикации на тему “происков масонов” стали обычными для консервативной прессы тех лет. Из крупных работ на эту тему обращают на себя внимание книги А.А.Бронзова, М.А.Бутми, А.Селянинова и графини С.Д.Толь (урожденной Толстой), авторы которых, ссылаясь на сочинения зарубежных, прежде всего французских историков и публицистов, единодушно отмечают антирусский, антигосударственный и шире - антихристианский характер деятельности масонских лож”[7].

Доктор политических и социологических наук, профессор МГУ А.Г. Дугин отмечает: “В России конспирологическая антимасонская линия Запада (и, естественно, в первую очередь, западного католичества) была поддержена такими авторами, как Алексей Шмаков и Александр Селянинов, которые, будучи знакомыми с идеями европейских контрреволюционеров, не только пересказали их русской публике на отечественном материале, но и добавили православный элемент в теологическую канву антимасонской полемики”[8].

“Продолжением национально-патриотической струи в изучении или, правильнее, освещении истории русского масонства стали после 1917 года публикации ряда эмигрантских авторов Н.Свиткова, Г.В.Бостунича, Н.Е.Маркова, В.Ф.Иванова и Бориса Башилова …”[9]. В большинстве своём эти публикации страдают не самым высоким, а иногда и вовсе низким качеством содержания. Брачев по этому поводу пишет: “Научного значения эти работы не имеют, да, судя по всему, авторы их и не ставили перед собой такой цели. Наиболее интересные из них - сочинение Василия Иванова и “История русского масонства” Бориса Башилова, неоднократно переиздававшиеся в 1990-е годы”. Тем не менее, Брачев отмечает: “Несмотря на очевидную тенденциозность и недостаточную фундированность этих работ (а может быть, как раз вследствие этого) авторам удалось, как представляется, убедительно показать разрушительную роль деятельности ордена “вольных каменщиков” в России”[10].

Говоря о такой литературе, известный исследователь масонства Л. Замойский отмечает: “… в книгах подобного рода наряду с тенденциозными измышлениями порой содержится немало фактов и свидетельств, которые при должной проверке могут послужить прояснению исторической истины”[11]. То есть, Замойский, подобно Брачеву, несмотря на понимание низкого качества данных работ, всё же отмечает их некоторую относительную ценность и нужность.

Крупный историк-эмигрант, архивист и библиограф, меньшевик Б.И. Николаевский писал о невероятной сложности изучения масонства в послереволюционное время: “… разработка истории масонской организации в настоящее время связана с совершенно исключительными трудностями. Историк, который берется теперь за эту тему, принужден будет работать, не имея абсолютно никаких доступных ему источников: в литературе не известны ни документальные данные об этой организации, ни мемуары ее деятелей, ни даже та элементарная газетная информация, которая так часто бывает полезна исследователю при работе в других, даже значительно более богатых источниками, областях. Единственным исключением является <…> литература крайнего правого лагеря, но <…> пользоваться ею совершенно невозможно.

Это исключительное отсутствие материалов объясняется абсолютной законспирированностью масонской организации в России. В то время как все другие политические организации, существовавшие нелегально в дореволюционной России, скрывая от внешнего мира в интересах полицейской безопасности ряд сторон своей внутренней жизни и прежде всего свой персональный состав, свои политические задачи формулировали открыто и в пределах возможности стремились к открытому же ведению своей политической работы, - масонская организация не только конспирировала все без исключения стороны своей деятельности, но и облекала тайною самый факт своего существования. Мне не известно ни одного случая, когда эта организация как таковая выступила более или менее публично перед внешним миром с заявлением о своем существовании и о своих задачах …”[12]

С момента написания Николаевским этих строк ситуация, конечно, заметно изменилась в лучшую сторону, однако, недостаток материалов по теме, вызванный масонской конспиративностью, а также закрытостью и труднодоступностью некоторых архивов, нехваткой определённых документов, - всё это всё равно имеет место быть до сих пор, хотя, конечно, и в заметно меньшей степени, чем во времена написания Николаевским приведённых строк.

Если Николаевский, несмотря на подобное положение вещей, всё равно крайне негативно относился к конспирологической литературе право-консервативных авторов, то некоторых других историков описанная сложность изучения масонства приводит к апологии подобной литературы, к примеру, кандидат исторических наук, руководитель Центра гуманитарных исследований РИСИ М.Смолин пишет: “Антимасонская литература в России находилась в сложном положении при изучении орденской истории. При скудости источников, при строгом сохранении внутренних секретов в масонстве исследователи принуждены были брать на себя смелость при нехватке фактических данных высказывать предположения, строить версии и догадки. Бесспорность в исторической науке, строго говоря, труднодостижима, а может быть, и невозможна. История не бухгалтерия, где все должно быть задокументировано; в исторических данных всегда чего-нибудь не хватает, всегда мнение историка формируется при недостатке фактического материала. Довольно часто в документах что-нибудь опущено, искажено или же свидетельств о том или ином событии вообще не сохранилось. Это должно во многих случаях извинять домысливание там, где без него невозможно продолжить историческое повествование, где без него нельзя связать разрозненные факты”[13].

В том же ключе пишет и один из крупнейших советских литературных критиков, кандидат филологических наук, сотрудник Института мировой литературы РАН, историк-публицист В.В. Кожинов: “Нельзя <…> не оговорить, что в “черносотенных” сочинениях о масонстве очень много неверных и даже фантастических моментов. Однако ведь в те времена масоны были самым тщательным образом законспирированы; российская политическая полиция, которой еще П. А. Столыпин дал указание расследовать деятельность масонства, не смогла добыть о нем никаких существенных сведений. Поэтому странно было бы ожидать от “черносотенцев” точной и непротиворечивой информации о масонах. По-настоящему значителен уже сам по себе тот факт, что “черносотенцы” осознавали присутствие и мощное влияние масонства в России”[14].

Говоря о современных авторах подобных право-консервативных работ, Брачев пишет: “С тезисом о прогрессивной роли масонства в русской истории и культуре решительно не согласны историки и публицисты консервативно-патриотического направления О.А.Платонов, В.М.Острецов и другие. Наибольший интерес здесь представляет работа профессора О.А.Платонова “Терновый венец России. Тайная история масонства. 1731-1996” - одна из немногих попыток обозрения истории русского масонства с национально-патриотических позиций. Не согласен с тезисом о прогрессивности русского масонства XVIII-XIX веков и О.Ф.Соловьев, хотя выпадов О.А.Платонова против масонов или, говоря его словами, “тотального их поношения” на базе “перелицовки и пристрастного толкования данных отечественных и зарубежных архивов” он и не разделяет.

Понять это можно так, что сам О.Ф.Соловьев принадлежит к совершенно противоположному О.А.Платонову направлению, ничего общего с русским патриотизмом и православием не имеющим”[15].

Стоит отметить, что работы Платонова и схожих с ним авторов академические учёные критикуют достаточно сильно, хотя, как уже говорилось, - было бы неверным игнорировать их вовсе. Приведём мнение социолога культуры и историка литературы А.И. Рейтблата, который, едко критикуя монографию Платонова о “Протоколах сионских мудрецов”[16], тем не менее, отмечает: “…ряд публикуемых им документов исследователь, разумеется, не может игнорировать...”[17]. Мы согласимся с таким подходом, то есть с критическим отношением к работам конспирологов-антимасонов, отношением, тем не менее, допускающим всё же выборочное включение некоторых элементов их работ в научный оборот. И всё же, брать эти работы за фундамент, на котором выстраивалась бы критика масонства, ни в коей мере не представляется возможным. Данные работы могут идти как дополнение к фундаменту, который должен выстраиваться, исходя из работ солидных исследователей, а не конспирологов.

Дата добавления: 2015-06-26