Исламский экстремизм

Как уже говорилось, согласно ныне действующей Конституции 1945 г. Республика Индонезия является религиозным, но не ис­ламским государством. Ислам не считается государственной или официальной религией и не обладает привилегированным стату­сом. Мусульманские круги с момента провозглашения независи­мости не оставляют попыток исламизировать индонезийское го­сударство и общество, придать исламу статус государственной религии. Эти попытки осуществлялись разными способами. Му­сульманские партии и общественные организации старались до­стичь этой цели парламентскими методами, а также путем ши­рокой пропаганды идеи исламского государства среди индоне­зийского населения, активизацией миссионерской деятельнос­ти. Однако с первых лет независимости в стране начали действо­вать и исламские экстремистские группировки, прибегавшие к вооруженной борьбе, мятежам и террористическим актам. Ба­зами исламских экстремистов стали районы, где исторически ислам пустил наиболее глубокие корни — на севере Суматры в Аче, на западной оконечности Явы, в Центральном и Южном Сулавеси. Именно эти части архипелага, находившиеся на ста­ринных торговых путях, наиболее часто посещались мусульман­скими купцами из арабских стран и превратились в оплоты ис­лама в Индонезии. На протяжении длительного периода с кон

ца 1940-х до начала 1960-х гг. правительство боролось с мусуль­манскими движениями Дауда Бере в Аче, Кахара Музаккара на Центральном Сулавеси, бандами исламского государства Даруль Ислам на Западной Яве. Надо отметить, что все эти движения выступали за исламизацию всей Индонезии, а Аче требовал для себя большей автономии, не стремясь к отделению. После не­скольких лет переговоров, центральное правительство предоста­вило Аче в 1962 г. статус «особого региона» и автономию в воп­росах религии, культуры и просвещения. После этого движение Дауда Бере прекратилось. Другие отряды исламских экстремис­тов были рассеяны в основном с помощью военной силы и по­литических шагов центрального правительства.

С утверждением в 1965-1966 гг. военно-бюрократического авторитарного режима Сухарто правительство установило стро­гий контроль над мусульманскими партиями и организациями, резко ограничив их не только политическую деятельность, но и религиозную пропаганду. Все исламские партии были насиль­ственно объединены в одну Партию Единства и Развития (ПЕР), в качестве официальной идеологии, обязательной для всех партий и организаций, была провозглашена идеология Панчасила в пра­вительственной трактовке. Создание новых партий было запре­щено. Остававшиеся еще вооруженные банды исламских экстре­мистов были подавлены. При этом особый статус автономии, предоставленный ранее, Аче, был ликвидирован.

В такой обстановке в 70-80-х гг. резко возросла роль ислама в политической борьбе и социальных движениях протеста про­тив существующей действительности. Запрещенное официально оппозиционное режиму общественно-политическое движение приняло исламизированную форму. По всей стране, особенно в университетах, начали возникать кружки по изучению ислама и оценке современной действительности с позиции исламских ус­тановлений, женщины и девушки стали добровольно, в знак про­теста против действующих порядков, носить исламский голов­ной платок джилбаб. Посещение мечетей и выполнение мусуль­манских установлений, соблюдение праздников и обрядов при­нимало массовый характер. К исламу обращались не только рья ные сторонники этой религии, но и те, кто не отличался особой приверженностью ее социальным и политическим догматам. Мечети и религиозные училища-песантрены начали превращаться в центры инакомыслия и недовольства авторитарным военно-бюрократическим режимом.

Проповеди мусульманских оппозиционеров, распространяе­мые ими магнитофонные кассеты и брошюры нередко носили подстрекательский характер, призывали верующих не мириться с существующим социальным и имущественным неравенством, углублявшимся в результате бурного развития предприниматель­ства местного и широкого проникновения иностранного капи­тала, а активно выступать против ненавистных порядков. По­добные призывы приводили к нападениям мусульманской моло­дежи на полицейские участки, столкновениям с применением оружия. Жертвы полицейских расправ рассматривались как му­ченики за веру.

В стране стала нарастать волна исламских террористических выступлений, пока еще в форме отдельных актов. Уже с 1984 г. в разных районах Явы стали происходить организованные исламс­кими экстремистами взрывы и пожары в крупных универсаль­ных магазинах, высотных зданиях, где расположены дорогие отели, кинотеатры, конторы транснациональных корпораций, крупных иностранных монополий и китайских фирм. Не без влияния исламской революции под руководством имама Хомей-ни в Иране, террористические акты приняли не только антипра­вительственную окраску, но и антиглобалистскую, направлен­ную против вестернизации жизни в стране, идущей вразрез с исламскими нормами и установлениями.

Представители властей возлагали вину на «подрывные эле­менты», которые «безответственно злоупотребляют» религиоз­ным учением и используют места отправления культа для под­стрекательства верующих. Однако при этом они признавали, что исламский экстремизм, «импортированный со Среднего Востока», играет лишь незначительную роль в разжигании вол­нений. Их главной причиной служит «социальная смута» в бед­ных перенаселенных районах городов, сельской местности, вы-сокий уровень безработицы и растущий разрыв между богаты­ми и бедными.

В стране стали активизироваться старые и возникать новые радикальные исламские группировки. Их отличительной чер­той был крайних мусульманский фанатизм, знаменем — призыв к построению в Индонезии исламского государства. С конца 1960-х гг. предпринимались попытки возродить на Яве «в новом стиле» движение Даруль Ислам. В 1977 г. правительство объяви­ло, что в стране действует террористическая организация «Ко-мандо Джихад», члены которой отказывались признавать суще­ствующие законы и руководствовались исключительно Кораном и хадисами. Организация пыталась создать Исламскую армию Ин­донезии (ТИИ) и призывала к созданию «царства ислама» во всем мире. В 1980 году стало известно о появлении на Западной Яве террористической группы «Революционный исламский совет Ин­донезии», который провозгласил своей целью борьбу против президента Сухарто и его режима за установление исламских по­рядков в стране. Антиправительственной агитацией, направлен­ной против секуляризма и вестернизации, занималась радикаль­ная организация «Индонезийское исламское государство» (НИИ). По свидетельству индонезийской прессы, ряд подпольных экст­ремистских организаций поддерживал связи и получал помощь от зарубежных мусульманских центров, в частности, из Ирана.

В 1970-е гг. оживилось движение в Аче. Одной из его харак­терных черт стал протест против чрезмерной централизации уп­равления, а также сепаратизм, стремление к созданию независи­мого «государства Аче» на севере Суматры. При этом исламские лозунги не выдвигались, чтобы не отпугнуть возможную поддер­жку со стороны стран Запада. Главным врагом провозглашался исходящий из Джакарты «яванский колониализм». Если ранее конфликт в Аче носил преимущественно конфессиональную, исламскую окраску, то теперь он приобрел этнический характер и представал как борьба ачехского народа против яванского цен­трального правительства.

Новая организация получила наименование Движение за сво­бодное Аче (ГАМ). Ее возглавил харизматический лидер Хасан

в Мухаммад ди Тиро. Он происходил из известной семьи религи­озных деятелей, его дед Туку Чик ди Тиро возглавлял борьбу против голландского колониализма на рубеже XIX-XX вв. Одна­ко Хасан ди Тиро был руководителем нового типа. Он получил не только традиционное мусульманское, но и современное евро­пейское образование, занимался предпринимательством и даже работал в начале 1950-х гг. в индонезийском представительстве при ООН в Нью-Йорке. В 1976 г. Хасан ди Тиро тайно вернулся в Индонезию и приступил к формированию отрядов боевиков для борьбы за независимость Аче. ГАМ не выдвигал исламского лозунга, а делал упор на экономическом ограблении природных богатств Аче центральным правительством, находящимся на Яве, в результате чего население Аче остается бедным. На деле он стре­мился поставить под свой собственный контроль производство и продажу сжиженного газа на севере Суматры. В 1976-1979 гг. ГАМ был малочислен, плохо вооружен и не контролировал какую-либо территорию. Правительство Сухарто смогло подавить дви­жение. Хасан ди Тиро и его сторонники бежали за границу. ГАМ вновь возник в 1989 г. под влиянием загрязнения окружающей среды в результате промышленного освоения газовых месторож­дений в Аче, захвата земель иностранными компаниями и миг­рантами с других островов, а также обострения конкуренции за рабочие места. К этому добавилась иностранная помощь, в пер­вую очередь, со стороны Ливии, а также рост внимания со сто­роны Запада к борьбе ГАМ против правительства Сухарто, кото­рое стало рассматриваться западными странами как антидемок­ратическое и отношение к которому менялось на негативное. Вооруженные банды ГАМ нападали на государственные учреж­дения, предприятия иностранных компаний, убивали мирных жителей, которые отказывали им в поддержке. Правительство Сухарто объявило Аче районом военных действий и направило туда дополнительные войска.

Деятельность исламских экстремистских движений и орга­низаций, их террористические акции не получали активной под­держки со стороны широких масс индонезийских мусульман го­рода и деревни. Идеи исламизации государства и общества оста-ались непривлекательными для большей их части. Развитию исламского экстремизма в Индонезии в период правления режи­ма «нового порядка» при президенте Сухарто препятствовали как их решительное подавление со стороны военных властей, так и специфика исламской религиозности индонезийского населения, наличие в нем разных социокультурных пластов с неодинаковой степенью проникновения в образ жизни и менталитет догматов ислама, сохранение значительного влияния доисламских куль­турно-религиозных традиций. Используя эту специфику, власти стремились заклеймить мусульманский экстремизм как явление, противоречащее национальным особенностям индонезийского народа, его веротерпимости и стремлению к гармоничным отно­шениям в обществе и государстве.

Новый всплеск исламского экстремизма стал наблюдаться после крушения режима президента Сухарто в мае 1998 г., в пе­риод начавшейся «реформации» индонезийской общественно-по­литической жизни. В стране резко выросло число мусульманс­ких партий и организаций. Во всеобщих выборах летом 1999 г. участвовало уже более десяти исламских партий. Три наиболее влиятельные составили значительную фракцию в высших орга­нах законодательной власти. В этот же период происходит быст­рый рост количества радикальных исламистских организаций и террористических групп. Они выступают не только за исламиза-цию индонезийского государства и общества, но и против глоба­лизации и вестернизации в регионе, против вооруженного вме­шательства США под флагом борьбы с международным терро­ризмом во внутренние дела мусульманских стран, в частности Афганистана и Ирака.

В начале 2000 г. вновь появилась радикальная исламская груп­па НИИ, которая объединяла теперь уже студенчество Явы. Чле­ны ее устраивали на дорогах блокпосты, проверяли паспорта и терроризировали проезжавших немусульман. Подобные случаи происходили также на Южном Сулавеси.

В Индонезии по всей стране вновь начались взрывы бомб в крупных магазинах, дорогих отелях, ночных клубах, казино, дис­котеках, на международных курортах (взрыв на острове Бали 12 октября 2002 г.). Ответственность за них брала на себя так назы­ваемая исламская милиция. Так называют себя многочисленные группировки и банды экстремистов, действующие по всей тер­ритории страны.

Наиболее крупной организацией такого рода является «Лас-кар Джихад» (Отряд Джихада). Он был создан в ответ на развязы­вание мусульмано-христианского противоборства на Моллуках в 2000 г. Идеологически члены Ласкара близки к ваххабизму Сау­довской Аравии. Лидер группы Джафар Умар Талиб изучал ислам у фанатичных улемов Саудовского королевства и Йемена, прини­мал участие в антисоветской войне в Афганистане в 1980-х гг. По возвращению в Индонезию он стал одним из активнейших про­поведников ваххабизма, базирующегося на буквальном прочте­нии Корана и хадисов и строгом воплощении их установлений в жизнь. Его сторонниками являются в основном студенты или выпускники университетов, а также маргинальные слои. Руко­водящие посты в организации занимают преимущественно мо­лодые люди арабского происхождения, обучавшиеся на Ближ­нем Востоке, как и сам Джафар. По мнению индонезийской прес­сы, «Ласкар Джихад» имеет связи с индонезийскими военными и полицией. Организация направила тысячи боевиков в горячие точки Индонезии — на Амбон, Центральный Сулавеси, Запад­ный Ириан, в Аче. Боевики тесно сотрудничают с военными подразделениями в этих районах. После событий в Америке 11 сентября 2001 г. «Ласкар Джихад» поспешил дистанцироваться от Усамы бен Ладена.

Другой крупной группой экстремистов является «Джемаах Исламиях» (Исламская община). Именно она связана со взрыва­ми на Бали. Некоторые эксперты считают организацию отделени­ем Аль Каиды в Юго-Восточной Азии. Ее духовным лидеров счи­тается Абу Бакар Башир. Абу Бакар Башир нередко выражает вос­хищение деятельностью бен Ладена, но отрицает личные связи с ним. Башир возглавляет также ассоциацию радикальных мусуль­ман «Совет борцов джихада» (Маджелис Муджахидин), образо­ванную в 2002 г. У ассоциации есть военизированное крыло «Лас­кар Муджахидин», готовящая боевиков-партизан и направляющая их в горячие точки Индонезии. Многие из них получили опыт партизанской борьбы в Афганистане в 1980-е гг., участво­вали в мусульманских мятежах на юге Филиппин. Башир и дру­гие руководители «Джемаах Исламиях» были связаны в ислами­стским движением «Даруль Ислам» на Яве, боровшимся против режима Сукарно за создание в Индонезии государства ислама. Свои идеи они заимствовали у египетской организации «Братья Мусульмане». Башир и некоторые другие лидеры имеют свои религиозные школы в Индонезии и воспитывают молодежь в духе исламского фанатизма.

Существует целый ряд других исламистских групп и органи­заций, выступающих за создание в Индонезии исламского госу­дарства. Некоторые называют себя старыми именами «Даруль Ислам» и НИИ/ТИИ, другие принимают новые имена. Так, воз­ник «Фронт защитников Ислама» (ФПИ), члены которого оде­ваются в белое и носят белый тюрбан. Они принимают активное участие в демонстрациях в Джакарте и других городах. Защитни­ки ислама совершают нападения на бары, бордели и ночные клу­бы, громят их, но не причиняют вреда людям. Они выступают за строгое соблюдение законов шариата в общественной жизни.

В 1999 г. активизировалось и сепаратистское движение в Аче. Причинами нового подъема ачехского сепаратизма стали ухуд­шение экономического положения населения провинции как следствие экономического кризиса 1997-98 гг., демонстрацион­ный эффект отделения Восточного Тимора от Индонезии в ре­зультате референдума 1999 г., а также крушение авторитарного режима и неустойчивость внутриполитического положения в Индонезии в целом. К тому же новые демократические власти отозвали войска из Аче, что развязало руки сепаратистам.

Для ослабления сепаратизма в 1999 г. были приняты законы о расширении провинциальной автономии в Индонезии, давав-шие возможность местным властям распоряжаться значительной частью доходов от эксплуатации природных ресурсов. Специ-альным законом 1999 г. парламент подтвердил право властей Аче контролировать сферы религии, культуры и образования в своей провинции. Однако возросшая за годы авторитарного режима Сухарто ненависть народа Аче к центральным властям привела к значительному расширению влияния ГАМ среди населения про­винции. Сепаратисты усилили пропаганду своих целей на меж­дународной арене и среди ачехскои диаспоры в других государ­ствах региона. В результате количество боевиков возросло к на­чалу XXI в. до 27 тысяч человек. Руководящий центр движения находится в Швеции. ГАМ контролирует до 80% деревень в про­винции. Из этого региона вытесняются иммигранты, парализует­ся деятельность официальных органов власти. В переговорах с центральным правительством сепаратисты настаивают на незави­симости Аче, что неприемлемо для Джакарты. Стремясь ослабить конфликт, президент Мегавати Сукарнопутри в августе 2001 г. подписала закон об «особой автонрмии» для Аче, по которому в провинции остаются до 70% доходов от нефти и газа в течение восьми лет, а также разрешается вводить законы шариата и со­здавать исламские суды. Однако сепаратисты отнеслись к этим шагам с недоверием, и конфликт в Аче продолжается. С 1998 по 2003 г. в нем погибло более 4300 человек.

Дата добавления: 2015-06-26